Шанс для злодейки

Глава 52

Никогда не думала, что смогу быть настолько упрямой. Впрочем, сколько этому «никогда», несколько месяцев? Распускались цветы, деревья разворачивали первые клейкие листочки, а для меня время текло вспять, унося всё глубже в промозглую зиму, лишённую красок.

Наверное, мессир думал, что обозлившись, я больше не переступлю порог его кабинета. Что стану избегать, прятаться за закрытыми дверями и тем самым облегчать ему задачу. Не тут-то было. Уже следующим утром, проведя бессонную ночь и расколотив уродливую вазу, которая мне никогда не нравилась, я была тут как тут. Готовая к тренировкам, застёгнутая на все пуговицы — в прямом и переносном смысле.

Словно в доказательство того, что он слушал меня очень внимательно, мессир больше не позволял себе никаких вольностей, ни жестом, ни взглядом. «Я могу это выдержать», — говорил весь его вид, отстранённый и собранный. Мы отзеркаливали друг друга. Всё это смахивало на игру, правил которой никто не знает, как и конечной цели.

Если бы я не видела его иным, то даже поверила бы. Воспоминания об этом под запретом, убраны в самый дальний ящик и закрыты на ключ. Всё в нём: сожаления, горечь, злая глухая тоска и томление сердца, которому не объяснить, что любовь недоступна. Остальные чувства тоже притупились, как будто я нацепила на себя звуконепроницаемый скафандр.

Не знаю, правда ли причина была в этом, но дело внезапно сдвинулось с мёртвой точки. Тишина в голове дала почувствовать, что сила — не просто случайный посетитель, который налакался вдрызг, и никто не знает, каким будет его следующее действие. Больше похоже на океан: нужно поймать момент прилива и пустить волну по заранее вырытым руслам.

Я закрывала глаза, растворялась в непроницаемой пустоте и ощущала свёрнутое комом тепло в средостении. Ему не терпелось выйти наружу. Магия искрилась и пенилась, как поток шампанского, стоило пустить её в ход. Я представляла, как она исходит из центра тела, прокатывается по рукам, обгоняя движение крови в сосудах, и скапливается на чутких кончиках пальцев.

Когда я впервые зажгла электрическую дугу между большим и указательным пальцем, то глазам своим не поверила. Разряд подёргивался, я чувствовала, как сила покидает тело в одной точке и возвращается в другой, снова вливаясь в поток. Разум как будто перестроился: всё вокруг проступило более ярким и чётким, чем когда-либо. «Сродство», о котором толковал тот пухлощёкий мужичок, открывало в мире новый слой, который я прежде не замечала. Даже на расстоянии я слышала потрескивание статического заряда в тканях, шерсти, на волосах. Даже воздух, даже солнечный свет, прежде такие простые, открывались с новой стороны, несли в себе массу зарядов — и я могла бы их использовать. Планета под моими ногами и небо над головой вдруг ожили.

Это было раннее утро. Птицы заливались на разные голоса, краешек заспанного солнца только-только показался над кромкой парка. А я держала в руках настоящую молнию, пусть и крохотную — и пребывала в таком детском восторге, что на секунду забыла держаться холодно. А если бы и вспомнила, всё равно никакими усилиями не смогла бы согнать торжествующую улыбку.

— Получилось! — Я свела пальцы ближе и развела обратно. Разряд послушно менял длину. Смотреть на него было больновато, но всё-таки удалось разглядеть, что сердцевина горела белым, переходя в лиловый лишь по краям. — Смотрите, получилось же!

Мы впервые за последнее время обменялись прямыми взглядами, наверное, очень похожими в этот миг. Гордился ли кто-то мной в прошлой жизни? Не знаю, но в этой такой человек был.

— Очень хорошо. Теперь вам будет гораздо проще.

Мессир Вальде достал из ящика стола длинный футляр, похожий на те, в каких хранят драгоценности. Внутри покоились несколько шариков полированного камня, еловая зелень с алыми вкраплениями. Они блестели, как стекло, но оказались куда тяжелее.

— Это заготовка для артефакта, пока что самый обычный кровокамень, — сказал маг, катая в пальцах один из шариков. — С этого момента вы будете учиться наполнять предметы энергией, не уничтожая их.

Самый маленький шарик лёг мне в руку. Мессир сделал это так, чтобы ненароком не коснуться — и радостное волнение спало. Ну да, я же сама просила об этом. Ни взглядом, ни словом, ни действием не давать мне надежду. А теперь злюсь, когда он следует этой разумной тактике.

Слишком легко было поддаться соблазну обо всём забыть. Я скучала по прежней близости и долгим вечерам наедине, по разговорам обо всём на свете и той связи, что ощущалась незримо. Теперь отношения между нами чисто деловые, и встречи только для тренировок.

Какая ложь.

Неужели он не скучает тоже?

Стиснув зубы, я сжала шар между пальцами, гладкая поверхность так и норовила выскользнуть. Представила, как поднимается, расходится жилами сила, ощутила её движение в лад своей воле. Направила в камень — и шарахнулась с воплем: в яркой вспышке тот разлетелся в пыль.

— Не всё сразу, — с раздражающим спокойствием сказал мессир и достал следующий шар.

***

Ни одна птица в мире не пользовалась таким вниманием, как тот голубь, что прибыл на королевскую голубятню точно в установленный срок. Его не задрали по пути коршуны, не свалила птичья болезнь, так что аккурат в канун Первоцвета он преодолел последние метры пути и впорхнул под знакомую крышу. Голубь ещё не успел угнездиться как следует, а вниз уже побежал парнишка в заляпанном помётом переднике, едва дыша от важности своей миссии. Из его чумазых рук крохотный кожаный тубус перешёл в залатанные перчатки распорядителя почты, а после преодолел ещё несколько остановок, пока не лёг, наконец, на стол к мессиру Вальде.

Я могу и ошибаться насчёт некоторых деталей. Возможно, в мире нет существа более опрятного, чем мальчишка на голубятне, а распорядитель именно в это утро решил надеть новёхонькую пару перчаток. Но последний этап я наблюдала лично, отряхивая руки после очередного уничтожения заготовки. Повезло ещё, что камень обращался пылью, а не более крупными (и опасными) фракциями.

Мессир бегло просмотрел послание, черкнул несколько строк на отдельном листе и сложил их вместе, отдавая обратно:

— Отнесите верхнее королю. Нижнее — лорду Дарби.

Я навострила уши. Граф Дарби отвечал за организацию официальных визитов и поездок всех членов королевской семьи. Скрученное послание вызывало подспудную неприязнь, как будто я точно знала, что ничего хорошего в нём не содержится.

Как только слуга вышел, я спросила:

— Нельзя ли перенести поездку? Или вовсе отменить?

— Я думал, вы пересмотрели свои взгляды на эту помолвку.

Я всплеснула руками:

— Да бога ради! Пусть хоть со всей эмирской семьёй переженится! Дело не в этом. Нутром чую, что не надо туда ехать… Слушайте, а с эмиром точно всё чисто? Это не может быть отвлекающим манёвром?

Мессир изобразил вежливый интерес:

— Отвлекающим от чего?

— Скажем, пока все отвлеклись, они нападут с другой стороны, — начала я, нисколько не уверенная в возможности подобного исхода. — Или у реки нас будет ждать не прекрасная невеста с сопровождением, а орда головорезов с кривыми ятаганами.

— Непременно с кривыми?

— Вот вы смеётесь, а посмотрю я на ваше лицо, если всё так и будет, — обиженно пробурчала я.

— Давайте я утолю ваши тревоги. Чтобы напасть, эмиру бы пришлось сосредоточить значительное число войск на границе, но никаких донесений о подобных передвижениях не поступало. Это не то, что было бы легко скрыть. Что касается принцессы Самиры, её сопровождает личная гвардия. Не знаю, какова кривизна их клинков, но первостепенная их забота — её охрана. Полагаю, они с той же настороженностью думают о нас, что и вы о них. В составе её кортежа едет наш уполномоченный посол в Шах-Резаме, о каждом их шаге докладывают. Форт возле Тадены, в котором принцесса будет дожидаться свадьбы, имеет постоянный гарнизон. Всё будет хорошо, — сказал он, не глядя на меня. Складывалось ощущение, что думает он куда о большем количестве вещей, чем говорит. — Им нужен гарантированный союз, а не бессмысленная война с сомнительной вероятностью успеха.

Несмотря на разумные слова, у меня всё равно душа была не на месте. Так собака мечется и лает, пытаясь предупредить о землетрясении — но не может сказать, откуда грозит беда.

— Вам нужно собраться в дорогу, — вдруг сказал мессир Вальде и дёрнул шнур для вызова прислуги. — Но до отъезда вы должны продолжать упражняться. Повторюсь: слишком большой импульс за раз губителен. Начинайте с малого, постепенно увеличивая.

Я встала, оправляя юбки:

— Лучше продолжу по возвращении. Всё равно ничего путного не…

— Сядьте, — скомандовал маг так, что сел бы даже парализованный. В подобные моменты его голос менялся настолько сильно, что это пугало. — Вы должны научиться как можно скорее, так что берите шар и тренируйтесь, пока я не скажу, что этого достаточно.

Половина двора отправлялась в путь, вторая — высыпала провожать, пользуясь возможностью лишний раз попасться на глаза королю. Столпотворение на въездной площади перед дворцом царило такое, что нельзя было разобрать узор плиток.

Мой старый знакомый, господин Лиммерик, надрывал лёгкие, которым и без того приходилось тяжко под весом неизменного жабо:

— Господа, прошу вас, расступитесь! Дорогу королю! Ах, да не пихайтесь же вы!

Пришлось задействовать гвардейцев. Дюжие парни растолкали толпу, слуги живо раскатали ковровую дорожку к самой роскошной из виденных мною карет: полностью покрытую золотом. Изумительно белые, ни единого пятнышка, тонконогие кони в плюмажах волновались, били копытами и недовольно фыркали. Мне хотелось последовать их примеру, потому что ещё чуть-чуть — и ноги мне оттопчут окончательно.

Серая хмарь основательно затянула небо, ветер то стихал до полного штиля, то швырял в лицо залп холодного воздуха. Я куталась в дорожный плащ, стиснутая с боков Эдной и горничными, что должны были в сохранности препроводить меня к экипажу, когда придёт очередь.

Лиммерик взобрался на ступени и смешно раздулся:

— Король! — рявкнул он и, кажется, сорвал голос.

Толпа придворных затихла.

Грянула музыка.

Под звук фанфар из распахнутых настежь дверей показался его величество Гримбальд III. На бесцветном лице короля обнаружилось некоторое оживление при виде кареты. Должно быть, в нём пробудились воспоминания о собственной помолвке. Горностаевую мантию несли шесть человек, и я ломала голову, отцепят ли её или скатают в рулон прежде, чем запихнуть в карету. Возможно, тот же вопрос занимал Эдельгара, который шёл на несколько шагов позади в мантии не в пример короче. Судя по лицу, принц был бы рад избавиться и от неё, а того лучше — выбраться через чёрный ход и отправиться в путь верхом, минуя обязательные церемонии. Он заметил меня и слабо улыбнулся, я кивнула в ответ.

Королева не явилась, её место в процессии занимала главная фрейлина, молчаливая дама с лицом, смахивающим на курагу. В руках она несла бархатную подушку с короной, бисерные кисти на уголках раскачивались в такт ходьбе.

За королевской семьёй, уже в менее торжественной обстановке, следовали члены Совета. Капитанская борода герцога Вулверика, Четвёртого советника. Острый нос и такой же подбородок седовласого герцога Ная, Второго советника, который до сих пор умудрялся ни разу не попасться мне на глаза. Отец тоже был тут, вышагивал с высоко поднятой головой, отстукивая тростью с замысловатым навершием. Наши взгляды пересеклись, но он сделал вид, что я не более, чем пустое место. Мысленно закатив глаза, я наклонилась к Эдне:

— В какой карете я еду?

— По регламенту, в сопровождении ближайшего родственника или опекуна мужского пола… — неуверенно сообщила она.

Отличная меня ждёт поездочка. Может, об этом и сигнализировали все дурные предчувствия? Провести почти сутки запертой в тесном пространстве с папашей — да, это смахивает на катастрофу. Возможно, будут жертвы.

Я подумала об этом мельком, а потом все мысли оборвались, потому что последним из членов Совета дворец покинул мессир Вальде. Он всегда выглядел презентабельно, но одевался с тем простым на первый взгляд шиком, за которым только знающий человек распознает настоящую цену. Сегодня же он сразил бы наповал даже самого несведущего. Чёрный камзол до пят был распахнут, по обшлагам и отворотам глубокого синего цвета змеилась тонкая серебряная вышивка, ниспадали на спину длинные белоснежные пряди. Уверенный шаг, разворот прямых плеч, осанка — наряд подчёркивал всё это, придавая мессиру величественный и холодный вид. Продуманные складки шейного платка, серебряные цепочки на чёрном шёлке жилета. Каждая мелочь продумана, каждая деталь на своём месте. Бьюсь об заклад, что даже парфюмерная вода подобрана в тон.

Если он хоть немного разумен, то не станет показываться принцессе раньше, чем та проникнется расположением к Эдельгару. Я ловила женские взгляды, обращённые на него, в которых опаска мешалась с острым любопытством, и тихо злилась, как будто у меня что-то крадут среди бела дня.

Белобровая дама, что неподалёку от нас усердно куталась в меха от стылого дыхания весны, обратилась к подруге с жеманным смешком:

— Вы никогда не думали, отчего Первый советник всегда так легко одет? Должно быть, он весьма горяч сам по себе.

— Осторожно, — вторая глазами показала в мою сторону, — не стоит переходить кое-кому дорогу. Пример леди Ригби урок нам всем.

— Глупышка Керис доверилась не тому человеку, — снисходительно хмыкнула первая, не распознав намёка. — Ей просто не хватало нескольких уроков обольщения. Если бы она пришла за советом ко мне, а не к этой старой рухляди, то сейчас бы сидела у принца на коленях, а не в богом забытом монастыре. А ваша «кое-кто» всего лишь пользуется временной благосклонностью удачи. Уверена, Первый советник способен отличить настоящую женщину от жалкого подобия. Вы видели её реверанс? Право слово, иная лошадь более грациозна.

Мне резко надоело прикидываться ветошью.

— Прошу, ни в чём себе не отказывайте, — громко сказала я, привлекая их внимание. Белобровая поперхнулась. — Я с большим интересом буду наблюдать за вашими успехами. Раз вы столько времени ждали, чтобы перейти в наступление, то наверняка отлично подготовились. А хотите, я замолвлю за вас словечко перед мессиром?

Почему-то, не захотела.

В этой торжественной атмосфере короля переправили в нутро экипажа. Вслед за ним там оказалась мантия, а затем и сын. Помахав на прощание, Эдельгар сделал знак прислуге — дверцу захлопнули, кучер на козлах щёлкнул вожжами, и карета тронулась под смесь гомона, трубного воя и цоканья копыт. Конные гвардейцы почти сразу же обогнали экипаж, заняли место впереди и по бокам. Мне показалось, что лицо принца покинула улыбка, едва процессия тронулась с места. Да и бледноват он был сегодня… Не то волнуется, не то для него поездка в тёплой компании отца тоже не представляет радости.

На опустевшее место тут же подъехала следующая карета. Она отличалась от королевской так же сильно, как день отличается от ночи: шестёрка вороных коней, чьи пышные гривы не стали заплетать в косы, внешние панели покрыты резьбой по чёрному дереву, а единственное яркое украшение — герб на двери. Две переплетённые серебряные змеи. Одна держит во рту меч, другая — восьмиконечную звезду.

Мессир, которого сопровождали камердинер и прислуга, не спешил оставлять их. Он остановился у кареты и обернулся, разыскивая кого-то среди придворных. Взгляд упал на меня. Маг сделал подзывающий жест и только потом занял своё место.

Эдна зашипела на служанок, понукая их идти быстрее. Мы протолкались к дорожке, с не самой изящной поспешностью преодолели её, шелестя юбками. И раньше, чем я успела что-то спросить, меня в несколько рук запихнули внутрь экипажа и захлопнули дверь.