Руслана. Пересохшие реки, в которых раньше жили русалки

37 Хворост

Златояр не солгал. У Рутивля располагалось большое войско боярина Норока, под командованием которого когда-то служил витязь. В народе по всему царству зрело недовольство. Нужен был воевода, не запятнанный недавними кровопролитиями, а старое командование, включая Данияра, пришлось временно отправить на покой. Норок давно не применял на практике военные навыки, но додавить бунт казалось легким делом, за которое полагалась большая награда.

За время поездки Руслана совсем окоченела. Она думала, что её освободят, как только скроются городские стены. Когда этого не случилось, она решила, что, возможно, за ними увязались солдаты Ала, поэтому приходится терпеть холод и жёсткие доски. Ей сложно было оценивать время, но по ощущениям прошло несколько часов, а то и пол ночи.

Повозка остановилась посреди лагеря. Солдаты разгрузили обоз и добрались до ящика, в котором ехала девушка. Руслана, на всякий случай, натянула шарф Златояра повыше. Невысокий молодой воин, недавно получивший задание от витязя, помог ей выбраться. Самого Златояра поблизости не было.

Витязь в это время был у воеводы, докладывал о произошедшем в городе. Казалось, боярина озадачило показное милосердие Богорода по отношению к жрецам, но в целом, провал операции его не сильно расстроил. Златояр рассказал и о том, что случайно нашёл в городе дочь Данияра, и попросил разрешения доставить её к отцу. Норок дал на всё про всё шесть дней. Близилась осада.

Воевода помнил, как Руслана недолго гостила в его доме. Ему и в голову не могло прийти, что она и есть супруга самозванца. О свадьбе всем сразу стало известно, но личность невесты оставалась загадкой. Говорили, что она прибыла с принцем из Болании и имеет происхождение самое простое. Если бы воевода узнал о ценности украденной девушки, то наверняка захотел бы использовать её, что совершено не входило в планы Златояра.

У повозки не оказалось ни Русланы, ни приставленного к ней солдата, но ещё до того, как страх охватил витязя, он заметил пропажу среди палаток недалеко от полевой кухни.

— Вот ты где, — сказал он, подбежав к Руслане.

— Сколько у вас солдат? — спросила она.

Златояра немного удивил вопрос, но он ответил:

— Как видишь, достаточно. Тысяч десять здесь, ещё столько же в соседней деревне.

Это втрое больше, чем сейчас у Алоиса. Плюс хорошая артиллерия. Дурак. Зачем нужно было заходить так далеко? Руслана осматривала лагерь и не могла отделаться от щемящего чувства в груди. Этот самоуверенный придурок заслужил смерть, но остальные ни в чëм не виноваты.

— Отправляемся, как только будут готовы лошади, — сказал Златояр тоном намного более командным, чем в Рутивле.

Она потянулась к нему, но витязь отвёл руки за спину.

— Тебе придётся вернуться? — девушка пыталась оправдать его холодность обилием лишних глаз.

— Да, — сухо бросил он.

— Ты опять оставишь меня у Плеяны?

— Нет, Данияр хочет помириться. Поедешь к нему.

Витязь на неё почти не смотрел, но не из скромности. В движениях и взгляде отчётливо прослеживалась неприязнь. От вчерашней заботы не осталось и следа. Значит, это отец приказал спасти её. Она нужна не Златояру, а отцу. Руслане захотелось провалиться сквозь землю.

Грустно, но справедливо. В её положении рассчитывать на симпатию со стороны витязя было более чем наивно.

Впереди три дня пути в холодной крытой телеге. У неё было достаточно времени, чтобы всё обдумать. Руслана не жаловалась, но для себя отметила, как непривычно для неё отсутствие заботы. Алоис с каким-то нездоровым рвением оберегал её комфорт. Тепло ли ей, удобно, не голодная ли. Как будто этим он пытался компенсировать отсутствие выбора. Дурак. Да она лучше будет жить, как простая крестьянка, чем станет царицей при нëм.

Только перед самым Тильградом, близ которого располагался замок Данияра, она обратила внимание, что всё ещё не сняла кольцо с рунами. Руслана сорвала его с пальца, чтобы выбросить, но в последний момент заметила на внутренней стороне мелкую строчку на непонятном языке. Ну да. Наверняка оно ещё и заворожённое. Может, она избавится от него и умрёт в страшных муках. Вполне в духе этого маньяка. Руслана положила кольцо к семенам подсолнечника в маленький поясной кошель.

На последнем привале она попросила Златояра не рассказывать Данияру про них с царевичем.

— Значит, теперь ты считаешь его царевичем?

Ей вдруг померещилось, что витязь ревнует, но насмешка в его взгляде быстро вернула на землю. Он издевается.

— Я знаю, кто он. Просто привыкла, что все так к нему обращаются. Ты выполнишь мою просьбу? Не хочу опять ссориться с отцом.

— Мне незачем тебя выдавать, — ответил Златояр и тут же направился к лошади.

— Ещё кое-что, — остановила его Руслана, — ты знал о прахе в малахитовом кулоне?

Он подозревал, что она может спросить о таком, и изобразил удивление.

Девушка вздохнула с облегчением. И пусть родной отец был готов к её смерти, главное, что Златояр ни при чём.

На главной площади Рутивля зевак не подпускали близко к месту казни, огородив пространство живым щитом из солдат. Самые любопытные горожане занимали места на крышах. Когда ещё выпадает возможность увидеть сожжение настоящей нечисти из Великих Болот? Как правило, еретиков и изменников предавали огню в специальных деревянных срубах, но для ведуньи решили сделать исключение. В центре площади установили столб, вокруг обложили его сухими ветвями и соломой.

Владу вывели днём, когда публика достаточно промариновалась в ожидании представления. Ведунья до последнего не верила в происходящее. За несколько дней в темнице на одной воде она обессилила и не могла изобразить хоть сколько-нибудь внятное сопротивление.

Помимо солдат площадь полнилась людьми в длинных мантиях с капюшонами. Влада искала глазами кого-нибудь знакомого, но не находила. Когда её привязывали, она попыталась вырваться. Высокий солдат с равнодушной жёсткостью толкнул ведунью к широкому бревну и закончил начатое.

К ней подошли трое жрецов, лиц не было видно совсем. Один из них повесил на шею Влады холщовый мешочек и хриплым старческим голосом сказал:

— Рарог милостив. Красный порох подарит тебе быструю смерть.

Другой жрец поднял факел и поджог хворост у основания насыпи. Взметнулся тонкий столп красных искр.

— Гадёныш, я знаю, что ты здесь! — кричала ведунья в пустоту. — Будь ты проклят! Ты думаешь я так просто умру? Я тебя с собой утащу! Заклинаю, также сдохнешь в огне!

Пламя разгоралось плохо и низко, но скоро несколько жёлтых языков подобрались к её ноге. Влада вскрикнула и, под верёвками, подвинула щиколотку в сторону.

— Богород, не делай этого, — она почти заплакала от отчаяния, — я буду полезной, сейчас весна, мои силы проснутся, я всё сделаю, я нашлю хворь на Яробора…

Огонь подобрался с другой стороны, обжог кожу. Влада не смогла сдержать крик.

Третий жрец, стоявший совсем близко, поднял вверх руку. Люди в мантиях скинули мешковину с заготовленных вёдер и быстро затушили пламя водой со снегом.

Жрец подошёл к заплаканной ведунье и снял широкий капюшон. Это был Алоис. Он заправил её растрёпанные волосы за ухо, тихо сказав:

— Ну вот, сразу бы так. И стоило до такого доводить?

В её глазах читалась чистая ненависть.

Солдаты приказали народу расходиться. Представление на сегодня отменялось.

Под остальными мантиями также оказались воины. Служители Рарога брили головы наголо, но на площади Влада не увидела ни одного настоящего жреца.

— Какая же ты скотина! Она правильно сделала, что сбежала от тебя подальше, — зло прошипела ведунья.

Ал неодобрительно зацокал.

— Отрезать бы твой острый язык, да он нужен для заклинания хвори.

Её отвязали и, не теряя времени, отвели в подготовленную избу на севере города. Алоис всё время шёл рядом.

— Это единственная изба из дуба в Рутивле. Дуб ведь концентрирует чары нечисти, верно? — сказал он, когда они оказались внутри.

Влада не собиралась отвечать. Она села за накрытый для неё стол и принялась есть первый за несколько дней обед. Лжецаревич спросил:

— Ты ведь не обижаешься?

Ведунья запустила в него надкушенной плюшкой. Ал едва успел увернуться.

— Повежливее, Влада. Ты ещё ничего хорошего не сделала. Можем и вернуться на площадь.

— Мне нужно отдохнуть, я ничего и не сделаю уставшая, — сказала она.

Алоис не стал спорить:

— Я вернусь завтра утром. Что тебе принести для ворожбы?

Влада перечислила травы.

— Опять ты за своë. А я думал, мы договорились, — вздохнул парень.

— И вещь, к созданию которой Яробор приложил руку.

— И?

— И всё, — она недовольно скрестила руки на груди.

— Это для обычной болезни. Для смертельной ещё нужна вещь, которая принадлежала его покойному родственнику, — с усмешкой добавил он.

— Если знаешь сам, зачем спрашиваешь?

— Просто проверяю. Увильнуть тебе не удастся. Если бы я мог сделать это сам, давно бы сделал.

— Но я тоже умру!

— Не умрёшь. Яробор сдохнет раньше.

Влада обиженно отвернулась. Разговаривать с ней дальше было бессмысленно. Алоис ушёл, оставив охрану у дверей и окон. Она бы с радостью залила горе, но изверг не оставил ни капли спиртного. От безысходности и усталости она свернулась на печи, и сама не заметила, как проспала до рассвета.

— Нет! Ты же только что ушёл, — заныла она, когда её мучитель вернулся с коробом ингредиентов для ворожбы.

Алоис рассмеялся и начал раскладывать предметы.

— Давай, быстрее начнём, быстрее уже закончим, — весело сказал он.

Она спустилась, продирая глаза. Котёл, жаровня, травы, угли. Письмо с царской подписью. Годится.

— С родственником что? — спросила она, закончив с остальным.

Алоис вложил ей в руку золотой медальон с огненным соколом.

— Племянник.

Влада кивнула. Это достаточно близкая кровь.

Избор был родным братом Каноны, а значит и дядей Богорода.

С началом ворожбы избу наполнил красный дым. Травы и предметы слились воедино, растворившись в воздухе. Влада нашептывала заклинания. Дым постепенно впитался в её кожу весь без остатка, а потом быстро освободил её тело и устремился на улицу, потоком выбив окно. Красное пыльное облако полетело на северо-восток, в сторону столицы, чтобы объединиться со своей жертвой.

Влада упала без сил. Алоис подхватил тело у самого пола. Он позвал охрану. Больше не было смысла оставаться в дубовой избе. Дома ведунью уложили в постель и приставили двух служанок для ухода. Она бредила.

— Там её воздыхатель рвётся на свидание. Скоро стены выломает, — доложил Елисей.

Алоис дал добро. Ждамира освободили, и телохранитель тут же примчался в дом Влады. Видя, во что превратилась его любимая, он психанул и одним ударом сбил царевича с ног. Тот сплюнул кровь. Ал не позволил охране вмешаться. Если бы кто-нибудь так поступил с Русланой, то он, не раздумывая, убил бы его на месте.