Повесть о суровом друге

6

Мы с матерью застали отца лежащим на кровати. Подложив руки под голову, он о чем-то глубоко задумался.

«Горюет», — мелькнуло у меня, но отец, как только увидел нас, вскочил, веселый, обнял мать и меня, а когда вошел в хату дед Карпо и мать рассказала о нем, отец протянул деду руку со словами:

— Это хорошо, гость из села кстати приехал, раздевайся.

Отец усадил деда Карпо на табуретку, сам сел напротив, близко, лицом к лицу.

— Ну, зачем пожаловал, как там беднота живет в селе? Допекают вас помещики? Рассказывай, дедушка!

— Дела, товарищ Устинов, як сажа бела. Революцию зробили, царя скинули, а получилось як в той сказке про мужика и медведя: панам вершки, а селянам корешки. Скажи, коли нам землю дадуть?

— А от кого ты ее ждешь, дедусь?

— Та не знаю. Временное ж правительство есть, хай ему сто чертив у печонки.

— Временное правительство, дед, те же самые паны. Они тебе ничего не дадут. Сами берите землю, делите между собой и засевайте.

— Мы рады взять, так не дают же!

— А вы силой.

— Та де там силой? Понагнали охраны. Там таки австрияки стоять з винтовками и шаблями, шо близко не подойдешь.

— А вы сабли о колено, винтовки об забор. А нет — жгите имения! сказал отец. — Пускайте им красного петуха, пусть горят, гады! Земля должна быть у тех, кто ее своими руками, как дите родное, нянчит.

— Палить, кажешь?.. Гм… це дило! — проговорил дед Карпо, задумчиво трогая белый ус…

Мать суетилась у плиты. Она уже замесила тесто на вареники. Я скоренько притащил из сарая ведро угля и начал растапливать плиту, прислушиваясь к разговору отца с дедом Карпо.

— А еще селяне просили спытать, — говорил дед, — правду кажуть, шо Ленин приедет до нас?

— Слух такой прошел, — сказал отец, — твердо мы не знаем. Но нам известны письма Ленина, и в этих письмах товарищ Ленин учит нас, что на той революции, которая была в феврале, мы не остановимся. Это только начало революции. Начало!

Мать поставила на стол вареники. Пришел Васька. Мы весело уселись за стол. Только дед Карпо не стал есть и скоро уехал.

Я так наелся, что у меня раздуло живот, как барабан. И все-таки я съел еще три вареника и два незаметно положил в карман.

Едва мы закончили обед, как в сенях послышался веселый топот ног. Дверь распахнулась, и в хату вошли сначала однорукий механик Сиротка с дорожным сундучком, потом, вытирая ноги о порог, Мося, а за ними грязный, всклокоченный и радостный шахтер Петя с Пастуховки. Они только что вернулись из Петрограда и прямо с поезда — к отцу.

Что тут поднялось! Отец кинулся обнимать друзей, а те его. Они хохотали, хлопали друг друга по плечам. Запыхавшись, отец сел на табуретку и сказал:

— Говорите сразу: правда, что Ленин в Россию приехал?

— Правда! — ответил Сиротка.

— Видели его?

— Не только видели, но и встречали! — горячась, вставил Петя. — Я его даже на руках вместе с питерцами нес.

— Ну рассказывайте!

Сиротка, хмурый, подсел к отцу:

— Нет, сначала ты расскажи, что тут у нас произошло?

Отец развел руками:

— Что произошло? В Советах засели буржуи. Меньшевики их поддерживают. Удалось им пока захватить большинство в Совете. Теперь благодетель Цыбуля — комиссар Временного правительства и председатель меньшевистского Совета. Об этом разговор у нас будет долгий, и борьба будет долгая. Поэтому рассказывайте вы, хлопцы.

Мать вывела Петю в сенцы и заставила его снять для стирки рубаху. Сама она стала поливать ему из кувшина. Пока Петя, брызгаясь и фыркая, умывался, я спросил его:

— Петь, а ты царя в Петрограде видал?

— Какого царя? А-а, ты про Николашку! Нема его, увезли в Сибирь.

— А саблю его золотую видал?

— Саблю? Чего не видал, того не видал. Наверное, с собой увез, гадюка, — отвечал мне Петя, входя в хату и вытираясь свежим рушником.

— Та-ак, — протянул в раздумье Сиротка. — Ну а с нами, что ж… Мы ведь не знали ничего о Ленине. Приехали в Питер третьего, в воскресенье. Спрашиваем у людей, где помещается редакция рабочей газеты «Правда». Буржуи косятся злобно: «Какая такая «Правда», не знаем»…

— Сиротка, дай я расскажу, — перебил Петя, у которого опять заблестели глаза, и радость его передалась всем.

— Погоди, не мешай, — хмуро остановил его Сиротка.

— Да говорите кто-нибудь, шут вас задери, — смеясь, сказал отец. Скажите, какой из себя Ленин?

— Простой! Ну как будто твой товарищ или родственник, — скороговоркой выпалил шахтер Петя.

Мы с Васькой протиснулись плечами друг к другу и напряженно слушали.

— Какой из себя Ленин, спрашиваешь? — степенно проговорил Сиротка, глядя в пол, словно обдумывая, как лучше сказать. — С первого взгляда будто строгий, а вглядишься — нет. По глазам видно — ласковый.

— Ходит быстро, не поспеешь за ним, — опять вставил Петя, — а кепка вот как у нашего Моси, даже проще…

Васька взглянул на меня. На лице у него светилось радостное удивление.

— Ну и вот, — продолжал Сиротка, — показали нам питерские рабочие редакцию «Правды». Помещалась она на Мойке, у самого Невского проспекта. Входим. Две комнатки: одна маленькая, другая побольше. Обе полны народу: собрались рабочие, солдаты из окопов, матросня-балтийцы. Протиснулись мы к столу секретаря, кое-как поясняем, что мы делегаты от Донбасса. А кругом люди суетятся, звонят телефоны, не поймем, что случилось. А потом слышим: Ленин сегодня приезжает. А было, как мы уже сказали, воскресенье, заводы не работали. Как известить рабочих о Ленине? Да где тут, уже пошел гулять слух, толпами бегут рабочие.

Наняли мы извозчика и помчались на Финляндский вокзал. Народу на улицах — пальца не просунешь. Со всех районов идут рабочие со знаменами, с музыкой, с песнями. На Литейном — есть такой мост в Петрограде — пришлось бросить извозчика. Народ хлынул тучей, ломятся вперед, а меньшевики и эсеры загородили дорогу и уговаривают не идти: мол, ничего хорошего не ждите от Ленина. Меньшевиков смяли. Там бы железную стену правительство поставило, и ее сломали бы. Досталось и нашим бокам, но мы все-таки пробрались на площадь вокзала. А там — боже ты мой! — народищу — глазом не окинуть. Что делать? Я тогда и спрашиваю у своих ребят: «Вы шахтеры или нет?» Поняли они меня, и пошли мы на приступ. Пролезли на вокзал, оттуда протиснулись на перрон. Присели на рельсы, закурили с питерскими рабочими. Ждем. Уже ночь, а поезда все нет. Говорят, на какой-то станции рабочие делегации задержали. Но вот наконец звонки — поезд прибывает. Все замерли. В этой тишине и подошел поезд.

Васька подался вперед, жадно вслушиваясь в слова Сиротки.

— …Вышел он на ступеньки вагона, решительный, в простом пальто.

— Заштопанное! — выкрикнул шахтер Петя. — И пуговицы одной нема вот здесь, слева.

— Погоди, Петька, — сказал Сиротка. — Одним словом, Егор, не будем мы тебе рассказывать про то, как его несли на руках рабочие, как народ кричал: «Да здравствует Ленин!» Скажу только вот что: на площади стояли броневики. Взошел он на один из них, поднял руку вверх и ждет, когда затихнут. На всю жизнь я его так и запомню теперь — в распахнутом простеньком пальто, кепка из кармана торчит. Сказал он речь с броневика и закончил словами… Знаешь, какими словами он закончил? — спросил Сиротка и твердо, с расстановкой произнес: — «Да здравствует социалистическая революция!»

— Социалистическая революция, — повторил отец задумчиво. — Так оно и должно быть. К этому идем. Ну а теперь говорите, что привезли. — Отец строго взглянул на нас с Васькой и сказал: — Хлопцы, ступайте-ка на улицу.