Прячься от меня, Дорогая

Глава 37

Гидесса

Не стоит удивляться, что после воспоминаний, посетивших меня прошлой ночью, мои сны теперь наполнены еще большим количеством воспоминаний о том времени.

17 лет назад

Каждую ночь я слышу, как Линк хнычет из-за своих кошмаров, пока он спит в комнате для гостей. И каждую ночь я пробираюсь туда, чтобы обнять его и помочь ему заснуть, как это делают мои родители для меня. Может, он и думает, что у него никого нет, но я серьезно говорила, что буду рядом.

— Шшш, все в порядке, Линк, — тихо говорю я, мой голос едва громче шепота. Я устраиваюсь рядом с ним, матрас почти не двигается и не издает ни звука под моим небольшим весом. Он шевелится, словно чувствуя мое присутствие, и я протягиваю руку, чтобы нежно погладить его по волосам, повторяя то, что делает для меня моя мама.

Лунный свет заливает комнату, отбрасывая тени на лицо Линка. Он расслабляется под моими прикосновениями, его дыхание замедляется, когда последний из его кошмаров исчезает. Я не хочу уходить, чтобы его кошмары не вернулись, как чудовище из-под кровати, поэтому я остаюсь здесь, присматривая за ним, пока он спит, пытаясь защитить его от того, чего не могу видеть. Моя рука находит его руку в темноте, и он хватается за нее, как за спасательный круг.

Ночи для него тяжелые, но мы всегда находим, чем себя занять в течение дня. Когда мне везет, я могу заставить его улыбнуться, а он точно знает, как заставить меня смеяться.

Прошло две недели с тех пор, как он приехал погостить к нам, и, хотя мне всегда нравилось, что у меня есть близняшка, с Линком я чувствую себя по-другому. Мы за домом, играем недалеко от леса. Но мы все еще слышим звуки музыки моих родителей в далеке. Нам не разрешают ходить в лес, поэтому мы играем так близко к нему, как только можем. Шона снова в доме у подруги. Ей не нравится Линк, поэтому я не расстроилась, когда она бросила меня.

— Твоим родителям нравятся странные песни, — говорит он.

Я смеюсь, медленно кружась под одну из песен.

— Да, так и есть. Некоторые хорошие, некоторые странные.

Ускоряясь, я продолжаю вращаться, пока у меня не начинает кружиться голова, и я падаю в траву. Он смеется надо мной, этой редкой улыбкой, от которой мое сердце наполняется бабочками. Подойдя, он смотрит на меня сверху вниз, а затем ложится рядом. Некоторое время мы лежим в тишине, слушая музыку, хихикая над мелодией и забавными словами.

— Это необычная песня, — говорит он со смехом, когда снова звучит знакомая мелодия. Кажется, они проигрывают плейлист на повторе. — О чем она вообще?

Слушая ее, я пытаюсь понять, что означают слова.

— Я думаю, может быть, певица встретила кого-то, кто причинил ей боль? — Предлагаю я, пожимая плечами.

Он хмыкает, и когда я смотрю на него, то вижу, что эта мысль его расстроила. Я не глупая, даже будучи маленькой, я знаю, что кто-то причинил ему боль. Я могу сказать, что он чего-то боится, когда засыпает. И страх в его глазах, когда он просыпается от кошмара, только подтверждает это.

— Мне не нравится, что кто-то причинил ей боль, — шепчет он. Я знаю, что он имеет в виду себя.

Я приподнимаюсь и смотрю на него, лежащего в траве.

— Мне тоже. Может, нам стоит притвориться, что речь идет о чем-то другом, — предлагаю я и улыбаюсь ему.

Он садится, его губы подергиваются, как будто ему нравится эта идея, но затем его лицо хмурится, а глаза прищуриваются, когда он думает об этом.

— Я не уверен, что ты сможешь заменить это на что-то приятное с теми словами, которые она продолжает петь.

Я наклоняю голову, снова прислушиваясь. Это запоминающаяся мелодия, но она грустная.

— Может быть, мы можем притвориться, что закапываем сокровища. Когда она говорит о том, что роет могилу для сердца, это значит, что мы хороним все секреты и все, что делает наши сердца счастливыми и печальными, как будто это сокровища.

Его лицо снова светится счастьем. Я встаю, взволнованная, пока идея зарождается в моей голове. Он приподнимается на локтях и с ухмылкой наблюдает, как я кружусь под песню.

— Моя мама говорит, что у всех нас есть тени и тьма внутри нас. Она говорит, что мои папы — ее партнеры в тенях и тьме. Однажды я надеюсь, что найду такого же человека, который будет заботиться о могиле моего сердца. Заботиться о сокровище всего, что я люблю, и того, что заставляет меня грустить.

Его лицо снова становится серьезным, когда он встает.

— Я мог бы быть твоим партнером, — просто говорит он. Я смеюсь, но он протягивает руку и хватает меня за руку. — Я серьезно, Десса.

Я качаю головой.

— Мы недостаточно взрослые, глупыш. Мама говорит, что мы не узнаем, кто наш партнер, пока не вырастим.

Он качает головой в ответ.

— Но я уже знаю.

И я тоже, но мама права, нам пока не положено знать.

Он фыркает, хмурясь еще сильнее.

— Я докажу это. Все эти истории в фильмах говорят, что у нас должна быть связь. Я смотрел один фильм, где говорили, что кровные узы — самые сильные из всех.

Я морщусь.

— Мы не вампиры.

Смеясь, он качает головой.

— Мы не будем ее пить. Кажется, они называли это клятвой. Это как обещание.

Понимая, что он имеет в виду, я аж подрыгиваю.

— Да! Это именно то, что мы можем сделать. У меня даже есть перочинный нож.

Наклоняясь, я вытаскиваю его из ботинка. Он маленький, но в нем есть лезвие.

— Зачем ты носишь его с собой? — спрашивает он со смехом.

— Мой папа всегда говорит мне быть готовой, — улыбаюсь я в ответ, вытаскивая лезвие. Затем я морщусь при мысли о том, что он порежет меня. — М-м-м, думаю, тебе нужно порезать меня, я не могу порезаться сама.

Линк закатывает глаза, забирая у меня перочинный нож. Я протягиваю руку, чувствуя смесь волнения и трепета.

— Это должно быть сердечко? Как в песне? — Спрашиваю я. Он быстро кивает, и когда начинает прижимать нож к моей коже, я всхлипываю и отворачиваюсь.

Немного больно, но я концентрируюсь на ощущении того, что Линк держит меня за руку. Прежде чем я осознаю это, он говорит, что закончил. Я выдыхаю и смотрю вниз на отметину. Сердечко небольшое и в основном неглубокое, но сверху выступила кровь.

— Твоя очередь, — говорю я, забирая нож обратно. — На какой руке?

Он качает головой и оттягивает ворот футболки.

— Это должно быть сердечко, верно? Тогда помести его над моим сердцем.

Я смотрю на него широко раскрытыми глазами, но он не меняет своего решения. Я рада, что его футболка черная и моя мама не увидит крови. Наклоняясь ближе, я кончиком ножа вырезаю на его коже сердечко. Он несколько раз издает звук, но не плачет. Когда я заканчиваю, по его коже стекает кровь. Я странно горжусь сердечком, которое сделала.

Он хватает мою руку в том месте, где порезал ее, и прижимает к себе.

— Ты вырыла могилу для моего сердца, — сказал он, глядя на меня широко раскрытыми и серьезными глазами, словно делясь глубокой тайной. — И теперь ты хранительница его секретов, мой партнер в тенях и тьме.

— Навсегда, — шепчу я, и он кивает, в уголках его губ появляется небольшая улыбка, которая тоже кажется обещанием.