Шанс для злодейки

Глава 62

Юбка путается в ногах. Я улучаю момент, когда стража натыкается на кого-то позади, срываю её и швыряю назад, прямо в лицо первому. Следом летит осточертевший чепец. Теперь я нормально вижу и могу бежать в полную силу.

Узкий коридор даёт мне преимущество — гвардейцы не могут зайти с боков. Широкоплечие мужики быстрее меня, но гораздо хуже лавируют. Встреченные на пути люди не успевают шарахнуться в сторону — я огибаю их, а гвардейцы сбивают с ног, теряя скорость.

В боку уже колет, ступни горят, но я лечу вперёд, как спущенная с тетивы стрела. Дыхание со свистом рвётся из лёгких, воздух царапает горло. Быстрее-быстрее-быстрее! Меня не должны поймать!

Конь должен ждать за прудами. Если я ринусь через людскую и двор, то окажусь прямо перед казармами. Нужно срезать путь через другой выход.

Прямо передо мной распахивается дверь. Чудом избежав столкновения, я отпихиваю мальчишку-лакея с полными руками добра и врываюсь в комнату. Сзади бьётся стекло, слышен грохот и смачная ругань. Проход на какие-то секунды заблокирован и я отрываюсь от преследователей, петляю по комнатам и залам, хлопают двери за моей спиной.

Мелькают лица и зеркала, позади слышатся удивлённые крики. Лишь бы не споткнуться! Мышцы работают на износ, надсаживается сердце, в ушах свистит ветер. Я пересекаю крыло наискось, круто заворачиваю и вылетаю в самую длинную из галерей дворца. Подошва скользит по белому мрамору пола, я с трудом удерживаю равновесие.

Обычно залитая солнцем, галерея тянется мрачноватой полосой, потому что на улице стеной лупит ливень. Одно из высоких узких окон впереди распахнуто. Нерадивые слуги забыли про него, и теперь пол заливает ручьями, блестит целая лужа. Тело уговаривает передохнуть, я подстёгиваю его и заставляю бежать дальше.

Вдруг раздаётся грохот, содрогаются стёкла окон. На бегу я вижу, как расчерчивает тёмное небо молния, тучи озаряет вспышка. В галерею с лязгом и стуком вваливаются гвардейцы. Я оборачиваюсь — их стало больше.

— Именем короля! — по-привычке орёт предводитель.

Король мёртв, думаю я. И мне не жить, если сейчас остановлюсь. Давай, давай! Для усталости ещё будет время. Я собираюсь добраться до дверей впереди, что ведут к фонтанам, но те вдруг распахиваются.

Навстречу мне выбегает ещё один отряд. Капкан захлопывается. Они просто зажимают меня с двух сторон, деваться некуда — все ходы к отступлению отрезаны!

На мгновение сердце рухнуло в пятки. Всё.

Я упрямо скалюсь, дыхание рвётся сквозь зубы. Нельзя сдаваться, не смей! Вместо того, чтобы остановиться, я бросаюсь вбок, к окну. Летят из-под ног брызги, я отталкиваюсь рукой и в каком-то диком прыжке вываливаюсь под дождь.

Мокрая земля врезается в руки, запястья пронзает боль до самых плеч. Оскальзываясь по грязи, я вскакиваю и бегу дальше, за едва видимые в пелене дождя квадраты прудов. Ноги подгибаются, колени заменили разболтанными шарнирами, болит спина — я проехалась ею по оконной раме. Грязь брызгает в стороны, лицо заливает, промоченная одежда тянет к земле. Я молюсь, чтобы вода не размыла чернила и перескакиваю через каменный бортик пустого резервуара. Сюда ещё не пустили воду, но ливень справляется сам, вода пенится под упругими струями.

В ботинках противно чавкает. Обернувшись, я вижу смутные пятна — слишком далеко. Никто из них не смог бы пролезть в окно, побежали в обход. Ха!

Жизнь тут же наказывает за самоуверенность. Выпрыгивая из резервуара, я неправильно рассчитываю усилия и врезаюсь коленом в каменное ребро. Из глаз сыпятся искры, нога словно отнялась. Крошечная заминка — но усталость наваливается такая, что я едва не падаю здесь же. Каждая мышца как свинцом налилась, не гнётся, требует оставить её в покое.

Я переваливаюсь через бортик. Встряхиваю головой, мокрые волосы шлёпают по лицу. Злой смех срывается с губ.

Ну уж нет.

Последний рывок точно будет стоить мне нескольких лет жизни. Я бегу так, как уже никогда не смогу, прорываюсь через чёрные лапы кустов, каблуками взрываю дёрн. В груди что-то хрипит, в боку колет так, словно в меня снова всадили арбалетный болт.

Я срезаю путь и выскакиваю к двум приметным деревьям. В небесах снова грохочет, пугая привязанную серую лошадь.

Несчастное животное не понимает, зачем оно здесь в такую погоду. Храпит, беспокойно перебирает ногами, встряхивает головой с прилипшей белесой гривой. Вонь мокрой шерсти пробивается через дождь. Я быстро разматываю поводья, перекидываю через конскую шею. Хватаюсь за скользкую луку седла — и осознаю, что понятия не имею, что делать дальше.

Айрис Вилфорт, урождённая герцогиня, училась верховой езде, как и всякая другая леди. У неё был пони, была своя кобыла в отцовской конюшне. Я полагала, что тело вспомнит навык в нужный момент, как было с танцами.

И потому стояла дура дурой сейчас. Лошадь косилась, явно не доверяя сомнительной всаднице.

Я сую ногу в стремя, понимаю, что с правой могу сесть разве что задом наперёд, и меняю на левую. Кое-как подтягиваюсь на дрожащей ноге, шлёпаюсь животом на седло. Секунды утекают вместе с дождём, кажется, что я корячусь уже целую вечность, и вот-вот из-за кустов покажутся гвардейцы. Ливень и гром скрадывают все звуки. Я не вижу преследователей и не слышу их, не могу оценить расстояние — и паника накрывает с головой.

Дрожащими руками я хватаюсь за луку, замираю в самой нелепой позе на свете — и всё таки перекидываю ногу через седло! Выпрямляюсь — голова тут же цепляет ветки дерева, на конскую спину падает жёлудь. М-мать моя, как же тут высоко…

Я пригибаюсь к шее коня, крепко держа поводья, трогаю бока каблуками, боясь сделать больно. Ноль реакции. Лошадь фыркает с неприкрытой насмешкой, мотает башкой.

За дождём слышится треск.

— Пошла! — ору я и всаживаю колени что есть силы.

А в следующую секунду заваливаюсь назад и только чудом умудряюсь не свалится на землю. В отместку серая скотина с места берёт галоп. Меня болтает в седле так, что желудок подкатывает к горлу, всё вокруг подскакивает, кажется, что я снова бегу. Дышать невозможно, дождь ослабел, но теперь вместе с ветром хлещет в лицо — приходится держать голову опущенной и надеяться, что в лошадиную голову не придёт нечто самоубийственное.

Седло бьёт под зад, как будто это меня нужно подгонять, дорога несётся под копытами быстрой лентой. Я дёргаю правый повод — и лошадь послушно забирает вправо.

Забор вокруг парка слишком высок, чтобы перепрыгнуть, но впереди чернеет изогнутая арка ворот. Сейчас они закрыты. Охранников не разглядеть, должно быть, прячутся в караульной.

— Открывай! — кричу я, что есть силы. — Открывай ворота!

У караульной движение. Лязгает металл. Медленно-медленно просвет между створками увеличивается.

— Быстрее, мать вашу! — кричу я не то охране, не то лошади, не то самому мирозданию.

Ворота надвигаются металлической западнёй. Я припадаю вниз, хватаюсь за лошадиную шею и зажмуриваюсь. Дробь копыт чуть сбивается — фальшивая нота в симфонии скачки, — всё тело сжимается в ожидании столкновения!

Но мы проскакиваем ворота и мчимся дальше. С колотящимся в ушах сердцем я рискую обернуться. В самом конце аллеи конная погоня.

Так далеко, что я успею скрыться в лесу, а дождь — размыть следы.

***

Когда я выбралась из леса на тракт, встал вопрос, куда двигаться дальше. Гроза ещё ворчала на горизонте, но дождь иссяк, а сквозь просветы облаков подмигивало солнце. Вернуться на тот забытый богами постоялый двор и ждать возвращения наших? Идея не понравилась ни мне, ни лошади, которая категорически не желала двигаться в ту сторону, мотала башкой и всячески выказывала недовольство. Зато в город она зарысила без малейших пререканий.

Я ещё не настолько сошла с ума, чтобы лезть через главные ворота. Благо, в городской стене Данкрифа были и другие проходы, а полдень — как раз время пересменка у стражи. На непопулярных дорогах караул смотрел вполглаза, так что я без проблем улучила момент, когда одна смена уже отправилась промочить горло в трактир, а другая ещё не заступила. Ведя свою норовистую лошадку в поводу, я просочилась в город.

До мастерской Нила мы добирались огородами, задними дворами и загаженными переулками, в одном из которых мне на голову чуть не обрушился поток помоев — лошадь как раз дёрнула повод, и пришлось затормозить. Я привязала её у забора, велела стоять тихо и пролезла сквозь дыру. С моего прошлого визита снаружи ничего не изменилось.

Зато внутри…