Поэты Урала. Антология в двух томах. Том 2

А в Берлине

Горланит с нашеста

Золотистый драчливый петух!

Бабка Марфа заводит тесто.

Гонит стадо Иваи-пастух.

А в Париже бредет по лужам

Пегий бык,

Бренчит брякунец.

Чинит в кузне совхозный

Предплужник

Коренной парижский кузнец.

Заносило на горе врагам

Казаков уральских, бывало,

И к морским чужим берегам,

И за горные перевалы.

Возвращались с победой домой

И в степях оренбургских рыжих

Называли хутор Чесмой,

Да Берлином,

Варной,

Парижем!

С заграницами я не знаком,

Да не раз на попутной машине,

На телеге

Или пешком

И в Париже бывал,

И в Берлине!

Мхом обросший,

В хвойной стороне

Пень зеленый, как из малахита.

И вот-вот появится на пне

Старичонка щупленький да хитрый.

С белой бородой, зеленоглазый,

Может быть, какой-нибудь ведун,

Может быть, хранитель горных сказов.

Вон горушка прямо на виду!

У горушки ручеек-живун.

И не здесь ли от людского взгляда,

Охраняя каменные клады,

Золотые полозы живут?

Заклубится горный змей,

Лютуя,

Огненными кольцами горя,—

Сбей со змея

Шапку золотую,

Словно красный гребень с глухаря!

...Над еланкой солнышко печет.

Отчего опять сюда влечет?

Отчего легко и хорошо?

Край родной налево и направо!

Заманив, колдуют над душой

Листья, камни, солнышко и травы.

Извечная забота у России:

Растить хлеба

И строить города.

Как хлеб и землю,

Свято чту простые

И сложные орудия труда.

Простые и мудреные ремесла,

И новые, и знаемые встарь.

Искусство отбивать стальные косы

И выплавлять космическую сталь!

Умение в полет пустить над крышей

Резного деревянного конька.

И вознести руками

К солнцу ближе

Позолоченный купол на века!

И чту я час,

Когда руда кусками

Идет в мартен.

Из камня-дикаря

В гранильной возникает чудо-камень,

Огнями самоцветными горя!

Ночами мучай мастеров, бессонница,

Мир обогрет

Огнем творящих рук.

Не зря ж напоминали

Форму солнца

Колесный обод

И гончарный круг!

На сером волке вез царевну

Иван-царевнч по лесам.

Вот было здорово, наверно!

Я верил этим чудесам.

Теперь повывелись все волки.

Да и какой от волка толк!

Я увезу тебя на «Волге»,

Такой же серой,

Как и волк!

Тут свистит себе синица.

Белка прыгает в бору.

Тут за соболя куница

Вышла замуж поутру.

Глухомань бывает зла.

На пеньке зайчишка замер —

Вдруг с кровавыми глазами

Тут гадюка проползла.

На опушке у берез

Козодои

Доят коз.

Бродят бабкины поверья.

Рысь гуляет у ворот.

Темной полночью за дверью

Серый волк девчонку ждет.

Тут Гремячая поляна

Да еще Медвежья падь.

Тут встают в июле рано,

Чтобы солнце не проспать.

Лес да горы, поле с рожью,

Красноталы у ручья.

Тут и я по бездорожью

Шел в тяжелых кирзачах.

И мотало нас и гнуло.

Только все же повезло:

Ветром голову не сдуло

И в кусты не унесло!

Подковами стуча,

По закоулку

Соловые, каурые прошли,

И только нету вещего Каурки

С аршинными ушами до земли.

Мы грезим чудесами звездных стран,

Готовимся к инопланетным встречам,

И у соседа в комнате с утра

Проводят газ

И разбирают печку.

Эй, печка,

Побеленные бока,

Несись сквозь вьюгу белую, как голуби,

Вези меня, Емелю-дурака,

Последний раз к студеной

Синей проруби!

Пролился ливень хорошо!

Среди ухабин

Я по глубоким лужам шел,

Как бог по хляби.

Казалось, исчезает твердь

Под сапогами,

Такая муть и коловерть,

Вода кругами.

И чудилось:

Из мутных вод,

Почти кипящих,

Как в древности, произойдет

Вдруг рыбоящер.

И, отрекаясь от воды,

Хватая воздух,

Земной не устрашась беды,

Увидит звезды.

И, заселяя берега,

Освоив сушу.

Копыта обретет, рога,

И кровь, и душу.

И вот уже и гвалт, и рев,

И птиц паренье.

Я брел по лужам средь миров,

Как в день творенья

Плескалась мутная вода,

И было видно:

Земля-то, в общем, молода —

Аж мне завидно!