Повесть о суровом друге

2

С чувством счастья держал я в руках Васькину книжечку. На ее обложке значились четыре красивые буквы: КСМУ. Кажется, все свои патроны отдал бы я, лишь бы выдали и мне такую книжечку! Один Васька понимал, как мне тяжело. Он обнял меня, и мы пошли к себе на окраину.

— Знаешь, как я теперь буду бороться? — с силой проговорил Васька и так крепко сжал кулак, что жилы напряглись: — Буду бороться, как сказал Карл Маркс… Пусть буржуи содрогаются. Пролетариям нечего терять, кроме своих цепей. А приобретут они целый мир! Вот как сказал учитель рабочих Карл Маркс.

— Вась, а откуда взялся этот Деника?

— Из Англии… Есть такая страна-государство, вся в тумане. Такой туман, что ничего не разберешь. И там сидит король.

— Г-гы… к о р о л ь. Бубновый, что ли?

— Я не про карты говорю. Король по-ихнему, а по-нашему царь. Так вот этот английский царь и раскопал Деникина. Говорит, вот тебе пулемет, а еще дам тебе аэропланов, которые сами по небу летают, дам тебе пушек, винтовок, и чтобы ты разбил всех большевиков. Ни одного не оставляй, всех перебей: и рабочих, и крестьян, и красноармейцев.

— Не везет нам, — сказал я, — то Керенский был, то немцы приходили, то бандиты, а теперь Деникин.

Васька вздохнул:

— Не везет, это верно… Только мы с тобой должны помочь Красной Армии. Обязательно должны помочь.

— Я знаю чем. Гранату отдадим.

— Какую гранату?

— Помнишь, в речке нашли?

— Она не действует: подмокла, заржавела…

Вдруг Васька что-то вспомнил:

— Вот что. Надо отдать патроны, которые насобирали. У тебя сколько?

— У меня четыре обоймы. Три да четыре — семь. Семь обойм по пяти патронов, сколько это будет?

По пальцам мы подсчитали: тридцать пять патронов да еще десять штук.

— Маловато, — разочарованно протянул Васька.

— У Илюхи бы взять, — подсказал я. — Рыжий целое корыто натаскал.

— Откуда?

— Наворовал. Что ты, не знаешь рыжего?

— Надо отнять, — сказал Васька.

— Отнимешь, когда он их в землю зарыл.

— А ты скажи, арестуем.

— Все равно не даст. Жадюга!

— Тогда выиграй. Поди и заставь играть. Мне, сам понимаешь, нельзя, я теперь комсомолец.

— А если проиграю?

— Нельзя, что ты!

— Ну а если не повезет?

— Не везет только лентяям. А ты должен сказать себе: выиграю — и все! Может быть, как раз нашими патронами самого Деникина убьют, понимаешь?

— Понимаю.

— Иди играй! А в случае чего — отнимем.

Я захватил патроны и помчался к Илюхе.

— Сыграем? — предложил я, когда Илюха вышел за калитку и уселся на лавочку.

— С тобой играть — только время терять. Один заржавленный патрон найдет, и тоже — давай сыграем!

Я вынул из-за пазухи новые обоймы. У Илюхи загорелись глаза. Он поглядел на меня весело, как на легкую добычу.

— Ладно, давай, — согласился он, — только не уходи, я сбегаю за патронами.

Я видел в щелку забора, как Илюха, озираясь, не слежу ли я за ним, юркнул незаметно в сарай. Не появлялся он долго.

Я забеспокоился: уж не струсил ли? Но Илюха вернулся и показал мне обойму.

— Одна только? — разочарованно пробурчал я. — А хвастался: целое корыто!

— Выиграй эти, тогда увидишь.

Мне так хотелось выиграть, что я уже представлял себя обладателем всех Илюхиных сокровищ. Подумать только — целое корыто патронов принесу к Ваське.

Мы высыпали из карманов старые пустые гильзы, чтобы ставить на кон. Боевые не ставили, чтобы не помять их, да и опасно было: патроны могли взорваться при ударе.

— По скольку будем играть? — спросил Илюха.

— По пяти.

— Ставь!

— Не бойся, поставлю.

Длинный ряд из десяти патронных гильз выстроился перед нами. Мы отсчитали шесть шагов, провели черту, через которую нельзя переступать, померились на палке, кому начинать. Выпало мне. Руки у меня дрожали: Васька сказал — обязательно выиграть, а вдруг проиграю?

Я размахнулся.

Тяжелая бита просвистела мимо гильз, не задев ни одной. Лишь облачко пыли взметнулось позади кона.

Илюха сделал огромный шаг, прицелился, и звон медных гильз больно отдался у меня в сердце. Илюха выиграл сразу шесть патронов. Стали добивать остальные, и он сбил еще три. Как я ни старался, но и последнюю гильзу сшиб Илюха.

Пришлось отдать целую обойму новеньких боевых патронов. (Правда, я сначала отдавал немецкие с тупыми пулями, а русские приберегал. Васька рассказывал, что у немцев разрывные пули: прямо в груди разрываются. Чего только не придумают буржуи для того, чтобы рабочих убивать!)

— Еще сыграем! — издевался надо мной Илюха, а сам прятал мои патроны, распихивал по карманам, клал в шапку.

— Сыграем, сыграем. Давай по десяти, — предложил я.

— Ставь!

Второй кон Илюха тоже выиграл. Я так волновался, что за пять ударов сбил только две гильзы.

— Еще? — издевался рыжий, пряча мои патроны к себе за пазуху.

С обидой поставил я на кон последние два патрона. Сейчас Илюха собьет их, и все будет кончено. Называется, помог Красной Армии!

Я огляделся, не идет ли Васька. Если крикнуть ему, Илюха испугается и убежит.

Начинать игру опять выпало мне. Дрожали руки и ноги. Чтобы успокоиться, я отложил биту и стал подтягивать штаны, хотя в этом не было надобности.

— Бей, чего тянешь?

— Подожди, штаны спадают.

— Потом поправишь, бей!

— Хитрый. Может, мне неудобно. Что, я не имею права штаны подвязать?

— Бей, а то брошу играть!

Напрасно я оглядывался: Васьки не было видно.

— Не спеши на тот свет, там кабаков нет, — говорил я, чтобы как-нибудь оттянуть время.

Ничего не помогло: я проиграл. С радостью запустил бы я свинчаткой в Илюху, но ничего не поделаешь: игра есть игра.

— Я сейчас еще принесу, ладно? — сказал я, боясь расплакаться от обиды.

— Неси, да побольше, — смеялся Илюха. — Мне патроны пригодятся.

— Сейчас принесу, только ты жди.

— Ладно. Побыстрее!

Ваську я нашел в сарае. Он только что залил свинцом охотничий патрон. Свинчатка была еще горячая.

— Вась…

Больше я не мог выговорить ни слова. Васька взглянул на меня и все понял.

— Не везло, Вась, ну что я мог поделать, — пытался я оправдаться.

Васька сердито напялил картуз, взял четыре свои обоймы и сказал мне с досадой:

— А я хотел подарить тебе новую свинчатку.

С унылым видом я поплелся за Васькой, а он, решительный и злой, широко шагал по двору к уличной калитке. Илюха сидел на лавочке и грыз семечки, далеко отплевывая шелуху. Он даже не глянул в нашу сторону. Васька подошел и взял его за рубаху.

— Не хватай за грудки, чего ты хватаешь, отойди!

— Ты Леньку обыграл?

— Его и курица обыграет.

— Играй со мной.

— Не желаю. С Ленькой буду.

— А я тебе говорю: играй!

— Не имеешь права заставлять.

— Ленька, сними с него шапку!

Я только того и ждал, сорвал с Илюхиной головы картуз и спрятал за спину.

— Отдай шапку!

— Будешь играть — вернем, — сказал Васька.

— Ладно, задаешься чересчур. Ставь гильзы на кон.

Игра возобновилась. У Васьки был такой сердитый вид, и он так ловко сбивал медные гильзы, что Илюха забеспокоился. Но он надеялся выиграть.

Жадности в нем не было предела. Проигрывая, Илюха приносил из дому все новые и новые обоймы, желая отыграться.

Илюха нахально спорил, требовал права переступать за черту, потому что у Васьки ноги длиннее. Васька на все соглашался.

А тот требовал все новых уступок. Он настоял, чтобы Васька ставил на кон два патрона против одного Илюхиного. Васька и здесь не спорил.

Я догадывался: Васька боялся, как бы Илюха не убежал, ведь нужно было выиграть у рыжего все патроны.

Васька играл со злостью, он бил почти не целясь, и гильзы со звоном разлетались по сторонам. Я едва успевал собирать их. Васька сердился и на Илюху, и на меня: мы вынудили его заниматься такими пустяками, как игра в патроны.

Илюха разозлился. Он готов был затеять драку, обвинял Ваську в мошенничестве. Васька не спорил, заново ставил гильзы на кон и вторично сбивал их.

Я уже отнес домой три раза по десяти обойм, а игра только разгоралась.

Сначала Илюха проиграл все немецкие патроны, с тупыми пульками, потом стал приносить русские, с острыми, как жало, свинцовыми пулями, те, что были нам нужны. Васька забирал патроны у Илюхи и отдавал мне, подмигивая: неси, мол, домой.

Илюха проигрался вчистую, семнадцать немецких обойм и двадцать три русских, не считая одиночных патронов, которых набралось несколько пригоршней. Я ссыпал их в подол и отнес домой.

Илюхе уже не на что было играть, но он не отпускал Ваську:

— Давай на шапку.

— Своя имеется, — ответил Васька.

— Ну на деньги! Продай десять патронов!

— У других покупай. Я не Цыбуля, чтобы торговать.

— Тогда на конфеты, Вась. По три штуки на патрон дам, хочешь?

— Сладкого не люблю, — отвечал Васька, надевая шапку, которую снял во время игры.

Илюха не знал уже, что сказать. Он схватил Ваську за рукав:

— Что же ты, обыграл и уходишь? Так, значит? За бомбу сколько патронов дашь?

— Настоящая?

— Новая.

— Где взял?

— Мое дело — купил, нашел, насилу ушел.

— Неси.

Илюха примчался с новой бутылочной гранатой, поблескивающей жестяной «рубашкой». Васька осмотрел, пощупал кольцо, покосился на Илюху и спросил:

— Сколько?

— Десять обойм.

Игра продолжалась.

Васька опять выиграл. Илюху от ярости трясло, он кусал губы и едва не плакал.

— На пулемет сыграем? — неожиданно предложил он, уже не сознавая, что говорит.

— Какой пулемет? — удивился Васька.

— «Максим». На дворе у нас стоит.

— Красноармейский?

— Нет, мой. Я его за сто рублей на базаре купил.

Васька с силой надвинул Илюхе на нос его драный картуз:

— Чужой пулемет у тебя.

Илюха перекрестился:

— Накажи меня бог, мой! Чтоб у меня мать померла…

Васька обнял Илюхину голову левой рукой и, ударяя щелчками по лбу, приговаривал:

— Стой, не шатайся. Ходи, не спотыкайся. Говори, не заикайся. Ври, не завирайся.

— Пусти! — кричал Илюха, вырываясь. Васька дал ему на прощанье еще два щелчка и сказал: — А это чтобы не воровал патроны у красноармейцев, чтобы не изменял своим, продажная тварь!

Мы ушли, оставив посреди улицы хныкающего Илюху.