Прячься от меня, Дорогая

Глава 19

Гидесса

В перевернутом состоянии дезориентация ощущается еще сильнее. Какой бы наркотик ни попал в мой организм, срок действия у него, должно быть, очень короткий, потому что я уже чувствую, как помутнение начинает исчезать, пальцы покалывает, но они все еще не слушаются меня.

Как они вообще попали в дом? Я не слышала, чтобы кто-нибудь заходил внутрь, но, признаюсь, я была очень рассеяна. Глупо, что я так увлеклась нашей перепиской, что не заметила, как кто-то вошел и отравил мой чертов кофе.

Кофе — это святое, а они его испортили.

Мне, блядь, следовало больше насладиться этим печеньем. Теперь мне придется выбросить все, что есть в доме, потому что, черт возьми, я не верю, что это было не печенье.

Верхняя часть моего тела покачивается в такт движениям Каина, когда он поднимается по лестнице на второй этаж. Я уже знаю, куда он меня несет: здесь есть только одна комната, которой я пользуюсь, — спальня.

С каждым шагом я пытаюсь восстановить контроль над своим телом, пытаясь заставить конечности подчиняться. Хватка Каина на мне твердая, его шаг ровный, как будто он делал это уже сотню раз.

Я лишь слабо ощущаю его мускулистое тело под собой, когда он двигается, как онемение, которое возникает, когда нога затекает. Жутковатое свечение от его маски отбрасывает тени на темные стены наверху — пока я работала, солнце село, и от этого дом стал казаться еще более зловещим, даже угрожающим.

Когда мы добираемся до спальни, Каин осторожно усаживает меня на кровать. Моя голова все еще кружится, но я чувствую изгиб кровати позади меня, а зеленое свечение маски Авеля присоединяется к маске Каина, когда он обхватывает меня руками под мышками и тащит по кровати. Он опирается на мои подушки, притягивая меня к себе так, что моя спина оказывается прижатой к его груди.

Каин обходит кровать сбоку, в то время как Авель протягивает ему мою руку, и Каин застегивает на ней наручник, плотно прижимая его к моей коже, почти ущипнув.

Переходя на другую сторону кровати, они повторяют процесс с другой моей рукой. К тому времени, как они заканчивают, большая часть ощущений начинает возвращаться, и я могу подергать руками и натянуть цепи, но мои силы все еще слабы, и это вызывает у них обоих лишь негромкие усмешки, а модулятор голоса в их масках создает зловещее эхо в звуке.

Я чувствую, как кожаные наручники впиваются в мою кожу, а цепи тихонько звенят при каждом движении. Авель держит меня крепко, но не болезненно, его тело — твердая, непреклонная фигура позади меня.

Должно быть, он снял маску, потому что я чувствую его дыхание на своей шее, медленное и размеренное, нюхающее мою кожу. Оно резко контрастирует с моим собственным учащенным, паническим дыханием, но я не могу повернуть голову достаточно, чтобы увидеть его лицо. Затем я чувствую, как его язык касается моей шеи, облизывает меня, пробуя на вкус.

Красная маска Каина делает его похожим на воплощение дьявола, когда он встает на колени на краю кровати. Он обхватывает руками мои лодыжки, его хватка крепкая, в то время как пальцы в перчатках вдавливаются в обнаженную кожу там, когда он разводит их в стороны. Удивительно, что он не связал и их, а оставил свободными, но я не могу заставить их подчиниться мне.

У меня перехватывает дыхание, смесь страха и чего-то еще, что я не хочу признавать, пробегает по мне. Ощущение того, что я полностью в их власти, что меня полностью контролируют, будоражит что-то глубоко внутри меня.

— Такая красивая маленькая тень, — бормочет Каин, и в его голосе слышится темная ласка. — Ты притворяешься такой сильной, но сама жаждешь этого, не так ли?

Я борюсь с цепями и пытаюсь оттолкнуться от сильного тела Авеля, сидящего позади меня, скорее инстинктивно, чем из реального желания сбежать. Правда в том, что есть часть меня, которую необъяснимо тянет к этому, к ним.

Может, они и убийцы, но и я тоже. Если они могут наслаждаться погоней, то и я должна быть способна на это.

Потеря контроля опьяняет так, как я не ожидала. Я чувствую, как Авель наслаждается моей борьбой, когда его твердеющий член прижимается к моей спине сквозь одежду.

Прикосновения Каина обдуманны, его пальцы скользят вверх по моим ногам, когда он опускается на колени между ними.

— Чувствуешь, как ощущения возвращаются? — спрашивает он, наклоняя голову. Он тянется за спину, и когда его рука появляется снова, в ней он сжимает нож, заставляя мое сердце учащенно биться. — Потому что я хочу, чтобы ты смогла его почувствовать.

Быстрым и обдуманным движением Каин разрезает ткань моей майки и лифчика, прежде чем прижать лезвие к чувствительной коже моей груди. Острая боль прорезает пелену страха, возвращая меня к более четкому осознанию. Я кричу, звук отчаяния смешивается со звуком звякающих цепей.

— Вот так, детка, кричи для нас, — модулированный голос Авеля шепчет мне на ухо со стоном. Должно быть, он снова натянул маску, когда закончил нюхать меня.

Нож прокладывает путь, оставляя за собой кровавый след. Каждое движение обдумано, рассчитано на то, чтобы усилить мой страх и дискомфорт. Мое тело кажется особенно чувствительным, все еще покалывающим и слабым от наркотика, который они мне ввели, но также, как будто я теперь сверхчувствительна к каждому прикосновению к своей коже.

Он перемещает лезвие к другой моей груди, ударяя плоской стороной по соску, и я всхлипываю в ответ. Авель протягивает руку, его рука в перчатке скользит по полоске красной крови, начиная прокладывать дорожку по изгибу моей груди. Он размазывает ее по моему соску, как краску, и обводит пальцем чувствительную вершинку. Он зажимает сосок между пальцами в тот же момент, когда Каин прижимает лезвие к коже сбоку от другой моей груди.

Я снова кричу, достаточно громко, и меня удивляет почему хоть кто-то еще не выбил входную дверь. Другая рука Авеля перемещается к новому порезу, размазывая кровь и по этой груди, и я дергаюсь в оковах, когда его пальцы проходят по свежему порезу.

— Почему никто не приходит мне на помощь? — В отчаянии я выдыхаю.

Они оба смеются, звук эхом разносится по комнате и заставляет меня содрогнуться.

Авель поднимает одну из своих окровавленных рук, чтобы обхватить мое горло, поворачивая мое лицо к себе, и неоново-зеленый свет ярко светит в моих глазах.

— Ты должна быть осторожна, маленькая тень, люди в этом городе столь же извращены, как и мы, — шепчет он, и мое сердце замирает от его слов.

Лезвие внезапно впивается в кожу моего предплечья, я пытаюсь вырваться, но Авель крепко держит меня. Я стискиваю зубы от боли, но отказываюсь кричать сейчас, отказываюсь дать им то, что они хотят. И это все равно ничего не изменит. Мгновением позже он снова отводит нож, нежно проводя им по моему телу, пока я содрогаюсь в агонии и желании. Из-за этого мне хочется наброситься на него.

Голос Каина, искаженный, но зловеще ровный, заполняет комнату.

— Давай сделаем это незабываемым, хорошо? — С нарочитой медлительностью он проводит кончиком ножа по изгибу моего бедра через леггинсы, оставляя холодное, леденящее ощущение. Он еще не оказывает достаточного давления, чтобы разрезать материал, а просто дразнит, посылая дрожь по моему телу. Каждое прикосновение кажется расчетливым, целенаправленным, как будто он нагнетает и смакует страх, который пульсирует во мне.

Я тяжело сглатываю, моя грудь вздымается от учащенного дыхания. Кончик ножа проводит нежные узоры по обнаженной коже моего живота, оставляя за собой дорожку из мурашек. Это ощущение одновременно пугающие и странно возбуждающие.

Его другая рука поднимается, чтобы коснуться того места, где его лезвие уже рассекло мою кожу. Кончиками пальцев он проводит по каждому жгучему порезу, прежде чем размазать кровь. Я слышу его прерывистое дыхание, тихий стон, как будто он загипнотизирован тем, как кровь смотрится на моей обнаженной коже.

Рука Авеля возвращается к моей груди, покручивая и теребя сосок, в то время как другая сжимается вокруг моего горла. Как будто его пальцы ведут прямую линию к моей киске, я чувствую каждое нажатие и скручивание по всей длине своего тела.

Мое тело предает меня, отвечая на их прикосновения, несмотря на протесты моего разума. Я чувствую, как внутри меня разгорается жар, на лице выступает румянец. Мое дыхание становится быстрее, более поверхностным, поскольку противоречивые эмоции борются внутри меня.

Когда лезвие нависает в опасной близости от моей киски, я сильнее вырываюсь из цепей, мое сердце стучит в ушах.

— Пожалуйста, — выдавливаю я дрожащим голосом.

Скрытое маской лицо Каина слегка наклоняется, почти с любопытством, как будто моя просьба заинтриговала его.

— Что “пожалуйста”, маленькая тень? — Его голос насмешливый, в его словах сквозит мрачное веселье. — Ты хочешь, чтобы я остановился? Или ты хочешь большего?

В моей голове роятся противоречивые мысли, страх борется с тревожащим любопытством, которое скручивает мои внутренности. Каждое прикосновение, каждый порез, кажется, пробуждают во мне первобытный отклик, отклик, который одновременно волнует и ужасает.

— Пожалуйста, — снова выдавливаю я, мой голос едва громче шепота, выдавая мои собственные противоречивые желания. Цепи тихо позвякивают, когда я натягиваю их, и мое тело напрягается от возбуждения.

Лицо Каина в маске нависает надо мной, его глаза скрыты за жутким сиянием маски.

— Ты дрожишь, маленькая тень, — замечает он с ноткой веселья в голосе. — И твое тело точно говорит мне, почему.

Хватка Авеля сжимается вокруг моего горла, его прикосновение странно собственническое, но в то же время странно успокаивающее своей твердостью. Другая его рука продолжает мои мучения, пальцы скручивают и тянут. Как будто он точно знает, как играть на моем теле, как на инструменте, каждое прикосновение находит отклик глубоко внутри.

Лезвие, наконец, прижимается ко мне сильнее, медленно, неторопливо прокладывая дорожку по чувствительной коже внутренней поверхности бедра сквозь ткань леггинсов. Лезвие режет мою кожу остро, заставляя меня с шипением выдыхать, потому что я не ожидала, что он продолжит. Я выгибаюсь в их объятиях, умоляя о большем и в то же время пытаясь вырваться.

— Посмотри, как она реагирует, — стонет Авель низким и хриплым голосом.

— Она идеальна, брат, — говорит Каин почти благоговейным тоном, но его глаза скрыты за неоновой маской.

Я в равной степени взбешена и возбуждена. Мои зубы сжимаются, и я задаюсь вопросом, смогу ли я сбросить их. Могу ли я задержать дыхание, пока не потеряю сознание? Могу ли я притвориться, что теряю сознание, просто чтобы посмотреть, что они сделают? Есть ли какой-нибудь способ, которым я могу получить здесь какой-то контроль?

— Я же говорил тебе, что так и будет, — отвечает Авель.

Я с трудом подбираю слова, мои мысли — хаотичный вихрь страха и возбуждения. Удовольствие, которое разливается во мне с каждым прикосновением, неоспоримо, во мне пробуждается темный голод, который я не могу полностью осознать. Они правы — я жажду этого извращенного танца боли и удовольствия, даже если он пугает меня до глубины души.

Резким движением Каин разрезает мои леггинсы и нижнее белье, ткань просто расходится под холодным лезвием. Ощущение того, что с меня срезают последнюю одежду, усиливает чувство капитуляции, когда он лишает меня последних остатков контроля.

— Тебе нравится, маленькая тень? — Голос Каина эхом разносится по комнате, его слова дразнят меня правдой, которую я пыталась скрыть. — Или ты хочешь оказаться в другом месте?

Я не отвечаю, разрываясь между стыдом за свое возбуждение и непреодолимой потребностью в большем.

— Прошлой ночью, когда ты раздвигалась для нас, ты представляла, как мы погружаемся в тебя, пока ты заставляла себя кончить? — Соблазнительно шепчет Авель мне на ухо.

Кажется, что комната смыкается вокруг нас. В этот момент я понимаю, что действительно нахожусь в их власти, связанная не просто цепями, но чем-то более глубоким, чем-то тревожащим, что шевелится внутри меня и разговаривает с тьмой, которую я всегда держала в узде. Тени тянутся к ним, пытаясь разрушить стены, которые я возвела так давно.

— Ты хочешь еще, малышка? Хочешь наши члены? — Вопрос Каина повисает в воздухе, как вызов и обещание в одном флаконе.

Я закрываю глаза, и дыхание сбивается в предвкушении. Ответ приходит непрошеный, произнесенный шепотом, почему, я не до конца понимаю.

— Да.