Пожиратели миров. 10 том

Глава 249

Меня вели по коридору, как особо опасного заключённого под конвоем. Две служанки спереди, три сзади, и ещё Марианетта, которая возглавляла эту процессию. И чувствовал я себя примерно так же — человеком, которого поймали и ведут на заслуженное обременительное наказание.

Да ладно тебе, брак — это круто!

Что ж ты на моей матери не женился, гений?

Да карта не легла…

Я вообще удивлён, что ты сейчас возишься со мной. Ты стал таким просто потому, что хотел наслаждаться беспомощностью людей, которые пытаются бросить тебе вызов, и тебе было плевать на всё. Что изменилось?

Я же говорю, карта не легла. Споткнулся о молодуху, допустил ошибку. Ровно как ты, Элиадирас, с Катэрией вышло ведь точно так же. Сначала нашалил, а потом что-то стрельнуло, и вот вы вместе.

Анестетик случился с нами. Если бы не он, я бы в жизни не ввязался в это.

Ну вот так же и у меня. Секс, классная незассавшая девчонка, и я ввязался.

А внучки? Катэрия жалуется, что они продолжают разговаривать с выдуманными друзьями.

Обижаешь. Они же мои внучки.

Что ж тебе тогда на собственных детей было наплевать?

Тень промолчал, просто не ответил на этот вопрос. Хотя у меня был и другой. Как он вообще с ними связывался? Он ведь привязан к моей душе, не к их. Но Тень тут же поспешил вернуться, чтобы ответить.

Не только к твоей. Они такой же своеобразный источник силы, как и ты. Скажем так, яркие факелы во тьме, на которые я ориентируюсь. Захотел, перескочил с одного факела на другой и обратно.

Тогда почему сейчас можешь перескакивать, а в прошлый раз пропал на пару месяцев, если не больше?

Ну, если отталкиваться от факелов, то сейчас вы близко, и я вижу вас. А когда вы далеко, то огней не видно, и приходится идти в буквальном смысле вслепую во тьме с риском заблудиться, тратя на это непомерные силы.

Тем временем меня привели к двери одной из комнат, и Марианетта вежливо постучалась, хотя по логике она имела полное право входить куда угодно в своём поместье без какого-либо разрешения. Оттуда раздался приглушённый голос Катэрии:

— Входите!

— Со мной Грант, — предупредила Марианетта.

— Да, входите, всё хорошо!

Марианетта кивнула мне и открыла дверь, пропуская внутрь.

Обстановка здесь разительно отличалась от той, в которой одевали меня. Здесь была, я бы сказал, упорядоченная суета. Посреди комнаты в окружении зеркал и служанок, которые мельтешили вокруг неё, как муравьи, стояла моя будущая жена в полном облачении.

Она разительно отличалась даже от той же Марианетты, которая предпочла облегающее кремовое платье, чётко подчёркивающее то, что могло привлечь внимание любого мужчины, но недостаточно откровенно, чтобы считаться пошлым. И первая ассоциация, которая у меня была с ней — дот.

Всё из-за юбки. Огромной пышной юбки идеально круглой формы, которая опоясывала Катэрию. Она отходила от её талии куполом, полностью закрывая ноги вплоть до пола. По сути, Катэрия попросту торчала из неё. Поверх этой юбки была ещё какая-то прозрачная белая ткань, которая придавала определённую воздушность, украшенная какими-то серебряными цепочками, которые лишь подчёркивали объём и богатство.

Верх был скромнее, если это так можно было назвать, сравнивая с низом. Её опоясывала гладкая, слегка поблескивающая на свету ткань, которая полностью закрывала собой тело, оставляя открытым всё выше груди. На чём это держится, одной Катэрии и известно. И словно на бис, с головы свисала огромная фата, скрывающая спереди только её лицо, словно дым от дымовой гранаты, а позади спускающаяся по спине до самого пола и ещё на метр от самой Катэрии по полу.

Соберёт всю пыль, не иначе.

Было ещё разная мелочь, как венок из белых цветов на голове и какие-то серебряные украшения, чтобы быть в тон платью.

Увидев меня, она скромно улыбнулась, совсем не похожая на себя под макияжем, который толстым слоем покрывал её лицо. Явно ожидала реакции от меня. Я её и дал, ни на секунду не задумавшись.

— Ты стало худее в талии, если я не ошибаюсь.

— Это корсет, — окинула она себя взглядом.

— Не задохнёшься? — спросил я.

— Дышать тяжело, но терпимо. А в общем, как я тебе?

В общем?

Я ещё раз окинул её взглядом, внимательно и критично. Пышно, очень пышно, но при этом утончённо, без лишней ерунды, которая могла бы нарушить образ. Она будто помолодела, стала юнее и телом, и душой. Приемлемо, думаю, хорошая оценка…

Ты совсем конченный? Скажешь ей приемлемо, и она тебя самого в корсет оденет.

— Обворожительно, — произнёс я. — Ты обворожительно выглядишь, Катэрия.

— Спасибо, — потупила она взгляд.

— Не за что.

— Так, — хлопнула в ладоши Марианетта. — Скоро начнут приезжать гости, поэтому ждите здесь, хорошо?

— А отец Катэрии отозвался на приглашение? — сразу спросил я.

— Да, он тоже будет на свадьбе.

Я цыкнул, Катэрия вздохнула, но Марианетта решила немного нас успокоить.

— Не беспокойтесь, он будет вести себя на людях хорошо. К тому же, будет сам Вальцелав Максидос, будущий наследник престола, и он тем более будет пытаться показать себя с лучшей стороны. Поэтому и вы ведите себя с ним почтительно, будто ничего не произошло.

— Все знают, что произошло, — заметила Катэрия.

— Но не всем нужно видеть ваши разборки, дорогая, — ответила она тепло.

— Это обязательно?

— Обязательно, Грант, обязательно, — положила на моё плечо руку и улыбнулась Марианетта. — Вижу уже твоё лицо и предвкушаю недовольство, но ради меня, хорошо?

— Как скажете, Марианетта, — пожал я плечами.

Я не маленький. Если надо потерпеть, то я потерплю, пусть у меня и состоялось определённое мнение о Джеферсоне, как о человеке, который думает исключительно о себе, будь то речь о дочерях или своих людях. Но меня это не касается.

После того, как Катэрия закончила приготовления, мы остались в комнате под работающим кондиционером, без которого, наверное, просто бы уже сжарились внутри одежды. Сидели, молчали, думали о своём. До тех пор, пока Катэрии не захотелось поговорить.

— Ты когда-нибудь думал, что будешь жениться? — негромко спросила она.

— Нет. У таких, как я, не может быть личной жизни обычно.

— Почему?

— Потому что война — это наша жизнь.

— А с Зигфридом и Грогом так же? — спросила Катэрия. — Кстати, у них тоже другие имена?

— У Зигфрида — да. У Грога такое же. И да, у них так же.

— Ужасно всегда жить войной и ничем, кроме войны, — выдохнула она.

— Не так уж и ужасно, — не согласился я. — Как ваша жизнь — это постоянная гонка с другими домами и риском быть убитыми, наша — бесконечная война и новые вызовы.

— Но разве это не угнетает? Постоянно сражаться, постоянно жить под свистом пуль, зная, что рано или поздно враг не промахнётся.

— Я… я даже не задумывался над этим, над смертью. Мы живём верой в правое дело, ненавистью к врагам и удовлетворением, когда эти враги побеждены. Для нас это такая же жизнь, как и для вас ваша. Насыщенная и интересная.

Она посмотрела взглядом в никуда в сторону стены.

— Я знала, что выйду замуж. Знала, что такова моя цель, да и, собственно, жених у меня уже был. И если бы не тот инцидент… я бы уже была с фамилией Лорье. Всё сложилось бы иначе.

— Жалеешь?

— Что не получилось? Не знаю, — пожала она плечами. — С какой-то стороны, может и да. Спокойная жизнь, всё понятно, всё ясно. А с другой — я поняла, что все слова отца про всё, стой за семью, и она постоит за тебя, что бы ни произошло, никогда не отвернётся, оказались чушью. Я облажалась по-крупному, да, но меня даже слушать не стали, тут же вычеркнуть из семьи, чтобы не позорила…

Катэрия вздохнула, после чего поморщилась.

— Ладно, не будем о грустном. Всё к лучшему. Сегодня у нас свадьба, наш день, надо радоваться, а не обсуждать такие темы.

Мы ждали долго, скрашивая ожидание разговорами ни о чём. Тем временем снаружи собирались гости, и через окно я наблюдал за тем, как друг за другом на посадочную площадку садятся челноки, каждый из которых был помечен своим символом дома.

Среди них был и корабль будущего правителя государства Тринианского. Он был крупнее нашего тяжёлого разведывательно-десантного корабля и так же обладал оборонительным вооружением, но выглядел так же зализанно и статусно, как и челноки. Наверняка такой корабль обладал и соответствующей защитой, которую даже ПЗРК «Клюв» не возьмёт. И будто этого было мало, его сопровождало чуть ли не с десяток военных кораблей, среди которых и подавно не было простых кораблей класса «Патруль».

Такой бы нам пригодился.

— А вот и челнок твоего отца, — опознал я его по эмблеме.

— Ага… — вздохнула она.

— Думаю, он будет вести себя как положено.

— Я знаю. Что-что, а показывать с нужной стороны отец себя всегда умел.

Вскоре челноки сошли на нет, и двор наполнился гулом голосов, которые пробивались даже через закрытые окна. Сейчас люди занимали свои места, готовясь к главному моменту — церемонии бракосочетания, которая будет проходить на заднем дворе, где было достаточно места.

И первой забрали Катэрию.

В комнату заглянуло несколько служанок, которые с порога поклонились.

— Госпожа Голд, мы просим вас последовать за нами, — смиренно попросили они.

— Удачи нам, — тихо произнесла Катэрия, будто мы собирались на войну, и еле протиснулась в дверной проём не без помощи девушек.

Если я не ошибаюсь, сейчас она встретится с отцом, который проводит её ко мне, тем самым символизируя передачу дочери в новую семью. А что касается меня…

— Господин Барбинери, — ещё одна партия служанок заглянула в комнату. — Мы просим вас следовать за нами.

— Да… — выдохнул я, встал, поправил на себе одежду и направился за ними.

Меня повели в противоположную сторону и вывели через чёрный ход поместья на улицу, после чего повели в сторону алтаря.

Марианетта подготовилась на свадьбу. Место бракосочетания выглядело действительно по-королевски и заняло половину обширного заднего двора с идеально выстриженным газоном.

Там, над местами для гостей, висели на нитях белые розы, образуя собой потолок. Из скрытых от глаз колонок доносилась очень тихая и лёгкая, как ветер, мелодия. Настраивающая на нужный лад.

Стулья для гостей, стоившие едва ли не зарплату среднестатистического человека государства, выстроились рядами, образовав коридор между собой, который подчеркнул красный ковёр от небольшой палатки до свадебного алтаря. Им было белоснежное строение с лёгким кремовым оттенком, которое больше походило на большую круглую беседку с крышей, поддерживаемой шестью колоннами.

Но служанки повели меня не к алтарю, а в сторону, где передали в руки Марианетты.

— Как твоя мать, пусть и приёмная, я обязана тебя привести к алтарю, — улыбнулась она.

— Хорошо, — кивнул я.

— Бери меня под локоть.

— Разве правильно не наоборот?

— Так я же тебя веду, а не ты меня, — улыбнулась она. — Давай.

Вместе мы нарочито медленным шагом направились к гостям.

Когда мы подошли, на мне сосредоточились десятки глаз, из-за чего я чувствовал дискомфорт, привыкший всегда быть вне поля всеобщего внимания. Казалось бы, должен был привыкнуть за это время, но нет, не привык.

Под их пристальным вниманием мы вошли в беседку. Здесь, в центре свадебного алтаря, уже ждал нас статный мужчина преклонного возраста. Марианетта оставила меня рядом с ним, после чего отошла в сторону мне за спину. И сейчас, ожидая здесь же Катэрию, я мог окинуть взглядом присутствующих.

Здесь были те, кого я знал, и те, кого видел первый в жизни. Я практически сразу нашёл Финисию и Вальцелава, которые сидели в первом ряду. Здесь же была и Алианетта, которая смотрела на меня хмурым и расстроенным взглядом. Чуть дальше сидел и Руден, с которым до сих пор поддерживал связь. По его правую руку сидела Финера, его уже жена, как я выяснил — их свадьба прошла уже без меня.

Грог с Зигфридом тоже сидели в первом ряду, но с другой стороны от Финисии и Алианетты, и если спутницу Грога, Нэвию, я узнал сразу, то вот чтобы узнать спутницу Зигфрида мне пришлось немного покопаться в памяти. Кажется… да, это была та самая девушка из забегаловки, Ониса, если я не ошибаюсь. Я её видел всего один раз, когда мы после встречи сидели в забегаловке. И чувствовала она себя среди аристократов явно неуютно. Даже платье выглядело простенько по сравнению с остальными. Но для неё это был явный рост в статусе.

На другом конце ковровой дорожки, которая шла от Алтаря, расположилась белоснежная палатка. И в тот момент, когда меня привели, её подолы распахнулись, открыв всеобщему обозрению мою будущую жену.

Катэрия выделялась на фоне всех, что логично, но по толпе всё равно пробежался всеобщий вздох восхищения, непонятно, искренний или нет. Она стояла перед всеми, словно на сцене, держась за локоть отца, который вида не показал, что ему это неприятно или противно. Не будь он таким уродом, возможно, мы бы нашли общий язык, но…

Помимо них, впереди стояли ещё Мара и Дора, одетые в такие же белоснежные пышные платья, только выглядящие в них как куклы. По идее, они должны были идти впереди Джеферсона и Катэрии, но едва они предстали всеобщей публике, как одна упала на корточки и расплакалась, а другая и вовсе куда-то убежала.

Короче, с этим всё пошло не по плану, и Катэрии с отцом пришлось идти вдвоём между рядами гостей, которые провожали их взглядом. Их шаг был спокойным, шли они медленно, и весь путь занял около двух минут, прежде чем они поднялись на ступеньки свадебного алтаря.

Джеферсон на мгновение остановился с Катэрией передо мной, встретившись со мной взглядом, и там не было ни намёка даже на попытку примирения. Однако он всё равно оставил Катэрию передо мной, после чего встал за её спиной, по сути, оставив нас вдвоём.

Повисла минута молчания, на протяжении которой мы просто стояли друг напротив друга. Началом послужила смолкнувшая музыка, после которой воцарилась абсолютная тишина, нарушаемая лишь пением птиц.

И её нарушил голос мужчины, который должен был зарегистрировать наш брак.

— Дорогие жених и невеста! — торжественно произнёс он. Несмотря на возраст, его голос был удивительно громким и полным сил. — Дорогие гости! В этот день я рад видеть вас на церемонии бракосочетания, полными желания заключить союз под взором нашего достопочтенного государя и судьбы, что свяжет вас навеки. Ваши сердца встретили друг друга при удивительных обстоятельствах…

Это уж точно.

— … и волею судьбы привели вас сюда в этот прекрасный день. И сегодня они заключат союз, который продлится на всю вашу последующую жизнь, покуда они будут биться в унисон. И перед тем, как начать, я хотел бы услышать, является ли ваш выбор и желание заключить брак искренними, взаимным и по собственному желанию?

Я едва не улыбнулся. А среди аристократов такое вообще возможно? Насколько лицемерно это всё должно быть, чтобы люди лгали о добровольности и искренности, когда им говорят, как и с кем обручиться, их родители.

Парад лицемерия, не иначе.

Точно.

Я невольно посмотрел на Джеферсона, который ответил мне ледяным взглядом. Какое же это всё лицемерие…

— Жених, ответьте.

За свои слова.

— Да.

— Невеста, ответьте.

За свои распутные действия.

— Я услышал вас. В соответствии с законами государства Тринианского я беру на себя обязанность зарегистрировать ваш брак. А теперь произнесите клятву. Прошу вас.

Клятва. Не люблю это слово. И тем не менее я без запинки произнёс:

— Я, Грант Барбинери, беру тебя, Катэрия Голд, в законные жёны. Я клянусь сражаться ради тебя, защищать тебя и оберегать от любых невзгод и опасностей, кои встретятся нам на нашем пути.

— Я, Катэрия Голд, беру тебя, Грант Барбинери, в законные мужья. Я клянусь любить тебя, уважать и поддерживать при любых невзгодах и трудностях, какие бы ни готовила нам наша судьба.

— Я предлагаю тебе своё сердце.

— Я предлагаю тебе свою верность.

Что-то неравнозначный обмен, а? Ты ей сердце, а она лишь верность. Почку бы хотя бы предложила.

Заткнись.

— От имени всего, во что я верю…

— От имени всего, чем я дорожу…

— Что бы ни встало на нашем пути…

— Что бы ни обрушилось на нашу судьбу…

— Я клянусь защищать нашу семью….

— И беречь её ради нас…

— До конца наших дней.

— Пока будут биться наши сердца в унисон, — тихо закончила Катэрия.

Старик кивнул.

— Произнеся клятву, вы объявили о своём твёрдом решении соединить свои жизни воедино и жить в горе и радости, в разногласиях и солидарности на протяжении всех дней, что вам были дарованы судьбой. А теперь обменяйтесь кольцами.

К нам поднесли небольшую подушку с двумя кольцами, которые мы взяли, после чего сначала Катэрия подставила безымянный палец, позволив мне надеть его, а после уже я протянул руку. Холодный метал коснулся кожи, и вскоре кольцо было на моём пальце.

— В горе и радости, что бы ни случилось, храните свою семью, защищайте её. Лишь узам, созданным любовью, суждено пройти все испытания. И даже перед лицом смерти помните о своей клятве. Ваша семья — это ваша крепость, которую вы будете оберегать всеми силами.

— Клянусь, — негромко произнёс я.

— Клянусь, — ответила так же тихо Катэрия.

— Муж, вы можете поцеловать свою жену.

Я сделал шаг вперёд, после чего лёгким движением убрал фату. Катэрия смотрела на меня слегка напуганными и неуверенными глазами человека, который был готов полностью вверить свою жизнь в мои руки, не зная, что за этим последует. Глазами того, кто доверял мне всем сердцем, уверенная, что я прикрою её спину, что бы ни случилось.

Но был ли я действительно способен защитить её с детьми от тех ужасов, что таились по другую сторону этого мира?

Я не сентиментальный человек, однако казалось, что что-то неуловимо изменилось в этот момент. Совсем немного и при этом так, что мир вокруг уже никогда не станет для меня прежним, пусть всё и казалось таким же обычным, как и всегда.

— Клянусь, — тихо шепнула Катэрия, на что я так же одними губами ответил:

— Клянусь.

И поцеловал её в губы.

Грог и Зигфрид молча наблюдали за тем, как их напарник только что дал клятву верности другому человеку, за которой последовал поцелуй. Висела торжественная тишина, которая лишний раз подчёркивала всю важность произошедшего.

— Если орден узнает, у него будут проблемы, — тихо прогудел Грог.

— Только если до него раньше не доберётся инквизиция, — так же тихо ответил Зигфрид.

И округа погрузилась в аплодисменты, к которым нехотя присоединились и они.