Пожиратели миров. 10 том

Глава 250

Церемония закончилась.

Едва утихли аплодисменты, вдвоём мы направились по красной дорожке в сторону, откуда до этого вышла Катэрия с отцом. Там нас уже ждали.

— Выглядите вместе прекрасно, — Лика сложила ладони вместе, чуть склонив голову и разглядывая нас огромными восхищёнными глазами, в которых проскакивала и зависть. — Вот бы и мне так… Ой! То есть идёмте! Идёмте, над отвести вас в банкетный зал!

Она была одета не в свою обычную рабочую одежду — сейчас на ней было синее вечернее платье, которое слегка блестело на свету, без лишних вульгарностей под стать событию. Лика вывела нас из палатки с другой стороны, проводив в поместье. Здесь, по коридорам, которыми обычно пользуются служанки, Лика провела нас в обеденный зал.

Катэрии пришлось постараться, чтобы протиснуться в проходах. Попутно мне уже приходилось поправлять её фату, которая тащилась следом, пытаясь зацепиться за любой угол, а после и вовсе взять на руки.

— А как ты сидеть в нём будешь? — поинтересовался я.

­— Как-нибудь сяду, не беспокойся, — улыбнулась она.

— Там у тебя каркас под юбкой? — потрогал я пышный низ.

— Естественно. А, по-твоему, как ещё он может держаться? — пригладила она его. — Знал бы ты, как долго мы его надевали.

Катэрия крутанулась на месте, позволив тонкому слою на юбке приподняться, словно лёгкой дымке. Серебряные подвески засверкали вспышками звёзд на свету. Катэрия будто подняла вокруг себя небольшую снежную бурю.

— Как тебе?

— Ты уже спрашивала.

— Спрошу ещё раз.

— Хорошо выглядишь в нём. Идём, — подтолкнул я её дальше.

— Интересно, ты когда-нибудь будешь более…

— Более что?

— Более открытым, а не таким зажатым, — ответила Катэрия. — Ты будто стараешься выглядеть как можно более суровым и сдержанным. Но я-то знаю, что это не так.

— А как? — поинтересовался я.

— Я видела, как ты сидел с Марой и Дорой, — ответила она. — Просто ты не такой.

Зал с прошлого раза преобразился. Пропал вытянутый стол, его заменили круглые столы с шестью стульями у каждого. Они были разбросаны по всему залу. На каждом уже были готовы тарелки, а в центре стояла ваза с белыми розами.

Наш стол стоял особняком от остальных. В отличие от остальных, прямоугольный, он расположился как бы перед всеми, словно трибуна для судей. К нему нас Лика и проводила, где несколько служанок помогли Катэрии осторожно сесть на стул.

Не понимаю смысл таких платьев. Может и красиво, но я вижу, что ей очень неудобно. Настолько, что Катэрии приходилось сидеть на самому краю стула, чтобы в принципе можно было хоть как-то сесть в такой конструкции.

Минуты через три в зал начали входить через главный вход остальные гости. Друг за другом людей провожали слуги к их местам, рассаживали вокруг столов. Марианетте и Джеферсону, которые шли под руку, выделили отдельный стол, который стоял ближе всех к нам.

Меня вообще удивило, как Марианетта так спокойно могла вести себя с Голдом. Она и на мгновение не показала, что ей как-либо неуютно рядом с ним, даже улыбалась и смеялась рядом с ним, ведя себя так, будто ничего не произошло в прошлом.

Меня поражала иногда её способность улыбаться без каких-либо теней нежелания или ненависти тем, кто был нашими врагами и хотел нашей смерти буквально несколько дней назад. Я бы назвал это лицемерием, но… таковы правила, и я знал, что Марианетта будет действовать в первую очередь так, как необходимо.

Что ещё хуже, я понимал, что в этой ситуации действовал бы точно так же.

Джеферсон Голд был куда более сдержан. Он что-то говорил, что-то отвечал, но не улыбался, пусть на его лице и не было выражения отвращения или какой-либо враждебности. Все играли свои роли, не показывая реальный расклад дел.

Наверное, из всех них самыми красноречивыми были Грог и Зигфрид, которые сидели с каменными лицами. Космодесантник женится — это было бы забавно, если бы не было нарушением всех писанных и неписанных правил. И мы втроём это понимали. Однако, если такими темпами пойдёт, то не мне одному придётся переступить черту, так как к Грогу так и лезла Нэвия, а Зигфрида одолевала его подруга Ониса.

Не могу сказать про Зигфрида, но Грогу точно недолго осталось быть одному, если всё пойдёт в том же темпе. Нэвия, как и её семья, нацелились на него, особенно после моей свадьбы и такого гостя, как сам Вальцелав Максидос.

Вскоре все заняли свои места, и зал стал действительно наполненным. Вдоль стен выстроились слуги, опустив голову и глядя в пол, будто боялись встретиться глазами с кем-то из гостей. Но даже подними их, вряд ли бы это у них получилось, так как все взгляды вновь были обращены к нам.

— А что дальше? — одними губами спросил я Катэрию, чуть наклонившись к ней.

— Тосты.

И едва она это прошептала, как со своего места встала Марианетта. Она улыбалась, смотрела на меня глазами, полными счастья, будто только что женила любимого сына. И учитывая её отношение ко мне, это было недалеко от истины.

— Дорогие гости, я счастлива присутствовать сегодня здесь и рада видеть, что на наших глазах появляется новая семья, ради которых мы все собрались, пусть и с некоторым опозданием, — хихикнула она в конце, и зал ответил ей негромкими приглушёнными смешками. Атмосфера в зале будто немного разрядилась и стала веселее. — А теперь… Мои дорогие дети, мой сын Грант и моя новоиспечённая дочь Катэрия, я поздравляю вас. Поздравляю с тем, что вы нашли друг друга и решили объединить ваши жизни в одну большую, уже подарив миру двух прекрасных детей. Я болею душой за то, чтобы ваша жизнь была счастливой, чтобы дом наполнялся лишь смехом и счастьем. Идите по жизни вдвоём, никогда не отворачивайтесь друг от друга и всегда помните — перед любой трудностью вместе вы не будете одиноки. Я желаю вам любви, взаимопонимания и безоблачного будущего.

Она подняла бокал, и все последовали за ней. По залу над головами гостей заблестело стекло, как свет на снегу. На мгновение повисла тишина, после чего все дружно, будто по команде, отпили. Мне пришлось тоже выпить. При всей нелюбви к алкоголю проигнорировать я, к сожалению, это не мог. Хотя были космодесантники, которые будто только и пили алкоголь. Да, ордена со взглядами на жизнь бывали очень разными.

Едва все выпили, на стол начали подавать еду. Застучал по тарелкам металл, зал наполнился гулом голосов, и все наконец отвлеклись от нас, обратив своё внимание на других.

— Мы так и будем есть и пить? — спросил я негромко.

— Ты не бывал на свадьбах? — взглянула на меня Катэрия.

— Нет.

— Сейчас произнесут тосты, и будут танцы.

— Танцы… — протянул я.

— Наш свадебный танец, потом танец с отцом и матерью…

— Ты будешь танцевать с отцом?

— Ну… да? — она будто растерялась. — Раз пригласили, то надо. А ты будешь танцевать со своей матерью.

— Марианеттой, — уточнил я.

— Ну она твоя мать, как по документам, так и по факту, разве нет? Как бы то ни было, не беспокойся. Мой отец ведёт себя прилично, я даже удивлена, что он ничего не сказал. Даже слова не произнёс в мой адрес. И не строй такую гримасу… О, мой отец сейчас произнесёт тост.

Я бросил взгляд на Джеферсона, который медленно и показательно поднялся, отодвинув стул. Гул в тот же момент стих, все взгляды обратились на него, и каждый выглядел так, будто ему было очень интересно, что же скажет отец невесты. Тот в свою очередь откашлялся и окинул всех взглядом. И лишь убедившись, что завоевал внимание зала, повернулся к нам.

— Я уверен, что все отцы поймут меня. Мы все любим своих дочерей и думаем, что они всегда будут рядом с нами, однако наступает момент, когда приходится отпустить их на поиски своего счастья и любви. И это радость для любого из нас — знать, что его дочь, покинув дом, счастлива и любима. Что она обрела гармонию с тем, кого выбрало её сердце, и живёт в той семье, где ей не страшны никакие невзгоды и несчастья, — он выдержал паузу, после чего продолжил. — Когда Катэрия была ещё совсем крохой, её защитой и опорой был я, отец. Однажды она сказала, что сама проложит себе путь к счастью. Что ж, так оно и случилось… Теперь я доверяю её тебе, Грант, моя обязанность хранить и защищать её ложится на твои плечи. Оберегай её, поддерживай и люби, ставя семью на первое место. Возможно, ты сможешь дать ей больше, чем хотел и мог дать я — счастья.

С этими словами он поднял бокал, и все остальные последовали за ними.

Сколько было в этих словах лицемерия, сколько лжи про счастье, любовь и прочую ерунду, когда сами отцы определяют за детей, за кого им выходить замуж или жениться.

А ты бы позволил своим дочерям жениться на парне, который едва сводит концы с концами?

Это другое.

То же самое, но с другой стороны. Не зарекайся, Элиадирас. Чем больше крутишься в этих кругах, тем больше становишься таким же.

Банкет продолжился. Были ещё тосты от гостей и родственников, включая Финисию и Вальцелава, которому, естественно, дали слово, едва он изъявил желание. И его слова встретили аплодисментами, хотя вынужден признать, он умел говорить.

Но больше всего меня поразила речь Грога, который внезапно решил высказаться.

Как и остальные, он встал, и зал в то же мгновение погрузилось в тишину. Нэвия смотрела на него с каким-то обожанием, будто тот не тост произнести встал, а на защиту государства. Хотя лицо у него именно такое и было.

Помолчав несколько секунд, видимо, собираясь с мыслями, наконец он произнёс:

— Не забывай про свой долг, не забывай про свою семью, не забывай, для чего мы есть. Во времена, когда отчаяние поднимается волной, будь выше. Когда цепи страха скуют остальных, будь сильнее, чтобы разорвать их. В тот момент, когда надежда и отчаяние покинут всех, стой насмерть ради тех, кто за твоей спиной. Этой жизнью ты жил, этой жизнью ты живёшь, этой жизнью ты должен будешь жить, какой бы ни была цена. Такова цена, которую мы платим за мир.

Никто не понял, что конкретно имел ввиду Грог, но я и Зигфрид поняли всё. Быть верным своему долгу… Это были слова космодесанта в его интерпретации, но они всё равно передавали смысл очень точно. Какая бы жизнь ни окружала меня, я должен полнить о долге перед теми, за кого взял ответственность.

Были ли это его мысли, или ему кто-то нашептал, я не знаю, но мне кажется, что Грог произнёс это исключительно по собственному желанию.

Свадебный пир продолжался ещё около двух часов, после чего наступило время развлечений, под которыми понимались танцы. Но танцы были лишь приятным фоном, чтобы размяться, а на деле это время использовали для того, чтобы обсудить последние новости. Мужчины сбивались в кучки, некоторые уходили в отдельные мужские комнаты. Женщины поступали точно так же: или стояли строем, шепчась, прикрываясь веерами и хихикая, или удалялись в комнаты, но что конкретно они там делали, оставалось загадкой.

Рано или поздно всё равно возвращались в зал, чтобы станцевать раз-другой с партнёром или кем-то другим.

Но перед этим первый танец, который и открывал бал, был за мной с Катэрией. Мы стояли, по сути, отдельно от остальных под светом софитов, которые выделяли нас столбами света. Мы стояли в кругу света перед полным залом, который пусть и не дотягивал до государственного, но был всё равно внушительным. Теперь я понимал, зачем это всё отстроила Марианетта. Стыдно за вечер точно дому Барбинери не будет.

— Ты готов? — тихо спросила Катэрия.

— Я всегда готов.

— Как и всегда, — улыбнулась она, и я вывел её на наш первый танец в качестве мужа и жены.

За время, проведённое здесь, я набил, скажем так, ноги, чтобы двигаться правильно в зависимости от музыки. Катэрия, будучи куда более опытной в этом деле, лишь подстраивалась под меня, чтобы выглядеть гармонично.

Мы крутились в танце, и благодаря свету, который оттенял остальных, казалось, что в зале были лишь мы одни, кружась под играющую музыку.

— Знаешь, не думала, что у нас получится… — тихо произнесла она.

— Что именно? — уточнил я.

— Стать счастливыми. Ты счастлив? — взглянула она мне в глаза.

— Я… полон воодушевления.

— Ни слова о том, что действительно чувствуешь, — улыбнулась она, делая оборот вокруг своей оси, когда я держал её за руку.

— Я мало что чувствую, — ответил я, обхватив её за талию, чтобы придержать, когда она выгнулась назад и вернулась в нормальное положение.

— Там, где ты служил, считается плохой чертой проявлять эмоции.

— Нет.

— Тогда в чём проблема?

— У нас их не было.

Она удивлённо взглянула на меня, после чего ещё один пируэт, после которого она делает круг вокруг меня и вновь возвращается ко мне.

— Как это?

— Психологическая обработка и импланты.

— Импланты? Это как… чипы… что-то в этом роде?

— Да. Чипы, подавляющие большинство чувств, которые мешают сражаться. После них остаётся эффект. Он рушится со временем. Чем больше я провожу времени здесь, тем сильнее чувства проявляются вместе со всеми человеческими пороками.

— Это плохо?

— Плохо, — однозначно ответил я. — Я перестаю трезво оценивать ситуацию, уступая чувствам, а не логике.

Танец закончился, но лишь для того, чтобы уступить место новому. Теперь уже Катэрия с отцом, а я с Марианеттой.

С которой спал. М-м-м… до сих пор помню её тело. Хорошее время было…

Заткнись, Тень.

Ты знаешь, что некоторые народы считают, что если эмоциями не привязываться к человеку, то секс с ним не считается изменой?

Хватит.

Нам ещё когда-нибудь перепадёт с ней? Хотя чего я спрашиваю! Дай мне тело, я всё устрою. Узнаешь, что такое настоящая страсть!

От Тени было не спастись. Он изливал на меня свои мысли, заодно подкидывая фрагменты картин, которые сам видел, в том числе и голой Марианетты. Невольно у меня отзывалось на это, однако я знал, чего я никогда не буду делать.

Очень зря.

Марианетта весь танец лишь загадочно улыбалась в то время, как отец Катэрии держал каменное непроницаемое лицо, будто вышел на военный парад.

Лишь с окончанием наших вступительных танцев в центр потянулись остальные. Я даже заметил, как маленькая Нэвия потащила за собой Грога так, будто была сильнее его в разы, сдвигая его с места с какой-то лёгкостью. На площадку вышли и Финисия с Вальцелавом, вокруг которых почтительно все расступились.

— А свадебные подарки когда будут? — спросил я Марианетту, наблюдая за тем, как танец идёт на второй круг, на что она рассмеялась.

— Только не говори, что здесь ради подарков.

— Ради обязательства перед Катэрией, — ответил я серьёзно.

— Ради обязательства… — улыбнулась она, погладив меня по спине. — Потом, после бала, вы встанете на самом видном месте, и гости поочерёдно будут преподносить вам подарки. Интересно, что я подарю?

— Вы не скажете.

— Не скажу, — мотнула она головой. — Пусть будет секрет.

— А что подарит Джеферсон? Перемирие?

— Не знаю, он же передо мной не отчитывается, но что-то точно подарит. Очень часто отцы дочерей дарят приданное с каким-нибудь предприятием, чтобы тем самым сблизиться с семьёй жениха. Чтобы было что-то, что их объединит.

— Вряд ли он захочет объединяться.

— Я бы не была так уверена. Взгляни направо.

Я посмотрел в указанном направлении и заметил среди стоящих в стороне Финисию с Вальцелавом.

— Он захочет сблизиться. И не криви лицо. Такое часто происходит: вчера мы враги, а завтра уже союзники с общей целью. Это называется политика.

— Это называется…

— Политика, — улыбнулась она. — Ты смотришь неправильно. С точки зрения чувств, а не логики.

— Именно с точки зрения логики. Ударил в спину один раз, ударит и повторно.

— Не в этот раз.

Не в этот, так в другой.

Я стоял в стороне первое время, но по прошествии каждого танца вокруг меня начали собираться гости, в основном мужчины, хотя иногда поздравить подходили и пары. Среди них были и Руден Брокфорс с Финерой, и Грог с Зигфридом, которые скупо поздравили и пожали руку.

— Петля на шее, Грант, — негромко произнёс Зигфрид. — Сыскал проблему.

— Ничего подобного, — не согласилась Финера. — Ты просто не понимаешь, что семья — это лучшее, что может быть.

— Возможно, и не понимаю, — согласился тот просто. Возможно, Финера ожидала спора, однако Зигфрид всегда старался их избегать. По крайней мере, с другими людьми.

— Смотри, сам проблем не огреби, — кивнул я Зигфриду на Онису. — Она явно метит на тебя. Про Грога молчу, там без шансов.

— Почему? — прогудел он.

— Посмотри налево.

Он обернулся в сторону, где стояла Нэвия, и та, будто спиной почувствовав его взгляд, тут же обернулась и помахала рукой, улыбнувшись так ослепительно, что глазам стало больно. Даже Грогу должно быть ясно, что его не отпустят просто так. Особенно, когда у нас на балу оказался Вальцелав — тут они точно захотят породниться с нами.

Да и Зигфрид недалеко ушёл. Как бы он ни пытался откреститься, Онису он пригласил, и та смотрит на него недвусмысленным взглядом, задающим тот вопрос, который рано или поздно задаст любая девушка парню — а мы? К тому же, я не могу сказать с уверенностью, что между ними ничего не было.

Мы все погрязли в этом. Общество, хочешь ты или нет, поглощает тебя, растворяет в себе и делает почти таким же.

Поздравить меня подошёл и Вальцелав рука об руку с Финисией. Не заметить его было сложно, так как все как бы между делом расступались, расчищая путь ко мне, когда остальным иногда даже приходилось проталкиваться.

— Поздравляю, Грант, — протянул он руку, и я пожал её. — Мой отец рад, что вы объединились союзом, передаёт вам своё поздравление и жалеет, что не смог лично побывать на свадьбе.

— Ничего страшного, я понимаю. Государственные вопросы, которые не терпят отлагательств.

— Верно подмечено, — кивнул он и добавил. — Также он передаёт благодарность за то, что ты помог… вывести некоторых людей на чистую воду.

Не думаю, что другие поняли, о чём речь, но я, Грог и Зигфрид были в курсе дела.

— Я рад был послужить государству Тринианскому, достопочтенный…

— Можно просто Вальцелав. Как ни крути, я на вашей свадьбе, и такое обращение ко мне будет неуместным в свете данного события, — прервал он меня. — К тому же, ты не думал над моим предложением по поводу охотника?

— Боюсь, что я пока вынужден отказаться, —покачал я головой.

— Подумай хорошенько. Думаю, тебе найдётся достойное место, учитывая твои силы. Хотя мой отец предлагает тебе иное место в иных структурах. Там ценят силу, как дара, так и внутреннюю, — слегка таинственным голосом произнёс он. — Ты далеко пойдёшь по карьерной лестнице, а в наше непростое время такие люди нужны.

Непростое время? Не о внутренних ли смутах, которые могут стал переворотом, он говорит?

Я внимательнее взглянул на него. Вальцелав на краю государства Тринианского и, судя по всему, с небольшой личной гвардией действительно сильных людей, не говоря уже о технике, которая прилетела с ним. С одной стороны, выглядит так, будто он действительно отправился на свадьбу, а с другой — не отослали ли его сюда в целях безопасности, как будущего наследника, от нарастающей угрозы в столице по удобному поводу?

Желание поговорить с ним наедине выросло с новой силой.

— Я…

— Подумай с ответом и не спеши, — осадил Вальцелав меня. — Времени ещё полно, да и свадьба не будет ждать. Скоро тебе принимать подарки. Если хочешь, мы поговорим об этом позже.

Поговорить позже я хотел, очень хотел. Мне была интересна не столько работа, сколько то, что было известно государю. Риски и вероятности самого плохого исхода, который, естественно, будет возглавлять Ристингаузер со своими покровителями хаоса. Иначе говоря, их враг — мой враг, и если такое случится, вопрос о нашем вмешательстве стоять не будет.

Другой вопрос, что мы сможем сделать, если это всё действительно покатится под откос. И определённые мысли на этот счёт у меня были.