Шанс для злодейки

Глава 63

Семь не очень болтливых магов галдели, как стая сорок. Моё появления заставило их замолчать, но всего на долю секунды, необходимую для оценки враждебности.

— Утречка! — сказал Нил, открывая мне дверь.

Выглядел он так, словно не спал с тех самых пор, как мы виделись в последний раз. Рыжие вихры давно не расчёсывали, воспалённые глаза моргали слишком редко. Жилет сегодня радовал одуванчиковой желтизной. Я всерьёз подозревала, что у него где-то хранится запас всех цветов радуги.

В отделённой шторкой комнатке людей набилось как сельдей в бочку, но едва ли хоть одна рыба издаёт столько шума. Они расселись вокруг Дариана, словно ученики у смертного одра наставника. Сравнение мне не понравилось.

Как и тот факт, что все сложили на него руки.

Ужасно глупо ревновать в такой ситуации, но я так вымоталась, что просто позволила себе чувствовать это. И всё же ни за что не стала бы вмешиваться — потоки магии, что вливались в его тело, работали. Исчезли жуткие чёрные вены, кожа почти вернула прежний облик. Ещё немного — и откроет глаза. Сядет и спросит, какого чёрта ему не позволили спокойно умереть.

Как же я хочу обнять его.

И как же сильно мне его не хватает. В такие моменты, когда опасность позади, и нужно убежище, чтобы перевести дух, это ощущение становится особенно острым. Я не считала домом ни дворец, ни «Голубые холмы», ни ту квартиру из прошлой жизни.

Он — мой единственный дом.

Тот, к кому я хочу возвращаться. Тот, без кого некуда податься бездомному сердцу.

Кажется, я слишком долго молчала, глядя, как лицо Дариана возвращает живые краски. Маги замолкли. Светловолосая девчушка в плаще с заплаткой-подсолнухом смотрела на меня, приоткрыв рот.

— И вам того же, — сказала я. Язык еле ворочался, тяжёлый и неуклюжий, как выброшенный на берег кит. — Как успехи?

— Выше среднего! — с энтузиазмом отозвался Нил. Он оглядел меня и ойкнул: — Да вы же мокрая насквозь, вон, даже на пол капает… Миранда, не поможешь?

Мирандой оказалась девушка моих лет с роскошной тёмно-рыжей копной. Крупные волны переливались, струились по её спине, плащом укрывая до самой талии. Она подняла тяжёлый взгляд: карие глаза горели неприязнью. Брови вразлёт, похожие на крылья взлетающей птицы, дёрнулись к переносице:

— Я похожа на камин?

— Нет, но…

— Я похожа на камин, Бреган?

— Просил же, не называ…

— А если не похожа, то не отвлекай меня, — отрезала Миранда. Тонкие ноздри зло раздулись. — Хватит того, что мы исправляем её ошибки.

Сидящий рядом с ней пожилой джентельмен в дорогом костюме-тройке с досадой покачал головой. Кажется, я видела его при дворе, но имени не знала. Такой благообразный старичок может быть либо святым, либо последним пропойцей, игроком и жуликом. Третьего не дано.

Можно было оставить всё так, как есть.

Я устала, желудок сводило от голода, холод мокрой одежды пробирал до костей. Адреналин схлынул и оставил после себя только дрожь в каждой клетке тела. Я не знаю эту Миранду, она не знает меня. Чего зря ссориться?

— О каких ошибках речь? — холодно спросила я, отпихнув ногой все доводы рассудка. Побуду разумной в следующий раз. — Это было решение Дариана. А я сделала всё, чтобы спасти его.

От меня не укрылось, как перекосило Миранду, когда я назвала мессира просто по имени.

— Простите, а с кем мы имеем честь разговаривать? — спросил лысый как коленка мужик с настолько разбойничьей рожей, что хотелось позвать стражу. Речь его не вязалась с внешностью совершенно. — Не сочтите моё любопытство за дерзость.

Хороший вопрос. Не время для кризиса самоопределения, однако, я слегка растерялась. Кто же я теперь? Дочь Третьего советника, мятежница, путешественница меж мирами? Самая ужасная всадница на свете? Воровка писем?

— Меня зовут Айрис Вилфорт. И я — его ученица.

— Брехня, — буркнула Миранда себе под нос. — Мессир никогда не брал учеников.

— Она говорит правду, — вдруг отозвался старичок. Его поток силы был самым тонким и неуверенно дрожал, так же, как и сами руки. — Леди Вилфорт удостоилась этой чести первой.

— Ещё и леди, фу-ты ну-ты, — недовольно отозвалась девушка. Я прямо видела, как бурлит в ней злость, клокочет в поисках выхода

А ещё видела то, что выкладывается она больше всех. Вокруг её ладоней проступало золотистое сияние с алой искрой, такое яркое, что смотреть больно.

И это примиряло с любыми выпадами в мой адрес.

Нил засуетился, явно не в своей тарелке от накалённой атмосферы. Он отвёл меня в мастерскую, где жарко пылал растопленный камин, усадил и сунул в руки огромную кружку, от которой валил пар. Внутри лениво колыхалась тёмная жижа. Я осторожно принюхалась — на кофе или чай не похоже, скорее на смесь мёда с дёгтем.

— Это не очень вкусно, зато прогревает лучше всего, — честно предупредил парень. Он смущённо потёр шею и понизил голос: — Не сердитесь на Миранду, она не со зла это всё. Вернее, именно со зла, но вы тут не при чём. Мессир её из такой дряни вытащил, что и говорить не хочется… Она за него кого угодно в уголь сожжёт. Злится, что не смогла помочь, вот и кидается на всех.

— Понимаю, — кивнула я. Чувства огненной магички были мне знакомы как никому другому. — Но пусть следит за языком хоть немного. Моё терпение тоже не бесконечное, знаете ли.

Я отставила кружку, так и не решившись попробовать странное варево. Расстегнула жакет и полезла за шиворот сорочки. Глаза Нила мгновенно округлились.

— Что вы там себе надумали? — возмутилась я и достала свёрнутые бумаги. — Так. Среди вас есть кто-нибудь, кто разбирается в шифрах?

— Я немного увлекаюсь криптографией…

Если это «немного», боюсь представить Нила за горячо любимым занятием. Весь мир моментально перестал для него существовать. Думаю, если бы в этот момент в мастерскую залезли воры и вынесли всё подчистую, включая стул под ним, алхимик бы этого не заметил. Он чуть ли не носом водил по бумаге, черкал на отдельном листке и время от времени думал вслух:

— Эть... Нет-нет, так у нас не пойдёт. А как пойдёт? А вот так пойдёт? Конечно же пойдёт... Хе-хе…

Слушать это было невозможно.

Кажется, я задремала. И когда Нил резко хлопнул по столу, вздрогнула так, что едва не свалилась. Пару мгновений я осоловело моргала, пытаясь понять, где нахожусь и что это за бурлящие склянки вокруг. Местами подсохшая одежда пристала к коже и тянула, я пошевелилась, отлепляя её.

— Смотрите, здесь очень остроумный способ… — тараторил алхимик, размахивая у меня перед лицом двумя листами сразу.

Я пропустила объяснения и выхватила правый, на котором вихляющий почерк Нила складывался в расшифровку.

Тридцать человек. Десять дальний, двадцать ближний.

На каждого: 40 лилий и сверх того, что возьмёт.

Клятвы забывают, наше имя помнят.

— Эм… Вы уверены, что всё правильно перевели?

— Разумеется, — кажется, этот вопрос слегка его обидел. — Смотрите, всё же очевидно… Десять дальний, двадцать ближний — это про оружие. Скажем, десять лучников и двадцать мечников. Или арбалетчиков и молотобойцев. Или…

— А что за лилии?

— В некоторых кругах так до сих пор называют золотые монеты. Их раньше чеканили с геральдической лилией на реверсе, до того, как Мартинель Разоритель…

— Давайте лекцию по истории отложим, хорошо? — попросила я, видя, что он намерен посвятить меня во всю историю монетной чеканки до наших дней. — А последнее? Про клятвы. На угрозу похоже.

Нил поскрёб подбородок. Я только теперь заметила, что у него отросла щетина, в прошлый раз её не было. Приступ запоздалой благодарности прошёл, как только он сказал:

— Надо у Миранды спросить.

Я дождалась, когда он повернётся спиной и только тогда закатила глаза.

Миранда дожидаться не стала.

Она недовольно цокнула, когда Нил сунул ей листок, но всё-таки посмотрела. И немного изменилась в лице:

— Это девиз банды Ленни Четыре пальца, Волков Приречья. По этим кончелыгам давно виселица плачет, хуже отребья просто нет. — Девушка едва не плюнула. — Убери это от меня.

То, что для неё было хуже дохлого червя в тарелке, для меня обернулось настоящим золотом. В двух других письмах был всё тот же девиз. А ещё договорённости о месте встречи, имя связного и множество других косвенных свидетельств того, что отец нанял бандитов, чтобы устроить покушение.

Я выпросила у Нила папку из твёрдой кожи и убрала бумаги. Стол вдруг поплыл в сторону, я схватилась за край, чтобы не упасть. Поспать бы. Ушибленное колено болело при каждом шаге — наверняка там уже налился огромный синяк. Или шишка. Больнючая такая шишка. Мысль о том, что опять придётся сесть на лошадь, вызывала отвращение. Соберись, размазня, подумала я неприязненно. Ты стрелу в живот пережила, планка слишком высокая, чтобы расклеиваться из-за отбитой о седло задницы.

Чтобы отвлечься, я отхлебнула из остывшей чашки — и глаза тут же полезли на лоб. Даже мёд с дёгтем на вкус были бы лучше. От горечи язык скрутило в бараний рог, в желудке будто снаряд разорвался — и огненная волна прокатилась по всему телу, до самых кончиков сморщенных от мокрой обуви стоп. Холод как будто выдавили наружу. Под волосами выступил пот, сразу стало ужасно жарко.

— Ну как, работает? — злодей Нил расплылся в хитрой ухмылке. — Пар от головы идёт только первые две минуты, не переживайте.

— И не собиралась, — просипела я пересохшим ртом. — Только попить мне дайте, ведра два.

Я глотала воду, как заморённая лошадь, когда снаружи послышался шум. По главной улице квартала кто-то шествовал, трезвоня в колокол. Стукнул полупустой графин. Я побежала к двери и слегка приоткрыла, выглянула в щель.

Шлёпая по лужам, голенастый подросток в слишком коротких брюках изо всех сил тряс колоколом на длинной ручке. Позади него шёл мужчина в маково-красной ливрее и во всю мощь лёгких оповещал город:

— Слушайте и не говорите, что не слышали! Королевская свадьба!