Сильная и независимая для котика (СИ)

Глава 32

Двое суток, пока агенты СРС летели к Немезис, прошли в суматохе. Мурси прямо-таки разрывалась, бегая то допрашивать Варкуса, то проверять сообщения на холофонах, то уточнять странные вопросы буквально у каждого. У Иржи, Ванно, Гидроса, Моргана, Лены… У всех! Что вызревало в её голове, никто не мог предугадать, потому как темы, затрагиваемые капитаном при общении, разнились диаметрально. Ванно пришлось пересказывать историю создания секты «Белая Пятка» и наскоро составлять список пропавших без вести Палачей. Иржи углубился в процесс написания вирусов и разъяснял Мурси практически на пальцах, как работает его нейтрализатор «аулов», синтезированный с червём Эда. Моргану выпало в очередной раз доказывать, что он не шпион и понятия не имеет о третьей стороне.

Кавот не звонил, или звонил, но не вовремя, а потом не отвечал. От этого, а может, и от чего ещё другого, капитан постоянно находилась во взвинченном состоянии и заряжала нервозностью обстановку на корабле. И, когда Лене становилось терпеть уже невмоготу, она попросту выпроваживала сестру на поверхность Немезис, давая и отряду передышку, и Мурси возможность отвлечься от планирования атаки на Зиост.

Манёвр срабатывал. Потому как из всех дел самыми животрепещущими для капитана были всё же беседы с Варкусом. Возможно, этому способствовало то, что приложенные усилия окупались практически сразу. Задала вопрос — получила ответ. А вопросов у Мурси имелось ой как много. Она отчаянно хотела как можно больше узнать из уст ещё живого Лорда о своём появлении на свет. Каждую деталь, каждый нюанс, вплоть до скачков атмосферного давления в момент её первого крика. И, конечно, об образце номер три. Какие модификации с ним производили, что подправляли в генах: внешность ли, характер, склонности. И чем больше капитан вникала в тонкости, тем мрачнее становилась. Варкус же, напротив, смеялся, радовался компании и водил её за нос, то увиливая от прямого ответа, то неуместно шутя, то выдавая откровенность за откровенностью о своей жене. И такая буффонада не могла не расшатывать настроение его собеседницы до полуобморочного состояния.

Но и про остальных соратников капитана нельзя было сказать, что они сохраняли полное спокойствие. Лена каждый раз спускалась на поверхность с сестрой, а там, спустя каких-нибудь полчаса, начинала влезать в беседу. Без стеснения перебивала на самом интересном месте и неожиданно требовала от «говорящей горы» рассказать больше сведений о прочих разработках Императрицы, об опытах, о найденных аналогах лабораторий в других частях Галактики, таким образом занимая всё внимание приёмного отца. Тот с лёгкостью переключался на болтовню уже с Леной, принимаясь «пудрить» мозг ей.

Гидрос норовил прочесть очередную воспитательную лекцию. И, когда этого не удавалось сделать напрямую ученице, он переключал свою неистовую страсть на других. В основном на Моргана. Требовал, чтобы тот передавал Мурси неукоснительно, слово в слово храмовнические проповеди о «паприроде», как только появится шанс. Гидрос не отличался витиеватостью в изречениях, и все его наставления сводились к одному: ясно дать понять капитану, что он категорически не согласен запечатлевать память Лорда-горы в мемуарах. Пусть Матильда даже и не заикается о гипотетической пользе, какую может привнести такая информация всему галактическому сообществу. Канцлер стоял жёстко на своём: уничтожить — и дело с концом!

Морган старался выносить всё не просто стоически, но и поддерживать Мурси, где бы не требовалось. Он отбивал нападки канцлера, помогал Ванно со структурированием данных, ходил на каждую встречу с лордом Варкусом, после которых готов был взрываться от бешенства. Объектом его негодования выступала Лена. Да отчего же она всякий раз влезает в самом неподходящем моменте? Да так, что бедной его нянни только и остаётся, что мучиться загадками! Ведь это Лорд инициирует путешествия в долину знаний. Для чего же тогда прерывает процесс познания? Удивительная непоследовательность! Хуже, чем у Мурсика в самых сложнозакрученных манипуляциях. Морган собрался обсудить подобное неприемлемое поведение с Лордом напрямую, но утром второго дня сама Лена Банник вызвала катара на разговор, когда тот спозаранку завтракал в одиночестве.

— Давай по душам, Котик, — заявила Лена, усаживаясь напротив него. — Я очень рада, действительно рада, что вы с Мо стали близки. Поверь, ещё когда вы гостили у меня, я ей рекомендовала вашу связь как возможность отвлечься. Ты хороший парень, весёлый, неординарный, и я вижу, что тебе сестра действительно нравится. Итак, какие на самом деле лелеешь мысли насчёт неё?

— Что? — не понял Морган. Он отставил от себя тарелку с недоеденным куском мяса и принялся вытирать руки. — Конкретней, пожалуйста, Лорд. Что вы хотите знать? Я не шпион и не владею информацией о мистере Смите.

— Будто я не знаю, что этот Смит всего лишь плод больного воображения Мо. Он давно вышел из игры, — усмехнулась Лена. — Нет больше третьей стороны, это всё её паранойя. И вот о ней я бы и хотела с тобой поговорить. Ты, вероятно, заметил, что Мо склонна к фантазиям, не несущим под собой никакой почвы?

— Просто у Муси живое воображение, — насупился Морган. — Не вижу ничего дурного. А уж к подозрениям в свой адрес я привык. Мне иногда кажется, что она не всерьёз это всё, шутит так.

— Всерьёз, Котик, всерьёз. Но меня меньше всего заботит, что тебе там кажется, а что — нет. Меня волнует сама Мо. Иногда за всей бредовостью её словесного поноса скрываются действительно достойные мысли, а иногда и, в самом деле, гениальные. Но самое ужасное, она не придаёт им никакого значения, потому что не уверена в силах, в своём интеллекте. Её Христов так приучил. Знал, что голова ученицы, как говорят, «варит словно кастрюля» и поэтому всеми правдами и неправдами принижал. Это позволяло Джесу контролировать Мо.

— Ничего удивительного. Христов — подлец, каких Галактика не порождала, — брезгливо ощерился Морган.

— Я согласна насчёт подлеца, но, что касаемо необходимости контроля, позицию разделяю. Ты только представь, если такая фантазёрка, как наша Мо, вдруг и впрямь уверует в собственную гениальность! Вот, допустим, сейчас, когда никто на корабле не знает про её план атаки на Зиост. Что с нами происходит? Да никто места себе не находит! Мо говорила тебе что-нибудь об этом? Делилась «гениальной гениальностью»? Чтобы я хотя бы знала, куда солнечный ветер дует и могла подготовиться заранее. Ведь сам знаешь: стратегия и тактика несильная сторона моей сестры.

— Нет, Муся мне ничего не говорила, — мотнул головой Морган, нахмурился, но догадки оставил при себе.

— Тогда попытайся выведать, хорошо? Потихоньку, помаленьку, не напором, а исподтишка. Притворись, будто тебе мистер Смит приказал. Мо поверит, она считает, что третья сторона хочет падения Инквизиции. Думает, с Дуку поможет расправиться. Окей?

— Не «окей»! — ещё сильней нахмурился Морган. — Я не буду обманывать Мусю.

— Так это же для нашего общего блага и блага всей Галактики! — возразила Лена. — К тому же я не прошу тебя обманывать. Лишь разыграть её. Она любит подобные маскарады. Ну, Морган, посмотри правде в глаза. С Мо нужно держать руку на пульсе. Иначе она таких дел наворотит. Неужели ты ещё не понял?

— А может быть, просто хватит относиться к ней как к малому ребенку? — вспыхнул Морган. — Может быть, хватит пытаться контролировать каждый её шаг? Может быть, пришло время дать Мурсику шанс проявить себя полновесно? Да, возможно, в стратегии и тактики она в некоторых случаях беспечна, но никак «дел» не наворотит, потому что уж чувство ответственности у неё раздуто больше, чем даже моё самомнение! И если и доверять кому будущее Галактики, то, закрыв глаза, я смело поручу его Мусеньке. Ни вам, ни Гидросу, ни Христову! А ей. Мурси из всей когорты любителей власти самая здравомыслящая. В ней живет дух эталонного катара.

— Здравомыслящая? — расхохоталась Лена. — Ну, ты точно влюбился по уши.

— А вам как будто завидно! — фыркнул катар.

— А может, и завидно, — иронично усмехнулась Лена как типичный держатель Силы в разговоре со смертным. — Ладно! Окей. Давай тогда так договоримся. Ты не будешь разыгрывать никого из себя. Но если вдруг Мо скажет что-то экстраординарное, какую-то неожиданную мысль, пусть не относящуюся к делу, любые рассуждения по итогу общения с Варкусом. Неважно какие. Всё что угодно, что тебя насторожит или удивит, ты просто передашь это мне. Точь-в-точь. Вдруг она открытие научное сделает, но посчитает ерундой? И мы всё проспим.

Морган тут же припомнил недавний разговор в пещере про волновую теорию, уже даже открыл безотчётно рот, но тут же захлопнул его со звонким клацаньем.

— Нет! Я не стану доносить на Мурсика даже вам. Она доверяет мне.

— Доверяет? Тебе? — опять усмехнулась Лена. — Тоже мне, невидаль! Да и что с того? Ванно она тоже доверяет, но он всегда держал нас в курсе её мыслей. Думаешь, Мо ни сном ни духом об этом? А ведь ничего не поменялось. Пойми ты одну простую вещь: то, что она узнала от Варкуса, очень даже сильно может на неё повлиять. А, значит, Мо на нынешний момент нестабильна. Сейчас дрыхнет в своей постели, а вечером сиганёт в скайтрей и поминай как звали. А расхлебывать, между прочим, придётся нам, тебе в том числе. Полетишь сам воевать с Дуку?

— С чего это ей «сигать» в скайтрей? Я забочусь о том, чтобы такие мысли не посетили больше голову Муси никогда в мире! Вы же просто завидуете ей, Лорд, да? Вам сложно поверить, что она рождена, а не искусственно созданный прототип человека!

— Завидую? — поперхнулась Лена. — Вот уж точно не про меня. Я бы не хотела такой жизни никому. Морган, удивляешь! Мне Мо все уши прожужжала, какой ты наблюдательный, а в её расспросах лорда Варкуса не заметил ничего подозрительного? Неужели не уловил, к чему она клонит? Поверь мне, если даже я поняла, то, значит, точно паранойя ей жить не даст. А заодно и нам всем.

— В любом случае я не согласен! — категорично ответил Морган, лихорадочно соображая, о чём же таком спрашивала нянни Варкуса, и вдруг осознал, что всё время просто любовался ей, совершенно не слушая. — Я не буду на неё никому доносить. Если уж случится какая беда с паранойей или другими негативными мыслями, мы с Мусей достаточно сильны, чтобы справиться вместе. Я лучше её поддержу и успокою, а также простимулирую жить дальше, чем прибегу тут же жаловаться вам и требовать выполнить обязательства по взаимным ласкам вместо меня.

— Чего? — сощурилась Лена и прыснула со смеху. — Морган! Ты что несёшь! Ты вообще хоть осознаешь, что тебе там ничего не светит? Ну окей, окей, сейчас она к тебе благосклонна, но, как только Мо спасёт наставника, ты же понимаешь, что дальше последует? Она не сможет ему отказать, как бы мы все тут собравшиеся не хотели иного. У Христова на этот счёт всё расписано. Даже если его интриги и не несут под собой ничего опасного, а просто попытка стабилизировать мир, даже если он получит трон и вообще власть над всеми тремя мирами, от своего кворчонка Джес никогда не откажется! У него пунктик. Поверь мне, я знаю, о чём говорю. Только смерть их разлучит. Таков Путь. А будешь слишком ретив и настойчив, то вас она тоже разлучит. И ты догадываешься, чей это станет отвал башки.

— Мне… Мне всё равно, — обиженно промямлил Морган. — В конце концов, я хочу только одного: чтобы Муся была счастлива. Думаете, я не понимаю, что мы просто «развлекаемся»? Что между нами всего лишь романтическая влюблённость, которая, вполне возможно, пройдёт через пару месяцев или даже в четверг? Да ну и пусть! Пусть нам не суждено сойтись в браке, пускай мы не подарим друг другу орехов Бонко, нас не благословят храмовники, не запишут в Суде на Беллис наше желание быть обручёнными, нам не растить вместе котят, не идти по полям жизни рука об руку, не…

— Морган! Ты хоть помнишь, с чего мысль свою начинал? — рассмеялась Лена. — Я уже поняла, что ты страдаешь от несбыточных мечт. Но сказать-то что хотел?

— А ничего, — насупился катар и сложил руки на груди. — То и хотел. Не важно, что ждёт нас впереди. И, если связь с наставником — это то, что Мусе необходимо, тогда я с лёгкостью отступлю. Мне главное, чтобы она сама приняла решение, не переживала потом, что ошиблась, не страдала почём зря, не плакала, что…

— Да поняла я, поняла! — опять хохотнула Лена. — А ты не подумал, что ей будет самой сложно обижать такого хорошего парня, как ты? Ты же знаешь Мо! Она тряпка и размазня. И плакать будет именно потому, что придётся тебе давать от кормы до тюрьмы. А так скажешь ей, мол, был нечестен — врал и докладывал Лене. Облегчишь ей участь! Если Мо только заподозрит, что ты такой же подставной, как остальные, что ты мой засланный, так ей и проще будет с тобой расстаться. Кворчи сыты, своны целы.

— Чушь! И я не хочу об этом больше говорить, — Морган показательно отвернулся к стене. — Я не буду ни при каких обстоятельствах раскрывать наших с Мусей секретиков. Точка!

— Я тебя шокну, — пригрозила Лена и действительно выпустила небольшой заряд.

— А я вас покусаю, — рыкнул Морган и угрожающе поднял руку, выпуская когти. — Нет, и точка!

— Ну как знаешь, — пожала безразлично плечами Лена, мгновенно сменив гнев на милость. — Хотя, конечно, я вообще не пойму, какая у тебя выгода? Зачем ты всё это затеял? В жизни не поверю, чтобы просто пару раз перепихнуться. Может, и впрямь шпион?

— Никакой я не шпион! Дарю ласку безвозмездно, то есть даром! Нет у меня выгоды, потому что я — катар, а значит, бес-ко-рыс-тен! — отчеканил Морган и постарался воспроизвести ироничную интонацию оппонента: — Что, незнакомое слово, Лорд? Я просто наслаждаюсь моментами близости с Мусей. Заверните это себе под носом! Очень надеюсь, больше вы мне ничего подобного предлагать не станете!

Дверь каюты капитана открылась, на пороге показалась Мурси, на ходу застёгивающая куртку.

— Моричка, летим? — тут же прокричала она в проём кухни.

— Вначале покушать, Муся! — осветился улыбкой Морган. — Я вам дрынек намыл, самые спелые выбрал.

— Ты мой сладенький котичка! Вот кто бы обо мне ещё позаботился? Заворачивай с собой, — растаяла в ответ Мурси. Махнула головой по направлению к ступеням. — Поспешим, пока Ленка не отдуплила и с нами не навязалась.

— Я отдуплила, — усмехнулась Лорд, взяла из груды намытых фруктов один, самый красивый, надкусила и первой вышла из столовой. Морган рассовал оставшиеся дрыни по карманам и поспешил вслед за ними.

***

Наконец, к вечеру второго дня прибыла утилизационная бригада, а через пару галактических часов — и Ян. «Пророк» наполнился суетой. Постоянно пришвартовывались скайтреи с незнакомцами, которые потом бегали по отсекам, из угла в угол, вверх и вниз, дёргали Мурси по малейшим пустякам, кричали, перебивая друг друга, и галдели на заднем фоне. От поднявшихся суматохи и шума голова у Моргана раскалывалась, но он, чем мог, пытался помочь нянни с навалившейся работой. Вскоре подключенный к горе кристалл переоборудовали под машину для самоубийства и, оставив Яна и других членов СРС, отряд отчалил от планеты. К сожалению, как ни старался Морган намекнуть или сказать прямым текстом, но Гидрос и Лена вновь летели с ними. Оставалось три дня до начала битвы с Инквизицией.

Мурси усадила Ваццлава за штурвал, а сама открыла на главном холотерминале внутреннее устройство храма на Зиосте. Пришло сообщение от Теки и Самби. Оба мутанта уже незаметно прилунились на спутнике и ожидали теперь команды от Кавота. Как и рассчитывала капитан, сектор хаотично покидали корабли с колеблющимися отступниками. Брат Жовани умел не только болтать языком о высокопарных материях, но и держать своё слово. Это не могло не радовать.

— Итак, всё идет по плану, — пробормотала Мурси, крутя изображение пути через гигантскую пушку к лабораториям с клонами. — Загвоздка пока что в Кавоте. Теперь точно не пропущу с ним сеанса связи, ни шагу не ступлю от холофонов!

— А сейчас куда мы летим? Уже на Зиост? — нетерпеливо спросил Гидрос. — Может, хоть приоткроешь свой «гениальный» план?

— Мы летим в Имперскую зону, — спокойно ответила капитан.

— Ты могла бы вызвать Коваксов и так, — заметила Лена. — Или не за этим в Империю направилась?

— Не за этим. Увидишь. Всё на самом деле не так важно, не берите в голову!

— Конечно, тебе неважно. Ты-то понимаешь, что происходит, а мы нет! — огрызнулся Гидрос.

— Помните, учитель, любимую поговорку Христова? «Раскрой мне план, и я смогу его испортить», — задумчиво проговорила Мурси. — Нет, пустое. Пока все подготовительные этапы не закончены, блуждать вам в неведении.

— А если что-то пойдёт не так? — не отставал Гидрос.

— Тоды придётся срочно перепридумывать и импровизировать, — Мурси едва слышно хмыкнула. — Вот в тогды мне и пригодятся ваши чистые, не замутненные моими извращенными ходами головы. Угугенили?

Она хотела что-то ещё добавить, но холофон на её руке замигал, принимая сигнал. Мурси, чтобы не отвлекаться, перевела звонок на центральный холотерминал и тут же крепко об этом пожалела. Звонил Кавот. Сидел он при этом в ванне, по плечи укутанный воздушной пеной, и баловался. Набирал в горсть пузырики и сдувал прямо на изображение. Да, в развлечениях он явно неискушён, как и полагается строго воспитанному послушнику. И любая приличная бы персона отвернулась, не стала смотреть. В конце концов, можно было просто поговорить, а изображение отключить, но никто из присутствующих не смел взгляда оторвать от его стильного шрама на шее. Толстая, белесая горизонтальная полоса с мелкими вертикальными линиями, аккуратно и равным шагом идущими вдоль неё. Как будто голову Кавоту пришили, и сейчас перед ними оживший мертвец или существо, собранное из живой плоти.

— А, уже подключилось? — Кавот заметил пристальное внимание к его нательному украшению и приосанился. — Красота, не правда ли? Я попросил косметического хирурга сделать мне для устрашения врагов. Всяк пусть знает, с кем имеет дело! А уж как девушки пищат от восторга!

— Чао, Кавот! — медленно произнесла Мурси, поднимая руку. — Чё, другого места для звонка не нашёл? Хорошо, хоть не в процессе того-этого.

— Прости, я звонил в процессе, но ты не брала трубку. А теперь вот просто ради прикола опять набрал ID, а ты тут. Итак… — Кавот помолчал и, когда капитан уже открыла было рот выдать ему инструкции, быстро затараторил на одном дыхании, не давая вставить ни слова. Видимо, заранее готовился и несколько раз репетировал, а теперь выдал как на духу: — Слушай, я вот что подумал, учителка. Может, не будем меня так называть? Знаешь, это ведь отец над мамкой поиздевался. Допытывался, знать желал, кто родится: мальчик или девочка, а она отнекивалась — боялась, что если девка, то больше его не увидит. И каждый раз отвечала, что ждёт «кого-то» и это большая тайна. Вот тогда-то батя и осерчал. Повелел назвать ребёнка так же! В прямом смысле слов! А я страдай. А теперь вот и ты.

— А я при чём? — натурально удивилась Мурси.

— Ну как же. У такой грандиозной мастерицы и в подавателях ходит Тайный Кавот. Не, не, я уже решил. Покопался в исторической хронике, и теперь называй меня Вилли Калепный. Да, был такой, между прочим, монарх. Знаменитый. Ну как тебе? Достаточно нарядно?

— Да мне похеру, — наконец пришла в себя Мурси. — Хоть «мохнатая жопа с ушами». Как скажешь, так и буду называть.

— А тебя как хочешь, чтобы называл? Надо сразу установить личные границы. Думала об этом важном вопросе? «Учителка» нормально? Или «наставница»? Или предпочтёшь, как и раньше, скромно «наставник»? Без гендерной идентификации.

— Ты и впрямь взяла ученика? — подавился возмущением Гидрос. — Невозможно! Незаконно! Сама обучение не окончила. К тому же женщин-наставников не бывает! Это противоестественно!

— А как же мастер Апгар? Или, к примеру, мастер Петерсон? Мастер Андре Нортон? А ещё спейсшарк и маленький истребитель таких же? — ухмыльнулась Мурси. — Вы, канцлер, не в курсе, что это были женщины? Просто их все звали «учитель» и «мастер», поэтому и сложилось впечатление, будто они мужчины. Но почитайте их жизнеописания, вопросы отпадут. Так, Кавот, или как там тебя, Вилли, называй меня строго мастерка, наставница или учителка. Мне нравится гендерная идиофикация. Но перестань молоть чушь и послушай. Есть первое задание.

— О, уже? Всегда готов! Только батю не убью, ты знаешь, у меня принципы.

— Не, Дуку не трожь, он как-нибудь сам скочевряжется. Ты должен будешь уничтожить его армию клонов. Активировать систему деактивации. Она же там есть? Должна быть!

Кавот замысловато выругался и приуныл.

— После случая с твоим побегом, отец все ключи с собой носит. Вот такая огромная связка. Ходит и бренчит ими. Зато сразу слышно, что он рядом. Я, естественно, всё сделал ювелирно, себя не раскрыл, но теперь точно не подобраться. В лабораторию, увы, не проникнуть.

— Примерно это я и предполагала. Поэтому будешь работать в команде. Выслала тебе на помощь наших общих знакомых.

— Только не говори, что мне опять придётся выслушивать нудные проповеди от собственного брата! Я этого не переживу. Лучше сразу убиться об стену.

— Нет, Жовани, наоборот, отъедет.

— Ты его решила убить? А за что? Потому что целоваться не умеет? Дай ему ещё один шанс, он же у меня в этом плане бестолковый! Ты у него первая. И, поверь, братец просто в восторге! Я проведу с Жовани пару уроков…

— Кароче, у меня нет времени с тобой рассусоливать! — перебила, не выдержав, Мурси. — Чё ты так много говоришь? Кто тут наставни…ца! Молчать и слушать!

— Да разве это много? — злорадно хохотнул Гидрос. — Слышала бы ты, что обычно ученики своим мастерам говорят, благодарила бы Разум за такого тихого пустомелю. Можно и поподробней о поцелуях между Жовани и этой…

— А вот я и не пустомеля! — повысил голос Кавот. — Учителка, шокните его, что это он вашего драгоценного ученика обижает?

— Да вы сговорились? — взревел Гидрос. — Хватит меня шокать!

— Заткнитесь! — гаркнула Мурси, и от её крика вздрогнули все, а Кавот даже уронил мыло. — Потом достанешь эту хрень! К тебе приедут половцы, — и, видя, как Кавот наливается краской, как лицо его моментально перекашивается от злобы, очень быстро, но вместе с тем требовательно продолжила: — Первый урок! Научись работать с врагами в команде. Держи свой гнев под контролем. Отринь распри перед лицом грандиозной битвы. Встань на Путь йонгея с холодной головой и чистым разумом, чтобы вкусить все его дары.

— Ух, как закрутила! — восхищённо произнёс Кавот. — А когда лампочки морганием отключать будем?

— После. Вот победим Инквизицию и займёмся этим вплотную, — заверила Мурси, интенсивно кивая головой. — Что там с Христовым?

— Да вроде нормально всё с ним. Выхаживает сама Моту! Щедрость, граничащая с расточительством. Старшие посмеиваются, что после этого мой папаша потеряет эту свою жену. Уж сколько сплетен я наслушался о похождениях твоего наставника в молодости. По-моему нет ни одного могущественного брата, с чьей женой он бы не…

— Заткнитесь, молодой человек! — в ужасе закричал Гидрос. — Какое это имеет отношение к делу?

— Никакого. Просто понятно стало, откуда слухи поползли про его ученицу. Я ещё думал, вроде такая обычная баба, а столько поклонников. Хоть штабелями укладывай. Видимо, наставник её обучил разным секретам, не только боевым, но и …

— Заткнись! — судорожно повторил Гидрос. — Вот молодёжь, вечно тратит время своих наставников всякой ерундой.

— Ой, да ладно вам, вовсе не ерунда, интересно жи! — отмахнулась от канцлера Мурси. Ей как раз таки очень хотелось послушать новые сведения о Христове. Теперь, когда она воспринимала любые известия о нём без излишнего эмоционального отклика, капитану стало интересно, как он жил до встречи с ней. — Не так уж и много времени это займёт. Или много? Что там с могущественными братьями и их жёнами?

— Если уж взялась за наставничество, так будь добра пользоваться общепринятыми правилами, — загундел Гидрос. — Нельзя послушникам разрешать разносить пересуды и болтать по пустякам.

— Я добра и пользуюсь только тем, чему научил меня Христов. Какую бы чушь я не молола, он всегда меня выслушивал. С начала и до конца!

— Это сейчас Кавот тебе передаёт сплетни, а потом шагнёт дальше. Я ведь Джеса тоже предупреждал! Ты начинала пустозвонство со своих наблюдений за каплями дождя и их волновыми разводами в луже, а потом рыдала, что по ночам тебя кусают пауки в новой келье и поэтому ещё рано сепарироваться с наставником. Какой ерунды тебе в голову только ни приходило! Чего только бедный Христов от тебя не выносил! А воспитывал бы послушание с первого раза, так голос подавала бы только по делу. Не попал бы он под пытки!

— Так, тут вижу логику в словах неберианца. Готов я, справлюсь, — Вилли Калепный начал подниматься из ванны. Все присутствующие в общей комнате неожиданно заволновались и принялись прятать взгляд в пол и по стенам, отворачиваться, тихо ропща на его нескромность. — Эй, да я секси и знаю это! Чего вы?

— Муся, не смотрите, — пробормотал Морган, закрывая капитану глаза рукой.

— Я тебе напрямую номер Теки и Самби скину, встретишь их, они поведают, что делать, — успела выкрикнуть Мурси, пока Гидрос выключал трансляцию.

— Нет, этого мы точно Христову не расскажем! — проскрежетал канцлер. — О, Разум, он нас всех поубивает. Ты наставника уведомила, что связалась и с этим держателем Силы? Грязное отродье. Ничего, пусть выполнит свою роль, а я его лично прирежу.

От Лены прилетела очередная молния.

— Да знает Джес, знает, — потянула Мурси. — Чё вы так блюдёте мою нравственность? За ней теперь Морган в ответе. А вы за собой следите!

Гидрос хотел возразить и даже набрал полные лёгкие воздуха, раззяпил пасть, но вдруг на экране мелькнула надпись: «Вы подключены к чату «Чипсенд Дэйл». Чат переименован. Новое название: «Спасатели».

— Что за бредятина? — нахмурилась Мурси.

Следом высветилось: «Канцлер Гидрос добавлен в чат».

Быстро поползла вверх переписка между разными персонами. Мелькали незнакомые имена и фамилии, кто-то высказывался коротко, кто-то строчил сообщения на пять страниц. Кто-то ныл, а кто-то бодро предлагал себя в качестве живого щита. Но вся эта писанина, так или иначе, касалась спасения Христова из плена.

— А вот это настоящие заботящиеся ученики! — гордо произнёс Гидрос, когда, наконец, разобрался что к чему. — Тебе бы поучиться у них!

— Балбесы! Они что, собрались атаковать Зиост?

Имя «Дочь греха» высветилось личным обращением:

«Чипсенд: “Когда и куда лететь? Где общий сбор?”»

— Да кворчи-макорчи! — выругалась Мурси. — Они мне тама не нужны! Я, значит, уговариваю всех улетать с Зиоста, а эти собрались, наоборот, туды!

— Просто они благодарны своему наставнику за отданные силы и время на воспитание, в отличие от тебя! Готовы жизнью рискнуть ради него. Бери пример. Ничего, лишними ученики Христова точно не будут.

— Да они же обычные проводники! Их порвёт в клочья, если мне всё удастся!

— Я не понимаю! Что такого в проверенных сторонниках? — продолжил гнуть свою линию канцлер. — Больше народу — верней шанс выиграть битву!

— Когда туда прилетят йонгеи, эти твои «проверенные сторонники» тупо поубивают друг дружку! И вот тогда-то меня Христов по голове не погладит. Это точно! Ой, я уже представляю, что он скажет, — Мурси состроила страдальческую гримасу. — «Ты должна была», тыры-пыры, «на тебе ответственность». Фуй!

Капитан нагнулась к виртуальной клавиатуре и быстро напечатала ответное сообщение:

«Дочь греха: “Так, расслабили булки. Никто никуда не летит, мы сами!”»

Её тут же выгнали из чата.

— Не, ну ахренеть теперь! Ги, скажите им!

— Чтобы и меня выгнали?

— Ну всё, план рушится, даже не начавшись, — заныла Мурси, имитируя попытку не разрыдаться навзрыд, но быстро взяла себя в руки. — Ладно! Ладно, хер с ними! Будем считать это первой импровизацией. Повезло вам, Гидрос.

— В смысле? — в один голос изумились и канцлер, и Лена.

— В том смысле, что возьмёшь эту ретивую беструсую команду вместо своих учеников и сыновей. Сбережешь, по крайней мере, благосостояние. В одном ты прав. Это долг ученика служить живым щитом наставнику. Эти точно не струсят и не отступят. А повести их в бой кому-то нужно. У меня для вас, учитель, и кучки сорвиголов предписан свой акт.

— Нет, это невозможно! Я устал! Может, ты уже скажешь, в чём хотя бы моя задача заключается?

— Исполнить своё Предназначение, — сарказмировала Мурси и, видя, как вытянулось лицо у Гидроса, наигранно расхохоталась. — Пока Кавот не отзвонится — не скажу. Не мучай мою башку понапрасну! В любом случае деактивация клонов не займёт много времени, осталось подождать всего ничего. Завтра к вечеру они должны, нет, обязаны самоликвидироваться, и пойдёт следующий этап. Напиши пока «спасателям» упорно ждать, готовиться к бою, усилить свои тренировки, хорошо питаться и спать. Не знаю, — раздражённо передёрнула плечами Мурси. — Что там обычно говорят ученикам в такое время?

— Хорошо, — нехотя согласился Гидрос. — И раз уж пошёл полный кардабалет, я хотел тебя кое о чём попросить. Мои дети, Матильда…

Гидрос замолчал и выжидающе посмотрел на капитана. Та недоумённо перевела взгляд на Лену, но сестру уже давно больше занимал неумелый флирт Коди с Кларой на диване, чем всё происходящее. Мурси взглянула на Моргана, но и тот пристально наблюдал за Гидросом, также силясь понять его намеки.

— А что с твоими детьми? Они останутся дома, я же чётко сказала вроде бы. Или не сказала?

— Я ведь не про это. Матильда, обещай мне, что позаботишься о моих детях, если я умру. Если моё Предназначение всё же сбудется.

— А подумать об этом до того, как их заводить, не судьба? — встрепенулась Мурси.

— Откуда я знал, что всё сложится именно таким образом? Что я не буду иметь ни малейшего понятия, как действовать и что меня ожидает? Или расскажи план, хотя бы набросок его!

— Мог бы и просчитать риски заранее. Про твою чувствительность задним местом Предназначения мне ещё Бет толковала при спасении. А постой, забыла! Ты же не обучен экономической грамоте, — саркастически заметила Мурси и мигом посуровела. — Не иди с нами, отправляйся на Ниберию. Мы как-нибудь без тебя сдюжим! Лена поведёт учеников Христова.

— Матильда! Прекрасно знаешь, что я не могу отступить! Джес — мой друг, один из самых близких. Я поступаю так, как должен настоящий мужчина во имя крепкой мужской дружбы.

— Голубизну решили затеять? — вытаращилась на него Мурси. — Фуй, как ни стыдно! Ты же женат!

— О, Разум! — застонал Гидрос. — Ты опошляешь всё, к чему притрагиваешься! Я не могу с тобой разговаривать и не выходить из себя!

— А я не могу носиться с чужими детьми! Я, вообще, чайлдфри и детоненавистница, спросите у Моргана.

— Какая же ты жестокая, истинная дочь греха!

— Я? Я жестокая? Я убиваю женщин ради сомнительного продолжения рода? Что станет с Галактикой, если в ней не появится очередной копии Гидроса? Война породила миллионы сирот. Можно было бы вначале накормить голодных, а моя подруга бы осталась жить.

— Это предназначение женщины, так задумано природой!

— Фуй, опять эта «паприроде». Задолбало! Женщины должны то, сё, им нравится ради детей жертвовать, бла-бла-бла. Напомню только, что Вознесение женщинам тоже не удавалось.

— Ты отрыжка бездны! Не женщина!

— Очень хорошо! — возмущённо вскинула руки Мурси. — А кто я? Мужик в юбке, баба с яйцами? Как меня только не называли, только вот я женщина от и до! Хочешь, трусы сниму?

— Что? — пришла очередь Моргана возмущаться.

— Ты гермафродит, как и положено таким противоестественным созданиям. Не удивлюсь, что и размножаться если и будешь, то как твоя помершая мать! Без участия мужчины.

— Миленько! Давай, дуй отседова! Вали с корабля домой. К будущим детям. А мы Галактику сами спасём, и нигде не будет написано твоё имя, ни в одном учебнике!

Гидрос гневно забулькал и источил молнию себе под ноги.

— Не дождёшься, я веду учеников Христова. Это мой долг.

— Тогда постарайся не сдохнуть, оукей? Помни о детях!

— Постараюсь, — злобно ответил Гидрос и развернулся, чтобы уйти к себе.

Но Мурси не посчитала этот разговор оконченным и последовала за ним. Она громко хлопнула дверью в каюту капрала.

— Хочешь, чтобы я позаботилась о твоих детях, когда придёт время? — капитан ухмыльнулась, зловеще смотря исподлобья на канцлера. По её виду выходило, что она задумала что-то недоброе.

— Чем мне придётся жертвовать? — устало вздохнул Гидрос. — Я вымотан ожиданием и безызвестностью. Говори прямо, что хочешь? Больше десяти процентов от всего состояния я дать не могу.

— Не нужны мне твои деньги. Мне нужна информация. Рассказывай!

— Что именно?

— Всё. От начала и до конца. Что на самом деле в Ордене про меня друг другу «старшие» толковали, а не те байки, которые травили своим ученикам. Я должна выяснить, какова длина обмана, как долго Дуку лелеет мысли об эксперименте со мной. И в чём именно он заключается! Я должна знать, кто я!

— Тебе мало ответов от Варкуса? Он же окончательно подтвердил слова Христова о твоём происхождении.

— Я, конечно, слышала про глаза на затылке, но никогда не знала, что они умеют заворачивать за углы. Он физически не мог видеть, откуда появилась я. Даже если вообще сказал хоть толику правды в принципе. К тому же всем известно, в каких случаях материя «передумывает» входить в наиболее могущественного держателя Силы и меняет траекторию!

— В каких? — насторожился Гидрос. — Тебе об этом известно больше, чем нам? Есть способ?

— Только в случае «пробуждения» ребенка Императрицы! Созданным для этого дела вживляли в пупок модифицированный кристалл, который активировался с криком. А самый первый рассказ Варкуса ты не пропускал мимо ушей. Какой пупок у меня был в детстве?

— Да откуда я знаю! — проворчал Гидрос.

— А Христов что на это говорил?

— Да ничего. Пупок как пупок, называл его смешным.

— Вот! Я так и знала! Это всё доказывает!

— Ничего это не доказывает. Он говорил, что у тебя и уши смешные, и нос, и брови. Да пока ты была маленькая, Христову казалось в тебе всё смешным. А я смотрел и понять не мог, откуда в нём столько радости. Обыкновенное человеческое дитё. Ещё и удивлялся, как технология клонирования далеко зашла.

— То есть ты вначале и не знал, что я перерождённая? А когда узнал? И почему ты, а не кто-то другой? Как ты вообще подружился с Джесом, раз даже не разумел о его матери ничего? Мне хватило крупиц информации, чтобы сложить два лекка у твилекка.

— Ладно. По порядку, — выдохнул Гидрос, понимая, что от разговора никуда не уйти. — Дуку всегда растил своих детей самостоятельно примерно до пяти лет, а потом назначал им другого мастера. И, когда Джесу исполнился положенный срок, мой наставник пришёл просить дозволения воспитывать его, но, как я и говорил, Дуку на то рассердился и убил просителя. Не знаю, мне стало жалко пацана, начал присматривать за ним. Чувствовал некую ответственность. Я же говорю, он мне стал своего рода младшим братом.

— А зачем ты ему нужен был, если сам Дуку его наставлял на Путь Истинный?

— В храмовничьих кругах не поощряется прямая передача истинных знаний. Я понимаю: звучит дико, ведь Джес подходил к твоему воспитанию иначе — безалаберно, спустя рукава. Обычно наставники велят что-либо делать без раскрытия мотивов и задач. Таким образом поощряют развитие доверия. Делай, что велено, вопросов не задавай. А Джес… Он рос не по годам сообразительным, отличался пытливым умом, задавал очень правильные и интересные вопросы. Познать хотел себя, свою Силу. Ещё и честолюбив, не в пример многим другим детям, всегда ратовал за справедливость и равенство. Таких в монастырях называют «отмеченный Разумом». Теперь-то понятно, что он никогда и не был обычным. Но я не мог и предположить, что Джес — неродной сын Дуку! Их крепкая связь и количество времени, проводимое совместно, только подтверждали это.

— Да, я видела последствия этой «связи». Бедный Христов. Дуку пытал его с детства, ставя ментальные барьеры. Неудивительно, что Джес восстал.

— Про пытки мне ничего неведомо, этим Христов не делился. Однако твоему наставнику мало было тех крупиц знаний, что давал ему Дуку. Вот он и разбирался самостоятельно, искал ответы в библиотеках и у старших товарищей.

— Зачем? — недоумённо приподняла плечи Мурси. — То бишь зачем брать подмастерье и не раскрывать ему знаний? Какой смысл?

— Большой. Это обычная практика. Так, через ученика, наставники видят свежими глазами давно пройденные науки. Джес приходил ко мне и скрупулезно обо всём расспрашивал, особенно если учитель строго-настрого запретил узнавать подробности. Хм, действительно, с ним вы крайне схожи. По крайней мере, в этом. Просто для мальчиков такое стремление к наукам нормально, а для девочек — нет. Их обычно интересуют куклы, домоводство, готовка…

— Я тебя шокну! Не переходи на личности.

— Ой, у тебя какая-то больная рана на эту тему? Что ты так реагируешь на обычные вещи? — презрительно скривился Гидрос. — В любом случае так мы и сдружились. Мне и самому было выгодно поддерживать эти отношения. Ведь я первым сталкивался с тайнами, открытыми Дуку. А уж сколько интересных исследований по взращиванию своей собственной мощи они открыли!

— Это мне неинтересно. Потом что? Как я появилась в Ордене? Что говорили?

— Дуку и Джес улетели на срочную миссию, нам не сказали толком, а вернулись уже с тобой. Оба довольные. У главы ордена появились по слухам множество новых теорий в поле его научного интереса, и он сразу же заперся в лабораториях. А Христов с тобой нянькался. Мы тогда все очень удивились. Такому молодому и жену доверили уже воспитывать! Начали ходить разные кривотолки, что это из-за родства Христова с главой ордена, из-за своего рода преемничества. Но не прошло и месяца, как сам Дуку устроил тайный Совет, куда пригласил всех представителей голубой крови, и объявил, что найден последний клон императрицы, что ты дочь греха и оба они — Джес и Дуку — попробуют воспитать тебя на благо всему Ордену. А там уже и посмотрят, что из этого выйдет.

— Так, значит, вы все знали, что женой Христова я никогда не буду, но продолжали мне втирать эту дичь?

— Нет, тебя действительно объявили его наречённой, но уже никто не завидовал такому «подарку судьбы». Никому не хотелось связываться с исчадием бездны. Клон? В жёны? Это же извращение!

— Ахереть — не встать!

— Подумай, что нам оставалось? Такой Путь для тебя выбрал Дуку. Христов и сам не рад был подобному стечению обстоятельств, но, как я потом понял, совсем по иным причинам. У него просто в голове не укладывалось, как возможно представить тебя в качестве будущей жены даже с учётом того, что удастся обуздать твой природный характер. Джес никак не мог взять в толк саму логику устоев голубой крови. Не переставал мне удивляться: «Как же эту козявку родную потом воспринимать как продолжательницу рода? Сегодня ей пятки целуешь и в живот фуфыркаешь, а потом уже целовать в губы как женщину?»

— Согласна с наставником, как никогда прежде. То есть вначале пестуешь малышку, а потом заставляешь её рожать от себя? Бр-р-р, — покоробило Мурси. — Вот самое настоящее извращение! Ты привязываешься и потом, собственно… ну не ручно, конечно, но убиваешь.

— Таков Путь. Как же ты не поймёшь, Матильда! Не убиваешь, а создаёшь новую жизнь, плод любви, естественное продолжение бытия. Так было — и так будет.

— Ой, херню мне не заливай. Давай вернёмся ко всей этой катавасии. Ну, вот он меня воспитывал. И даже называл не только кворчонком, но и козявкой. И ржал как сивый меринг с моего пупка и ушей. Дальше-то чё? Как ты узнал обо мне правду, если она и в самом деле правда? Как ты расколол Христова?

— Ну, как-как. Поначалу мы все восприняли это как очередное увлечение Джеса. Он так носился с тобой. Я подумал, что продержится полгода максимум. Но нет, проникся не на шутку. Для него каждый твой новый навык был как чудо. Прибегал ко мне и всё время рассказывал, каракулями твоими хвастал, изречения цитировал. При этом, что удивительно, сам нянчился, сам подгузники менял. Обычно пользуются услугами няньки. Тем более, что ему нужно было только показать результаты работы. А потом кое-что произошло и всё изменилось в одночасье.

— Так, — сглотнула Мурси и придвинулась ближе, не сводя глаз с учителя. — Что? Что произошло?

— Пришёл ко мне как-то сам не свой. Хмурый, какой-то напуганный, ходит из угла в угол по келье и молчит. Я уже испугался, что с тобой опять какая-то проблема. Это не новость. Вечно в неприятности влипала. Аккуратно поинтересовался, что произошло. А он мне так и говорит: «Я ошибся. Я глубоко ошибся!» — и глаза, полные неподдельного ужаса. Я его попытался успокоить, начал спрашивать, что да как. С трудом удалось выяснить. В общем, оказывается, у тебя случилась первая… первая… Как это у людей называется?

— Я понятия не имею, что у меня должно было случиться, что бы Христова перемкнуло.

— Хм, точно, перемкнуло. В общем, тебе тогда лет двенадцать как раз стукнуло, может, чуть больше. Ты не явилась на занятия, а когда Джес пошёл узнавать, в чём проблема, то застал тебя в слезах на кровати. Ну, ты вечно нюни распускала по всякому поводу, очень плаксивая девчонка была. Мы-то все привыкли. Вечно придумаешь проблему и давай заливаться слезами. Помню, как неделю ходила за бедным Христовым и завывала, что у него будет самая безобразная в Галактике жена. Сколько трудов ему стоило сохранять лицо и не глумиться над твоими идиотскими фантазиями….

— Ой, проехали, — поморщилась Мурси. — Вы меня до слёз сами доводили вашими показательными порками. Плач — единственное, что из эмоций мне было доступно. Я не имела права гневаться, злиться, даже унывать. А за слёзы Христов никогда не наказывал, говорил, конечно, грубости и гадости, но хотя бы молниями не бил. Знаешь, что он ответил на страдания по моей собственной уродливости? Охотно согласился и добавил: «Ещё и с соплями!» А теперь все негодуют, почему это у меня раздавленная самооценка! Удивительно, правда? Столько денег улетает на психотерапию, шоб ты знал, ты б заплакал!

— У Джеса были веские причины так говорить! Не суди да не судима будешь!

— А то! В любом случае, что бы со мной ни случалось, именно через слёзы я проживала негативные эмоции. С такими учителями, поверьте, Гидрос, их было ой как много.

— Может быть. Никогда на этот счёт не думал. Я не йонгей, мне разрешено гневаться. Возможно, в твоих словах есть частица истины. В общем, возвращаясь. Ты, как я уже и сказал, рыдала на кровати и отказывалась её покидать, а когда Христов потребовал объясниться, то ответила, что настал твой конец. И вот сейчас прямо помрёшь. Будто у тебя внутренние органы из-за ослушания принялись вываливаться.

— А, менструация! — усмехнулась, вспомнив эпизод из детства, Мурси. — Ну, Христов, вообще-то, мог и заранее рассказать, как происходит становление девушки. Конечно, я невесть чего понапридумывала, особенно если учесть, сколько страшных баек вы мне понарассказывали, что со мной приключится, когда я не буду его слушаться. А я его не слушалась никогда.

— Ну да, он признавался сам, что упустил этот момент. Думал, Бет тебе расскажет. Но Бет — неберианка, у нас не так всё происходит.

— Ладно, это тоже неинтересно. Так его настолько взбудоражила работа моего организма, что крыша потекла? Как же он с чужими жёнами-то развлекался?

— Нет, сам факт никак не отразился. Это нормальное взросление организма. Но то, что ты ему шепнула на ухо! Христов говорил, что моментально почувствовал то, чего совершенно не должен был. То, что вызвало в нём очень противоречивые мысли, которых он раньше и не допускал в своём воображении.

— Я ему шепнула на ухо что-то? И что же это было?

— А я откуда знаю, со мной он не поделился. Просто испугался собственной реакции. А я посмеялся тогда над ним, говорю, всё так и должно быть. Это нормально, желать свою наречённую. Пришло время воспринимать тебя по-иному, уже как маленькую женщину.

— Капец! Только не говори мне, что от моих слов у него там всё… О, Разум, мне было двенадцать!

— Вот и Христов, слово в слово сказал то же самое. «Ги, ей двенадцать, о чём ты?» Пришлось ему немного о психологии девочек поведать. Как именно в этом возрасте вы начинаете вертеть задом, как…

— Не продолжай, эту лекцию я слышала из его уст собственнолично и меня до сих пор тошнит только при упоминании об этом. Дальше!

— Христов в итоге согласился с моими доводами, но как-то неуверенно. Ещё два дня хмурый ходил, а потом и признался, что, вообще-то, ты никогда не станешь ему женой и он даже не знает, имеет ли право к тебе прикасаться с такими целями.

— То есть до этого ему было всё равно на мою судьбу, а вот как встал вопрос с моей фертильностью, так и у него там всё встало? Прикольный наставник. Я херею. А если бы я его не вспотрошила, то пофигу было бы на меня? Мужчины, как же я вас ненавижу!

— Ты хоть думай, что говоришь! Да, Джес действительно тогда не знал, какое будущее задумал для тебя Дуку. Но этот вопрос рано или поздно всё равно бы всплыл. Я ему посоветовал поговорить с наставником начистоту. Спросить дозволения. Тогда и выяснилось, что тебе в принципе не суждено стать ничьей женой, хотя развлекаться с тобой разрешалось. Но с условием, что Христов не привяжется и сможет с лёгкостью отпустить, когда настанет время.

— А он не отступил. А почему не развлекался? — не поняла Мурси.

— Мы же говорим о Джесе! Понимаешь? Он же всё возводит в абсолют. Ему требовалась взаимная любовь и всё, что к ней прилагается. Боялся испортить отношения между вами, покалечить твою и без того неуравновешенную психику. Христов для начала принялся раздумывать, как переубедить Дуку, как уговорить его отказаться от планов на тебя. Ну и всё завертелось.

— Хорошо, допустим. Дальше что было?

— Да ничего. Тему мы как-то больше не поднимали. Я стал замечать, что он и впрямь к тебе будто охладел. Ни слова больше. То поток неиссякаемый, а тут как отрубили. Я подшучивал, спрашивал, как там у вас успехи с «этим делом», а он только вскользь скажет что-то общее и молчит. Видел, что таит он от меня свои чувства, но и не мог не заметить, как украдкой любуется тобой, как ему всё сложней наказывать тебя, как стремится больше времени рядом быть, отказывается от командировок. Познал Джес и ревность. Ух, когда Локич и Бакич пришли к нему с вопросом, можно ли уже приступать к половому воспитанию и всё тебе рассказывать и показывать, он впал в такую ярость, что те еле ноги унесли. Я ему тогда так и сказал: «До добра не доведёт тебя этот Путь», а он ответил коротко: «Не властен я больше над душою своей, не мучь меня».

— Офигеть! Так и сказал? — прошептала Мурси. Она подвинула стул, всё так же смотря на учителя во все глаза, и не глядя села. — А дальше, дальше что?

— Я смекнул, что произошло. Как я уже говорил твоей названной сестре, мы все совершаем эту ошибку и влюбляемся в первых жен. Но, как ни пытался вывести его на разговор, Джес уходил от темы. Пока однажды не пришёл ко мне после очередной командировки со своим наставником на какую-то планету, где отстраивали храм. Кстати! Они, скорее всего, на Зиост и ездили тогда. Получается, это уже тогда всё задумывалось?

— Да похеру на Зиост. Что там приключилось-то? Не останавливайся, интересно жи!

— Ну, пришёл ко мне сам не свой. Волосы готов на голове рвать. Говорит, что узнал истину, узнал, какую участь подготовил для тебя Дуку. Об эксперименте, который позволит вывести новую форму жизни. Я вначале не очень понял, но, когда увидел, что Джес не отступится, согласился ему помочь. Думал, может, удастся остановить его, вразумить. Однажды даже предпринял попытку в элитный бордель на Зарексе сводить. Но Христову это было неинтересно. Всё, что занимало его голову, — ты и твоя любовь. Вот, в общем-то, и конец истории. Потом мы организовали побег. Про Ванно я уже рассказывал.

— То есть ты включился в игру, когда мой наставник побывал на Зиосте, да? — пробормотала Мурси и надавила в задумчивости на кончик своего носа, а потом усмехнулась. — Гидрос, вот знаешь, я всегда думала, что самая доверчивая персона, которая встречалась мне в жизни, это Морган. Но ты даже его переплюнул.

— Что ты имеешь в виду? — выпрямился Гидрос. — Кстати, да. Насчёт этих твоих ухажёров. Ладно катар, Джес его раздавит пальцем, но Жовани и Кавот? Серьёзно? Ты хоть понимаешь, что не имеешь права с ними связываться? Ты представляешь, что станет с тобой и с ними, когда до Христова дойдёт хоть малейший слух о ваших «крашах по самые помидоры».

— А что не так с этими двумя братами-акробатами?

— Невозможно крутить романы сразу с двумя держателями Силы! Это запрещено. Пойми, мы бессмертные! Такие связи даже если не приведут к нечаянной беременности, то оставят отпечаток на всю жизнь. Если ты собираешься жить долго, подобные игры запрещены кодексом ОВР!

— А мне чхать на кодекс. Как видишь, нет ничего невозможного! Между прочим, прибавь сюда третьего — канцлера Шнобби. И если против Кавота и Жовани Христов ещё может выставить защиту, то уж с катаром, наделённым мощью, ему не справиться. Обыкновенный-то опасен для держателя Силы, а Шнобби — это прямо оружие смерти.

— О, Разум! Да ты просто… просто отвратительная потаскуха! Не лучше своей матери! Вообще спариваешься со всем, что видишь?

— Не совсем! С тобой бы ни за какие деньги не спарилась бы, — вдумчиво произнесла Мурси.

— Грех тебе цена! — завопил Гидрос, захлебываясь собственным раздражением. — Не думай, что я тебя буду прикрывать! Только вытянем из плена Джеса, он тебя запрёт в монастыре! Год покаяния наложит, отлучит от Ордена…

— Ой, расслабься, — хохотнула Мурси. — Ща инфаркт микарды, вот такой рубец, поймаешь. Ты бы себя видел. Я же пошутила!

— Как это пошутила?

— Так это. Я как из нашего монастыря сбежала, дала себе обед безбрачия. А Морган — это так, для прикрытия. А то СРС уж очень активно пыталась кого-нибудь ко мне в постель запихнуть, вот Морик и согласился. Я приплачиваю катару за то, чтобы он изображал влюблённого. Только и всего. А как мы победим Инквизицию — если мы её победим — так я сразу в монастырь сама и уйду. По собственному желанию, а не потому что так прикажет наставник. Устала я, устала как собака!

Глаза Гидроса расширились от таких откровений.

— Ой, да не переживай, учитель, — совершенно серьёзно заговорила Мурси. — Я в мужской пойду, шобы не унывать. Так шо ежели у Христова проснутся хочунчики, то он сможет присоединиться в любой момент. Всё будет чики-брики.

Глаза Гидроса ещё сильнее расширились.

— А шо? Почему ты думаешь, что нет? Если разрулим всё ловко, то… На трон в Империи посадим Ванно. Он хороший правитель, грамотный. Йонгеям такой Император, склонный к кровопусканию и жестокости, должно понравиться.

Гидрос икнул.

— А Ленку сделаем главой Ордена Вселенского Разума. Она там всем мужикам жару задаст. Кодекс вам поправит, шобы, знамо дело, справедливость восторжествовала к женской половине сообщества. Да. И не только справедливость, но и даже немного компенсации за столетия угнетения.

Гидрос покачнулся, побледнел, порыскал рукой позади себя, отступил на шаг к кровати.

— Ой, да ну ты шо, Ги! Только не закочеврюшься заранее. Ленку будет сдерживать Христов. Мы их поженим. По-моему, они отличная пара! Как бздынь и пьянь. Или как там, в философских трактатах, это называлось?

— Инь и Янь, — прошептал едва слышно Гидрос и, нащупав, наконец, за спиной опору, медленно опустился на кровать.

— Точно! Инь, янь и хрень! — кивнула с готовностью Мурси. — Это же мы и есть. Ленка, Джес и я!

Гидрос схватился за свою правую лопатку: одно из сердец потеряло ровный ритм.

— Да я пошутила, — опять расхохоталась Мурси. — Эй, учитель, только не помирайте. Неужели такое будущее вас не устроит? В любом случае вы же собрались снести Предназначение в скором времени. Если Разум будет к вам благосклонен, то этого безобразия уже и не застанете, только ваши дети.

Мурси продолжала хохотать. Гидрос поднял дрожащую руку и хотел выпустить в неё назидательную молнию, но не смог сосредоточиться. Слишком уж явственной предстала перед глазами такая картина. Ведь Матильда действительно способна воплотить в жизнь всё, что сейчас насочиняла. И никто, ровным счётом никто, не сможет этому противостоять. Только Христов! Гидрос и до этого понимал актуальность замысла друга, его приверженность к искренней любви этой маленькой греховницы, но теперь он на собственной шкуре сполна представил все те беды, от которых столько лет их защищал Джес.

Продолжая так же истерично хохотать, Мурси покинула его каюту. Гидрос ещё немного посидел, не шелохнувшись, поводил бессмысленным взглядом по пространству комнаты, вздохнул несколько раз, хотел вскочить, поспешить к Лене, предостеречь хотя бы её от надвигающейся опасности, но не смог себя заставить. Опустошенность без ауры опустошения. Безысходность, удушье надвигающегося Предназначения сжали сразу и лёгкие, и атрофировавшиеся жабры. Сжало всего неберианца в свои тиски обречённости.

Спустя некоторое время канцлер всё же нашёл в себе силы побороть этот временный ступор. Он долго мысленно готовился, проговаривал про себя простые действия: «Встань и иди, встань и иди». Повторял как мантру необходимость разговора с Лордом Банник, с катаром, от которого, возможно, зависела уже не только судьба его расы, но и судьба всей Галактики. Гидрос ещё раз повторил заклинания и в самом деле встал и пошёл. И как раз вовремя.

Нужный ему Морган поднимался из нижних ярусов. Ещё пару часов назад, до разговора с Кавотом, Ги слышал просьбу Мурси. Она хотела, чтобы Морган помог Ванно восстановить события перед Вознесением за полчаса до бури на Сибел. Точно описать действия противника, чтобы дополнить доклад. Зачем Мурси понадобились эти сведения, Гидрос не знал, а ученица не спешила делиться настоящими планами.

— Катар, ты мне как раз и нужен! — окликнул его канцлер. — Хотел поговорить с тобой начистоту.

— Следить и докладывать вам, что поделывает Мурсик, я не собираюсь, сэр! — тут же сердито ответствовал Морган.

— Я же не просто так прошу, а для общего дела! Для спасения Галактики! И не безвозмездно! Ты даже не представляешь, на что способна…

— Катары за деньги не продаются! И, вообще, чтобы вы ни предложили, это не меняет моего решения. Я всё сказал! — огрызнулся наглый катар.

— А если я тебя шокну?

— Тогда ваша жизнь тут же оборвётся, — оскалился Морган. — Я вас не боюсь! Я вообще никого больше не боюсь! Считайте, что у меня «поехала кукушечка»!

— Да, но Христов…

— Я всё знаю! Знаю! Отстаньте от меня! Поговорите с вашей закадычной подружкой, а меня оставьте в покое! Я занят! Я ложусь спать! Я устал!

Выкрикивая это, Морган достиг казармы и с силой захлопнул дверь. Гидрос хотел ещё что-то сказать вдогонку, поднял руку, открыл рот, но вход в казарму опять открылся, и оттуда уже появился Коди.

— Что вы так бедного старичка истязаете, у него так точно случится разжижение мозгов, — проворчал Коди. — То агент Ла с утра его выбесила, теперь вы, Гидрос. Пойду, сменю Иржи за штурвалом.

И Коди прошёл мимо умолкнувшего на полуслове Гидроса. Канцлер перевёл взгляд на твилекка, сидящего на диване и рассматривающего что-то на центральном холотерминале, опять открыл рот, но и тут ему не дали ничего сказать.

— Меня капитан предупредила, что вы питаете слабость к красивым мальчикам-твилеккам. Так что, я думаю, благоразумней для нас обоих даже не пытаться изображать любезность. И я пойду спать. Так будет лучше. Приятной ночи.

Малыш откланялся и тоже скрылся в казарме. Гидрос потоптался на месте. Обречённо вздохнул. Опять мысленно повторил себе наказ «встать и идти» и отправился к Лене. Встретив по дороге Иржи, он даже не попытался больше заговорить. Матильда подстроила всё так, что никто из её команды с ним не перекинется и парой слов. Удивительная лояльность. Гидрос постучал и зашёл в совещательскую.

Лорда Банник он застал весьма удручённой. Казалось, её настроением пропитались даже стены. И это только помножило и без того тяжесть на сердцах Гидроса. Невыносимая обстановка, от такой даже жить не хотелось. Он молча присел на стул и вздохнул. Лена подняла на него глаза, но не стала возражать, а только махнула рукой.

— Паршиво, — констатировал Гидрос.

— Только ты не начинай, а? Мне не лучше. Тут бы хоть немного перестать нервничать.

— Ну, для людей, может, у медика есть какие-то препараты? Мальчишки же как-то справляются.

— Мо их приучила к своей ауре. Долго учила, но теперь они даже не обращают на это внимания. А может быть, и нет сейчас никакой ауры Мо, а это мы сами действительно оплошали?

— Когда это мы успели оплошать? — не понял Гидрос.

— Да это я так, так… Ладно, ты прав, пойду схожу к медику, может, у неё есть лекарство от совести.

Лена встала и вышла. Только тогда Гидрос запоздало осознал, что, в общем-то, и не сказал ничего ей, что хотел. Не спросил про Моргана. Он опять досадливо вздохнул и вернулся в свою каюту. Лёг на жёсткую кровать и решил предаться грусти сполна. Привыкший к почёту и уважению, канцлер теперь только прочувствовал, что никто его на самом деле и не воспринимал всерьёз. Все только смеялись за спиной. Надо же, какой он самонадеянный остолоп, думал, что сильный, направляет на Путь Истинный молодёжь, помогает Джесу, а выходит, что, сам того не ведая, был самым слабым во всех этих перипетиях.

Слабым и никчёмным. Собственная ученица, которую он как сидорова кворча драл молниями, шпынял и учил почтению, даже она над ним издевается, смеётся. Он смешон! Слабак! Мнил себя выдающимся неберианцем своего времени, у которого всё схвачено. Множество доверенных соглядатаев, чтобы оставаться в курсе творящихся в СШГ и Ордене махинаций. А на деле пропустил надвигающиеся изменения прямо под носом, где и не нужны были никакие лишние глаза и уши, только его. Спепец и слабак. Гидрос, ты — слабак!

И как лучик надежды в конце тёмного Пути вспыхнул образ одной-единственной персоны, которая в нём души не чаяла. Всегда была рядом, давала поддержку и опору, верила в него, жила им, дышала. Вот почему обман о собственном величии продержался так долго! А ведь и её вот-вот скоро не станет.

От этих чувств, давно похороненных за толщей душевного жира из безразличия, стало совсем невыносимо. Может быть, и впрямь Гидрос слишком привык полагаться на чужой Разум, может, живёт слишком долго и очерствел, может быть, никогда у него не возникало раньше повода сомневаться в собственной значимости? А сейчас, когда остался совсем один без этой привычной поддержки из друзей и прихлебателей, он, наконец, понял истинную ценность жены? Не ради потомства, не ради продолжения славного рода голубой крови. Может быть, совсем в другом заключался смысл союза двух сердец, когда произнесена была клятва на алтаре и получено благословение храмовника? Только почему-то слишком поздно Гидрос это осознал. Слишком.

Канцлер прикрыл глаза, и перед ним предстала его Бет. Красивая и постоянно смеющаяся малышка. Как она плещется в океане и зовёт его с собой. Милая, добрая, готовая сражаться за него, верящая в непогрешимость наставника. Если бы на месте Джеса оказался он, Гидрос, то Бет бы заставила Матильду броситься в самое пекло сражений ради любимого мужа. Она могла, она такая. Жена бы не допустила ни пыток, ни тайн, ни провалов.

Гидрос достал холофон и начал набирать длинное письмо домой, наполненное болью и любовью.

***

Весь день у Лены не выходил из головы разговор с Морганом. От этого было непривычно, слегка удивительно и даже в какой-то мере волнительно. Лорд не привыкла обращать на домыслы смертных внимание. В них не чувствовалось глубины. Всегда суетные, мелочные, наполненные сиюминутной выгодой. Смешно! Власть их не интересует? Конечно, нет! Сколь долго бы они могли в принципе сохранять её? Столетие, а то и меньше. Уж история показала, как быстро смертные находят и теряют. Слабые, по сравнению с держателями Силы, невластные над собственной кончиной. В каком-то роде никто из йонгеев тоже не способен уйти от подобной участи, но если быть достаточно осторожным. Подозрительным. Пустое…

Не это гложило Лорда Банник. Другое зацепил в душе своими словами Морган. А что, если он прав? Что, если их попытки окружить Мо заботой, пусть даже из большой любви, на самом деле губительны и несут под собой только эгоистичное желание придержать её рядом? Что, если и Джес на самом деле не печётся о стабильности в Галактике, как утверждает, а только пытается уберечь свою малышку от соблазнов иного мира? От более могущественного держателя Силы, способного дать ей больше? От своего собственного наставника? И про эксперимент придумал, а на самом деле Дуку — простой проходимец, которому повезло однажды взять в свои руки что-то менее интересное, чем нашли остальные Первородные, и создать на таком фундаменте крепкое нерушимое братство?

Нет, это глупости. Лена видела все его опыты. И даже если Христов имеет двойные цели, то его вклад в укрощение общего врага меньшим не становится. Но как в этой ситуации выглядит она сама? Да. Ещё когда только Джес первый раз ознакомил их с историей Мо, он так упорно создавал видимость, будто его ученица — «комнатное растение», которое не выживет без поддержки и удобрения. Перепоручил заботу о ней Лене. И для неё Мо так и осталась навсегда маленькой, доверчивой дурочкой. Конечно, любимой, но глупенькой. Гениальной, однако совершенно не приспособленной к самостоятельной жизни. Но, может быть, хватит уже воспринимать её так? Хватит держать этот удобный образ перед собой?

Мо ведь действительно выросла и морально, и физически. Даже слегка поправилась, округлилась, стала ещё привлекательней. В первую встречу на Лену смотрела девочка-подросток, запуганная и зажатая. И общими усилиями с врачами и друзьями они смогли её преобразить. Теперь это уверенная в себе, даже своего рода зазнайка, но женщина в полном расцвете сил. Так, может быть, и в самом деле пора бы её отпустить в свободное плавание? Дать возможность рулить жизнью самостоятельно? Какую бы дичь сестра не выкинула, она будет исходить из своего «соплежуйства», как бы смешно это не звучало. А значит, ни о каких взорванных галактиках речи идти не может. Если её рука пристрелить обычного таракашку дрогнула.

Возможно, давно пора было это сделать. Морган, который доставал своих военачальников справедливостью и честью — а с досье этого солдафона Лена познакомилась до встречи лицом к лицу с самим катаром, — и тот готов жизнью жертвовать ради спокойствия сестры. Может быть, и ей следовало так поступить? Сказать ещё лет пять назад правду о Христове. Чтобы Мо не убивалась, не страдала зря. Может быть, и самому Джесу надо было с самого начала, когда только готовился побег, разложить по полочкам всё ученице, дать возможность затаиться где-нибудь в укромном уголке? Не смог бы! Боялся. Боялся сам не справиться, нечаянно выдать Дуку правду. Но Лене-то чего было опасаться? Почему она молчала?

Такие мысли подъедали Лорда Банник изнутри. Точили и без того выкрученную на максимум нервную систему в тревожной обстановке. Она не могла сосредоточиться ни на предстоящей битве, ни на попытке хотя бы близко понять тактику сестры, ни на отвлечении её от Варкуса. Слишком уж быстро Мо соображает. Слишком легко ей даются логические задачки. Она всегда найдёт брешь в доводах оппонента.

Вот было бы хорошо попросить невзначай прощения. Но Лена прекрасно понимала, что сама создавала годами такие условия, при которых приди сейчас к сестре и просто скажи: «Прости меня, пожалуйста», та тут же заподозрит её в нечестности. Потому что Лена никогда ничего просто так не говорила и не делала. Все её поступки теперь, когда открыты карты, лежат как на ладони перед Мо, и та с такой же лёгкостью видит дыры в логике сестры. Глупо, как всё глупо-то вышло!

Обидно, что никогда они просто так не болтали о всяких пустяках. Всё больше по делу — по финансовому или по заданию СРС. Но с Мо и невозможно было долго поддерживать разговоры об обычных девичьих радостях. О косметике, о нарядах, о танцах и знакомствах. Ей наскучивали такие беседы за пять минут. Но ведь без них тоже никуда! Нельзя же всю жизнь безостановочно работать. Вот сейчас бы Лена с удовольствием обсудила какой-нибудь сериал или же новую коллекцию Леди Джессики, а заодно бы подвела разговор к нужной теме и извинилась бы. Искренне. Чтобы хотя бы облегчить свою давившую на мозжечок совесть. Но нет, оставалось надеяться, что само как-нибудь рассосётся. Надеяться на отходчивость Мо, на её «соплежуйство». Хотя, конечно же, Морган расскажет сестре об утреннем разговоре, и та ещё сильней отдалится вместе с заветным прощением.

Лена зажмурилась. Нет, только не это. Столько сил придётся потратить, чтобы восстановить доверие, столько нервов, столько слёз пролить. Тут и отказ от трона, и верная служба не помогут.

Мысли Лорда прервал Гидрос. Он зашёл в совещательскую комнату и уселся на стул. Выглядел Ги совершенно безобразно. Бледный, с красными глазами, широкий рыбий рот обвис в уголках, и стало заметно, какой же он уже дряхлый. Кожа в морщинах, хотя канцлер, как и многие, делал себе косметические процедуры для поддержания тонуса. Смотреть на него для Лены было невыносимо. Он напоминал ей о той же боли и страданиях, что преследовали её сестру многие годы, которые она сама не посмела прервать, исходя из собственного «долга». Нет, неверно сформулировала. Исходя из своих личных желаний оставаться для Мо единственной поддержкой в бушующем мире. Не так надо было о ней заботиться. Не так. Надо как Морган. Мыть фрукты на завтрак, наливать кофе, смотреть восторженно, ходить хвостиком, а иногда воспитывать и поучать.

— Пойду к медику, — вздохнула Лена.

Лорд направилась к медчасти. Постучала. Дверь открыла Клара и поинтересовалась, что стряслось. При этом больше Дорн не выглядела испуганной, видимо, что-то за это время переосмыслила. Стояла с выпрямленной спиной, гордо, рассматривая своими красивыми глазищами лицо Лены. Такое внимание было приятно Лорду и вместо того, чтобы потребовать успокоительного, Лена спросила:

— Видела новую коллекцию леди Джессики? Там такие платья! Сама знаешь вашего капитана, ей неинтересно, а меня прям неудержимо тянет обсудить хоть с кем-нибудь. Ты не против?

— Нет, — медленно ответила Клара, удивленно озираясь по сторонам. — Просто обсудить одежду? Из Империи?

— Ну да, — пожала плечами Лена. — Там одно такое платье есть, оно просто сногсшибательно, но я не очень понимаю, пойдёт ли мне. Так я войду?

— Заходите, — кивнула Клара и отступила на шаг назад. — Я, правда, тут фильм один смотрю. Про любовь. Романтический.

— Я люблю романтические фильмы, — улыбнулась ей Лена. — И давай на ты.

— Давайте.

***

После разговора с Гидросом легче капитану не стало. Всё ещё сильней запуталось, и ответ на единственный вопрос, который занимал в последнее время Мурси, придётся всё же требовать от наставника. А там уже будет зависеть от того, скажет ли он ей правду, даст ли согласие на «небывалое прикосновение». Даст, куда денется! Она заставит его. И, когда будет спрашивать, прочувствует, врёт он ей или нет.

Хотя, с другой стороны, если Христов научился делать блоки, неподвластные контролю даже первородному Дуку, то, может, силёнок их пробить у Мурси тоже не хватит. Но, с третьей стороны, можно же воспользоваться старым добрым методом, о котором она почему-то с прожитыми годами позабыла. Но в последний раз, когда разговаривали по холофону, перед их встречей это сработало. Глянуть обиженно исподлобья, оттопырить нижнюю губу, изобразить инфантильную «девочку», и Джес тут же уступает. Может быть, в словах Ги есть и доля истины.

Без сомнения, старый канцлер воспринял всю историю со своего святилища. Но он всего лишь пешка. И всегда ею был. Христов умело водил за нос не только своего наставника, но и всех своих «друзей-приятелей». Использовал Гидроса, потому как сам организовать побег просто не сумел бы. И не планы самого Дуку тогда всколыхнули в нём это отчаянное желание укрыть ученицу от злостного главы ордена Вселенского Разума. Как раз таки первое пребывание на Зиосте заставило Христова задуматься о том будущем, которое Мурси сможет ему дать. Без тени наставника за спиной, без его индульгенций. Взять всё в свои руки, встать на Путь двумя ногами. Как показали последние откровения, предпоследние были куда гармоничней.

Лучше бы Мурси не докапывалась до правды. Жила бы и дальше во лжи, думая, что Христов отказался от такой жены. Смирилась бы, пережила бы. А теперь перед ней в буквальном смысле разверзлась бездна из грязных подробностей. Конечно, она помнила тот случай из детства. Досконально. Свои мысли и что именно шепнула на ухо наставнику. Он тогда отпрянул от неё, в глазах его действительно промелькнул ужас, а Мурси по своей наивности всё это время думала, что он и впрямь испугался за её внутренние органы. А Джес, оказывается, обычный мужик, отреагировал на одно простое, пусть и глупое, детское словечко.

Мурси повторила про себя это слово. Потом ещё раз и ещё, покатала на языке и залилась краской. Оно стало как будто бы ещё нелепей. Какая глупость! Сколько раз она прокручивала этот эпизод в памяти, испытывая неконтролируемый стыд. Ночами не спала, проживая сызнова поминутно те мгновения. Ей казалось, что именно из-за её непроходимой тупости Христов и отвернулся от наречённой. Что эти слова, сказанные в отчаянии, — ведь Мурси действительно тогда думала, будто умирает, — навсегда уверили её наставника в полнейшем идиотизме ученицы. А оказывается, его реакция никак не связана с произнесёнными признаниями. То есть, конечно, связана, но совсем не в том ракурсе, в котором думала Мурси. Дуристика, как и всё в её жизни!

Но нельзя навсегда отказываться от мысли, что на самом деле Христов желает лишь возглавить Инквизицию, дать миру иной порядок, объединив Империю и СШГ, а там и третьи миры. Ха, ну пусть попробует! Мурси настолько опостылела эта слишком запутанная игра, что она уже хотела назло всем и в самом деле посадить на трон Империи Ванно. Вот подлетят в нужную зону, Ирка запустит свой вирус, а она и выступит перед всеми Созданными. Скажет им, что теперь они подчиняются главе Рода вакуйев. А там пусть горит всё огнём плазменным!

Капитан рассмеялась таким мыслям. Да, Ванно на троне будет смотреться импозантно. Но злобный папочка её тогда точно укокошит. Это же сколько придётся проводить пустозвонских встреч и разъезжать с делегациями, сколько званых обедов давать да пышных балов вытанцовывать! Тут его народ благодарностей не выскажет, свергнет такого Палача и в ус не задует. Да и сама Вакхийя тогда перейдёт под влияние Империи, а значит, СШГ просто развалится на два куска. Войну это точно не остановит. А больше всего на свете капитану хотелось именно этого. Просто чтобы не было войны. Никогда, нигде, ни в каком уголке Галактики.

Мурси глубоко вздохнула. Не о том думает. С Христовым, Империей и прочим она потом как-нибудь совладает. Придумает на ходу. Тут посерьёзней дела решать надо. И первым делом, пока не появились на горизонте новые жертвы будущей схватки, нужно отзвониться Флинту и предупредить его не вступать в бой между держателями Силы, какие бы директивы не выслал Совет. Задача не из простых. Но своё влияние на коммодора Мурси имела, поэтому за эту часть плана не слишком волновалась. Её тревожил больше всего самый последний этап. Вот там абсолютно всё зависело от удачи. Если только Разум на её стороне… Как только Кавот исполнит предписанную ему партию — судьба Галактики решится окончательно. Да или нет. Запасных вариантов у Мурси не было, разве что и в самом деле призвать Истинных Лордов и Созданных.

***

Морган присел на кровать. Целый день он размышлял над словами Лены и приходил к пониманию, что она действительно права. Как только Мурси встретится со своим наставником, всё будет предрешено, по крайней мере, для катара. Может, и от этого его оберегала нянни, может, поэтому так долго отталкивала от себя, делала вид, что не замечает. Она ведь действительно сердобольная, чтобы ни говорила Клара и другие, плохо знающие её персоны.

А значит, лично он, Морган, тратит драгоценные минуты, которые мог бы провести с Мусичкой вместе. Да и следует ей сказать, чтобы уж быть честным наверняка, пусть не переживает за его жизнь. Пусть не думает, что сделает ему больно, когда придёт время. Выберет сердцем, разумом, а не чувством долга перед бывшим любовником. А сам он уж постарается как-нибудь убиться в жёсткой схватке с Дуку. Первым полезет на рожон. Зерганёт! Это будет даже в какой-то мере трагично, героично и поэтично. Морган умрёт на её руках и не оставит никаких сомнений.

Катар проводил взглядом вошедшего Иржи, который тут же завалился в постель, буркнув пожелания спокойной ночи. Малыш тоже вроде бы почти спал.

— Пойду немного спортом позанимаюсь, — тихо пробормотал Морган и вышел из казармы.

Заметил, как в медчасть юркнула Лена, и в проёме закрывающейся двери поймал глазами взгляд Клары. Подруга спокойно улыбнулась и едва заметно мотнула головой в сторону капитанской каюты, как бы намекая: «Иди, я займу Лорда, чтобы вам не мешали». Морган благодарно ответил искренней улыбкой и подошёл к двери. Он приставил знак прайда к замку и протиснулся внутрь.

Мурси разговаривала по холофону, мимолётно взглянула на катара и воскликнула:

— О, да вот и он сам! Можете спросить у Моргана, он всё вам подтвердит, мой дорогой коммодор. Вы прекрасно знаете, насколько катары повёрнуты на принципах справедливости, а уж в какой мере нашему капитану Моргану важен Кодекс всех граждан Галактики! Шо б вы знали, вы б заплакали!

— Это да, кхм-кхм, — откашлялся Флинт. — Но такие риски!

— Согласна и я тоже боюсь. Мне положено, я же дама. Но не говорите мне, что и вы струсили! — Мурси выпучила глаза и посмотрела на Флинта так, будто не могла и мысли такой предположить. — Только не вы! Вы же эталон для меня! К тому же я просто прошу не выполнять приказа атаковать Зиост. Туда по данным моей разведки приедут вакуйи, мутанты, Истинные Лорды, проводники всех мастей. Нечего там делать смертным. Они в один миг окочурятся. Зачем так рисковать персоналом?

— Согласен, кхм, — коротко кивнул Флинт. — И, если ваши слова подтверждает даже Морган, у меня нет повода вам не верить. Но только на эти три дня, вы меня слышите? У нас совершится в штабе диверсия и связь пропадёт. Это максимум, какой я могу предоставить.

— Ох, мой бравый коммодор! — запела излюбленную песнь Мурси. — Я в вас никогда не сомневалась! Никогда! Морган?

— Коммодор Флинт! Настало время поступать правильно, как велит совесть и честь, а не Устав, — выпрямился по стойке смирно катар. — Настало время вписать свои имена на страницах истории. Пускай мы даже проиграем, но мы сделаем то, что должны, не струсим и не смалодушничаем. Как и положено настоящим воинам, следуя словам и идеалам, в которых клялись при поступлении на службу! Для нас с вами на первом месте всегда стоят жизни невиновных смертных. Кто, если не мы, позаботится о них? Дележка власти между держателями Силы пускай произойдёт без нас. Они с жиру бесятся, не знают, чем ещё заняться. Вместо того, чтобы сажать цветы и созидать, несут разрушения и хаос. Смертные не хотят играть в эти жульнические карты! У нас есть право голоса, и мы заявим о своих решительных действиях бездействием!

— Да, капитан Морган! Золотые слова! — приободрился коммодор. — Канцлеры даже не запоминают наши имена! Но теперь им придётся выучить их. Мы покажем, что смертные тоже имеют власть и влияние. Не стоит списывать нас со счетов. Да будет так! Флинт аут.

Коммодор отключился, а Мурси подняла ошарашенный взгляд на Моргана.

— Ну, могёте, капрал-капитан! Вас хоть записуй! Может, вы выступите вместо меня перед… Ладно, проехали.

— Я просто сказал, что вижу. И, сэр, я тут подумал… — но вдруг до катара дошёл весь смысл разговора с коммодором, и он невольно вначале усмехнулся, потом хохотнул, а после и вовсе рассмеялся.

— Видимо, не слишком успешно, — констатировала Мурси, потягиваясь и тоже улыбаясь. — Я всегда говорила: мысли пачкают мозги! А без того-этого прям весело, да?

— Не, я про другое, сэр, — продолжил, отсмеявшись, Морган. — Всё это время вашим секретным орудием влияния на Флинта были не прелести Клары, а я? Да? Поэтому он так безоговорочно вам верил? Потому что за мной ходила дурная слава правдоруба и честолюбивца? Вот уж поистине чудны дела твои, Вселенский Разум.

— Только тс-с-с, это большой-большой секрет. Ты бы знал, как Флинт тебе завидует!

— Он уже в курсе, что мы снюхались? — удивился Морган.

— А причём тут это, — не поняла Мурси. — Коммодор хочет так же уметь поступать по совести, а не по Уставу. Но всегда боялся отставки. Вы для него — мерило неподкупности и справедливости.

— Мне приятно это слышать, сэр, — расплылся в улыбке Морган.

— К тому же Флинт не в курсе, шо у вас разжижение мозгей, — добавила капельку яда Мурси. — Так чего хотели-то? Мне ещё надо подстраховаться и попытаться надавить на капрала Йохансена, шобы он и арсенал запер, а ключи съел.

— Отличная идея! — озарился Морик. — Не перестаю удивляться вашей дальновидности. И ещё, за смертных спасибо. Правда. Это действительно хороший план, и хотя я его не знаю, но полностью вам доверяю будущее Галактики!

— Ты чем-то закинулся? Опять приступы ахинеи головного мозга? — напряглась Мурси.

— Нет, просто давно хотел вам это сказать, сэр. Что доверяю вам, куда бы вы не завернули. Хотите, проведем тесты на координацию и концентрацию?

— Ой, ладно тебе, — отмахнулась Мурси и похлопала по кровати рядом с собой. — Всё, чины в аут. Чего пришёл, Котичка?

— Я тут подумал, — опять начал Морган и сел, куда ему разрешили. — Я подумал, что у нас мало времени, сэр. Все спят, ну, или заняты своими делами, никто не знает, что я пошёл к вам, и поэтому…

— Убить меня решились? — отодвинулась от него Мурси. — Теперь?

— Что? Нет! — захохотал Морган. — А, глядите-ка, я уже не удивляюсь и не раздражаюсь на это. Просто знаете, я вот хотел вам сказать кое-что важное. Прошу вас, отнеситесь к этому со всей внимательностью.

— Так, слушаю в два глаза!

— Вот… Хотел сказать вам… Забудь то, что я вам говорил до этого. Хорошо, сэр? — и Морган испытующе посмотрел на капитана.

Мурси зажмурилась, сдерживая смех.

— Звучит по-дурацки, согласен, — поджал губы Морган. — Помните, я вас увещевал пересиливать себя и делать то, что должен, а не то, что хочешь? Так вот. Когда придёт час, сделайте ради меня наоборот? А? Забудьте долги и ответственность, насладитесь жизнью сполна.

— Ради вас сделать что хочу, а не что обязана? — повторила озадаченная Мурси. — Вы за тем ко мне пришли? Увещевать о безалаберности и беспечности, но не в том порядке, в каком привыкли, а вверх кармашками?

— Ну не только за тем, сэр. Признаться, были у меня ещё кое-какие мыслишки. Но да, основная идея заключалась в увещеваниях.

— А зачем ещё? Что вы хотели сделать?

— А ещё… — Морган скосился на угол кровати. — Ещё… я хотел заняться с вами любовью. У нас мало времени, вдруг я умру при атаке на Зиост? Хочу сделать это счастливым, обласканным, с полным ощущением удовлетворенности.

Мурси опять расхохоталась, уткнувшись в его плечо лбом.

— Ну, Морик, ну, уникум! Без всяких там предварительных долгих тёрок, шо надо — то сразу вслух! «Будем заниматься любовью». Божечки-кошечки, как мне нравится эта прямота!

— Нет, если вам необходимо, сэр, я могу походить вокруг да около. Просто мне кажется, что мы и так слишком много времени убили на подобные «расколбасы». Не хотелось бы его терять сейчас, в самый напряжённый момент. Давайте отбросим всё и расслабимся.

— Давайте, я согласная. Скидывай одежду.

— Только чур сегодня вас раздеваю я! Сам!

— Тогда я раздеваю тебя!

— Отличное стратегическое решение, сэр!

***

Уже под утро Морган тихонечко прокрался в казарму и счастливым крепко уснул. Проснулся не слишком поздно, по крайней мере, и Малыш, и Ваццлав ещё валялись в своих кроватях. И, несмотря на скоротечность сна, катар чувствовал себя полным сил, готовым встретить судьбу, пусть даже и саму смерть. Он наскоро умылся и сел завтракать, где к нему присоединилась Клара. Против обыкновения подруга не только не скривилась, глядя на сырое мясо, но и, вообще, как будто не обратила внимания на манеры Моргана.

Взгляд Дорн рассеянно блуждал по столу, нигде особо не задерживаясь. В этот момент она напоминала Иржи, если случалось тому переработать. «Отупение» — вот как сама Клара в шутку называла такое состояние айтишника. Но ничего и не тревожило, по всей видимости, её. Подруга не грызла ногти в исступлении, а безостановочно и неконтролируемо шкрябала о поверхность стола, будто пыталась содрать лакированное покрытие с него.

— Что с тобой? — поинтересовался Морган.

Клара вздрогнула, посмотрела на катара непонимающе и смущённо улыбнулась.

— Тебя обидела Лорд Банник? Она тебя шокнула? — продолжал Морган.

— Что? Нет! — скомкано засмеялась Клара. — Ну, только слегка и неспециально. Мы с Лордом провели замечательный вечер… Ночь…

Морган пристально посмотрел в глаза подруги, отчего Дорн ещё больше смутилась и отвернулась.

— Говорю тебе, ничего такого. Мы просто точили кляксы.

— Зачем вам понадобилось фигурно вырезать их железа? — спросил Морган, буквально воспринимая слова подруги. — Вы спускались вниз, в грузовой отсек? У Ванно там был станок, да, я видел. Тебя интересует столярное дело?

— Ну и чушь! — рассмеялась Клара. — «Точить кляксы» ещё означает болтать. О простых человеческих радостях. О моде, киношках, любовных романах. Лена, знаешь, какая умная и начитанная! И разбирается в коллекциях моды. С ней так увлекательно!

— Она — йонгей! — испуганно прошипел Морган. — Ты в своём уме? Лена опасна. Чуть что ей не нравится, так сразу молнией стреляет! Клара, не нужно водить дружбу с такой дамой. Не подходи и не заговаривай, не общайся! Вдруг я не успею тебя защитить?

— Зачем меня защищать? — причмокнула недовольно Клара. — Слушай, Морган. Может быть, ты и волнуешься, потому что воспринимаешь Лену как нашу капитаншу, и думаешь, что знаешь, на что она способна? Но поверь. Лорд совсем не такая! Она… Она клёвая!

— Вот и у тебя разжижение мозгов, — обречённо констатировал Морган.

— Офигеть! Я поняла! Ты сейчас переживаешь за меня абсолютно точно так же, как я когда-то за тебя! Удивительно, правда? Поверь, уж я держу всё под контролем. И наши с Леной отношения тоже.

— Клара, до добра эти отношения не доведут! Одно дело — я, у нас с Мусей влюблённость, но другое дело — ты и дружба с йонгеем!

— А кто сказал, что у нас с Лордом только дружба? — повисла неловкая пауза. Морган пытался осмыслить, правильно ли он понял намёк подруги, а Клара тем временем тихо прошептала себе под нос: — Выходит, я выполнила предсмертную просьбу отца и стала любовницей Лорда. Какая чушь!

И она тихо, но весьма истерично расхохоталась. Морган уверовал в свою правоту, хотел тут же подскочить и отпрянуть от сумасшедшей подруги или, наоборот, наброситься на неё, затрясти за плечи, привести в чувство. Но больше всего хотелось схватиться за голову и завыть что было мочи от упущенной возможности предотвратить катастрофу. И пока мозг решал, что выполнить перво-наперво, тело сделало всё одновременно.

Морган больно стукнулся коленями о столешницу в попытке быстро встать, покачнулся на спинке стула, желая отодвинуться подальше, и с грохотом свалился на пол. И в этот позорный момент зашла в столовую Лена. Она надменно посмотрела на Моргана сверху и очень ехидно улыбнулась.

— Смотрю, твой дружочек места себе не находит? — ласково обратилась Лена к Кларе, проводя пальцами по её шее. — И чего лежим, кого ждём?

— Только попробуйте обидеть Клару! — сердито проворчал Морик, вставая и отряхиваясь. — Я вас покараю!

— Ну, Морган! — застонала подруга.

— А чего мне её обижать? — ухмыльнулась Лена, поправляя волосы Дорн, приглаживая их и играясь с локонами. — Я как раз-таки, наоборот, пытаюсь осчастливить.

— Клара, это гипноз йонгея, — зашептал, нагнувшись ближе к подруге, катар. — Помнишь, я тебя учил, как избавиться от иллюзии? «Здесь и сейчас».

— Зачем? — в один голос спросили Лена и Дорн, а уже потом сама Клара продолжила — Мне нравятся мои иллюзии. Пусть будут. Не переживай.

Морган хотел продолжить воспитательный процесс, попросить Лорда оставить их наедине, но неожиданно из каюты капитана выскочила Мурси, выглядевшая так, словно её только что хорошенько ударило током.

— Всё, клоны того-этого, — взбудоражено проговорила она. — Самби и Тэки отзвонились. Кавоту тоже дала наказ валить с Зарекс. Мы в имперской зоне? Коди? Коди?

Из рубки управления донёсся вялый голос агента:

— Сто лет в объед как, сеньорита-капитан. Дай поспать.

— Ирка! Ирка, где ты? — заголосила Мурси. — Готовь всё, пора-пора-пора-пам-пам… Лена, ком хир, ты мне нужна.

Из каюты капрала показался Гидрос.

— Что за шум, а драки нет? — зевая, спросил он. — Неужели мы удостоимся чести в конце концов услышать план?

— Последний этап. Лена, пойдём, — нетерпеливо позвала Мурси сестру вниз, в грузовой отсек.

— Сэр, я вам нужен? — тут же спохватился Морган.

— Всегда нужен, но не сейчас! — бодро ответила капитан. — Помогите Ваццлаву сделать всё по красоте. А мы пойдём с Леной наведём красоту на меня. Все по местам. Начала конца началось!