Сильная и независимая для котика (СИ)

Глава 34-1

Начальный этап прошёл довольно легко. «Пророку» удалось затесаться среди имперских кораблей, благо каждый Лорд прихватил с собой по нескольку сотен биоботов, которые размещались в небольших пассажирских транспортниках, мало чем отличающихся от капитанского. Мурси пришлось самой в итоге сесть за штурвал и, отключив автонавигацию, маневрировать вручную: с Зиоста начались залпы. Этого она предвидеть не сумела — не увидела при посещении планеты наземных противовоздушных орудий. Догадка пришла позднее и подогрела интерес к смертоносной пушке по другую сторону храма. Решено было на всякий случай осмотреть её большим количеством людей: вдруг бы не хватило мощностей Ванно и Моргана справиться с угрозой. И не прогадали.

Персоны, способные сопротивляться атмосфере Зиоста, вышли из корабля, вооружённые с ног до головы, и сразу вступили в бой с охраной, расчищая дорогу. Схватка пронеслась скоротечно, но довольно напряжённо. Не сопротивляясь Зову, две могущественные сестры сеяли смерть и разрушения, повиновались Тёмному Властелину внутри, устилая свой Путь кровью и телами. Лорды, даже одни из самых старейших, не могли выстоять, как ни старались, что было говорить об обычных проводниках! Хотя, влекомые теми же голосами изнутри, но извне, они и не струсили, не убежали, а продолжали принимать неизбежность с твёрдой уверенностью в собственной несокрушимости. Щиты и ментальные барьеры позабылись в тот момент за бесполезностью. Раненых добивали вакуй и катар, которые, в отличие от держателей Силы, действовали разумно и строго по заведённым правилам ведения боя.

Мурси с Леной первыми незадолго до своих компаньонов мужского пола спустились по ступеням. Под землёй уже легче дышалось, ясность мыслей приходила с каждой секундой всё явственней, отступали прочь голоса, зовущие разум в туман войны. Внизу оставалось с десяток обычных храмовников, большинство раненых, которые беспорядочно отступали к комнате управления пушкой. Сёстры не бросились в погоню: с ними спокойно разберутся Морган и Ванно позже, главное, цель была достигнута — орудие перестало стрелять. Лена взглянула на Мурси, хотела ещё раз заверить в своей искренней любви — большей, чем сестринской, и не менее всепринимающей, чем катарская, — но напряжённый взгляд капитана, который она вперила в пустой коридор, ведущий внутрь строения, заставил проглотить слова на полпути к озвучиванию.

— Что-то не так? Хочешь, пойдём вместе?

— Да нет, наверное, — медленно проговорила Мурси, переводя настороженный взор на Лену, и вдруг ухмыльнулась. — Хорошая новость: я чувствую Христова!

— А плохая? Тебя что-то беспокоит? Ему совсем скверно? Не кори себя понапрасну. Главное, Джес жив. Всё будет хорошо! Боль уйдёт со временем, как только затянутся раны. Вот увидишь.

— Боль? — почему-то переспросила Мурси. — А, да, боль… Впрочем, ладно. Давай поспешим, а то успеем.

Капитан небрежно махнула рукой, развернулась и размашисто шагнула в выверенном заранее направлении.

— Нет, не ладно! — напористо возразила Лена, останавливая сестру за локоть. — Сейчас не время скрывать догадки. Ещё раз: что тебя смущает?

— Христов, знаешь… Он…. То есть не он сам, конечно. Фон от его ауры. Очень странный. Как будто наставник умиротворённый, что ли. В атараксисе.

— В атараксии? — поправляя, переспросила Лорд. — Тебя это разволновало?

— Я же говорю, пустяки, — как бы извиняясь, улыбнулась Мурси, чем ещё сильней растревожила сестру. Лена знала: за такой улыбкой прячется не просто беспокойство, а, скорее, даже нежданный испуг.

— Слушай, ну раз так всё обстоит, может, тогда его и не надо спасать? Пойдём со мной и смертными, или оставайся с мальчиками на пушке, проследи, чтобы всё было уничтожено. А как закончим, тогда уже и вытащим его из заточения. Заодно мешаться под ногами не станет. Если верить твоим рассказам, Дуку и впрямь способен настроить Христова против тебя. Зачем нам лишние телодвижения?

— Я так не могу! Не могу, прости. Мне позарез необходимо удостовериться, шо с Христовым полностью в погоде, — заупрямилась Мурси. — Мы на пороге завершающего этапа его Замысла. Сейчас, если что-то пойдёт не в путёвую поросль, наставник просто заставит меня скрыться. Он умеет. А бояться влияния Дуку на его разум не стоит. Скорее всего, лично мне просто непривычно слышать, настолько иное присутствие Христова в собственном биополе.

— Ну как знаешь, сестра. Раны у него серьёзные, вряд ли он мог бы от них оправиться за столь короткий период. Видимо, медитирует. Да. Скорей всего. Стопроцентный верняк! Отрешился от внешнего мира, вот и кажется, что ничего его не колышет. О, мать Императрица, это так похоже на твоего наставника! Пусть все вокруг суетятся, воюют, дерутся, его зад спасают, а он посидит, подумает о вечном. Типичный Джес!

— Сосредотачивается на выполнении задачи, а не на поверхностях, — кивнула Мурси, подняла указательный палец вверх и многозначительно добавила: — Зрит в корень! — и тут же коротенько, едва уловимо, но очень душевно засмеялась.

— Что? Нет! Я не это имела в виду! — отзеркалила сестру Лена и тоже усмехнулась. — Ты и впрямь как будто стала адекватней относиться к его «мудрости». Чудеса!

— В лоб хочешь? — нарочито серьёзно пригрозила кулаком Мурси. — Чем мы занимаемся? Работа стоит, а нам всё шутки шутить. Чао!

Она расправила плечи, выпрямила спину, приподняла подбородок, приняла самый решительный вид, махнула головой Лене и резко развернулась. Зашагала вперёд бодро, всем своим видом показывая, что ничего её больше не остановит. И на этот раз не подхихикивала, не поправляла украдкой свои бронетрусы. Взаправду собралась духом на свершение подвига.

Лорд Банник поздно спохватилась, что так и не сказала самого важного. Хотела крикнуть вдогонку хотя бы что-нибудь простецкое вроде «береги себя» или «оставайся на связи», но не успела. Успел Морган. Он с напарником уже щемил трёх храмовников возле дверей в пункт управления пушкой и, как оказалось, умудрялся остро наблюдать за обеими сёстрами.

— Муся, осторожно, сэр! — крикнул катар, ни на минуту не переставая уворачиваться от мечей и дербанить когтями спины противников. — Если что чего, только позовите! Я примчусь быстрее кванта!

— Будь спок, Котик! — ответила ему та, поднимая большой палец вверх. — Ты тоже свисти!

***

Капитан двигалась быстро. В прошлый свой визит она досконально изучила дорогу и теперь безукоризненно сворачивала, где необходимо, или же пропускала ненужные коридорные ответвления. Путь до истязательных лабораторий и тюремных камер проецировался в её памяти словно холоизображение, прикреплённое к аннотации стандартного боевого вылета. Мурси даже успела порадоваться своей прекрасной памяти, коей наградила её природа, а сама она натренировала в довольно приятных и выгодных партиях карточных игр. Но вся казавшаяся лёгкость спасательного предприятия ежесекундно перебивалась разрастающейся паранойей.

Неожиданно фон от ауры Христова стал таять и теряться в задохнувшемся воздухе подземелья. И чем ближе капитан подходила к отсеку с темницами, тем слабее чувствовала наставника. В одно мгновение ей даже почудилось, будто она и вовсе заблудилась, но знакомая картина на стене, расположение впитывающих панелей неправильной геометрической звездой уверили её в обратном. Нет, дорогу она не перепутала. Скорее всего, это наставника переместили. Может быть, в Дуку ещё осталось что-то человеческое, сострадание там или даже эмпатия к предавшему ученику, и тот действительно поместил Христова в лазарет да приставил Моту за ним ухаживать? И сейчас Джес под анаболиками, хоть и в сознании, оттого и не чувствуются его привычные отторжение и холодность, а лишь одно сплошное умиротворение.

Что же, стоило признать: Христов действительно обладал одним уникальным талантом, воздействие которого Мурси давно ощутила на себе. Сколько бы раз он ни отворачивался, сколько бы раз ни наказывал, сколько ни отталкивал от себя — всё ему прощалось. Неизвестно, может быть, грамотно расставленные психологические крючки, может быть, силки серых глаз и мимолётная доброта искренней улыбки, но отчего-то лично Мурси хотелось прощать наставника за любое прегрешение. Убеждать себя в его глубоком внутреннем раскаянии, пусть и не подтверждённом никакими внешними признаками. Выдавать авансом безлимитный порог доверия. Возможно, и Дуку испытывал схожие чувства.

Повинуясь наитию, капитан повернула обратно и как ищейка на запах проложила координаты нового пути. На поводу ненадёжного экскурсовода в виде фоновой ауры биополя она следовала уже незнакомыми переулками старинного храма. И всё больше в ней восставала тревога. Странным казалось всё. Теперь чётко «слышалось», что Христов не просто спокоен и умиротворен, а именно как будто отрезан от происходящего — прошлого и будущего. Боли, даже мельчайших её отголосков, не мелькало. Но, что самое неожиданное, привычные внутренние блоки тоже отсутствовали. Канал ментальной связи был прочен, и Мурси не натыкалась больше на «древние заслоны души, возведённые по технологиям ныне забытым». Наставник представал открытым и действительно не испытывал ничего негативного, разрушающего психику. Что бы с ним ни происходило, он в самом деле верил в своё благополучие и здоровье. Никогда ещё Мурси не доводилось чувствовать ауру Христова такой.

В коридорах гулял ветер. Никакой охраны, турелей, обслуживающих роботов, случайных трусов, поздно понявших, что пора бежать. И это тоже немало смущало капитана. Будто нарочно освободили проход. Не хватало красной ковровой дорожки и празднично наряженных инквизиторов по обе стороны от неё. В какую-то минуту паранойя настолько взяла верх, что Мурси даже остановилась и основательно задумалась, стоит ли на самом деле «спасать» наставника, или же он сам теперь спасся и оттого такой блаженный? Но аура Христова к тому времени уже настолько усилилась, что отступать было попросту глупо. Вот он, практически за стеной. Сейчас глянет одним глазом, даже разговаривать не станет и побежит к Моргану помогать с пушкой и остальными мелочами.

С этой мыслью Мурси подошла к закрытой комнате и прислушалась. Тишина. Довольно пугающая, но ненапряжённая. Наставник точно внутри, хотя никак внутренне не отреагировал на приближение ученицы. Она даже не могла с уверенностью определить, почувствовал ли он её, узнал ли.

Капитан аккуратно нажала на кнопку открытия, и дверь отъехала в сторону, открывая обзор на хорошо освещённый и достаточно просторный зал для физических тренировок. По центру пустующего пола сидел Христов в позе лотоса. Глаза закрыты, пальцы сложены чашечкой для концентрации заряда. Он действительно медитировал. Рядом лежал меч. Не его собственный, но на вид обычный, никакими хитрыми модификациями не улучшенный. Если бы это была подлинная ловушка, то ему бы вручили пику, по крайней мере.

Сам наставник будто бы готовился к бою. Облачён в красную мантию инквизитора, пользуется каждой свободной секундой для концентрации. Неужели ему удалось каким-то образом обезвредить своих пленителей, и теперь Христов спокойно дожидался её здесь, чтобы покончить с самим Дуку? Или он и со своим конкурентом за власть в Галактике расправился и сейчас на самом деле поведёт в бой против Сина, чтобы потом сразу на месте объявить о полном и безоговорочном слиянии СШГ и Империи?

Все эти нелепые мысли прервала маленькая девочка, что сидела в дальнем углу, рядом с одной из скамей. При появлении Мурси она вздрогнула, сжалась в комок, попыталась спрятать голову в плечи и оттого стала похожа на выпавшего из гнезда и угодившего прямиком в лужу кворчонка. Девочка была совсем маленькой, тоненькой, напуганной, с растрёпанными длинными волосами и зарёванным личиком. От взгляда на эту беззащитную малышку хотелось одного — обнять и плакать.

Мурси не могла отвести от неё глаз, настолько образ показался ей знакомым, даже родным в какой-то степени. Глупенький, запуганный зверёк. Но откуда-то капитан точно знала, что стоит только немного встряхнуть этого зверька, стоит ему вселить толику уверенности да дать хотя бы кинжал в руки, то девочка тут же превратится в кровожадного кворча, сметёт на пути к своей цели все преграды, пройдётся по головам, а как получит то, чего жаждет, так вновь свернётся калачиком и пустит слезу. Ещё и причитать начнёт: «Для любви рождена, а не для битвы». Так вот ты какая — Моту!

И пока Мурси так размышляла да разглядывала диковинную свою близняшку, появившуюся на свет с приличной разницей во времени, Христов как будто ожил. Он открыл глаза и спокойно посмотрел на гостью.

— Пришла, — не сказал, а констатировал наставник, неспешно вставая с пола.

— Ну да, — тихонько ответила Мурси и непроизвольно попятилась.

И в глазах учителя не читалось ничего прежнего! Так Христов ещё никогда её не осматривал. Оценивая, словно потенциального соперника на спарринге. И теперь по-настоящему безэмоционально. Что до этого Мурси испытывала — всё не то! Каким-то образом Христов всегда оставлял за холодными взглядами ключи к реальности. Чтобы ученица точно разглядела подлог и сомневалась. Воздействовал своим нарочитым пренебрежением сразу на разум и сердце. Но сейчас равнодушие стало настолько реальным и пугающим, словно стальные серые глаза наставника наткнулись на незнакомца или нечаянно забредшего в зал чужого ученика. И оно холодком побежало по венам, заставляя нос и пальцы леденеть.

— Да будет бой честным!

И, больше не говоря ни слова, Христов напал. Он размахнулся мечом, и лезвие его прошлось буквально в миллиметре над головой ученицы.

— Шо-о-о-о? — потянула растерянная Мурси и пригнулась, уходя от следующего замаха. — Ополоумели, наставник?

Христов не ответил. Он продолжал наносить один удар за другим, заставляя капитана кружить по залу, пятиться, натыкаться на стены, кувырками уходить от жала меча. Мурси вынуждена была вспомнить всевозможные акробатические трюки, какие её обязывал в своё время учить Ванно. Однако в бронекостюме сделать это — та ещё задача! И, когда Христов в очередной раз зажал Мурси между тренажёрами, ей не оставалось иного выхода, как оттолкнуть того от себя психосилой. Вышло недалеко и слабо, потому как сама мысль драться с наставником для Мурси всё ещё оставалась дикой. К такому ни жизнь, ни Морган её не готовили. Она чётко ощутила себя на месте Христова, когда тот вынужден был подчиняться гипнотическим словам Дуку. Но что сейчас на него нашло? Никакого «Дракона Сибел» не присутствовало в помещении. Не мог же брат Изврат настолько извратиться, чтобы загримировать себя под Моту?

Впрочем, одновременно размышлять о глухой обороне, предрешать выпады Христова и искать точки воздействия извращённого Первородного на своего ученика возможности у Мурси определённо не наблюдалось.

— Наставник, вы чё эт, совсем ку-ку? — попыталась она выйти на разговор, ловко перепрыгивая очередное препятствие в виде гантели.

Христов опять промолчал. Только слегка, едва заметно, поклонил голову, как среди дуэлянтов принято выражать одобрение на упорство и физическую подготовку противника, а следом сразу пошёл в наступление. Наконец и Мурси выхватила свой меч.

— Я не хочу драться! — пискнула она, буквально сбегая с места столкновения поближе к двери. — Я не могу с вами драться! Я лучше пойду!

— Мне нет никакого дела о твоих желаниях! Иди сюда, поганое отродье. Ты умрёшь сегодня от моей руки! — зло и весьма настойчиво позвал Христов, закрывая психосилой перед ней выход, а до кучи завалив его двумя беговыми дорожками. — Врёшь, не уйдёшь!

Мурси попыталась разбить стену всё теми же беговыми дорожками, рассчитывая расчистить себе разом два пути к отступлению. При этом она обиженно гундела под нос скабрезную чепуху об умственных способностях Джеса и успевала убегать от его оружия по кругу. Прорисовалась первая брешь в ауре Христова. Тот рассердился. Брови его нахмурились, в густой рыжей поросли возле рта показались зубы. Атмосфера закрытого помещения зафонила гневом и нетерпением.

— Остановись и сражайся достойно! — взбешённо выкрикнул он. — Познай мою ненависть!

— Божечки-кошечки, шо вы такой непостоянный? — успела простонать Мурси перед тем, как её накрыла волна от удара психосилой.

Капитан отлетела в противоположный угол зала и больно стукнулась о спортивную стенку затылком. Нет, ну не может же он всерьёз с ней драться? Вероятно, это какой-то очередной урок! Она опять неправильно поняла его задание и конкретно где-то накосячила.

Психосила наставника подняла её в воздух и отправила в следующий полёт — к уже другой стене. Капитан теперь неудачно приземлилась на лавочки, разбив одну из них на несколько частей. Хорошо ещё броню надела по настоянию Моргана — спина практически не ощутила на себе этого удара.

Мурси не успела толком и сообразить, что же делать дальше, как вновь полетела. Это начинало бесить. Неизвестно, то ли гневливая аура наставника заставила её сжать челюсть и буквально позеленеть от злости, то ли очередной удар затылком, но капитан вдруг чётко ощутила непривычное ей доселе чувство собственного достоинства перед лицом старшего и наделённого титулами мужчины. Да пусть он хоть в тысячу раз мудрей, но с ней так обращаться недопустимо! Неприемлемо!

Следующий удар психосилы она предотвратила. Заземлила себя заповедью. Христов надменно усмехнулся, будто бы только и ждал этого. Покрутил рукой, разминая запястье. Приготовился нападать и сражаться. Гадский гад! Опять вместо того, чтобы нормально объяснить, где напортачила, сразу наказывает. Хватит это терпеть!

Мурси первой пошла в атаку. Но и теперь наставник, будто предвосхищая такое развитие событий, стал более хладнокровным, сосредоточился на битве, отражал все её выпады, пытаясь изнурить ученицу бесполезными пируэтами. Запал капитана быстро иссяк. Она всё ещё надеялась, что Христов вот-вот остановится, ободрит, скажет: «Ты готова к великой битве, я просто проверял» — ну или что-то в этом роде, но как назло он отчего-то медлил с признаниями. Наоборот, распалился сражением и, когда полилась первая кровь из пореза на предплечье Мурси, только уверовал в свою непревзойдённую силу, и азартная радость близлежащей победы отразилась в его расширенных зрачках. А последовавшие после явные попытки дорваться остриём до незащищенных броней мест окончательно убедили в его твёрдых намерениях не останавливаться до полного уничтожения противника.

— Ну, вы чего, наставник? — всхлипнула капитан, уходя от ставшего слишком быстрым лезвия.

Она прошмыгнула у Христова под рукой и попыталась нанести контрудар в спину. Гардой, чтобы просто встряхнуть. Пусть очнётся уже, поймёт, что всё не сон, не лекарственное наваждение. Но Христов мгновенно развернулся и произвёл серию выпадов, переводя оборону в наступление. Напором оттеснил Мурси в противоположную сторону. В процессе сумел оцарапать бок, попасть по икре. На лице его не читалось ни утомления, ни сожаления. В этот момент и самой Мурси стало казаться, что это она заперта в собственном наркотическом трипе: слишком уж наставник походил на машину, которая бездумно выполняет заложенную в неё программу. Чёткую, детально спланированную и безэмоциональную.

— Да послушайте же меня! — попыталась опять достучаться до него Мурси. — Я же вас спасать пришла! Гору животворящую уконтропупила, Дуку заняла танцульками. Мы же на одной стороне с вами.

Она взвизгнула, меч Христова мелькнул совсем рядом с шеей, с противным скрежетом проходясь по стене. Мурси не удержалась на ногах и плюхнулась на зад, чуть не задавив им Моту.

— Ай-ай-ай! — в панике прокричала клон. — Она меня сейчас убьёт! Противоестественным способом!

И тут случилась первая неожиданность, колокольчиком звякнув на подсознании капитана. Христов одновременно с Мурси отвлеклись друг от друга и с плохо скрываемым беспокойством осмотрели Моту. При этом встали рядом, будто и в самом деле не дрались, а просто дурачились только что.

Клон сидела, обхватив колени руками, раскачивалась и тихонько бормотала про себя молитву, пуча свои испуганные глаза на Джеса.

— Ты что с моим клоном сделал? — возмутилась Мурси. — И её заповеди заставлял учить?

И будто очнувшись от мимолетной трезвости, опять начали потасовку. Теперь капитан по-настоящему злилась. Ладно с ней так обходиться недружелюбно, пускай! Она сильная, стерпит. Но клона-то почто мучить? Прям бесит! За это наставник точно у неё ответит. Тупоумный упрямец. Мурси со всей мочи оттолкнула от себя психосилой Христова. Он не ожидал настолько мощного влияния и никак не успел противодействовать. Свалился в районе тех же лавочек, разметав подолом мантии осколки по периметру. Моту громко завыла:

— Наставник! Не убивайтесь! Не оставляйте меня! Иначе дочь греха мне горло перережет. Хы-ы-ы.

Джес на мгновение потерял свою концентрацию, в его ауре вспыхнул пронзительный страх, который тут же заглушили уверенность в собственных силах и необходимости в победе. Но этого мига оказалось достаточно, чтобы Мурси наконец поняла, что с ним произошло. Вероятно, об этом и предупреждал Шериф, когда говорил, что у Христова проблемы с мировосприятием. Что ему видения видятся и прочая ерунда.

— Я не клон, а ваш кворчонок! А вот та сидит, она — клон! — чётко выговаривая каждое слово, с новым увесистым ударом гардой в грудь проговорила капитан. — Я — матрица!

— Не пытайся меня заговорить! — гневно блеснули глаза у Христова. — Умри!

Капитан отпрыгнула от выпада и непримиримо упёрлась взглядом в лицо упрямого противника. Тяжёлым кумаром расползлось по помещению гнетущее презрение наставника. Настоящее, как и недавнее его равнодушие. Такое, какого Мурси никогда не испытывала на себе. Всепоглащающее, невыносимое, больно бьющее в прикрытые травяными припарками сердечные раны. Отрезвило, отозвалось звонко в тоскующей по признанию душе. Ощущение собственной никчёмности накрыло капитана с головой, и она отреагировала на это гневом. Вся её сущность, долго взращивающая «самость» взбунтовалась. Теперь ничего, кроме ненависти, Мурси не испытывала к этому мужчине напротив.

— Ненавижу её, ненавижу! — закричала Моту, облачая чувства матрицы в словесную форму. — Если бы не она, ничего бы не случилось! Убейте, убейте! Пусть сдохнет тварь!

— Сдохнет! — яростно вторил Христов.

— Посмотрим! — таким же тоном ответила Мурси.

Они закружили по центру зала, поигрывая мечами, дразня друг дружку, хищно оскалившись. Взглянул бы кто со стороны, подумал бы, что в комнате затеяли смертельный танец две проекции одной личности, случайно материализовавшейся в разных ипостасях: до того и наставник, и его ученица не отличимы стали один от другого. В каждом движении, жесте, в мимике, во вспыхивающих огоньках предвкушения на лице.

— Вы уверены, наставник? — вызывающе усмехнулась капитан. — Выстроили хитроумный план, наняли мне Ванно в учителя. Что же, пришло время вам пожалеть об этом. Маленькую и беззащитную Матильду проще было бы убить, чем ту, кем я стала!

— Заткнись! — крикнул Христов и вновь напал.

Мурси отразила удар, а в голову наставника полетел обломок скамьи. Тот легко увернулся от снаряда, но не избежал следующего обломка, стукнувшего его в район виска, однако успел отбить удар меча, оттолкнуть от себя капитана и запустить эту же самую часть скамьи обратно отправителю. Мурси играючи запрыгнула на неё сверху, ещё в полёте, оттолкнулась как от трамплина и с ноги вмазала в лицо Христову, опрокидывая его на спину. От неожиданного манёвра, совсем не по правилам ведения боя, наставник опрокинулся навзничь, выронил из рук меч, а Мурси подоспела как раз вовремя и уселась на нём сверху, тут же сжав пальцы на горле.

— Я твой кворчонок! — орала она с остервенением, пытаясь удушить и хорошенько стукнуть затылком об пол одновременно. — Я заставлю тебя вспомнить! Заставлю! Ты мне в любви клялся ещё на днях или раньше!

— Ты себя видела, мразота? — выкрикнул Джес, ухватил за тонкие запястья и попытался освободиться. Надавил со всей силы и, воспользовавшись преимуществом массы, перевернулся, навалившись теперь сверху на ученицу. — Я тебе не дам мне мозг заплыть.

— Ты болен, Джес! — уже Мурси пришлось отбрыкиваться ногами. Колени наставника плотно сжали её бедра, сильные мужицкие руки вцепились в незащищённое горло. Будто они теперь затеяли игру, кто кого первым придушит. Капитан прохрипела:

— Мне Шериф говорил, что вы оба с ним лечитесь в одной психушке!

Неожиданно и эта фраза вызвала какой-то отклик в ауре Христова. На мгновение, на долю секунды Мурси вновь ощутила испуг. Не такой ужасающий, как относительно Моту, но испуг. Этого замешательства хватило, чтобы спихнуть с себя наставника, ретироваться с поля их возни и подобрать меч. Значит, и про Дэвида помнит. Чехарда только с пониманием кто клон, а кто матрица.

— Не слушайте её, наставник! — ещё громче завыла Моту. — Она водит вас вокруг пальца, чтобы подобраться ко мне и убить. Хы-ы-ы! Пожалуйста, мне страшно!

Джес притянул свой меч и сызнова непоколебимо вырос напротив Мурси. И капитан сделала совсем непредсказуемый ход. Она отбросила свой, упала на колени и распростёрла руки, рассчитывая на секретное оружие.

— Ладно, ладно, убивайте. Давно пора было это сделать. Вообще, наша встреча в пещере — всегалактическая ошибка. Я готова, — Мурси состроила страдальческую гримасу, оттопырила нижнюю губу и посмотрела на наставника исподлобья. Дрогнет рука, должна дрогнуть.

Но Христов просто замахнулся мечом и наотмашь рубанул. В последний момент капитан ушла от удара, перекатилась головой вперёд, а оказавшись за спиной наставника, врезала со всей «дури» ему промеж ног.

— Да ты реально поехавший! — негодующе выкрикнула она.

Джес громко сглотнул в повисшей тишине, сдерживая стон отчаянной боли, согнулся, опять чуть не выронив меча из рук.

— Теперь я тебя точно убью, тварь, — проскрежетал он, разворачиваясь.

— Эй, да харе уже махать заготовками! — проворчала Мурси и притопнула ногой. — Давай зрить в корень. Как всегда заставлял меня подходить к нерешаемым задачкам. Вот я без оружия. Зачем меня сейчас убивать? Хотя бы выслушай! Про Шерифа расскажу. Есть новости.

— При чём тут Дэвид? — растерялся Христов.

— Не верьте ей! — исступлённо вскричала Моту. — Ничего она про него не знает!

— Это Шериф меня послал вам кое-что объяснить. Вы неверно поняли наводку. Я матрица, а вот девочка — клон. Но и её ликвидировать никто вовсе не собирается! Я же вообще агрессивный пацифист, хоть и воспитана вами убивать.

— Я тебя не воспитывал!

— Во! Кстати! — продолжила капитан. — Если я клон, то и общих воспоминаний у нас с вами быть не должно. Логично? Логично. Так давайте проверим. Я ваще0 всё, шо хошь расскажу!

— Не слушайте её, наставник! Факты из биографии вонючий клон легко могла выучить, пока пытала вас!

— Э! Че за поклёп! Я не мучила его! Это же делал Дуку!

— Вот и первая ложь, — оскалился брезгливой улыбкой Христов. — Грандмастер Дуку — мой наставник, он бы никогда не стал меня пытать.

— А помните случай, когда меня в пещере привалило камнями… — начала Мурси.

— Это меня привалило камнями, и наставник вовремя подоспел! — перебила её Моту. — Хвала Вселенскому Разуму, что он всегда приходил ко мне на выручку! Помните, помните мастер Христов? Мы потом с вами так долго плакали, обнявшись. Я столько страха натерпелась! И с той поры даже клаустрофобией страдаю.

— Ещё есть? — самодовольно усмехнулся Джес, направляя остриё прямо в шею Мурси. — Я жду. Дам тебе последнюю попытку.

— Вы учили меня тренироваться с мечом в храме, но я мечтала не о бое, а о любви, — взяла инициативу на себя и быстро затараторила Моту. — Я же всегда хотела от вас только близости! Потому что вы мужчина моей мечты, мой предначертанный муж! И тогда мне удалось воззвать к низменным вашим порывам. Вы не сдержались, поддались на соблазн и подарили мне самый волнительный в жизни поцелуй!

— Эй! Враки вракаешь! Всё было наоборот! — запротестовала Мурси. — Я же ваще не понимала, чё происходит…

— А я помню, что именно так! — холодно отрезал Христов. — Ты плохо подготовилось, греховное отродье. Прощайся с жизнью.

— Лады, лады, — как будто смирилась капитан. — Последнее. И на этот раз вспомним то, о чём вы никому и никогда не рассказывали, даже лучшему другу! Не обо мне, а о вас!

— Обо мне? — нахмурился Джес. — И откуда тебе знать такую информацию?

— Какая разница? Но она стопроцентно докажет, что я не клон. Ну как, идёт?

— Нет, не идёт! Наверняка клон с подельниками пытали и моего психолога, вот он перед смертью всё и выдал!

— Одну постыдную вещь не знал даже психолог, — возразила Мурси. — И, как ни парадоксально, этот же срам и позор не относится напрямую ко мне. По крайней мере, к тем ярким воспоминаниям, которые могли бы запятнать в памяти наставника мой образ.

— О, Разум! — теряя терпение, затрясся мелкой дрожью Христов. — Ты можешь понятнее объяснять? Вечно слова жуёшь и ходишь вокруг да около!

— Спокойствие, только спокойствие! Как там? “Не неведение, а знания!” Во! Я лишь хочу подвести всё к тому, что, кто бы кого ни пытал, ему бы и в голову не пришло запрашивать такое! Вытаскивать нечто подобное на свет из вашего сознания, так как с виду деталь совсем незначительная. А значит, и клон ведать о том и подавно не могёт! Разумите меня?

— Интересно, что же это? — ещё больше нахмурился Христов. Но Мурси уже точно знала, что разожгла его любопытство и теперь он захочет докопаться до истины, чего бы это ни стоило.

— Малю-ю-ю-сенький случай, навсегда оставшийся только между наставником и его ученицей, кардинально по-разному ими воспринятый, — улыбнулась капитан. — И не как с поцелуем: тогда мне точно не по возрасту было задумываться о плотской любви. Помните мои первые в жизни… Ну, те самые дни, кроваво-праздничные дни?

— Я лежала на кровати и отказывалась её покидать, потому что считала, что у меня выпадают кишки и остальные внутренние органы! — выпалила Моту. — Об этом вообще все в монастыре узнали в тот же день! Нашла, чем удивить. Съела, гадкий клон?

— Ты об этом хотела поговорить? — напряжённо замер Христов, и сам вспоминая то время. — Возразишь?

— А чего возражать? Всё так и было. Но тогда я шепнула вам на ухо одно маленькое слово, которое заставило вас испугаться. Но не за мою жизнь, а за собственную отдачу. Да так, что вы места себе не находили месяц, а может, неделю! — Мурси хитро поглядела на наставника, помедлила, подогревая интерес, покосилась на Моту, но та выглядела растерянной, этого они с Дуку явно не прогнозировали. — Откуда мои внутренние органы выпадали, помните, наставник?

Христов заколебался и тоже взглянул на Моту. Но та ничего правдоподобного не смогла придумать и сказанула первое попавшееся, пришедшее на ум, и совершенно неприличное:

— Из?*(?%!

— Фуй, как грубо! — расплылась в масленой улыбке Мурси. — Я сказала совершенно другое. Ведь так, наставник?

— Повтори, — сглотнул Христов и надавил на меч задрожавшей рукой.

— Вслух? Не-не, я только на ухо и шепну! Тайну надобно сохранить! Вдруг у вас опять кукуха отчалит?

Джес угрожающе прищурил глаза, сжал рот в недовольную горизонтальную линию, но промолчал. Жестом приказал подняться и дать возможность себя обыскать. И, пока его руки проходились по телу капитана, нескромно ощупывая даже те зоны, в которых кинжал никак не мог уместиться, Мурси получила ответ на ещё один свой вопрос.

Все эти прикосновения довольно пакостно сказывались на её душевном настрое. Она вдруг почувствовала себя какой-то деревянной, не могущей пошевелиться, закружилась голова, сильно затошнило. Если наставник после секретного слова вновь почувствует то же, что и тогда, много лет назад, повалит её на лавочку и решит больше никогда в жизни не сублимировать, а воспользоваться моментом, Мурси реально не сможет дать ему отпор. Но при этом укокошит всех в радиусе полутора километров от внезапно нахлынувшей энергетической атаки.

Благо обыск не занял много времени, и триггер не успел развиться. Да и подобных мыслей у Джеса похоже не было, вылезли наружу страхи самой Мурси. Как только наставник удостоверился в её безопасности, капитан привстала на цыпочках и шёпотом, практически одними губами, повторила то же самое, что и тогда, в детстве.

С Христова будто спали невидимые оковы, крепко державшие его до этого. Фон ауры преобразился мгновенно. Распался, замешался в кучу из эмоций. Страх, боль, отчаяние, нетерпение, несокрушимая надежда. С секунду нарастало напряжение, а потом захлопнулось в привычную глухую стену блоков. Всё вернулось на круги своя.

Меч из его рук с грохотом упал на пол. Сам Христов покачнулся, навалился, одновременно плотно прижимая Мурси к себе, пытаясь то ли удержаться на ногах при помощи её, то ли боясь, что она вдруг нечаянно испарится. Горячая ладонь прошлась по ёжику на голове, опустилась на шею, да там и осталась, только пальцы всё ещё шевелились, поглаживая оголённую кожу под бронированной курткой. Джес, совершенно в точь, как бывало это делал Палпи, потёрся щекой о её же висок с какой-то трогательной нежностью, но, впрочем, весьма целомудренно, образом таким, как и положено наставнику.

— Родная! Родная моя! Такая взрослая девочка уже, а глупости всё такие же, — горячо зашептал он и неожиданно для Мурси поцеловал в макушку, отчего у неё из глаз чуть не брызнули слёзы. Не привыкла она к столь трепетному обращению наставника. — Родная, что случилось? Ты чего? Почему вся такая взбудораженная? — Джес отстранился и изумлённо оглядел её с головы до ног. — Ты в крови? Это кто так тебя?

— Охереть — не встать! — только и смогла произнести Мурси, шмыгая носом.

— Что за словечки… — начал укоризненно Христов, но его прервала Моту.

— Ой, ну и ладно! Ну и пожалуйста! — вдруг и она расплакалась по-настоящему, ненаигранно. — Только убейте уже меня. Надоело! Не хочу обратно к этому старому извращенцу. Сил моих больше нет!

— И клон тут? — спросил Христов, глядя на Моту как в первые в жизни. Потом вроде вспомнил что-то, а от того надавил пальцами на свой лоб. На лице его отразился резкий приступ головной боли, и на этот раз Джес действительно начал терять равновесие. — Кажется… Кажется, я был не в себе. Что-то мне нехорошо.

Мурси успела подставить ему плечо, приобнимая и поддерживая. Моту тоже стремглав оказалась рядом и нырнула под другую руку Христова.

— Тебе больно, милый? — с нежностью и лаской спросила клон, и от очередной неожиданности у Мурси глаза окончательно возжелали вылезти из орбит. — Садись, садись, сейчас я вколю обезбаливающее. Ещё немного осталось. Потерпи секундочку.

Обе они провели Христова до скамьи и устроили его, насколько позволялось, удобней. Моту достала из кармана ампулу и после тщательной проверки её содержимого со стороны Мурси вколола небольшую дозу Джесу. Подумала, посчитала что-то в уме и добавила для верности ещё немного. Через пару минут тот расслабленно выдохнул, осел и блаженно закрыл глаза, принимая успокоительный дар современных технологий, но рук своих, всё ещё обнимавших за плечи сразу двух девушек, не убрал. Томно поглядел на одну, потом — на вторую и сладострастно улыбнулся:

— Кажется, я на аудиенции с самим Вселенским Разумом!

— Точно поехавший, — причмокнула Мурси, скидывая с себя неуместные объятия. — Некогда нам тут тройнички мутить. Фуй, ещё и с собственным клоном!

— Засунь свой «фуй» себе поглубже в глотку! — парировала Моту. — Нашлась мне тут цаца! Хоть я и сделана по лекалу твоих ген, но я — самостоятельная личность, а не какой-то биобот! И не виновата, что меня зачали таким противоестественным способом. Я их не просила!

— Да я в общем-то тоже, — усмехнулась Мурси. — Но это так, пошутила. Ты чё такая нервная? Истеричка?

— А вот и не шути над убогими! Сама истеричка!

— Шо, праздники прошли, нас настигли будни? — продолжила подтрунивать капитан. Конечно же, ревность уколола её: неизвестно, чем ещё они тут занимались, пока Джес считал, что перед ним Предначертанная невеста. А так как он в тот момент был не в разуме, то стрелы негодования капитан направила на соперницу. — «Нитакая» она! А местечко моё-то, небось, с удовольствием занимала?

— Свято место пусто не бывает! Знаешь такую народную мудрость? — нисколько не смутившись, съязвила Моту.

— Девочки, не ссорьтесь! — примирительно пропел Христов. С дозой явно переборщили. — Меня на обеих красавиц хватит.

— Бред, какой-то бред! Только со мной могло похожее приключиться, прав Френк, — нервно расхохоталась Мурси, вставая с лавочки. Но сделалась серьёзной, нагнулась к лицу Джеса и легонько похлопала его по щекам. — А ну, соберитесь! Соберитесь, наставник! После уже будете решать, кто тут красавица, а кто мимокродил. Сейчас набегёт Император со своими вредноподанными и нагибнёт нас всех. А нам незя, у нас с вами миссия поджарить зад Дуку.

— Я готов, родная. Этого и ждал всю жизнь, — Христов зажмурился, беря себя в руки, тряхнул головой, взглянул на капитана сдержанно, потом перевёл взгляд на Моту и опять разобрался. — Ну не чудо, а? Она же выглядит ну в точности как ты маленькая!

— Между прочим, мне уже есть восемнадцать!

— М-да, в таком состоянии топор из каши не соберёшь, — разочаровано пробормотала Мурси. — Наверное, вам обоим лучше отступить к моему отряду. Джес, не обижайся, но ты явно не в форме. К тому же мало ли на что ещё способен Дуку? Вдруг опять колыхнет твои разжиженные мозги, и начнёшь на своих кидаться ака бешеный свон. Как так вышло, что ты всё попутал? Шериф это имел в виду, когда предупреждал меня?

— Шериф! — предсказуемо этот маяк тут же вызывал у Христова приступ вменяемости. — О, Разум! Мы пропустили с ним минимум два сеанса! Надеюсь, он справляется сам. Как всё закончится, вышлю ему из учеников кого посообразительней. Ты права, сам я не в форме. Когда в последний раз с ним виделась?

— Да вроде Шефе держится, — неопределённо пожала плечами Мурси. — Позавчера с ним разговорили. И был он поадекватней вас, наставник. Простите за прямоту.

— Сам не понимаю, как так вышло! Просто уверен был, что Моту — это ты, а ты — клон, к тому же пытала меня и хотела убить!

— В следующий раз думайте логично, лады? Стала бы я заморачиваться с вот этим вот всем? Нужны вы мне, как волкалаку вставная челюсть…

— Ну, всё, всё, хватит! Не к лицу тебе сварливость, — по-доброму пристыдил Христов. — Я понял, что ты закусила на меня обиду. Родная, ты такая предсказуемая! Но после решим личные недомолвки. Давай уже заставим Дуку нам дать ответы на все вопросы.

— Я знаю, где он спрятался, — промямлила Моту, как только Христов убрал с её плеча руку. — Потребовал остановить бой в последний момент, воззвать к воздаянию и отвести матрицу к нему в зал тайных совещаний.

— А я смотрю, ты прям так и повиновалась! — всплеснула руками Мурси. — Джес мне чуть голову не отрубил!

— Отрубил, всё стало бы прекрасней в этой Галактике!

— Я чуть не отрубил тебе голову? — ошарашенно переспросил Христов, но его не услышали.

— И в кого ты такая строптивая уродилась, ума не приложу!

— А может, я свой собственный замысел разработала! И нечего мне тут паясничать! Была бы на моём месте, тоже о своей шкуре бы думала в первую очередь!

— В отличие от тебя, леди-самостоятельная личность-клон, я думаю о других и хоть иногда слушаюсь наставника и выполняю его поручения!

— В отличие от тебя, матрица, я тоже не об одной себе думала! Пока мастер Христов считал, что любит меня, то был счастлив. Я все силы к тому приложила. И в будущем у нас мог бы получиться хороший союз. Я могла бы стать добродетельной женой, — на глазах Моту опять заблестели слёзы. — Ты всё испортила! Ненавижу тебя! Ненавижу! Твоя вина! Твой грех!

— Отличный план, надёжный как пиратские сделки. Мыслишь, что обман просуществовал бы вечно? Ты искренне считаешь, что на лжи можно построить «хороший союз»? Это, по-твоему, добродетель?

— Девочки, хватит! — не выдержал Христов. — Мила, не устраивай сцен ревности! В конце концов, вас и в самом деле трудно различить. Да и вообще, она в любом случае смертная! Что тут такого? Даже если я и подарил нечаянно надежду на счастье этой заблудшей душе! О, Разум, это же сплошная бабская ерунда, которой ты забиваешь мне голову!

— Да я вообще молчала! — подавилась возмущением Мурси, но вдруг осознала, в каком действительно нелепом положении сейчас оказалась. Спорит с собственным клоном за внимание наставника как раз после того, как всех торопила разобраться с врагом. — Ой, всё! Нет никакой ревности! Продолжайте, наставник, мне пофигу. Я иду убивать Дуку, с вами или без!

— Не указывай наставнику, что ему делать!

— А вы не бесите меня! Оба два. Две. Обои!

— Да, нам всем надо успокоиться, — кивнула Моту, изображая из себя, по всей видимости, дипломата. — Оставим личные недомолвки на потом. Между прочим, я хоть и простая смертная, но вам всё нравилось, хоть вы и не помните ничего!

— Что? — не понял Христов и чётко проговорил: — Я читал тебе проповеди. И прекрасно это помню. Только и всего!

— Бедняжка, — сочувственно пожалела Мурси. — Вот уж не позавидуешь. Я же говорю, моё место не такое сладкое, как могло бы показаться на первый взгляд.

— Мила! — одёрнул её Христов.

— Я вас приведу к мастеру Дуку, но обещайте не отдавать обратно, — процедила сквозь зубы Моту. — Лучше убейте на месте! Поклянитесь!

— Клянусь вакуйевой пяткой! Только пойдёмте уже, а? Поверь, я и в мыслях не допускала, чтобы мой клон ему служил. Но учти, обманешь — отдам на перевоспитание одному нудному катару и тогда проповеди мастера Христова тебе покажутся землёй с обедом-ванной!

— Мне они и так казались блаженством, — насупившись, пробормотала Моту. — Это было лучшее, что случалось со мной в жизни!

— Ой, всё! — одновременно воскликнули и Христов, и Мурси.

***

Лена помогла Ванно и Моргану добить оставшихся противников, чтобы ускорить события, и вернулась на корабль. В душе её всё ещё металось беспокойство, но Лорд твёрдо для себя решила следовать путями Моргана в отношении сестры. Принимать её сторону и правду, соглашаться со всем и перестать уже так дотошно опекать. Катар прав. Мо давно выросла, нужно её отпустить, дать возможность самостоятельно определять, какой Путь правилен, где теплей полянка, чьё солнце светит ярче. Даже если в итоге это и приведёт к их отдалению друг от друга. «Куда уж дальше?» — горько хмыкнула себе под нос Лорд Банник.

Лена постаралась полностью отгородиться от лишних переживаний и с головой окунуться в выполнение миссии, взгромождённой на её долю стратегами. Усадила вверенных ей подопечных в скайтрей, ещё раз проинструктировала каждого, подмигнула Кларе в качестве поддержки, назначила Коди своим замом — на случай, если придётся идти и выручать Мо, — и начала планомерный облёт точек скопления противников.

На поверхности Зиоста уже вовсю рыскали мутанты. Они оставались неинтересны оперативной группе нейтрализаторов, но стремительно пролетать над ними тоже не представлялось возможным. Вдруг бы пропустили в толпе заодно и Палачей — нормальных, хоть и аугментированых, а потому невменяемых вакуйев? И попадались они довольно часто. Охраняли в основном бреши в подсобных строениях и стенах самого храма. Стояли ровно, несокрушимо, с мечами наперевес. Но как только луч «аула» проходился по ним, то тут же неизмеримая злоба овладевала их лицами и бешенство прорывалось без всякого удержу. Вакуйи тотчас нападали на всё, что видели впереди себя — чаще, конечно же, на скайтрей с отрядом, — бесполезно гонясь вслед за «очистителями разума».

На планету стали прибывать Лорды. Они никак не подготавливались к бою, не строились в правильные фаланги или ряды, никакой стратегии и тактики у армии Сина в арсенале не было. По-видимому, не успели подготовиться. Йонгеи просто выходили из кораблей и сметали неуправляемой волной всё на своем Пути, задерживаясь только возле Палачей. Численность и мощь их куда больше превосходили ожидаемые. На мельтешивший в небе скайтрей не обращали внимания. Огня из него не велось, люди не показывали носу, угрозы транспорт не транслировал, и Лорды посчитали его разведчиком кого-то из союзников.

Огромное количество мутантов — скорей всего, основная их часть — скопилось у центрального входа в храм, на ступенях среди колон. Неизвестно, чем инквизиторы их прикармливали, однако те оставались злыми и далеко от предписанного места не расходились. С высоты удалось засечь, что сразу за стенами выстроены баррикады и толпы страждущих славы проводников и Лордов-перебежчиков ждут великой битвы. Как и просила Мурси, на рукавах у них имелись повязки из красных тряпок, по крайней мере, у тех, кто стоял на переднем плане и кого удалось разглядеть.

Наконец, отряд закончил с облётом территории и, стараясь оставаться незамеченным, вновь приземлился возле чёрного хода, где засели Морган и Ванно. Лена частями, по двое, провела в подземелье ребят. Она окружала их плотным коконом психосферы, чтобы разум от гнетущего давления витающей в воздухе Тёмной Материи не сошёл с орбиты. Сил бы у неё хватило и по трое, а возможно, и всех разом, но Лорд решила не рисковать и действовать наверняка.

Ванно хотел было пойти за своими подданными, собирать их в отряд, но Лена всё же решила данную часть плана, которую и до этого считала глупостью, слегка перекроить. Мо не знала деталей, владела ошибочной информацией насчёт количества противников со стороны Сина, поэтому необходимо дать освобождённым Палачам время расправиться как можно с большим количеством йонгеев. Инквизиторов проще добить, чем куцую армию Императора. Злобный папочка, который тоже находился не в восторге от перспективы управлять сектантами, хоть и бывшими, с радостью согласился на домыслы напарницы. Он остался с Морганом удерживать позицию, а отряд двинулся дальше.

Довольно скоро они достигли пустующего космопорта. Неизвестно по какой причине, но ни одного корабля, кроме уже проржавевшего и очень старого образца у далёкой стеночки, в огромном ангаре не стояло. Пустовали заправочные колонки, погрузчики и роботы-техники. Словно острые зубы окаменелостей, торчали вверх стабилизирующие колыбели ремонтных станций. Но вот за бункер наблюдения пришлось повоевать. И пока Лена и Коди отвлекали на себя внимание защитников, спрятавшийся далеко внизу за колонной Боббьер перестрелял всех из огнестрельной винтовки, чрезвычайно гордясь своими новоприобретёнными навыками.

Никто не пострадал, только Агента Ко слегка ранило. Он дёшево приобрел неглубокий порез от подбородка до груди, и его тут же, как только отряд занял бункер, принялась залечивать Клара, чем вызвала в потерпевшем самое лучшее расположение чувств. Будто для того только и подставился под меч, чтобы ощутить на себе заботливые профессиональные руки.

Всё шло по-написанному. Купол космопорта разверзся, и корабли под предводительством Гидроса стали медленно опускаться на посадочные площадки. Из них высыпались немногочисленные сторонники и заняли пятачок возле прохода, ведущего вглубь храма, ожидая нечаянных противников с одной или с другой стороны. Каждый из воспитанников слышал слабый отголосок привычной учительской ауры, и общее ликование за его здравие приободрило смельчаков. Теперь точно не пропадут! Дождутся появления Христова, усадят его с почётом на корабль, а дочь греха пусть сама расхлёбывает то, что заварила.

***

Дорогу в бункер пришлось пробивать силой. Благо по пути попадались больше только боевые дроиды, но иногда встречались слабенькие храмовники, будто заблудившиеся среди переходов и коридоров. Некоторые пытались сбежать, некоторые бросались в схватку, но, по сути вещей, ни задержать, ни тем более остановить наставника и его ученицу никто из них был не в состоянии. Как оказалось, в паре Мурси с Христовым отлично дрались. Лучше, чем даже капитан с Леной.

Джес из-за слабости и некоторого бессилия, накинутого на него сетью пережитых истязаний, преимущественно сосредотачивался на защите Моту, когда как Мурси, отключившись от осмысления, как и задумывала прежде, воображала себя всего лишь орудием наставника. Не ведала в ту минуту ни пощады, ни сожаления. Обозначала цель и тут же стремилась к результату. Дверь в бункер, где спрятался Дуку со своими приспешниками, она просто выбила ногой на манер Ванно, и первая бесстрашно зашла в помещение.

За полукруглым столом сидело сердце секты. Глава Ордена Вселенского Разума и Инквизиции в центре, как и полагается предводителю, а рядом теснились, словно малые дети, последователи, всего двенадцать персон, ровным счётом разделившиеся по разные стороны. Первым по левую руку сидел канцлер Шнобби. Он единственный, как будто только и ждал прибытия дорогих гостей, едва уловимо шелохнулся, шерсть на голове его чуть заметно приподнялась, дрогнул розовый нос, и казалось, будто сам катарский канцлер всем своим естеством силился не расплыться в улыбке тут же да не броситься в объятия своей давней любовницы. Но сдержался, сохранил чинное безразличие, предписываемое по такому случаю, видимо, и остальным.

Уже дальше в рядку по левую сторону от Дуку сидел, что оказалось совершенно неожиданным для капитана, её новоприобретённый ученик — Кавот, которому она чётко и ясно велела покинуть планету с остальными беженцами. Следом — брат Кондрат, безразлично проводивший пустыми глазами по Мурси и совершенно никак не отреагировавший на приветственный кивок Христова. Больше никого из присутствующих распознать не удалось.

Да и в целом выглядели особо приближённые инквизиторы словно неживые. Не шевелились и не моргали, ауры их оставались ровными, фон не источал ничего, кроме уже знакомой капитану отрешённости. Вместо лиц — восковые маски, вместо глаз — литые пуговицы. Даже во встречных по дороге роботах жизни искрилось во сто крат больше, чем во всех вместе взятых. Будто в музей с чучелами забрели. И только мимика Дуку оставалась подвижной.

Глава Всего встал, преисполненный достоинства и грации. Он улыбнулся одними уголками губ и приподнял свои изящные брови, как будто приглашая к интеллектуальному противостоянию. Мурси в ответ нахмурилась и проворчала:

— Так, сдавайся лучше сразу! Не доводи меня до бешеного колена!

Теперь Дуку улыбнулся широко, обнажая белоснежные зубы, идеально ровные и с отличным прикусом. Он выглядел так, будто действительно искренне радовался встрече. Будто перед ним предстал давно потерянный родственник, на поиски которого ушло немало времени и средств, но никак не будущий убийца.

— Как же отрадно, что и ты, дочь греха, ведома Путями Разума! — сердечно распростёр объятия Глава Всего. — Спрячь меч в ножны, утри кровь с лезвия, улыбнись новому миру. Всё, наконец, окончено. Я не враг тебе.

— И этот поехавший, — тихо простонала Мурси, потирая кончик носа. Хотела уже и впрямь спрятать меч в ножны, но Христов жестом остановил её. — У вас тут в воздухе что-то летает? Угораете надо мной? Это ещё одно конгениальное изобретение для промывки мозгов?

— Можно и так сказать, — добродушно хмыкнул Дуку. — Только я, в отличие от тебя, мозги никому не промываю. Я, наоборот, просветляю.

— Клуб любителей радиации? — сыронизировала Мурси. — Так я пришла тебе сказать, шо он того, распался.

— Мы все здесь собрались добровольно, — не отреагировал на каламбур Дуку и продолжил, — ожидая твоего прибытия и присоединения к нашему братству. Ты станешь достойной частью Замысла. Вершиной эволюции Инквизиции и хорошей главой Союза Систем Соединённых Разумом.

— Вот ещё! Больно надо, — фыркнула Мурси. — У меня дела и поважней есть! Впрочем, как у тебя, на минуточку. Ховаешься здеся, пока Син громит остальных последователей? И смеешь после этого называть себя лидером? Ты ссыкло, и ждёт тебя справедливый суд независимых присяжных СШГ. Собирай манатки и на выход.

— Суд, «ссыкло», «манатки». Манерам тебя, конечно, придётся подучить! «Абырвалг»! Ты как это слово в принципе выдумала?

— Абырвалг? — переспросил удивлённо Христов за спиной капитана. — Из того старого землянского текста?

— Ах, не сама придумала! — сник Дуку. — Что же, это немного разочаровывает. Впрочем, пустые разговоры.

— Именно, — кивнула Мурси, потянулась к поясу, но вдруг осознала, что забыла взять с собой блокираторы и тихо выругалась: — Вот кворчи-мокорчи! Придётся руки рубить.

— Видишь, это только доказывает мою правоту, — легонько усмехнулся глава Ордена. — Неужели ты сама не чувствуешь этого? Не ощущаешь границы нового бытия, на которой мы все сейчас стоим. Пришла пора великих свершений! Так стань же частью истории этого нового порядка, его спасителем и провозглосителем!

— Опять эта бредятина, — устало потянула Мурси и даже наигранно захныкала. — Сто тыщ раз говорила тебе и твоим шпионам, а так же подобным сумасошлатым шарлатанам, шо я не собираюсь прикидываться ни Спасителем, ни Ногибатором, ни Усмирителем, ни даже Императрицей. Я не мать! Я самостоятельная личность, пусть и созданная каким-то неведомым почкованием. Это не отменяет Пути моего становления! Не перечёркивает мою «самость»!

— Конечно! О чём речь! — неожиданно согласился Дуку. Слова капитана будто ещё больше его воодушевили, и он с пущим энтузиазмом продолжил: — Всё это является частью Замысла Вселенского Разума. О, дозволь объяснить его, раз уж у твоей сомовитости не хватает широты ума.

— Самости! — обиженно поправила Мурси.

— И ты послушай, Джеси, мой мальчик. Вы, как и многие, заблуждаетесь, думая, что рождение дочери греха знаменует чьё бы то ни было восхождение на трон объединённой Галактики. Что и говорить, я и сам долгие годы находился в подобном неведении. Я шёл по этому Пути десятки лет, трудился упорно, вкладывал все силы, храня непоколебимую уверенность в непогрешимости собственных суждений. Но всё отчего-то не складывалось. То предательство от самого близкого, — на этих словах Дуку красноречиво посмотрел на Христова и тот едва заметно дрогнул, но выстоял от взгляда ненавистного наставника, — то собственных сыновей, пусть и неблагонадёжных. Но всё это время я был зряч не сильней новорождённого кворчонка. Ослеплён распутыванием тугого клубка интриг, что плелись вокруг меня завистниками.

— Кстати, о нитке! — встряла Мурси. — Я её теряю в твоих измышлениях. Давай уже перейдём к последнему желанию и начнём зарубу. Ну, или сразу сдавайся, как я тебе и предложила, когда только припёрлась.

— Какая нетерпеливая, — помрачнел Дуку, и вся пафосная экзальтация рассеялась из его образа. — Если совсем коротко, то не ты сама, не сущность Матери-Императрицы, заключённая внутри твоего тщедушного тела, а острый ум, способность соединять несоединяемое — вот что ознаменовало рождение дочери греха! И, когда я, наконец, это понял, Замысел потёк легко и непринуждённо. Сила воздействия равна силе противодействия. Одна из важнейших заповедей ОВР, если ты забыла. Поэтому при тебе нет блокирующих браслетов, поэтому ты не убьёшь меня, поэтому…

— Что за дичь ты мне тут втираешь! — схватилась за голову Мурси и притопнула ногой, окончательно теряясь в витиеватых объяснениях божественного Замысла на её счёт. — Да послушаешь тебя пару часов, так и впрямь прикинешься ветошью, как эти вокруг. Кароче, не беси. Я подготовлена занудностью собственного наставника, меня такой тягомотной заумью не пробьёшь.

— Я бы попросил! — взбунтовался Христов.

— Давай свои лапища, ща свяжем подручными средствами. Вперёд и с песней, — Мурси всё же спрятала меч и действительно потянулась рукой, чтобы стянуть со стены стяг СШГ.

Канцлер Шнобби зашевелился, привстал и потянул красную скатерть со стола, опрокидывая кубки, наполненные вином.

— Что ты делаешь? — изумлённо спросил у него Дуку, потом перебросил непонимающий взгляд на Мурси и возмущённо потребовал: — Это ты давай сюда устройство для проникновения в сеть и можешь идти с катаром и миром! Я оставлю вас в живых. Забирай предателей с собой. И этого никчёмного бастарда, Джеса, тоже. Такие слабаки на передок совершенно не подходят Галактике будущего. Но клона не отдам: она моя законная жена и заплатит за прелюбодеяние. Прилюдно. В качестве назидания.

Христов шагнул вперёд, загораживая Моту, и отрицательно покачал головой. Мурси же не обратила на речи Дуку никакого внимания. Она уже настолько устала от бессмысленной и беспощадной храмовничьей болтовни, что единственной мыслью, которая ещё позволяла держать концентрацию и грела её разбухший от просветления мозг, было покончить с делом.

— Ты себя послушай, дядя! — бормотала она, забирая конец скатерти у Шнобби и привязывая его крепко к флагу. — С какой это радости мне отдавать трофеи? Только потому что через твою снесённую крышу стало видно звёзды? Так, может быть, ты не заметил, пока расширял стены своего сознания, что одна из них была несущей? Вас тут всех лечить надо! Принудительно! И желательно лоботомией!

— Я себя слышу прекрасно. Думаю, и тебе настало время услышать меня. А тебе, Шнобби, повторить! Внемлите же истину.

Дуку достал из кармана мантии резонатор, нажал на его «отростки», и нехитрое устройство завибрировало. Катарский канцлер покосился вначале на прибор, потом на капитана, видимо ожидая от неё повеления.

— Внемлите мне, смотрите на меня, чувствуйте мой голос внутри вен ваших, — начал вещать Дуку. — Я — твой наставник, всегда стоял рядом, за спиной, всегда ограждал от бед, от потерь и разочарований. Устилал Путь тебе нежным бархатом, руками убирал камни под стопами твоими. Никогда не отворачивался. Воспитывал в любви, как если бы ты была мне дочерью родной. Не претендовал на верность, на любовь, отдавался наставничеству бескорыстно. Я дал тебе всё, что у тебя есть — безусловно, не требуя взамен плат и налогов. Шнобби, ты был мне как сын! Вы все, кто здесь собрались, вы дети мои. Для вас выстроил целый Орден. Выстроил с любовью и честью! Бескорыстно, безусловно, по велению сердца своего, во благо процветания вашего. Я ваш повелитель, я ваш светоч.

Лицо Дуку расплылось перед глазами Мурси, стало нечётким, каким-то мутным. А потом начало собираться в новое. Из враждебного, незнакомого и вызывающего отвращение, оно вдруг стало преображаться в самое родное на свете. И как это капитан могла забыть, кому должна быть благодарна за свою беззаботную жизнь? Кого обожала все годы, что помнила себя? Да, она же действительно любила эти яркие светлые глаза, в которых плескалась вселенская мудрость! Всегда хотела воздать наставнику по заслугам, принести к его ногам Галактику, как он того и заслуживает! Это же именно брат Изврат окружал её заботой. Он дал ей кров и пищу, спас от неминуемой гибели, заменил и отца, и мать, и любовника, но даже Бога! А из-за своего упрямства вдруг решила с чего-то потребовать каких-то новых преференций от благодетеля. От светоча её жизни. Как, должно быть, он сейчас разочарован!

— Мы с тобой, милая, создадим вместе новый дивный мир, — продолжал Дуку и как загипнотизированные ему вторили остальные хором, а к этому хору присоединилась и сама Мурси. — И я рад, что твои последние разработки увенчались успехом. Эксперимент с тестированием Императора Сина меня настолько впечатлил, что я, пожалуй, объявлю тебя своей правой рукой. Это ты здорово придумала: заставить его прибыть на собственную смерть, чтобы не оттягивать конец старого порядка. Похвально! Горжусь тобой.

— Не слушайте его, не слушайте! — впопыхах зашептала Моту и принялась дёргать Мурси за руку, заискивающе заглядывая ей в глаза, пытаясь прервать гипноз йонгея, но совершенно не зная, как этого сделать. — Вот он, ваш наставник. Он! Джес Христов! А этот извращенец только и умеет, что всем врать!

Дуку задышал чаще. Ему сейчас совсем нельзя было скатываться в ненависть, которая рождалась от прямодушной измены любимой жены. Когда всё закончится, он отомстит ей. О нет, смерть покажется благом этой мерзкой девчонке. Он заставит её пожалеть о каждой минуте, проведённой в объятиях Христова. Но срывающаяся запальчивость отразилась на процедуре «просветления», и Дуку поспешил перенаправить её в выгодное русло.

— Да, взгляни на него! На стоящего рядом соперника! Послушай, что говорит тебе злой язык ненависти и гнева.

Мурси перевела взгляд на Христова, который ответил таким же неприятием ей.

— Он… Он тебя только и любит… — заплакала Моту, понимая, что нет у неё никаких сил противостоять злобному монстру. — Мастер Христов. Вы её любите! Она ваш кворчонок, ваша родная малышка!

— Ненавидите друг друга всем сердцем, — продолжал Дуку. — Как я ни старался приучить вас работать сообща, но стоило отвернуться, так вы затевали ссоры на пустом месте. Вы всегда враждовали! Джес, такой милый мальчик! Он не привык делить лавры первого ученика ещё с кем-то. Тем более с бабой.

Черты лица Христова размылись. Превратились в кляксу. Из привычных серых глаз, окутанных лапками морщин, из-под густых рыжих бровей смотрели на неё ненавистные надменные глаза соперника. Что за отвратительная рожа! Создал Разум и формочку закинул, чтобы не повторять никогда в жизни. Мурси чуть не задохнулась от нахлынувшей ярости. Ей захотелось выдернуть его бороду по клочкам, чтобы он визжал как хопгоплин на солнце от нескончаемой боли.

— Мелкая зараза! — выплюнул, а не сказал Христов. — Я тебя уделаю одним ударом под дух! Давно надо было с тобой расправиться. Жалел всё, думал, с бабой возиться не дело чести.

— Иди в пень, старый пень! — ответила ему тем же тоном Мурси. — Что, больно признавать поражение? Я доставила наставнику то, чего он желал, а не ты! Я первая! Я победитель и его любовь. Смирись!

— Ещё посмотрим! С руками изобретение твоё оторву! И язык твой грязный! Мой совет, не спи ночью слишком крепко, гадкий кворчонок!

— Похоже, что-то ходит не по проэкту, — пробормотал канцлер Шнобби, всё ещё перебрасывая глаза от одного к другому и третьему. — Моничка, простите заради предков, я дожидался! Я сносил как мог. Но больше не можу! Этот остолоп околесицу городит! Какой ноставник, какой прибор, какой порядок! Наоборот, один беспорядок!

И пока он бормотал это, то без каких-либо лишних движений спокойно подошёл к опешившему, но не смеющему прервать свои увещевания Дуку и, глядя прямо на него, впился зубами в плечо. Целился в шею, но глава Ордена в последний момент шарахнулся от челюсти катара, слишком поздно осознав, что тот совершенно не шутит.

— Ты что делаешь, проклятый катар?! — выкрикнул Дуку, но было поздно. От неловкого уворота резонатор выпал из рук и с громким стуком упал на пол, создавая мощное колыхание воздуха.

— Ложь! Слова твои — пустые обещанья, кто знает в лучшем толк, тот предложил бы… — Шнобби не договорил: Дуку отпихнул его от себя психосилой. Но этого было достаточно, чтобы все в помещении внезапно ожили.

Кондрат тряхнул головой и сразу выхватил меч. Кавот радостно помахал рукой Мурси. Лорды и канцлеры принялись озираться, не понимая, где находятся и почему их предводитель весь окровавленный, в то время как Шнобби приводит свой внешний вид в порядок рядом с врагами, так долго ожидаемыми ими в ловушку.

— Что ты наделал! Как ты противостоял этому? — заорал Дуку, переполняясь гневом. — А вы чего стоите? Не видите, всё пошло не по сценарию. На меня напали. Взять их!

С Мурси спала пелена забвения. Теперь и она побывала по ту сторону и больше не имела никакого права винить наставника, что тот оказался настолько слаб и поддался внушению. Капитан только взглянула на него и подбадривающее кивнула. Меч доставала из ножен уже в движении, собираясь отрубить руки Дуку, чтобы больше ничего похожего в них он не помещал. А заодно раздавить опасный прибор. Но путь ей преградили сразу два Лорда.

— Пацанва, хренотень под столом! — крикнула Мурси в пылу развязавшейся драки. — Уничтожьте её! Кавот, а ну метнись бирзончиком!

Грянул кровавый бой. На этот раз он был долгим и изнуряющим. Пятеро против десяти. Капитану повезло иметь в сторонниках Шнобби. Как она давно подозревала, катар, наделённый Силой, действительно превращался в орудие убийства, похлеще уничтожителя планет. А его неуязвимость в инквизиторской одежде выводила из себя оппонентов. Аура опустошения, гнева и ненависти нависла тёмно-фиолетовым полотном над воюющими, и только один Шнобби оставался кристально сосредоточенным и вёл сражение с точной вывереностью, свойственной до такой степени, наверное, только катарам. Он единственный контролировал весь процесс схватки, где надо замечая подвох, защищая Мурси, вовремя останавливая занесённый над ней меч третьего или четвёртого противника. Христов, видя это, сосредоточился на своей защите. Моту юркнула сразу под стол. Кавот и Кондрат предпочитали держаться вместе.

Когда же с врагами, наконец, расправились, то среди тел павших и достойно сопротивляющихся противников Дуку не нашлось. Верховный и уже бывший глава Всего как в воздухе растворился.

— А свою дребызжалку с собой утащил? — испуганно спохватилась Мурси, заглядывая под стол. Там она застала Моту, которая держала в руках разломанный резонатор. — Хвала предкам прайда, божечкам-кошечкам и прочим святым!

— Надо разделиться! — предложил Кондрат, устало вздыхая. Он утёр меч о кусок мантии какого-то Лорда и, переступив через него, поспешил в коридор. — Я на запад.

— Хорошая идея, — кивнул Кавот. — Я тогда на юг пойду. Сейчас только ногу перевяжу. Есть у кого медицинский зонд?

— Ты у меня ещё получишь! — пригрозила ему Мурси. — Я тебе где сказала быть?

— Ой, мастерка, не начинайте! И пропустить самое интересное? Нет уж, дудки!

— А! Добро пожаловать в мой мир, Мила, — хохотнул Христов. Он глянул на Мурси очень тепло, сердечно, и такое его очередное преображение вновь смутило капитана. — Нахлебаешься ты ещё с его послушанием горюшка. Ложку одолжить?

Капитан в ответ сконфуженно поморщилась и поспешила отвернуться к Шнобби.

— Моничка, я молодец? Подобаю поощрений и восхищений?

— Как никто другой, мой милый! Как никто другой! Я… Я даже слов не подберу выразить вам благодарность!

— Тогда покончу окончательно с остолопом и вы, срожённая великолепием, подёте со мной на рандэ. Договорились?

— Э-э-э, ладно, — искренне улыбнулась, пожимая плечами, Мурси.

— Не пойдёт, — безэмоционально возразил Христов. — С вами точно нет. Не забывайтесь, канцлер Шнобби. Я её Наречённый. Соблюдайте внутренние законы пока ещё не развалившегося окончательно Ордена.

— Отправлюся на восток, — Шнобби, прищурясь, подмигнул капитану и зашагал прочь, весело болтая себе под нос. — Люблю восток. Добуду Дуку, не сомневайтесь, — канцлер резко остановился, повернул голову и прокричал: — Не кокошить?

— Не убивайте, а? — встрепенулся Кавот, который всё ещё возился с небольшой раной на своей ноге чуть повыше колена. — Давайте его приговорим к пожизненному? Пусть поработает на рудниках! Ну или ещё что общественно полезное сделает. Зачем убивать? Вдруг пригодится?

— Только в крайнем случае! — кивнула Мурси канцлеру Шнобби. — Ну а мы втроём пойдём тогда на север?

***

Гидрос никак не мог определить себе место. Ему хотелось, как и подобает высокоранговому боевому мэтру, стоять немного впереди взбудораженной толпы молодёжи, чтобы направлять их и инструктировать, вести за собой, коль потребуется, только где этот «перёд», канцлер сообразить оставался не в силах. Их направили охранять выход на случай, если верхушка Инквизиции захочет удрать. Но так как кораблей в ангаре не было, то оказалось совершенно ясным, что никто никуда убегать не собирался.

Случилось то, чего он и боялся. Слишком уж слепо все доверились плану Матильды, не продумали хотя бы парочки запасных вариантов. Она с такой уверенностью проектировала на словах будущее, подкрепляя их серьёзными поддакиваниями со стороны катара, что глупый и недальновидный Гидрос купился, а теперь ненавидел себя за то. Хорошо ещё ни детей, ни своих учеников среди подчинённых ему послушников не вверилось, хоть так позор бездействия во время самой эпической битвы тысячелетия будет сокрыт от семейного наследия. А общественные военные сводки можно и подкорректировать, недаром он — канцлер, уж на такую нехитрую махинацию связей хватит.

Да, именно бездействие и пугало больше всего неберианца. Воображение его рисовало картину — одна страшней другой. Что они так и простоят тут, ничего не делая. Матильда спасёт Христова, тот убьёт Дуку, с императором Сином расправится какой-нибудь случайный слабак, вовремя подкравшийся к нему за спиной, а потом все рассядутся по кораблям да разлетятся по отчим планетам. И в военном отчёте перед лицом всех глав наций нигде, ни в какой заметке, не будет упомянуто его, Гидроса, выдающегося неберианца своего времени, имени. Матильда отомстила ему. Отомстила за годы унижений как настоящая женщина, как умеют только бабы. Нашла самую болезненную точку и вонзила туда свой отравленный кинжал.

От таких мыслей Ги метался то в одну сторону, то в другую, прислушиваясь, силясь разобраться в атмосфере, в доносящихся отзвуках битвы, в настроении собственного оборонительного отряда. За его спиной в таком же нетерпеливом волнении изредка и как-то робко переговаривались между собой около тридцати последователей Христова. Среди них были не только прямые его ученики, но и сочувствующие им, близкие по духу и приверженности правому делу друзья.

Канцлера Гидроса вдруг окутал страх другого вида. Мало, их слишком мало! А что, если те, кого они видели на поверхности перед храмом, подлетая к космопорту под куполом, всего лишь малая толика Инквизиции? Что, если они какие-то биоботы не настоящие, а все настоящие в этот момент скрываются внутри? И сейчас вероломно нападут в спину да разгромят наголову? Гидрос поспешил встать напротив прохода вглубь храма и внимательно прислушаться. И только тогда, когда этот страх перед собственной неполноценностью усилился, он понял: всего лишь аура Опустошения. Настолько мощная, что даже сюда долетело. Но эпицентр её находился где-то в глубине подземного царства древнего строения.

Гидрос коротким рявом приказал молодёжи усилить щиты. Те уже давно испытывали схожие с его чувства и, когда старший подтвердил их догадки, даже как будто бы успокоились. Аура начала усиливаться, но теперь страх и коварное презрение потекли и с противоположной стороны.

Гидрос поспешил встать спиной к проходу, но лицом ко входу, вглядываясь и в ту темноту. Оба сердца его забились учащённо, голову в тиски зажало непреодолимое желание немедленно сесть на корабль, вылететь из ангара, отключить двигатели и камнем рухнуть с звездолётом прямиком на это помещение.

На входе мелькнула тень, потом ещё одна, потом ещё. Люди в рваной одежде, без опознавательных знаков вбегали в ангар и двигались по направлению к ним. Несколько персон, появившихся вначале, уже скоро превратились в поток, а следом за ними с хрипом и ором ворвались Лорды.

— Держать оборону! — крикнул Гидрос, выхватывая меч.

Безупречно вышколенные Христовым послушники не дрогнули, обнажили клинки, готовые жизнь отдать за проход. Собственные братья во грехе теперь стали им противниками. Но не пугали. Каждый в их строю превосходил любого по всем параметрам, так как, ориентируясь на жизнебыт своего наставника, подражая ему во всём, беззаветно, денно и нощно отдавались тренировкам. Чего обыкновенно не наблюдалось у остальных верующих во Вселенский Разум.

Толпа отступающих инквизиторов успела достигнуть только середины ангара, как на весь храм упала плотная пелена ненависти. Гнев заклокотал в груди неберианца, стремясь вырваться наружу рёвом. Гидрос с трудом сдерживал себя, чтобы не броситься в атаку. Но и беглецы остановились, развернулись и с какой-то отчаянной отвагой решились ещё один раз дать отпор.

Гнев стал невыносим, неудержим, он захлестнул и Гидроса, и его маленький отряд. Примешался со страхом за собственную ничтожность и толкнул на необдуманное действие как раз в тот момент, когда в ангар зашёл сам Император Син. Тот единственный, кто пока ещё не поддался бушевавшей в воздухе стихии. Но, возможно, просто и сам испытывал схожие чувства постоянно, не избегал их, потому и ощущал себя как рыба в воде.

Син шёл бесстрашно, горделиво держа в руках меч, неся с достоинством и оружие, и императорскую стать. За ним следовало немногим меньше, чем их жертв, Истинных Лордов. Перед таким величием Гидрос ощутил себя ещё более бесполезным, чем пару дней назад на корабле. Мелкий и слабый проводник по сравнению с истинными властителями Галактики. Как же он ненавидел в тот момент и Матильду, и Орден, и проклятого мастера Дуку! Почему мирный неберианец должен этим заниматься? Сражаться во имя войны, а не мира?

«Я есть Сила, но Разум направляет меня», — прошептал про себя Гидрос и отринул чужеродные эмоции. Тем временем Син презрительно усмехнулся выстроившемуся перед ним эшелону оборванцев из остатков Инквизиции и стремительно помчался в атаку, а за ним последовали и остальные Лорды. Противники и в самом деле бежали друг на друга, стенка на стенку. Неорганизованно, хаотично. Молодой парень рядом с Гидросом дрогнул, занёс свой меч, не сумев побороть сиюминутный порыв.

— Кто, если не мы! — закричал он и вихрем полетел на всех неприятелей сразу.

К ужасу Гидроса его примеру последовали остальные. Как ни старался канцлер докричаться до них в звоне битвы, все попытки остались бесполезными.

Но и этого вдруг провидению показалось мало! Словно Вселенский Разум услышал страхи и чаяния Гидроса и послал вслед за Лордами и Императором в ангар Палачей. Они сумели самоорганизоваться в небольшой отряд. И для кровожадных вакуйев врагами были все присутствующие. Вакуйи зашли со спины и без разбору принялись вклиниваться в поединки с любым держателем Силы, попадавшимся на их пути. Засверкали молнии, полетели куски оборудования в разные стороны, йонгеи разошлись в использовании всех доступных им природных способностей.

Гидрос глубоко вздохнул, увидев в происходящем своё Предназначение, и сосредоточенно начал выискивать в смешавшейся толпе Императора. Значит, его задача, его Путь, дарованный Разумом и предписанный при рождении, — убить Сина.

Довольно скоро канцлеру удалось отыскать цель. Сина прикрывала твиллечка, стреляющая из арбалета отравленными дротиками. Многие, особенно молодые послушники или даже Палачи, пытались подкрасться к нему незаметно, но приблизиться хотя бы на расстояние вытянутого меча не удалось никому. Император отбивал удар одного противника и расторопно, как будто бы даже совершенно нечаянно, сражал второго нападающего, а уже третьего вырубала верная его рабыня. Гидрос целеустремлённо направился к ним.

Пробил брешь в ряду охваченных безумием крови, а потому не слишком шустрых Лордов и инквизиторов, подобрался совсем близко к Сину и, делая вид, что сражается с одним из Палачей, исподтишка оттолкнул психосилой рабыню от Императора, чтобы тут же прыжком оказаться на её месте. Но оттолкнул сознательно, в правильное место, откуда ей уже не суждено было вырваться живой. В гущу самой жаркой схватки между сразу всеми представителями четырёх сторон, собравшихся в ангаре.

Мечи Сина и Гидроса перекрестились. Император попервой продолжал беззаботно играть в поединок, но очень скоро осознал, что перед ним не простой проводник, но опытный воитель. Попытался уйти от настырного канцлера, переключить его внимание на другого йонгея и опять осознал, что тот не желает ничего иного. Только боя с ним.

Император добавил усилий, чтобы затесаться в толпе. С разбегу буквально взошёл на головы инквизиторских проводников, в пылу боя не заметивших его приближения. Дразня и подначивая серьёзного соперника, нарушая законы гравитации, он прошёлся по лицу каждого и ударом сапога в челюсть вырубил последнего в цепочке. Гидрос в ответ только снисходительно улыбнулся, наскоро расправляясь с окружившими его в этот момент братьями во грехе. Не глядя, машинально, так как сконцентрирован оставался целиком и полностью на Императоре. Мальчишка! Для него это забавы!

Случайные противники Сина отошли от шока и направили свои силы на пришедшего в их руки главного врага всего живого, тот отбился, поднял в воздух одного из самых смелых и отбросил далеко за пределы поля жатвы, как бы хвастаясь удалью перед преследователем. Но Гидрос остался не впечатлён. Он тоже довольно быстро сражал постоянно возникающих из ниоткуда оппонентов, но скоро рассердился глупой чехарде и солидным прыжком, никак не ожидаемым при неберианской комплекции, преодолел расстояние до Императора. Опять замахнулся мечом и ударил. И опять их клинки сошлись.

Однако тут вновь случилось неожиданное. В стену космопорта на всей скорости врезался спейсшарк, разворотив половину здания. И из него тут же повалили толпы. Кого там только не наблюдалось! И охотники за головами, и Палачи, и отступники, даже Лорды, которых вёл Эдмунд Ковакс! Среди прочих Гидросу удалось разглядеть своих старших сыновей и пару учеников. И все они сразу органично вписались в бойню. Теперь численный перевес перешёл к защитникам прохода. И хоть силой они в значительной степени уступали армии Сина, но массой вполне могли задавить. Это придало уверенности Гидросу.

Император громко и заливисто рассмеялся. Увеличился его шутливый настрой. Глупые и недальновидные смертные! Поспешили на собственные похороны! Син выпустил молнию, поражая сразу с десяток самонадеянных наёмников, побежавших к нему. Этим и воспользовался Гидрос, чтобы возобновить атаку, пока противник опять не скрылся в толпе. Император нанёс два последовательных удара, канцлер увернулся и даже смог сделать сальто назад, уклоняясь от третьего, чем реально удивил Сина, а потом выпрямиться и опять дать отпор решающему замаху.

Император не остановился на этой серии выпадов и сделал ход сапогом, прямиком в грудь, отчего канцлер отлетел, но тут же гордо встал. Отбил нападение двух уже своих союзников, потерявших в ауре гнева контроль над собственным разумом и лупивших всё, что ни попадя. И как только те пали, Гидросу сразу пришлось прыгнуть даже выше головы, так как Син запустил в него меч. Чётко по траектории к голове, контролируя психосилой полёт.

Когда меч Императора возвращался бумерангом владельцу, Гидросу пришлось ещё раз прыгнуть, и в этот момент другой рукой Император оттолкнул его психосилой в груду обломков стены. Пока канцлер приходил в себя от мимолётного помутнения и выбирался из-под камней, Син напрыгнул сверху, в миллиметре от шеи вонзив в пол клинок.

Гидрос спихнул его, изловчился, перепрыгнул противника и оказался позади. Побежал в атаку, пригнулся от молнии, отбил удар сверху. Удар со спины, удар в лицо и успел даже гардой попасть прямо в глаз, но не успел увернуться от следующего пронизывающего выпада. Меч Императора впился в его бок.

Пронзительная боль застелила мраком перед Гидросом лицо Сина. Последнее, что видел канцлер, теряя сознание, так это надменную улыбку Императора, а затем странное скоротечное удивление во взгляде, и вместо тьмы забвения в глаза канцлера прилетело что-то горячее и красное, оросило всего его с ног до головы и отбросило назад от врага.