Шанс для злодейки

Глава 64

Пока жив Эдельгар и фальшивый принц, отец королём стать не может. Подстилает соломку заранее — чтобы не нуждаться в королеве, когда время придёт. Умно, ничего не скажешь.

Мороз по коже продрал от того, насколько планомерно этот человек двигался к цели.

Как давно он это задумал?

До того, как заключил помолвку дочери с Олбриджем или после?

Я обернулась на Нила. Тот с рассеянным видом переставлял пробирки на столе, словно ничего особенного не услышал.

— Нужно сорвать свадьбу, — сказала я и схватила папку со стола. — Дариана можно оставить на время?

— Что?..

Он пытался что-то сказать, но я уже отдёрнула занавеску. От резкого движения одно из колец соскочило, край ткани грустно повис. Пятёрка магов продолжала работу, двое самых пожилых отдыхали.

— Вы слышали?

— Свадьба-свадьба, песни-танцы… — пропел кудрявый смуглый крепыш с повязкой через глаз. Он улыбнулся, белоснежные зубы блеснули: — Будете нести мачехе шлейф?

О том, что королева станет мне родственницей, я как-то и не думала. Ну и семейка…

— Нет, у меня немного другие планы. Они не должны пожениться. Короне требуется ваша помощь, господа.

— От всего сердца сочувствую вашей трагедии, леди Вилфорт, но Ложа тайных знаний не подчиняется короне, — вежливо отозвался лысый головорез. — Наш единственный предводитель здесь, перед вами. Это один из главных принципов Ложи, соблюдаемый со дня её основания.

— Чхать мы хотели на ваши распри, — перевела Миранда.

Я моментально закипела:

— Да как вы не понимаете? Если мой отец захватит власть, плохо будет всем! Он подомнёт под себя всё королевство, без исключений! Жажду власти нельзя насытить, ему всегда будет мало.

— Ложа вне политики, — сказал дедуля-придворный. — И это тоже принцип.

— Какой будет толк от принципов Ложи, когда сама Ложа перестанет существовать?

— Мессир этого не допустит, — тихо сказала Миранда. Она упрямо насупилась, глядя на свои руки.

— Мессир… — Я споткнулась, глядя на него. Но всё же продолжила: — Сейчас более уязвим, чем любой из нас. Отец не может стать полноценным Главой совета, пока судьба предыдущего под вопросом. Вы правда думаете, что он не будет его искать? Что он уже не ищет? Сейчас он отвлечён на свадьбу, торопится, но как только закончит с этим — прочешет каждую травинку, перевернёт каждый камень!

— Мы не детишки с палками вместо мечей, — теперь улыбка смуглого выглядела больше угрожающей, чем весёлой. — Достаточно сильны, чтобы защитить его…

Я рубанула воздух ладонью:

— Сильнее армии? Вас будут травить, как крыс, преследовать, вылавливать по одному. Что, ни у кого из вас нет слабых мест? Нет ни детей, ни любимых, угроза которым заставит передумать?

Пара косых взглядов. Светловолосая девчушка съёжилась, на челюсти лысого заиграли желваки.

Но никто не встал. Никто не сказал, что согласен. Даже Нил отвёл взгляд, делая вид, что увлечён починкой шторы.

— Для того, чтобы зло восторжествовало, достаточно всего одной вещи. Бездействия хороших людей, — бросила я на прощание и шваркнула дверью так, что посыпалась штукатурка.

Меня колотило изнутри от злости. У забора валялось ржавое ведро, я от души пнула его. Жалобно лязгнув, ведро описало дугу.

Казнь Лефорта. Смерть Леонара. Высохшие руки короля хватаются за окровавленное горло. Вот методы герцога Вилфорта, вот то будущее, что всех нас ждёт, если не остановить его.

Папка мешалась в руках, я по привычке сунула её за пазуху. Гнев превратил меня в неуклюжую марионетку, дёргал за ниточки так, что я едва не застряла в заборе. Лошадь с флегматичным видом щипала молодую травку под кустом, моё появление её не особенно заинтересовало.

— Ну хоть ты меня не игнорируй, — сказала я, отвязывая поводья. — А то я засомневаюсь, что вообще существую.

Свадьба завтра, на десятом ударе колокола. Толпы людей придут поглазеть, наверняка усиленная охрана. В одиночку там делать нечего — меня упакуют раньше, чем я слово скажу.

Я представила главную площадь, заполненную народом ещё плотнее, чем в день казни. По рукам побежали мурашки.

Мне нужно быть там.

Я знала это так же отчётливо, как то, что ночью светит луна, а днём — солнце. Знакомый прилив уверенности, неотвратимой, как сама судьба.

Дариан назвал это «ключевой точкой». Узел, в котором моё присутствие пускает временную линию по другим рельсам. В прошлый раз я спасла Эдельгара и едва не погибла сама. Что будет в этот?

Часть меня хотела сесть прямо здесь, в подсыхающую на солнце пыль, уткнуться лицом в колени и не шевелиться больше никогда. Прорасти, как соседний куст, чтобы птицы вили гнёзда на голове. Другая рвалась вперёд, заставляла делать шаг за шагом мимо покосившихся сараев, у которых уже зеленели треугольные листья крапивы.

Слишком многое позади, чтобы остановиться сейчас.

За спиной фыркала лошадь, неохотно перебирая копытами. Увесистая папка оттянула сорочку, поверхность неприятно холодила кожу, напоминая о себе. Нужно добраться до наших как можно скорее. Я остановилась и враскорячку полезла на лошадь, пообещав себе никогда больше этого не делать. Противная коняга всхрапнула, дёрнула хвостом и пошла раньше, чем я уселась. Пришлось хвататься за всё, что попало под руку, чтобы не свалиться.

— Не зли меня, я и так злая, — прошипела я в чуткое ухо. Подбородок щекотнула грива. — Будешь себя хорошо вести, получишь сахарок. Или морковку. Целую грядку морковки. Хочешь?

Ухо заинтересованно дёрнулось.

Известным путём мы без особых проблем выбрались к стене, не считая того, что пару раз пришлось переждать чужие драки и разъезд конного патруля, который к этим дракам совершенно не спешил.

Я расслабилась так, словно уже выбралась из Данкрифа. Но на выходе из города нашей живописной компанией заинтересовалась стража.

— Эй! Девка! Ну-ка постой! — проорал стражник, по пояс высовываясь из караульной.

Я сделала вид, будто не услышала. Мало ли, о ком это он.

— Ты! Замарашка на серой кляче!

Как грубо… Я сжала бока лошади коленями, понукая идти скорее. Стражник выскочил наперерез.

— Ну-ка тпррру! — заявил он, преграждая путь своей объёмной тушей. Алебарда осталась стоять у входа в караульную, вместе с висящим на ней шлемом. — Пускать не велено! Распоряжение королевы. Пока она не забрачуется, ни в город, ни из города мышь не прошмыгнёт. Только снабжение внутрь пускаем, но это на главной дороге, не на задворках наших.

— Да? — Я посмотрела поверх его головы, туда, где дорога светлой змеёй исчезала в густом лесу. — А чего ворота тогда нараспашку?

Стражник шмыгнул носом.

— Дык это, клинит их, — пожаловался он, подходя сбоку. — Как ни дождь, так намертво встают, каждый раз одно и то же. Уж мы и так их, и эдак, и смазывали, а всё одно выходит. Менять надо, потому что, всё! Срок вышел. Но это ж не главные ворота, чтоб хоть одна собака почесалась… Э, куда?!

Пользуясь тем, что мужик с головой ушёл в хозяйственные трудности, я сжала поводья. Ударила лошадь пятками и послала вперёд, сквозь ворота. Стражник попытался меня остановить, рука скользнул по штанине. Его крик эхом полетел нам вслед и был унесён ветром.

Лошадь полетела, словно камень из пращи, город быстро остался позади. На приличном расстоянии, когда стены уже скрылись за деревьями, я упёрлась ногами в стремена, вынуждая притормозить. От тряского шага болтало ничуть не меньше, чем от галопа, так что я просто остановила конягу и огляделась.

Вокруг нас — весна, свежая и яркая после недавней грозы. Солнце играло на мокрых листьях и траве, превратило капли в тысячи бриллиантов. Неповторимый запах дождливого леса наполнил грудь. Я глубоко вдохнула.

Нужно только прислушаться.

Ветка закачалась под весом слетевшей птицы. Та дёрнула сизым хвостом, раскрыла клюв и выпустила короткую трель.

Перестать сопротивляться тому, что ведёт тебя в нужную сторону.

У жёлтых цветков, рассыпанных под деревьями, вились насекомые, по коре сновали цепочки муравьёв. Мушка ткнулась в щёку, я отмахнулась и закрыла глаза.

Ты знаешь, куда идти.

Меня явственно потянуло к северу, туда, где тракт сворачивал в сторону моря. Он вёл к гавани у пролива, через который раскинулись Зелёные острова. Но так далеко мне не нужно. Если бы я руководствовалась здравым смыслом, то повернула бы на юг — ведь именно туда Эдельгар отправился за подмогой.

Однако, в отличие от него, чутьё меня ещё не подводило.

Чем дальше мы отходили от города, тем сильнее горбилась земля, вспухая холмами. То вверх, то вниз. Вроде и уклон небольшой, а раздражает и выматывает. Я спешилась вначале, но ощущение истекающего времени стало таким мучительным, что пришлось вернуться в седло. Мы ехали, пока сердце не толкнуло — здесь!

Я завертела головой. Справа, над макушками дубов, вдалеке виднелся дымок. Туда!

Спрыгнув на землю, я потащила за собой упирающуюся лошадь.

— Ну давай же, не упрямься! — пропыхтела я, налегая на повод. — Морковка, помнишь?

Кое как мне удалось затащить эту скотину под деревья. Лес в этой части рос не слишком густо, необхватные дубы душили более низкую поросль, так что и с конём можно было пройти. Хуже всего оказалась липкая паутина, вроде невидимая, но хорошо ощутимая на коже. Я влезла в неё в самом начале и теперь не могла отделаться от ощущения, что она всё ещё на лице.

Несколько холмов спустя я наконец-то услышала голоса — и затаилась. Приникла к земле, стараясь не шуметь, на полусогнутых перетекла к краю глубокой балки. В ней, меж безлесных склонов, раскинулся лагерь.

Я вглядывалась, пытаясь разглядеть хоть одно знакомое лицо. Прижала палец краю глаза и потянула.

Лошадиное ржание ударило в спину. Я обернулась, чтобы высказать этой скотине всё, что о ней думаю, и наткнулась на сэра Броуза. Вернее, на его колени, к которым прилагалось и всё остальное.

— Здрасьте… — Я вскочила на ноги. — Давно не виделись.

— Как вы нас нашли? — с подозрением спросил он. Посреди солнечного леса дознаватель был так же уместен, как похоронный венок на свадьбе.

— По зову сердца. — Без лишних предисловий я сунула ему в руки папку. — Здесь компромат на отца. Расписки, шифры… Сами увидите. Я знаю, что за банду он нанял, это Волки Приречья.

Несколько секунд мужчина изучал расшифровки писем, не издавая ни звука. Даже не уверена, дышал ли он в этот момент.

А потом поднял голову — и я впервые услышала, как он смеётся. Смех, который давно не использовали, совсем заржавел. Почти как городские ворота. В мрачном неподвижном лице проступило что-то человеческое.

— Повторюсь, — сказал он, захлопывая папку, — хоть от кого-то из придворных есть толк.

***

Город шумел и волновался. Огромный живой организм, каждая клетка которого устремилась к помосту на центральной площади. В дни казней помост стоял памятником скорби и бренности человеческой жизни, но сегодня радовал глаз. Всякий, кто стоял рядом, мог уловить запах свежераспиленной древесины, смолистый и тёплый. Поверх него ложился аромат цветов. Толстые стебли обвивали арку, по белоснежным лепесткам стекал густой нектар, благоухание которого перебивало даже запах выпечки с соседней улицы. Всем, кто держал лавки у площади, пришлось сегодня закрыть двери, но кто откажется от возможности заработать? Всё равно пекли и выходили с лотками, сгибаясь под тяжестью товара. Охочие до зрелищ горожане расхватывали пирожки и крендели — только успевай подносить! Некоторые околачивались здесь с самого рассвета, чтобы занять места получше, да и вообще, ничто так не подстёгивает аппетит, как массовые гуляния.

Я и сама жевала ещё тёплый имбирный пряник, перехваченный на кухне «У тётушки Виллы». Сладкие крошки сыпались на колени, марали новые штаны. На крыше трёхэтажного здания было не слишком-то удобно, по скользкой черепице я рисковала ходить только босиком. Но вид отсюда открывался потрясающий: вся площадь как на ладони, просматривается от и до. Соседние крыши облеплены людьми, как пеньки опятами, от шума голосов щекотно в ушах. Я сидела на покатом козырьке, для надёжности обнимая одной рукой уродливого каменного льва.

Забил колокол ратуши, отмеряя девять ударов. Звон раскатился, зазвенел в костях черепа мелкой дрожью.

Ещё час.

Я сунула в рот остаток пряника, отряхнула руки и перебралась по скрипучей лестнице на чердак. Оттуда, на ходу натягивая ботинки — на третий этаж, где под прикрытием гардин из сиреневого бархата стол облепили заговорщики.

«У тётушки Виллы» — заведение респектабельное, с историей и репутацией. Владелец его — совсем даже не тётушка, и даже не дядюшка, а господин Рэнд, слывший одним из богатейших людей города. Предприимчивый, но не всегда осмотрительный, он с радостью обменял одну из украденных расписок на убежище.

Он же отправил мальчишку-посыльного в магазин готового платья, потому что от моей одежды грязь буквально отваливалась кусками. Но кто-то что-то напутал — и теперь я расхаживала в здоровой куртке очевидно мужского кроя. Подклад у неё раздражающе шелестел, но хотя бы не вонял сырым мясом.

Часть нашего отряда проникла в город вместе с обозами. Из-за спешки их толком не проверяли, так, поверхностный осмотр. Под мешковиной, среди битой птицы и бочонков с вином, совершенно не героически мы просочились ранним утром за городскую стену.

Я прямо чувствовала, что Эдельгар до сих пор этим недоволен.

Он-то хотел въехать на белом коне, во главе армии, чтобы всякому стало ясно, что явился настоящий король, а не какой-то там проходимец в перьях. Но избежать кровопролития для него всё же было важнее эффектного появления.

Сегодня я уже не была той развалиной, что вчера отключилась в лагере, едва голова коснулась свёрнутого в трубку покрывала. Несколько часов сна придали сил, меня не будили до последнего. Пока я дрыхла, партия принца решала, как быть. И не то чтобы их план был идеален… Дыр в нём нашлось не меньше, чем в порядочном сыре.

Но другого у нас не было.

Пока мы здесь, главные силы заняли позиции вокруг города, по сигналу готовые двинуться внутрь через второстепенные ворота.

— Ну что там? — спросил Эдельгар, когда я подошла к столу. В центре расстелили детальную карту города, прижали углы сахарницей и кружками.

Я провела пальцем по бумаге:

— Вот здесь и здесь — какие-то мешки с охраной, не понятно, что в них.

— Монеты, скорее всего. Традиция такая, наменять мелких денег и разбрасывать в толпу, — пояснил герцог Вулверик.

— Допустим… Проход держат здесь, — я провела длинную слитную линию до самой ратуши. — Насчитала по сорок гвардейцев с каждой стороны. Стоят так близко, что могут за ручки взяться. На крыше ратуши точно кто-то есть, кажется, лучники.

— Карету можно задержать до прибытия. — Герцог тяжело опёрся кулаком на стол. — Но если наш друг Броуз не успеет…

— Успеет, — сказал Эдельгар.

Мне бы его уверенность.

Я пыталась повторить вчерашний фокус. Закрывала глаза, изо всех сил прислушивалась к мирозданию, но ощущений и образов было так много, что все они сплетались в какую-то какофонию. Когда стоишь в центре оркестра, мелодию уловить сложно.

В отличие от дня предыдущего, сегодня меня отвлекала сила, наконец-то давшая о себе знать. Слабый отголосок того, что было раньше, но я выдохнула с облегчением. Честно говоря, я боялась, что надорвалась слишком сильно — и сломала что-то в хрупком магическом механизме уже навсегда.

Разглядывая карту, я отчётливо понимала, что со стороны площади к помосту не пробиться, что бы они тут себе ни думали. Разве что по головам. Взгляд упорно возвращался к схематичному зданию с острым шпилем.

— У ратуши есть подвал?

— Само собой, — рассеянно отозвался граф Адельтон. Министр юстиции сильно похудел, камзол висел на острых плечах, как на вешалке. К спине прилип клочок гусиного пуха.

— Глухой?

Несколько пар глаз уставились на меня.

— Там ведь держали людей во время Кирпичного бунта, по земле их переводить не могли, — пробормотал Эдельгар. Он отбросил волосы со лба и склонился ниже над картой. Постучал по ней согнутым пальцем. — Главная тюрьма довольно близко. И если проход сохранился… Мы должны использовать это.

Несмотря на то, что идея исходила от меня, я же и выступила главным критиком:

— Ну да, почему бы самим не нагрянуть в тюрьму. Давайте ещё сами цепи наденем и сами в камеры разойдёмся, чего уважаемых людей напрягать лишний раз.

— А вот об этом не переживай, Айрис, — улыбнулся принц. — Комендант тюрьмы на нашей стороне. Он знает, что герцог поставит своего человека на такую должность.

***

Мы бы уже выбрались, но как назло, прямо перед люком маячил гвардеец. Катакомбы остались в моей памяти крайне неуютной каменной кишкой, в которой приступ клаустрофобии был обязательной частью дороги. Опустив обитый металлом люк, Эдельгар спустился по скобам, имитирующим лестницу. Помимо придворных и меня, с нами было ещё несколько гвардейцев из тех, что были с нами со времён засады в лесу. Дюжие парни рвались вперёд.

— Одного завалим, пикнуть не успеет, — всё настаивал горбоносый Рей, у которого кулаки чесались кому-нибудь накостылять. — Полежит в уголке, отдохнёт. А если кто из нормальных, так вообще договоримся.

— Либо он всё-таки успеет поднять тревогу, и тут-то нас и накроют, — возразила я. — У меня есть идея получше. Главное, стойте тихо.

Толпе мужиков было очень непросто смириться с тем, что вперёд пойдёт женщина. Ввязываться в споры я не стала, просто сразу полезла наверх. Металл обжигал руки холодом. В глубоких катакомбах даже пар изо рта шёл, такая холодина там стояла. Только мокрицам и подходит, что чёрными каплями то и дело пробегают по каменным стенам.

Я добралась до верха. Свет от факела внизу сюда почти не доходил, так что на ощупь убедилась, что ручку люка с моей стороны держат металлические крепления.

И громко постучала изнутри.

Шаги, что раздавались наверху, замерли. Прозвучали снова, приближаясь. Остановились. Раздалось неуверенное:

— Есть кто?

Я постучала снова и прижала пальцы к креплению.

Пульс замедлился.

И как только люк начал приподниматься, выплеснула силу в металл!

Раздался треск, следом упало тело, негромко звякнул выпавший из руки меч. Я запоздало подумала, что гвардеец мог свалиться прямо на люк и серьёзно осложнить нам дело, но пронесло.

Подождав несколько секунд, я аккуратно откинула люк и выбралась наружу. Помещение маленькое, с единственным окном, у которого стояли заполненные бумагами фанерные ящики. Пока выбирались остальные, я склонилась над поверженным и прижала под челюстью — под пальцами бился пульс.

Внутри немного отпустило.

Как бы то ни было, я не хотела убивать кого-то без веской необходимости.

Я подняла голову, чтобы спросить у Эдельгара, как лучше поступить с бессознательным, как тут же с улицы донеслась волна криков. Человеческое море неистовствовало:

— Королева едет! Королева!