Прячься от меня, Дорогая

Глава 13

Гидесса

Будет ли это по-детски — кричать и топать ногами? Эта мысль приходит мне в голову, но я отгоняю ее. Я хожу кругами, пытаясь определить, в каком направлении идти, но гнетущая темнота не дает ответов. Я думала, что иду в правильном направлении, но тут поняла, что уже дважды проходила мимо одного и того же поваленного дерева.

И тут меня осеняет — мой телефон.

Как я могла позволить страху и адреналину настолько затуманить мой разум, что я даже не подумала о нем? В такие моменты, как этот, Шона обычно качает головой, глядя на меня, и я это заслужила.

Я вытаскиваю его, экран освещает ближайшее окружение, и я быстро включаю фонарик. Луч пронзает темноту, открывая взгляду высокие, нависшие деревья, окружающие меня.

Я пытаюсь вернуться назад и найти перчатку, которую сорвали с меня, когда один из мудаков решил прикоснуться ко мне без разрешения. Но ее нигде не видно на густой лесной подстилке.

Я разочарованно вздыхаю, мое дыхание заметно в прохладном ночном воздухе. Переключив внимание на деревья, я пытаюсь определить направление к дому.

Делая глубокий вдох, чтобы успокоить свои скачущие мысли, я пытаюсь двигаться вперед.

— Хорошо, Гидесса, — шепчу я себе. — У тебя получится.

Используя фонарик, я осторожно пробираюсь через лес, высматривая любые признаки тропинки или знакомые ориентиры. Каждый шорох листьев и хруст веток действует мне на нервы, но я продолжаю идти, полная решимости найти дорогу обратно.

После того как мне кажется, что прошла целая вечность, я наконец замечаю край деревьев и заднюю стену моего арендованного дома. Облегчение захлестывает меня, и я ускоряю шаг, стремясь оставить гнетущую темноту позади, готовая оставить воспоминания обо всем, что только что произошло.

У меня дрожат руки, когда я отпираю дверь, постоянно оглядываясь через плечо. Они могли последовать за мной и проникнуть в дом. Похоже, они хотели гораздо большего, чем то, что получили сегодня.

Но никаких признаков их присутствия нет, когда я врываюсь внутрь, захлопывая дверь за спиной и останавливаясь на мгновение, чтобы отдышаться.

Я снимаю маску со своего лица, бросаю ее на обеденный стол и стаскиваю с головы капюшон. Я чувствую, что после этой встречи у меня осталось больше вопросов, чем ответов

Я поднимаюсь наверх в спальню и сбрасываю с себя одежду, как только оказываюсь там. Сбрасывание каждого предмета одежды словно снимает груз с моих плеч, давая небольшое облегчение от напряжения, сковавшего мое тело.

К тому времени, как я включаю душ, я почти чувствую себя другим человеком. Вода быстро нагревается, поэтому я захожу внутрь. Горячая вода каскадом обрушивается на меня, смывая грязь и стресс ночи. Я закрываю глаза, позволяя теплу проникнуть в мои мышцы, и на мгновение позволяю себе просто дышать.

Однако мой покой нарушается воспоминаниями о этой ночи. Встреча с фигурами в масках повторяется в моем сознании, их загадочные слова эхом отдаются в моей голове, как будто они пытаются сказать мне больше.

Что они имели в виду, говоря, что знают больше, чем я думаю? Должна ли я просто поверить им на слово, что они не убивают невинных людей? И какие у них планы относительно меня?

Я энергично тру кожу, словно пытаясь стереть прикосновение руки фигуры в зеленой маске к моему горлу. Их слова “Мы хотим тебя” эхом отдаются в моей голове, вызывая дрожь по спине, несмотря на теплую воду.

Как можно чувствовать себя настолько полностью принадлежащим одному простому действию и нескольким обыкновенным словам?

Я заканчиваю принимать душ и заворачиваюсь в полотенце, прежде чем вернуться в спальню. Я со вздохом сажусь на край кровати, не зная, что делать дальше. Сейчас уже раннее утро, и мне следовало бы хоть немного поспать.

Каин и Авель? Я усмехаюсь про себя. По-моему, Твидлди и Твидлдум подходят им гораздо больше.

Чем больше я думаю обо всем этом, тем больше начинаю вспоминать, как мое тело реагировало на них. Их гулкие голоса шепчут в моей голове. Моя рука тянется к горлу, и я все еще чувствую, как рука Авеля обхватывает его и сжимает.

Неожиданная дрожь возбуждения пробегает по мне при воспоминании о том, как его пальцы танцевали вокруг моей шеи. Я никогда не представляла, что что-то подобное может так возбудить. То, как он контролировал меня, сила его хватки… Это было опьяняюще. Я ловлю себя на том, что прокручиваю эту сцену снова и снова, каждый раз испытывая смесь страха и… может быть, даже желания.

Я трясу головой, пытаясь прояснить свои мысли. Это безумие. Меня не должны заводить мужчины, которые явно опасны и не в себе. Они — убийцы, они даже сегодня это открыто признали.

Но ведь и я тоже… Просто я не убиваю невинных людей.

Встав, я пытаюсь заставить себя действовать. Движение помогает добиться цели, и это именно то, что мне нужно сделать сейчас. Мне нужно пойти в свой кабинет и сделать заметки обо всех, кого я видела сегодня ночью. Затем мне нужно сделать заметки о конкретном росте мужчин в масках.

Я была близко к ним, слишком близко. Я обхватила рукой бицепс Авеля и почувствовала размер мышц под одеждой. И не только это, но и их разница в росте со мной была очевидна. Я знаю, что теперь точно могу вычеркнуть женщин из списка, но есть ли в списке мужчины, которых я тоже могу убрать?

Пока я пытаюсь принять все это к сведению, ощущение того, что я окружена ими, заставляет меня снова сесть на кровать. Сколько бы я ни пыталась логически обосновать его, ощущение под кожей не проходит. Волнение от того, что меня поймали в их игре, от того, как они играли со мной. Одно только доминирование в их позах интриговало, и как бы сильно я ни хотела бороться, мое тело, казалось, хотело подчиниться им гораздо больше. Все это осталось в моей памяти, на моей коже, заставляя мой пульс учащаться.

Я со вздохом откидываюсь на кровать, уставившись в потолок. Как я могу быть такой возбужденной и в то же время такой напуганной одновременно? Я издаю стон, закрывая лицо руками. Мне нужно взять себя в руки, сосредоточиться на реальных проблемах. Эти мужчины опасны, и мне нужно найти способ остановить их, а не сидеть здесь и думать о том, как приятно было бы чувствовать себя в центре их внимания.

Но пока я лежу здесь, клянусь, я все еще чувствую руку Авеля и Каина у себя за спиной. Их сильные руки окружают меня, но не причиняют боли.

Они знают, кто я на самом деле, так зачем им оставлять меня в живых?

Они знают, что я найду их.

Может, в этом весь смысл?

Мои пальцы скользят вниз по телу, проникая под полотенце, и я позволяю одному из них потанцевать по моему затвердевшему соску. Он настолько чувствителен, что, когда я его слегка пощипываю, у меня вырывается стон.

Никогда в жизни мне не удавалось так быстро возбудиться. И я ненавижу, что это произошло из-за них, они пробудили во мне что-то, что я не хочу пока признавать. Я даже не знаю, как мне теперь справиться с этим ощущением.

Но потом я понимаю.

Я встаю и выключаю все лампы, оставляя только лунный свет, проникающий через окно, он достаточно яркий, чтобы отбрасывать тени. Мягкое серебристое сияние придает комнате неземной вид, и я возвращаюсь к кровати, полностью сбрасывая полотенце на ходу и позволяя ему упасть на пол.

Никто не должен знать, чем я занимаюсь в темноте, и, возможно, это самое лучшее.

Забравшись на середину кровати, я ложусь на спину и развигаю ноги.

Возможно, это ошибка, я уже знаю, что у меня проблемы с доведением себя до оргазма, да и с партнерами я не часто достигаю его. Хотя я не могу не попробовать. После всей этой беготни по городу, которую я только что совершила, я думаю, что мое тело заслуживает этого. К тому же, не похоже, что попытка ухудшит ситуацию.

Мои пальцы снова касаются моего горла, вызывая в памяти собственническую хватку Авеля. Воспоминание о Каине, подошедшем ко мне сзади, неотступно следует за мной, когда я позволяю своим пальцам скользить по моему телу. Я сжимаю свои груди, беря соски между пальцами, и боль пронзает меня, когда я сжимаю и слегка скручиваю их. Жар и желание сразу же накрывают меня.

Я закрываю глаза, погружаясь в воспоминания. Голос Каина, мрачный и властный, шепчет мне на ухо:

— Мы хотим тебя.

Присутствие Авеля, угрожающее и магнетическое, заставляет мое сердце учащенно биться. Мои пальцы опускаются ниже, обводя изгибы моего тела, желая, чтобы это были отголоски их прикосновений.

Я позволила своим мыслям плыть по течению, представляя вместо своих их руки на мне. Как я хочу, чтобы они ласкали меня вместе, чтобы один из них дразнил мою грудь, а другой делал то же самое с моим ноющим клитором.

Когда мои пальцы опускаются ниже, я прикусываю губу, чтобы подавить стон. Воспоминание о кратком взгляде на их доминирование, их контроль подпитывает мое возбуждение. Я медленно кружу по своему клитору, дразня себя, позволяя нарастать удовольствию. Мое дыхание становится прерывистым, жар, разливающийся в моей сердцевине, становится все более интенсивным с каждой секундой.

Но как бы я ни старалась, как бы ни была близка, моя кульминация остается недосягаемой. Спустя еще несколько минут я рычу от разочарования и откидываюсь на кровать, ударяя по матрасу той же рукой, которой я пыталась снять с себя напряжение.

Я со вздохом кладу руки на лицо, ощущая на пальцах свой запах. Странный звук привлекает мое внимание, и я опускаю руки. Комната внезапно освещается неоновым светом от телевизора на стене напротив кровати, где две неоновые маски заполняют экран. Мой рот открывается в шоке, и я пытаюсь найти что-нибудь, чем можно прикрыться.

— Стой, — раздается команда, отдающаяся эхом, и мое тело замирает. В комнате установлен объемный звук, из-за чего голос доносится отовсюду, обволакивая меня невидимой хваткой, которой я в равной степени боюсь и возбуждаюсь. Мое сердце бешено колотится в груди, смесь страха и неописуемого трепета пробегает по мне.

Как они взломали мой телевизор? Как долго они следили за мной? Как, черт возьми, я не нашла эту камеру?

— Гидесса. — Что-то в модулированном голосе подсказывает мне, что это Каин, он звучит ровно и повелительно, наполняя комнату. — Мы говорили тебе, что твое время истекло. С этого момента от нас не скрыться.

У меня перехватывает дыхание. Я чувствую себя незащищенной, уязвимой, и все же тот же опьяняющий страх и желание, которые преследовали меня раньше, снова охватывают меня.

— Мы говорили тебе, что придем за тобой, — присоединяется модулированный голос Авеля, более темный, более угрожающий. — С этого момента ты принадлежишь нам.

Дрожь пробегает по моей спине. Я почти снова ощущаю его прикосновения, которые вызывают во мне прилив возбуждения.

— А теперь откинься назад, — голос Каина теперь мягче, почти умоляющий. — Покажи то, что принадлежит нам.

Мои глаза расширяются, смесь страха и возбуждения переполняет мои чувства. Качая головой, я пытаюсь показать им, что я этого не сделаю. Это не я.

Я не должна их слушать, я должна бороться, даже если глубоко внутри меня есть что-то, что хочет им подчиниться. Мое тело словно застыло, зажатое между желанием сопротивляться и неодолимой тягой к их приказам.

— Гидесса, — продолжает голос Каина. — Мы знаем, что ты нас слышишь. Теперь бесполезно сопротивляться.

Раздается голос Авеля, низкий и леденящий.

— Ты принадлежишь нам. Ты почувствовала это сегодня ночью, не так ли? Трепет от того, что ты наша.

От их слов у меня по спине пробегает еще одна дрожь. Несмотря на мой страх, странное возбуждение пульсирует во мне, смешиваясь с затяжным разочарованием из-за того, что я месяцами не испытывала оргазма.

Это то, в чем сейчас нуждается мое тело? В сумасшедших мужчинах, которые угрожали мне и вторгались в мою личную жизнь, но которые приказывают мне доставить себе удовольствие? Может быть, у меня больше проблем с головой, чем я думала.

— Ложись на спину, — в голосе Каина теперь звучит угроза. — Покажи нам.

Комната кажется сюрреалистичной, залитая жутким сиянием неоновых масок, мерцающих на экране телевизора. Часть меня хочет сопротивляться, отгородиться от них, но другая часть — похороненная глубоко внутри — жаждет их господства, их контроля.

Медленно, почти против своей воли, я опускаюсь обратно на кровать, подчиняясь. Лунный свет и неоновые маски освещают комнату, пока я лежу там, обнаженная и уязвимая. На мгновение я колеблюсь, неуверенность затуманивает мой разум, но затем я медленно раздвигаю ноги.

Комната словно заряжена их присутствием, их невидимые глаза следят за каждым моим движением. Я закрываю глаза, поддаваясь трепету от того, что меня видят такой, от того, что меня желают эти опасные мужчины. Мои пальцы спускаются ниже, скользя по моему телу, пока не достигают мягкого тепла между моих бедер.

— Раздвинь ноги шире, — голос Авеля прорезает тишину, грубый и непреклонный. — Дай нам увидеть все.

Мое сердце бешено колотится, разрываясь между трепетом повиновения и ужасом от того, что я собираюсь сделать. Медленно я еще больше раздвигаю ноги и тянусь пальцами вниз, чтобы раздвинуть свою киску.

— Хорошая девочка, — шепчет голос Каина мягко и одобрительно. — Вот так. Поласкай себя для нас. Покажи, какая ты мокрая.

От его похвалы у меня мурашки пробегают с головы до ног. У меня такое чувство, что этот человек хвалил не многих людей, и я ловлю себя на том, что хочу заслужить больше похвалы.

Мои пальцы слегка дрожат, когда я подчиняюсь, скользя по своим влажным складочкам. Я почти физически ощущаю их взгляды на себе. Как будто сама комната стала сценой для исполнения их желаний, а я добровольная участница их извращенной игры.

Той, которая может принести мне острые ощущения, которых я так долго жаждала.

— Еще, — приказывает голос Авеля, более темный и настойчивый. — Не сдерживайся. Поддайся тьме внутри себя.

От его слов у меня по спине пробегает дрожь, разжигая во мне первобытную потребность доставить им удовольствие. Я скольжу пальцами ниже, обводя свой вход, дразня себя, пока Каин и Авель пристально наблюдают за мной, где бы они ни находились.

Я дразню себя, возвращая пальцы вверх, чтобы медленно обвести свой клитор, удовольствие нарастает с каждым движением. Мысль о том, что они смотрят, что их темные желания отражают мои собственные, усиливает ощущения, пронизывающие меня.

— Еще, — рычит Авель, его глубокий голос заставляет меня жаждать и его похвалы. — Не сдерживайся. Мы хотим увидеть, как ты кончишь.

Я выгибаю спину, охваченная противоречивыми эмоциями — желанием, страхом и запретным трепетом подчинения. Голос Каина эхом отдается в моей голове, побуждая меня, подталкивая к краю удовольствия. Я тихо постанываю, и этот звук эхом отдается в тускло освещенной комнате.

Теперь мои пальцы двигаются быстрее, стремясь к неуловимому освобождению. Я так близко, балансирую на грани, а напряжение нарастает с каждым мгновением.

Внезапно голос Каина прорывается сквозь пелену моего возбуждения, низкий и повелительный.

— Гидесса, тебе понравилась боль? Когда ты ущипнула себя за сосок? Сделай это снова.

Я колеблюсь, в моей голове бурлят противоречивые эмоции, но желание подчиниться им и, наконец, получить оргазм перевешивает мои сомнения. Я протягиваю руку вверх, пальцы снова находят мой сосок, и я грубо сжимаю и выворачиваю его.

— Сильнее, — рявкает Авель, его голос рассекает воздух подобно удару хлыста.

Не раздумывая, я подчиняюсь, мои пальцы выкручивают сосок почти яростно, а другая рука подрагивает на клиторе. Боль усиливает наслаждение, приближая меня к неуловимой кульминации. Я стону громче, звук эхом отдается в комнате, все мое тело теперь дрожит.

— Вот так, кончи для нас, маленькая тень, — командует Каин. — Отпусти.

С отчаянным криком напряжение внутри меня спадает, и я отдаюсь удовольствию, которого они требуют. Мое тело сотрясается, когда волны экстаза захлестывают меня, и я теряюсь в моменте освобождения, который Каину и Авелю удалось вырвать.

Пока я лежу, удовлетворенная и затаив дыхание, в комнате постепенно воцаряется тишина. Неоновые маски на телевизоре мерцают, а затем исчезают. Противоречивые эмоции бурлят внутри меня — стыд, желание и тревожащая жажда… большего.

Вполне возможно, что они все еще наблюдают за мной. Я ставлю перед собой задачу найти эту чертову камеру завтра, но пока я позволю им думать, что они что-то выиграли. И в какой-то степени так оно и есть.

Каин и Авель пробудили во мне что-то первобытное, темный голод, который не поддается разуму и логике. Несмотря на опасность, которую они представляют, несмотря на то, что рациональная часть меня кричит сопротивляться, другая часть — более глубокая, скрытая часть — уже жаждет их.