Пожиратели миров. 10 том

Глава 244

Клинки исчезают, и тело девушки падает к моим ногам.

Я делаю неуверенный шаг назад и не успеваю оглянуться, как откуда-то из снежной метели, которая постепенно сходила на нет, выскочило сразу двое секундантов, которые сбили меня с ног, прижав к земле. Практически одновременно с ними к девушке подскочили целители, падая на колени перед её телом. Они начали суетиться над её телом, поднялся гам.

— Несите кровь!

— Быстрее, где рука⁈

Уже подбежали другие люди, на ходу доставая пакеты с какой-то жидкостью.

— Мы её теряем!

— Нет пульса! Быстрее!

Я наблюдал за тем, как они очень быстро пытаются прирастить ей руку обратно, пока другие уже вставляют в руку катетер, начиная переливания. Кто-то делал ей массаж сердца, кто-то подключал аппарат искусственного дыхания.

И больше я не увидел.

Меня резко подняли на ноги и, схватив под локти, потащили с арены, пока позади спасали жизнь той, кто проиграла в последнем раунде. Быстрый взгляд по трибунам, по ВИП-местам, где сидели родственники дуэлянтов, и я замечаю фигуру женщины, которая бьёт по стеклу руками, медленно сползая вниз, пока её пытается успокоить мужчина.

А дальше коридор, и меня ведут куда-то вглубь стадиона. Теперь меня не тащат, я иду сам, они лишь указывают путь, пока не приводят в какую-то раздевалку.

— Господин Барбинери, пожалуйста, подождите здесь, — попросил он.

Я просто кивнул.

Меня оставили одного. Я молча прошёлся по небольшому залу и сел на одну из лавок. Я не чувствовал ничего от победы. Перед глазами до сих пор стояло перепуганное лицо девчонки. Я не склонен к жалости, не склонен к самокопанию или сомнениям. Я убивал и до этого, убивал десятками, сотнями, и потери, будь то союзники или случайные жертвы, были нормой. Я просто шёл дальше…

Однако сейчас… сейчас как-то было иначе…

А ведь ты мог остановить. Мог сделать так же, как делал раньше…

— Мог, — негромко ответил Тень, стоя передо мной.

— Почему ты не остановил меня?

— А почему я должен был это делать? — пожал он плечами. — Ты взрослый мальчик. Тебе пора самому нести за это ответственность, разве нет?

— Ты мог остановить меня.

— Я просто подумал, что ты именно этого хотел. Всё ради… как ты говоришь? Ради империи? Так почему тебя задела какая-то девчонка? Почему Элиадираса Каллепера, убийцы тысяч, страха врагов, заботит какая-то девчонка? Одна из тысяч, которых ты перешагивал, не оглядываясь? Ради империи… Жизнью ради империи больше, жизнью ради империи меньше, — пожал он плечами. — Кстати, к тебе гости идут.

И он растворился в воздухе, оставив меня на несколько секунд в одиночестве. Послышались шаги за спиной, и очень скоро гость уже был в комнате.

— Грант?

Катэрия…

— Да, что такое? — обернулся я к ней.

Она не выглядела расстроенной. Более того, была даже радостной. Чуть ли не приплясывала. Но из-за чего-то её улыбка начала меркнуть, когда мы встретились взглядами.

— Всё хорошо? — мягко спросила Катэрия, остановившись.

— Да, хорошо, — отозвался я. — Какие новости?

— Ты победил, — Катэрия подошла ближе. — Скоро тебя позовут к государю, чтобы принять награду… Всё точно хорошо? Просто слегка… встревоженный. Ты волнуешься из-за той девушки?

— Нет, — негромко ответил я.

— Если так, то бояться нечего, такое изредка случается. Кто-то из секундантов зазевается, кто-то из участников воспользуется слишком сильной техникой. Пару раз такое было, случайность, — отмахнулась она и подошла ко мне, после чего обняла. — Как бы то ни было, ты молодец. Я, честно сказать, даже не верила, что у тебя получится, поэтому не вини себя. Она сама виновата. Переоценила силы. За это тебе ничего не будет.

— Я убил её, Катэрия, — напомнил я глухо.

— И что? В договоре прописано, что возможны несчастные случаи, поэтому каждый знает, на что идёт. Тебя она так-то тоже не щадила, вон, половину стадиона заморозила, что даже секунданты не смогли сразу пробиться. Да, плохо, но это была случайность.

Не знаю, почему, но во мне начало разгораться раздражение. Да, убил, да, случайность… И сейчас я смотрю на неё и не понимаю, где вообще мы свернули не туда. Почему такие вещи ими воспринимаются как что-то обыденное, какая-то мелочь, на которую никто даже не обратит внимание? Будто я вновь оказался там, на фронте, среди таких же головорезов. Почему они все похожи…

Похожи на меня самого.

— Случайность… — я опустил взгляд. — А что бы ты сказала, если бы узнала, что я сделал это специально?

А здесь Катэрия даже растерялась. Отстранилась от меня, взглянув немного другим взглядом, и вновь попыталась вернуть себе праздничное настроение.

— Э-эм… но это ведь случайность, — нервно усмехнулась она. — Как бы то ни было, ты победил. Всё ради победы, верно? Ради семьи, Грант. Ради нашего дома. Ради нас.

— Кто сказал, что я это сделал ради вас, Катэрия? — негромко спросил я.

Она удивлённо заморгала.

— Ну… Грант, тебе, я знаю, иногда тяжело что-то принять, однако ты ведь действительно случайно. Ты бы не стал ничего подобного делать. Я хорошо тебя знаю.

— Ты ничего обо мне не знаешь, Катэрия, — отвернулся я от неё.

Кажется, она обиделась. Нахмурилась, начала слегка дуться.

— Вот здесь ты не прав, Грант. Я отлично тебя знаю, знаю лучше остальных…

— Да? И что ты обо мне можешь рассказать, Катэрия? Давай, я слушаю, — посмотрел я ей в глаза. — Скажи мне, что ты обо мне знаешь?

— Тебя зовут Элиадирас Каллепер, и ты был наёмником, которого с детства…

— Я никогда не был наёмником, Катэрия, — буквально выплюнул я это слова.

— Ну и что? Мне достаточно знать, что ты хороший человек и никогда бы не убил человека просто так, — ответила она твёрдо.

Меня почему-то её слова рассмешили. Я даже не сдержался, нервно рассмеявшись и покачав головой. Это какое-то безумие…

— Хороший человек… — я не мог прекратить смеяться.

— Что в этом смешного? — спросила она недовольно.

— Ты говоришь это солдату империи, о которой ты никогда даже не слышала. Говоришь это старшему лейтенанту Элиадирасу Каллеперу, космодесантнику диверсионно-разведывательной группы «Чёрный кулак». Я стирал с лица земли города и вырезал целые деревни и поселения, пуская под нож от стариков до детей. Я не просто запачкал кровью руки, я умылся в ней с ног до головы. А ты просто повторяешь про хорошего человека, поверив в мою ложь и какую-то свою выдуманную правду, даже не представляя, кому ты это говоришь. Какая же ты дура….

— Прости?

— Я сказал, что ты дура, Катэрия.

Что-то внутри кипело. Злость, какое-то желание сделать больно, и не важно, что это будет за боль — моральная или физическая. Меня злило всё и все. Я сражаюсь, чтобы мир стал чище, и прожил ещё несколько дней, но под конец вижу одно и то же. Кровь и смерть. За каждой победой я вижу только разрушения. Словно повторяющийся круговорот ярости психопата.

— Значит, я дура, — подытожила она. — И что ты хочешь? Чтобы я возненавидела тебя? Чтобы отказалась и забыла?

— Мне плевать, что ты будешь делать.

Катэрия отвернулась. Она направилась к выходу, где задержалась и тихо произнесла:

— Я бы возненавидела тебя за эти слова, но вряд ли у меня получится возненавидеть тебя больше, чем ты ненавидишь себя сам.

И ушла, оставив меня одного.

Хотел бы я сказать, что одного…

— Да ты прямо дипломат, — хмыкнул Тень.

— Катись к чёрту.

— Я-то покачусь, но тебе бы стоило определиться, куда именно ты собираешься катиться.

И вновь исчез.

Я уже не знаю, куда мне скатываться. Кажется, я окончательно потерял ориентиры, где есть добро и где есть зло.

За мной пришла охрана. Вежливо они попросили следовать за ними, после чего довели до лифта, что поднял нас наверх. Вновь коридор, но теперь аккуратный, дорогой, с отделанными деревом стенами. Здесь охраны было в разы больше. Четверо у входа и ещё по человеку каждые десять метров.

Больше всего было у двери, которую передо мной открыли, предлагая войти внутрь.

Помещение представляло из себя небольшой зал с креслами около самого окна. Посередине стол, за которым могло уместиться человек десять. Вдоль стен с картинами небольшие тумбочки. Тут же стояли кресла, кофейные столики и прочая мебель — всё для комфортного созерцания того, что происходило на арене.

Катэрия с Марианеттой, Финисия, Кален и наши дети уже были здесь, дожидаясь меня около дверей. Помимо них, здесь была и свита самого государя. Они все немного расступились, образуя коридор прямиком к Авриалинтию Максидос, который стоял рядом со своей женой в ожидании меня. Едва я поклонился в приветственном поклоне, он произнёс:

— Надо признаться, я под впечатлением, юный Барбинери. Такого зрелища я никак не мог ожидать и, если честно, ставил на победу Тиа Ло, но никак не на твою.

— Надо внимательнее присматриваться к новичкам, — Гарельена Максидос улыбнулась.

— Это точно, — кивнул он, не взглянув на женщину. — Ты силён. Ты очень силён, и я не покривлю душой, если скажу, что горд иметь такого защитника государства Тринианского. Поэтому прими мои поздравления.

К моему удивлению, он протянул руку, и я пожал её.

— Уверен, что тебя ждёт блестящее будущее, и с нетерпением буду ждать того момента, когда ты выберешь свой путь, однако думаю, что тебе не терпится получить награду за первое место. Поэтому, — поднял он голос, — от имени государства Тринианского я, Авриалинтий Максидос, дарую тебе право попросить меня того, что ты хочешь, что не противоречит закону нашего государства. А теперь молви, чего ты хочешь, Грант Барбинери.

А у меня было много желаний, которые я бы хотел озвучить? Да, много. Изначально я хотел попросить целителя, однако было бы неплохо получить разрешение на расширенную личную гвардию. Под этим подразумевалось, что мы сможем закупать больше техники и оружия, а также приобретать то, что было раньше под запретом. Однако…

— Я прошу вас дать нам целителя, — негромко произнёс я.

И, к моему удивлению, он рассмеялся. Громко и чётко низким, слегка лающим смехом.

— Кто бы ни победил из дома, они все просят целителя, — даже не пытался сдержать он улыбки. — Однако, как я говорил, проси того, что не противоречит закону нашего государства.

— Достопочтенный господин Максидос, а это противоречит? — спросил я.

— Да. Те, что у меня есть, на службе у государства Тринианского. А по закону я не имею права увольнять их со службы и против воли отправлять в какую-либо семью. В конце концов, у нас нет рабства.

— Тогда… я прошу иметь беспрепятственный доступ к услугам целителя, достопочтенный господин Максидос. Это ведь не противоречит закону?

— Не противоречит. Но ты хочешь этого? Не усиления семьи? Не разрешений? — уточнил он.

Я взглянул на Катэрию.

— Да, именно это, достопочтенный господин Максидос.

— Что ж… — он даже не раздумывал, будто предполагал такое развитие событий. — Твоё желание услышано. Вы можете обращаться к целителям государства на службе у меня. Они сделают всё, что вы попросите, если это связано с целительством. Что же касается твоего будущего… думаю, об этом разговор можно будет продолжить в другом месте.

Я поклонился. За мной поклонились все мои родственники, после чего мы покинули комнату. Уже по пути к лифту со мной рядом поравнялась Катэрия.

— Ты скажешь, что сделал это не ради нас, но я всё равно скажу тебе спасибо. А ещё что ты редкостный засранец, Элиадирас Каллепер. Аж прямо зла не хватает.

— Его и не хватит.

— Знаю. И если тебе интересно, девушку откачали, — сказала она между делом, и мы вошли в лифт.

— Хильда, — Авриалинтий сел в одно из кресел, взмахом прогнав всю свою свиту, кроме жены и одинокой тени в углу.

— Да, мой достопочтенный господин.

— Поговори с ним.

— Слушаюсь, достопочтенный господин.

— И да, как тебе бой? — спросил он, взглянув на неё.

Перед глазами до сих пор была эта завораживающая картина их боя. Борьба льда и пламени. На эти долгие минуты вся арена погрузилась в нескончаемый бушующий океан техник и атак, окрасив стадион в белые и красные света. Оба попросту скрылись в этом кромешном хаосе, и Авриалинтий предполагал, что будь девушка более опытной, она бы смогла одержать верх.

Но… может — не может, а результат был один — парень победил. Победил так, что чуть не лишил государства перспективного человека. Конечно, такое случается, ему ничего не предъявишь, однако было бы всё равно обидно потерять такую находку. Ей найдётся отличное место сначала в охотниках, а потом и в секретной службе, которая всегда искала подобные дарования. К тому же, как сообщали, девушка была слишком наивна и немного глупа — идеальное сочетание для идеального солдата.

— Невообразимый, я бы сказала. Сложно представить, какой силой обладает Грант Барбинери, но предположу, что его силы могут быть даже немного больше, чем у многообещающей Тии Ло. Мне сложно представить, почему он их скрывает, однако это отвечает на многие вопросы, которые у нас были по поводу их побед над остальными домами.

— Кроме того, что он именно скрывает.

— Мы уже работаем над этим, однако есть подозрения, что семья Барбинери копает под дом Ристингаузеров.

— Война? — заинтересовался он.

— Не думаю, что они смогут потянуть войну, мой достопочтенный господин, однако, если судить по их тактике, прямого столкновения и не будет. Они попытаются просто ликвидировать всю верхушку.

— Даже так… и ты думаешь, что у него хватит на это сил?

— Я думаю, что у такого человека, как Грант Барбинери, после того, как я пообщалась с ним, на это хватит сил. И сил, и смелости, и дерзости.

— Враг моего врага мой друг… — протянул Авриалинтий, после чего кивнул. — Проследи за тем, чтобы у них не возникало проблем в их борьбе против Ристингаузеров.

— Слушаюсь, мой достопочтенный господин, но я вынуждена сообщить вам неприятную новость.

— Какую? — нахмурился он.

— Министр обороны и военного дела, он умер от сердечного приступа пять минут назад.

— От сердечного приступа? — нахмурился государь. — Я бы спросил, как, но… м-да… не вовремя он оставил меня.

— Я сожалею о плохой новости, мой достопочтенный господин, — склонилась Хильда в поклоне.

— Да, плохая… — протянул он. — Значит, нам нужен новый кандидат.

И желательно тот, кому он сможет доверить свою спину. История знала много примеров военных переворотов, когда голова правителя слетала с плеч, и ему никак не хотелось последовать их дурной участи.

Действительно, такая смерть на фоне возрастающих волнений среди домов была очень не вовремя.

Мы ехали в строну гостиного дома государственного дворца. Недолго нам осталось там гостевать, но вместе с тем слежка за мной тоже станет слабее. И тогда можно будет уже куда плотнее заняться сектой, которая слишком задержалась на этом свете.

— Что-то произошло между тобой и Катэрией? — привлекла моё внимание Марианетта вопросом.

— С чего вы решили? — спросил я, стараясь не смотреть ей в глаза.

— Ну… допустим, потому что ты едешь сейчас со мной в машине, а она едет с Финисией, — рассмеялась она. — Значит, я права, поругались?

— Немного.

— Удивительно. Такая радостная новость, а ты поругался с ней, — покачала Марианетта головой.

— Вы действительно считаете, что это радостная новость? — взглянул я ей в глаза.

Марианетта лишь вздохнула, мягко мне улыбнувшись. Обычно от этой улыбки на душе становилось немного теплее, и в этот раз было так же.

— Иногда некоторые вещи могут потрясти нас, Элиадирас. Это приходит спонтанно, на какое-нибудь событие, которое раньше мы проходили много раз и даже его не замечали. Как щелчок, — она щёлкнула пальцами. — Словно на голову вылили холодную воду. Это как идти и видеть, как в луже тонет котёнок. Много раз ты проходил мимо, но именно в этот раз ты не смог. Что-то щёлкнуло. Что-то тронуло тебя до глубины души, воззвав к тому, что мы называем совестью. И ты даже не мог подумать за собой такое.

— Со мной такого не бывает, — буркнул я.

— Узнаю тон упёртого ребёнка, — тихо хихикнула Марианетта. — Со всеми бывает. Ты можешь быть стойким и сильным, но потом вдруг хочется плакать и кричать, и становится противно от самого себя. Это нормально, такое бывает. Но знаешь, что самое главное в этом?

— Что же? — взглянул я на неё.

— То, что в такие моменты ты можешь всё исправить.

— Ничего нельзя исправить, Марианетта.

— Можно. Всё можно исправить. Это не загладит твою вину и не облегчит совесть, но это позволит тебе выбрать другой путь. Поверь мне.

— Тоже через подобное проходили?

— Ага. Я не хотела детей. Конечно, глупый пример, и вряд ли его можно сравнить с твоим, но я не хотела детей. Думала, что, если заведу, никогда их не полюблю. А как родила, сразу осознала, что это самое дорогое, что есть в моей жизни. И я люблю своих детей. Никогда не поздно выбрать другой путь, если ты ещё не дошёл до цели.

— А если дошёл? — спросил я.

— А ты до чего-то дошёл?

Я промолчал, отвернувшись к стеклу, и включил телефон, который был для скрытой связи с другими. Сейчас, на дороге в пробке, его сигнал затеряется среди остальных. Не буду лгать сам себе, что так я пытался сбежать от гнетущих мыслей.

— С девушкой всё будет хорошо, — произнесла Марианетта, отвернувшись к окну. — А ты не такой уж и плохой человек. Просто не можешь решить, каким путём идти, вот и всё.

Возможно, Марианетта и права. Иногда я вообще удивлялся её способности чувствовать то, чего другие не замечают. Материнский инстинкт или просто очень чуткая? Не знаю, но рядом с ней всегда было как-то спокойно и комфортно.

А что касается моего пути, то в ближайшее время я точно знаю, чем займусь.

В сообщениях на телефоне для связи была одна очень простая и понятная фраза от ублюдка Бопковски, которого я недавно прижал в ресторане. Я бы даже сказал, долгожданная.

«Будет встреча».