Пожиратели миров. 10 том

Глава 251

Танцы-танцы-танцы…

Люди приходили, чтобы провести один, и уходили, чтобы поговорить с другими или уединялись где-нибудь, будь то комната для мужчин или женщин, или банально коридор, где никого не было. Я тоже хотел поговорить. С Вальцелавом насчёт того, что происходит. Он мог спросить, какое мне до этого дело, но мои интересы стояли едва ли не на одном уровне с его — сохранить этот мир. Если не будет этого мира, то не будет никакого. Но пока момент поймать не удавалось.

Что касается меня, то Катэрия несколько раз вытаскивала меня на танец, и не сказать, что я танцевал гладко, однако она видом не показала, что её что-то не устраивало. Я делал это лишь потому, что она сама хотела, и, в действительности, этот праздник был больше её, чем моим. Даже по количеству гостей, которые подходили к ней.

— Грант? — послышался голос рядом со мной.

Я обернулся к Алианетте, которую узнал по голосу. Всё такая же хмурая, как и во время обряда бракосочетания, она смотрела на меня, но едва мы встретились взглядом, её лицо разгладилось. Даже улыбка появилась.

— Танец? — спросила она. — А то едва закончится вечер, и вряд ли я смогу подойти к тебе уже… если ты не собираешься найти вторую жену.

В ответ я протянул руку, и она осторожно вложила мне свою маленькую ладонь.

Я вывел её в центр зала как раз к моменту, когда начиналась следующая композиция. Шаг друг к другу, в одной руке её ладонь, другая на талии и начали. Влево, вправо, немного расходимся на расстояние вытянутой руки и вновь сходимся.

— Злишься на неё? — негромко спросил я.

— Естественно, — вздохнула она с улыбкой. — Она увела тебя у меня.

— Не думаю, что у нас бы что-то получилось.

— Как и с ней. Но получилось же, — взглянула она на меня. — Знаешь, я не злилась так сильно, когда узнала, что она беременна.

— Но начала, когда узнала про свадьбу.

— Именно. По-во-рот.

Пируэт, я придерживаю её за руку, после чего мы отпускаем друг друга, делаем небольшой круг, будто кружимся вокруг дуэли, и вновь возвращаемся.

— Что случилось тогда на башне? На небоскрёбе, когда тебе прилетел заряд прямо в лицо? — поинтересовался я.

— Ничего. Я просто получила заряд, — хмыкнула она. — Такое случается.

— Ты почти умерла.

— Но не умерла же, верно? Раньше мы были с Катэрией идеальной парой, понимающей друг друга с полуслова. Я ставила щиты, она наносила удары и наоборот. В паре очень важно чувствовать ритм, другого человека, чувствовать на подсознательном уровне, на уровне инстинктов, что он сейчас сделает. Но когда между вами случился разлад, это… чувство, если так можно выразиться, пропадает.

Я промолчал, она не продолжила и вряд ли собиралась продолжать, даже начни расспрашивать её дальше. Единственное, что она сказала мне…

— Я должна была быть на её месте. Отец не так сильно разозлился бы, случись это между нами, а не между тобой и Катэрией, — улыбнулась она, кажется, впервые искренне во время всей свадьбы. — Ты хорошо танцуешь. Надеюсь, Катэрия позволит иногда тебя похищать.

Она слегка поклонилась, я ответил ей тем же.

Хотя бы настроение у неё слегка приподнялось.

За время, что шёл бал, я успел поговорить даже с Руденом и Финерой, которые выразили сожаление, что я не был на их свадьбе. Не сказать, что я горел желанием побывать там, однако посмотреть, как она проходит у других, мне было бы интересно. А ещё я выяснил, что Финера уже находится в положении. Быстро они… хотя кто бы говорил…

Так и проходила свадьба, пока ко мне не подошла Катэрия, потянув меня за пальцы.

— Скоро будут вручать подарки. Идём.

— Куда?

— Туда, где нам положено находиться, естественно, — улыбнулась она. — Идём.

Она отвела меня в начало зала, где слуги уже тихо и незаметно, насколько это было возможно, заносили стол и небольшую ковровую дорожку. Мы встали там, за спинами присутствующих, и когда отыграли последние аккорды, свет в зале стал более приглушённым. Но не над нами — меня и Катэрию вновь выделили софитами, в которых мы буквально светились, привлекая всеобщее внимание.

— Господа! — Марианетта говорила без микрофона, но её голос спокойно перекрывал гул зала. А ведь она даже не поднимала голоса. — Взгляните на нашу молодую семью, которая пополнит дом Барбинери! Мы так долго ждали этого момента, а пусть кто-то и не спешил осчастливить эту прекрасную девушку из благородного дома Голд…

По залу пробежался смех. Марианетта тоже широко улыбнулась. Но благородный дом Голд… Благородные дома вызывают на дуэль в защиту чести, а не пытаются втихушку сбить тебя над лесом уже после неё. В любом случае, как говорила Марианетта — это политика, и приходится закрывать глаза на произошедшее.

— Но вот он! Этот самый момент, к нашему облегчению, состоялся, и теперь в наших силах поддержать новоиспечённую семью всеми силами, чтобы жизнь их была безоблачна и счастлива! Дорогие гости, оказавшие честь присутствовать в этот важный для нас и знаменательный день, время подарков для наших счастливых молодожёнов! И на правах отца и матери первый подарок преподнесём мы, я и господин Голд.

Она протянула микрофон в сторону, где тот с готовностью взяла Лика, после чего шагнула вперёд. Рядом с ней пристроился Голд. Они подошли к нам по ковровой дорожке, после чего Голд полез в карман, а Марианетте слуги принесли небольшую коробку.

— Дорогие мои, будьте счастливы, — улыбнулась Марианетта, и мне даже показалось, что её глаза стали влажными.

Она осторожно протянула коробку, в которой оказалось ни много ни мало небольшой ключ, как я понимаю, от квартиры.

— Чтобы вы были ближе к звёздам, — тихо произнесла она.

— Это же… — начала было Катэрия.

— Будет у вас теперь свой дом, — кивнула Марианетта.

— Большое спасибо… мама, — тихо произнесла Катэрия, обняв её за шею.

Я тоже обнял её без лишних слов, и Марианетта обняла меня так, что удивительно, насколько в такой хрупкой женщине много сил.

Голд был скромнее в проявлении чувств. Он протянул нам конверт, в котором был сложенный лист.

— Поздравляю тебя, дочь, — произнёс Джеферсон. — Надеюсь, твой выбор был правильным и принесёт лишь счастье и безоблачное небо.

— Спасибо, папа, — ответила она тихо с улыбкой и тоже обняла его.

Понять, искренние ли это чувства или она отыгрывала свою роль, было невозможно. Мне же он просто пожал руку.

— Береги её, Грант. У меня всего две дочери, и терять кого-то из них я не намерен.

— Я сделаю больше, чем в моих силах, — ответил я.

Листом в конверте оказалась дарственная. Под наше начало передавали пятьдесят процентов от одного из бизнесов дома Голд — фирму, занимающуюся регистрацией вещей и компаний, если вкратце. Пятьдесят на пятьдесят. Да, Марианетта была права, они будут пытаться примазаться к нам, сделать так, чтобы нас что-то связывало, что-то весомое, чтобы отвертеться было нельзя. И если я не ошибаюсь, конкретно этот бизнес был одним из нескольких основных в их доме. Другими словами, весомый подарок.

Следом за ними начали подходить и другие гости. Чаще всего по несколько человек от каждой семьи или приглашённого дома, даря подарки, как говорится, сразу от всех. Где-то были ключи от машины, где-то была внушительная сумма, а Руден от своей семьи подарил мне лист.

Лист со списком вооружения, которое они передавали нам. Вот это вот действительно хорошие подарок: пулемёты, крупнокалиберное вооружение, патроны, амуниция и много чего ещё, включая даже погрузочную машину. Этому мы применение точно найдём.

Среди дарящих была даже Алианетта, которая решила дарить отдельно от своей семьи. И, в отличие от остальных, она преподнесла нам альбом. Фотоальбом.

— Это… — начала было Катэрия.

— Пусть это будет с тобой, — негромко ответила она.

— Я… это же твой, Али…

— Теперь он будет твоим.

Мне лишь мельком удалось увидеть, что за фотоальбом это был. Судя по всему, там были фотографии их детства, когда ещё была жива их мать. От самого раннего возраста до подросткового. Не знаю, что в нём такого особенного, но для Катэрии, видимо, это было очень важно.

А ты бы не хотел узнать, как выглядел в детстве? Воспоминания? Мать?

Мне плевать. То, что в прошлом, пусть там и остаётся. Мне попросту нечего вспоминать…

Алианетта обняла сначала Катэрию, а после перешла ко мне и тоже обняла за шею, после чего прошептала мне на ухо:

— Береги её, Грант. Она засранка, и я до сих пор злюсь, но второй сестры у меня нет и уже не будет. Такая она единственная.

— Я сделаю всё, что в моих силах, — ответил я одними губами.

Алианетта была последней, кто преподнёс нам подарок, и если всё это сложить, то денег хватило бы для простой семьи на пару поколений безбедной и фривольной жизни.

Сразу после подарков вновь начались танцы, и теперь я старался сторониться их. Сейчас у меня были иные планы.

— Грог, Вальцелава видел? — спросил я, подойдя к нему.

— Он был с Финисией.

— Я знаю. Где?

Он быстро огляделся.

— Зигфрид знает.

— Ладно, хорошо…

Зигфрида я нашёл тоже быстро. В зале танцующим с Онисией. Пришлось дождаться конца, после чего я подошёл к нему.

— Вальцелава не видел? — сразу спросил я. — Хотел поговорить.

— Он был здесь, среди ожидающих танец. Скорее всего, сейчас он на балконе. Ты хочешь поговорить о том, о чём я думаю?

— Да. Внести ясность, чтобы понять, к чему готовиться.

Что касается Вальцелава, то он подарил нам деньги. Хорошие деньги, одну из самых крупных сумм, которую нам дарили. Я подозревал, что это попытка подкупить не столько меня, сколько весь дом Барбинери, который стремительно набирал силы в последнее время, подминая под себя весь регион. Заявок на присоединение в дом других аристократических семей было предостаточно, что делало нас достаточно грозной силой.

И его я действительно нашёл на балконе, выход на который выходил прямо из зала. Тот протянулся вдоль тыльной стены центрального крыла, объединяя собой единым проходом несколько помещений, в том числе женскую и мужскую комнату, чтобы каждый мог выйти в любой момент подышать свежим воздухом. Он стоял в стороне от посторонних глаз вместе с Финисией, что-то оживлённо обсуждая.

Обмениваясь с другими гостями благодарностью за поздравления, я подкрался к нему сзади и слегка откашлялся, привлекая к себе внимание.

— Грант, — поприветствовал меня он. — Ты прямо как тень подкрался.

— Талант, — ответил я кратко. — Минуты не найдётся обсудить последние новости?

— Конечно…

— Тогда я пойду, немного промочу горло, — тут же произнесла Финисия, прекрасно всё понимая.

— Я подойду позже, — кивнул Вальцелав.

— Ещё раз со свадьбой тебя, Грант, — улыбнулась оно и медленно удалилась, оставив нас вдвоём.

Вальцелав проводил её взглядом.

— Я помню её ещё ребёнком, когда сам под стол ходил пешком, — негромко произнёс он, глядя ей вслед, после чего облокотился на перила, глядя далеко в лес. — Оказывается, время действительно быстро бежит, прав был мой отец.

— Быстрее, чем хотелось бы, — согласился я.

— Да, и события спешат за ними. Оглянуться не успеешь, как мир, спокойный, как гладь воды, начинает бурлить подобно кипящей кастрюле.

— Насколько всё плохо?

— Почему интересуешься? — взглянул Вальцелав на меня.

— У нас с Ристингаузерами давние споры. Если они что-то замышляют, то это сто процентов коснётся и нас. Они придут, чтобы поквитаться.

— Ристингаузеры… — протянул он. — Да, они что-то замышляют. Так же открыто, как и открыто пытаются нас защитить.

— В каком плане? — нахмурился я.

— В том, что сделай они хотя бы что-то, мой отец давно бы поставил их к стене, однако всё это время они исправно слушаются и делают всё, что скажут. Потребовали отдать в пользу другого дома бизнес — они отдали. Потребовали ограничить закупку вооружения — они ограничили. Что бы им ни сказали, даже самое унизительное на взгляд аристократов, они исправно это выполняют. Не дают повода предъявить к ним претензии или обвинения.

— Они притворяются.

— А доказательства есть? Весомые, которые можно подтвердить не только словами?

Их не было. В прочем, будь они, и как я уже понял, Ристингаузеров бы уже давно вздёрнули за предательство. Ублюдки знают, что надвигается, знают, что будет, и поэтому не стесняются делать всё, что их просят, даже в ущерб собственным интересам. Они хорошо подчистили за собой следы и не дают повода как-то их прищучить.

— Но они замешаны в этом, — произнёс я с нажимом. — Я лично могу подтвердить это.

— Твои слова, человека, который сам недавно стал аристократом, может и перспективного, но не сильно влиятельного в государстве дома, против слов дома, который существует сотни лет, ведя свою историю аристократической крови с незапамятных времён? Без вещественных доказательств? Прости, Грант, но они будут пустым звуком.

— Тогда почему просто…

— Не поставить к стене? Поставишь к стене одного, и другие запротестуют, ведь сегодня ставят к стене тех, а завтра уже тебя самого.

— Даже перед лицом возможного переворота?

— Переворот… — протянул он с усмешкой. — Сейчас политический тупик. Сделай с ними что-то сейчас, и при учёте происходящего переворот точно будет. И нашими врагами станут дома, чьи силы вкупе будут равны нашим, если не больше.

— Но если ничего не делать…

— Делается всё, Грант, ты можешь быть спокоен. Они случались и до этого, они будут случаться и потом. Особенно когда наши враги из империи не спят. Нам уже давно всё это известно, и поверь, больше, чем тебе.

Они считают, что за этим стоит Фиалинская империя. Впрочем, не важно, кого они считают виноватым, на ситуацию это не сильно повлияет. И я понимаю, почему они так вяло реагируют — у них связаны руки.

Ристингаузеры подчистили всё, что может привести к ним, и есть вероятность, что, уничтожив секту, мы именно что помогли им, подчистив собственными руками за ними все хвосты. Наши победы начинают выглядеть частью плана, где нам скормили то, от чего надо было избавиться. И потому взять их по закону попросту не получится. Другие не дадут, особенно если они с ними заодно. А попытаешься, и восстания будет уже не избежать.

С другой стороны, они пытаются решить всё в правовом поле, но здесь уже я могу сказать, что ничего не получится. Ещё раз мысли возвращаются к великому плану, о котором в последнее время я слышал слишком много…

— Мы давно следим за Ристингаузерами, но они имеют большую поддержку и влияние, чтобы решить этот вопрос одним взмахом. Остаётся лишь купировать их действия и искать повод прижать к стене. Смерть министра обороны и военного дела усложняет ситуацию, — продолжил Вальцелав. — Есть угроза, что они попытаются воспользоваться ими, чтобы свершить переворот, не буду отрицать эту вероятность. Сейчас ситуация находится в очень опасной нестабильности. Но мы контролируем этот момент. Мы нашли тех, кто поднимает смуту, и уже купируем места, где наблюдаются очаги неповиновения. Давим всех тех смутьянов, которых можем, и это даёт плоды. Обстановка устаканивается, и всё вернётся в норму до того, как выльется во что-то более крупное. В противном случае, — он взглянул на меня, — мы будем знать, кто нас поддержит.

— А если не выйдет?

— Это уже выльется в гражданскую войну, и никому спасения от этого не будет.

— Вас прислали сюда подальше от опасности, не так ли? — спросил я в лоб.

— По-видимому. Наследник должен жить. Я бы поступил так же. Но мы так или иначе прорвёмся. Такое уже случалось двести лет назад, и мы справились.

— Тогда тоже были замешаны Ристингаузеры?

Вальцевав хохотнул, глядя куда-то вдаль.

— Были такие подозрения, да. Но они всегда чисты, как белый лист. Если удастся сейчас на местах подавить всех несогласных, всё будет хорошо.

— А если нет?

— Тогда в ближайшее время все дома, верные государству, встанут под ружьё. И есть те в армии, в которых мы уверены, как в себе, поэтому это будет сложным временем. Но я надеюсь, что до этого не дойдёт.

Он замолчал. Немного подумал, после чего обернулся ко мне, всё так же облокачиваясь на перила.

— Я бы сказал, что уже много рассказал тебе, но это не тайна, а ты удивительно много знаешь для человека с низов.

— Я умный, — ответил я.

— Это видно. Но не забивай себе голову этим на собственной свадьбе. Радуйся, пока есть возможность. Первая свадьба самая запоминающаяся.

А второй у меня не будет, это я точно говорю. Одной проблемы на голову хватило.

Честно говоря, толком какой-то полезной информации я не получил. Да, теперь мне известно, что государь знает об этом, что они пытаются подавить всё мягкой силой, отрезая основные звенья, которые могут привести к перевороту, однако насколько высока вероятность, непонятно. И если что-то произойдёт, они сами толком не знают, что делать, кроме как воевать.

У меня есть общие представления, что предпринять в этих условиях, но и я не могу даже предсказать, каков будет исход. Хуже то, что сейчас это дело силой было попросту не решить. Но можно подготовиться.

Я поднял голову к небу, наблюдая за туманностью, которая здесь заменяла и луну, и солнце.

А вечер тем временем продолжался. Уже не набирал обороты, но и стихать не спешил. Люди начали покидать поместье лишь глубокой ночью, прощаясь с нами так, будто это мы были их родственниками. Кто-то, как Вальцелав или Алианетта, решили остаться, на что им выделили отдельную комнату. Завтра обещали провести уже более домашний праздничный обед в кругу близких людей, среди которых близкими я мог назвать лишь нескольких.

— Как тебе сегодняшний день? — поинтересовалась Катэрия, когда я вернулся к нам в комнату. Она уже избавилась от обширной юбки и снимала корсет, не сильно стесняясь раздеваться прямо передо мной. Да и что я там не видел, впрочем.

— Нормально.

— А по мне замечательно, — выдохнула она.

— Всё, как ты и представляла?

— Я бы даже сказала, что лучше. Куда лучше, чем делать вид, что ты действительно счастлива этому браку, — ответила Катэрия.

— А ты счастлива?

— А ты нет?

— Я этого не говорил, — сразу ответил я.

— Да ты ничего не говоришь прямо, — усмехнулась она. — Взгляни на соседнюю дверь. Там спят две прекрасных дочери, которых я люблю больше собственной жизни. У меня дом, который рождается заново на моих глазах с огромными перспективами. Впереди ещё целая жизнь. И муж… нормальный, как бы ты выразился.

Танцующей походкой она направилась к кровати, на которую прыгнула звёздочкой, будучи совсем обнажённой.

— Но я устала.

— От праздника?

— От праздника. Это утомляет, — она повернулась на бок, взглянув на меня. — Когда поедем смотреть новую квартиру?

— Как только, так сразу, — ответил я. Мне тоже было интересно, что за место нам нашла Марианетта, которую, наверное, было в пору называть матерью. — Но точно не завтра, учитывая, что нас ждёт ещё и праздничный обед.

— Понятное дело… — она похлопала рядом с собой. — Но ты справлялся хорошо. Даже танцевать научился более-менее вразумительно.

— Здесь и не такому научишься, — отозвался я, ложась рядом с ней.

Катэрия потянулась ко мне, поцеловав в щёку.

— Нас ещё ждёт первая брачная ночь. Надеюсь, силы у тебя остались.

— А у тебя самой? — спросил я.

— А мне-то что? Моя участь просто лежать и ничего не делать, — оскалилась Катэрия.

— Может отложим тогда на завтра?

— Нет-нет-нет, — она резко перевернулась, оказавшись на мне сверху. — Завтра уже будет обычный секс, а сегодня…

— Ритуальный?

— Ну можно и так назвать. Но согласись, он будет по-своему особенным, первым, когда мы как муж и жена.

— Вряд ли, кроме названия, я почувствую разницу.

И я не почувствовал. Несмотря на то, что силы у нас остались, и ещё взялись откуда-то на то, чтобы провести часть ночи вместе, он отличался от прошлых раз ровно ничем. Мы всё так же были близки настолько, насколько это было возможно, на мгновение отбросив все мысли о проблемах и вообще о чём-либо. Просто я и Катэрия. И наша близость не только физическая, но и эмоциональная на то время, что мы провели друг на друге. Это можно было назвать хорошим завершением дня.

Если не считать того, что начался он сразу с хреновых новостей…