Сильная и независимая для котика (СИ)

Глава 34-3

Мурси сидела, облокотившись о стену, вытянув ноги, и старалась как можно интенсивней отрекаться от реальности, пока наставник её «лечил». Выходило неправдоподобно. Как только зонд оказался в их руках, Христов аккуратно, очень медленно, а от того болезненно, принялся вытаскивать кинжал, чтобы Тёмная Материя успевала справляться с кровотечением хотя бы из мелких сосудов, постепенно заживляя их, один за другим. Конечно, паразит не мог обеспечить быстрого и лёгкого излечения, как нанороботы, но умереть хозяйке тоже не позволил бы. Когда же лезвие полностью покинуло рану, Христов без какой-либо жалости или нежности придавил со всей силы края пореза, пытаясь сдержать хлынувшую кровь. Зонд завис в воздухе, орошая колто-спорами и сбитые руки Джеса, и будущий шрам, и ругающуюся грязными словами Мурси.

— Прекрати выражаться в моём присутствии, Мила! Чистые помыслы начинаются с чистой речи, — очень скоро осерчал Христов. — У меня реально уши вянут! Я понимаю, больно. Терпи! Не в первый раз. Молись: «Сила духа, вот мощь настоящая…» Продезинфицируем, кровь остановим, подлатаем, где можно. Поверхность заживёт, и поковыляем потихонечку. А там уже у твоего медика нанороботов раздобудем. Терпи!

— Ауууу, — завыла Мурси. — Что б ты;lkjdfw8e!

— Нет, это просто какой-то кошмар! Где ты таких слов нахваталась, родная? И как, по-твоему, такое проклятие можно воплотить в жизнь? — зажмурился и усмехнулся одновременно Джес. — Не обладаю я подобной гибкостью!

— Да я тебя сама узлом завяжу и: lkdfyeflk!

— Сама, сама. Обязательно. Как только, так сразу. Выздоровей для начала, да и мне дай прийти в себя, — буркнул Христов. — А идти хотела в схватки гущу! Не нервничай. Там Гидрос, мои ученики, справятся они. К тому же на подхвате Лена. Ещё кого оставила?

— Ванно должен быть, — проскулила Мурси. — И все мои хорошие.

— Отличное описание, кворчонок! Образно, выпукло и главное понятно. «Твои хорошие» — это трусливый твилекк, чудик-айтишник и красавица Клара? Такая себе команда.

— Ещё хвастун Коди, — добавила сквозь сжатые зубы Мурси. — А ты всё равно f;lksjgp!

— О, это друзья? Настоящие? — оживилась Моту. — Сразу так много? А они и впрямь хорошие или сарказм применила? Познакомишь? Хоть с одним? Можно мне тоже с ними подружиться? Я ведь твой клон, значит, мы всё должны делить поровну. Не только наставника.

Мурси даже о боли забыла на долю секунды, настолько разрастающаяся наглость собственного клона её поразила. Аппетиты у тихой девочки росли не по часам, а ежесекундно. Жадность в глазах так и светилась. Не ровен час и заберёт вообще всё нажитое непосильным трудом. Почему-то на ум пришли совсем уж не к месту подсчёты возрастающей прибыли во всех отраслях экономических предприятий. Вот в этом поле нужно и впрямь держать ухо на пульсе, клон с лёгкостью похитит состояние, если захочет. ДНК-то идентичны, а, значит, Моту будут открыты все двери. Нужно во что бы то ни стало не проговориться ей о финансовой независимости!

Христов убрал руки от раны, чтобы перезарядить колто-споры, и новая волна резкой боли выбила любые домыслы из головы капитана. Она вновь витиевато и очень грязно выругалась на наставника, припоминая ему былые обиды. Пользуясь плачевным состоянием здоровья и усталостью самого Христова, капитан высказывала ему всё, что давно хотела. Выстреливала отравленными болтами из слов долго копившиеся «громкие» эмоции. За этим занятием и застал их Морган, который буквально залетел в библиотеку, а следом, постоянно оглядываясь и с мечом наготове, зашёл Ванно.

— Сэр! Ваши грязные ругательства слышны на весь храм! Неприемлемо так выражаться на всю Инквизицию! — с порога начал возмущаться Морган.

Выходило у него очень натурально, красочно, с катарской непоколебимостью, и такое его коронное появление вызвало прилив невесть откуда взявшейся твёрдости в капитане. Словно теперь всё разрешится само собой, станет стабильным, привычным. Негодование Моргана сильно отличалось от того же негодования наставника, не приносило терзаний, скорее даже смешило. А немного задорного, «придурковатого» огня — это то, чего как раз сейчас и не хватало всем.

Морик присел рядом, безотчетно отталкивая руки Христова, да собственно и его самого от своей нянни, и в ужасе осмотрел рану.

— Муся, вы с этим собрались идти воевать? Это, по-вашему, маленькая дырочка? Почему вы без брони! Мы с вами как договаривались? Неприемлемо!

— Говорил ей слово в слово! Но Мила как обычно, на послушание её полагаться не стоит.

— Какого хера этот приперся? — перевела разговор к личности вакуйя Мурси. — Я где тебе сказала быть?

— И пропустить твою смерть, девчонка? — гыкнул Ванно. — Да ни в жизнь!

Морган, усаживаясь удобней, обхватил коленями ноги нянни, включил фонарик и более дотошно осмотрел рану. Христов тоже обрадовался хорошему освещению, склонился над ними, чтобы лично убедиться, что всё не так уж плохо, но катар неожиданно дёрнулся, сменил позицию всего своего корпуса и загородил обзор. Джес хмыкнул, посчитав, что не слишком удачно выбрал момент и попытался подступиться с другой стороны, но и тут Морик вдруг поменял положение, опять спиной отрезая от Мурси. Озадаченный Христов хотел задать немой вопрос ученице, глаза в глаза, но голова Моргана и лицо её загораживала. Как будто весь катар укрыл собой пострадавшую. Христов ещё несколько раз попытался подлезть хоть с какого-нибудь края, и всегда был один и тот же вариант ответа на его действия. Он ухмыльнулся себе в усы и решил никак этого не комментировать.

— Вы загораживаете мне свет и дышите в затылок, пока я сосредоточенно работаю. Вообще-то, высокий канцлер, это моё запатентованное извращение! Так что не мешайте, — на полном серьёзе отчеканил Морган, как будто прочитал мысли Христова.

— Смешно, — равнодушно бросил своё излюбленное словечко Джес.

— Морик, не нервничай, — зашептала капитан, пытаясь успокоить катара. Её теперь больше заботило, чтобы две дорогие сердцу персоны не подрались между собой. — Наставник же тоже волнуется.

— У него было время за вами ухаживать, сэр. Теперь настало моё. Сейчас сделаю вам хорошо, обещаю. Видите, не зря я ношу с собой ампулы даже в большем количестве, чем рекомендовано Уставом. Ну и потом, как мне не нервничать, сэр? Тут же шире и глубже, чем даже мои собственные, когда-либо полученные! — Морган пока тараторил, рылся в карманах штанов. Наконец выудил оттуда извечные ёмкости с обезбалевающим и с нанороботами. — Так, дозу я примерно понял, меру принял, сейчас вколим норму, а потом будем добавлять потихоньку.

— Давай сразу перейдём к обезболу? — умоляюще простонала капитан.

Морган не ответил. Он сосредоточенно взялся за дело. Вначале обколол рану механизмами, всё время приговаривая какие-то ласковости, стараясь унять и свою волнительную дрожь в руках, а потом уже приготовил ампулу с обезболивающим. Морик улыбнулся, стараясь подбодрить:

— Вы большая молодец-«кукумберец», сэр! Ни разу не пикнули. Готовы «кайфануть»?

— Ты что там вкалываешь так много? — строго спросил Христов, переминаясь с ноги на ногу позади катара. — Мила, ты ему доверяешь?

Наставник вновь попытался и так, и эдак подобраться к ученице, но беспардонный катар ни во что не ставил ни его Силу, ни ранг. Всё время, будто бы противник в схватке, парировал, перегораживая и отрезая пути подступления к цели. Но и выглядело это со стороны обычной случайностью, не придерешься.

— Не мешайте! — повторил сердито Морган. — Я лучше знаю, как лечить своего капитана! Не в первый раз на меня эта обязанность свалилась! Полчаса, или даже меньше, и можно будет двигаться дальше.

«Учителка! Шнобби поймал Дуку, тащим к тебе. Помнишь, мы хотели его не убивать?» — пришло сообщение от Кавота на холофон Мурси.

«Помню», — ответила Мурси и блаженно закрыла глаза. Всё, теперь точно всё. Она слабо промямлила в передатчик радостную новость остальной команде.

— Очень здорово, только бесполезная инфа, сеньорита! — хохотнул на линии Лены почему-то Коди. — Малыш сейчас будет исполнять смертельный номер прыжка из-под купола цирка в бушующее море острозубых каракул, а агент Ла у него на подстраховке.

— Чего? — потянула Мурси и посмотрела почему-то на Ванно.

— Вроде у них зеленая глиста сбежала. Видимо нашли, — пожал плечами вакуй, уже давно разглядывающий один из старинных мечей на стене.

— Коди, махни им рукой, шобы взад лезли! Неча рисковать. Мы уже скоро придём.

— Я машу, не видят. А выходить не буду, и не приказывай, сеньорита-капитан. Там жуть какая атмосфера напряжённая.

— Оукей. Будем надеяться, скоро явятся сами.

***

Бобби внезапно отчетливо понял, что пришло время действовать, а не просиживать броню безмолвным наблюдателем. В чём-чём, а в умозаключениях Коди проскакивала даже какая-то божественная истина. Они все виноваты в творящемся беспределе, так как посвятили планированию операции множество дней. Значит, чего-то не учли.

И чтобы их старания оказались не напрасны, его, Боббьера, задача — не упустить Дуку. Не подвести своих учителей, да и расу твилекков в полном объеме тоже. Всё это божественный замысел, как и твердило с самого начала предсказание Древа Матери. Бобби здесь и сейчас только за тем, чтобы стать героем нации! Правда, мама всё время говорила, что он убьет Императора. О коррупции и сумасшествии Верховного канцлера даже подумать не могли, но, в конце концов, кто не ошибается? Тем более, мама же и говорила, что петь ему не суждено, пока идёт война, но в хоре Торхи Малыш выступал, причём достаточно успешно. Не всякое «деяние» следует сваливать на откуп предсказаниям. Некоторые судьбоносные вещи необходимо корректировать самостоятельно. А если Бобби останется в этой тесной, наполненной паникой и обречённостью комнате, то окончательно сойдет с ума!

Рассмотрев ситуацию с разных перспектив, Малыш пришёл к закономерному выводу: Дуку появится в одном из двух выходов. Пока его выловят в толпе, пока снайпер займёт позицию, согласно плану, — драгоценное время окажется бездарно упущенным. Нет! Уж лучше сразу залечь на удобный ракурс, где всё можно разглядеть через прицел как на ладони. Так учил Морган. Дело на полсекунды. Перевести дуло с левого пятачка поверхности на правый, а потом обратно. Аура больше не пугала Малыша. Он должен с ней справиться. Спасибо огромное капитану, научила необходимым молитвам.

Но как только Боббьер покинул безопасный бункер, в голове мгновенно понеслись тысячи голосов. Они угрожали, призывали, заставляли истекать злобным душевным ядом и бояться самого себя. Страх обуял всю сущность твилекка, попытался заставить убежать, спрятаться даже от собственной тени. А следом накатила волна ужасающей ненависти ко всему живому. Бобби захотелось тут же, не выходя на позицию, лечь и перестрелять как можно больше сражающихся внизу воинов. Не разбирая, враг ли, друг ли.

«Я Боббьер, моя задача убить Дуку, я только за тем здесь», — начал личную персонализацию Малыш, сопротивляясь своей трусости и невесть откуда взявшейся агрессии, которая до этого так мирно спала в покорном мальчике. Ненависть теперь топорщилась в горле, сжимала кулаки, но и придавала силы сопротивляться самой себе. Вопреки здравому смыслу, а не благодаря ему, Малыш поборол малодушие. Благодаря ненависти, а не вопреки ей, смог точно лечь в наиболее защищенную зону, присмотренную заранее, и прицелиться.

— Готов, — доложил он остальным. — Жду указаний направления.

— Ты зелёный балбес! — проорала Лена, пытаясь подобраться к нему по тонким перекрытиям. — К чему ты затеял это геройство? Мне сестра голову откусит. Она же души в тебе не чает.

Малыш не ответил. Слова Лорда придали ещё больших сил. Нет, не подведёт своего командира. Оплатит ей той же кредиткой — доверием за доверие. Он перевёл дуло винтовки в другой конец бушующего космопорта и внимательно оглядел через увеличитель толпу. Потом повторил и вернулся в первоначальную точку. И снова, и снова, раз за разом.

Лена кое-как добралась почти до него, села рядом на поперечную балку и накрыла психощитом. Разум твилекка моментально прояснился. Стал четким, одарил кристальным видением и в этот самый момент прицел выхватил две отдаленные фигуры.

Держатели Силы дрались у дальней разрушенной стены. Обособленно, как дуэлянты, один на один. Их будто бы никто не замечал. Гидрос и Император Син. Грузный неберианец, непонятно как умудряющийся сносно фехтовать и мерзкий, но вместе с тем статный воин — Син, один из сильнейших йонгеев в Галактике, порочная слава о котором неслась быстрее солнечного ветра по всем закоулкам космоса.

Всё из-за него, из-за этого поганого кворча! И война, и страх, и карьера певца под откос. Миллиарды искалеченных жизней, миллионы разрушенных мечтаний, тысячи сирот и бездомных среди мирных смертных. Предал мать, самое дорогое, что может быть в жизни! Неудачник! Гнусный выродок! Отвратительное создание Вселенского Разума! Бобби ощутил такую жгучую ненависть и презрение к этой персоне, что аж дыхание спёрло. Его, личные чувства, не подогретые аурами. Щит Лены надежно укрывал от разрушительного воздействия растлевающих душу эмоций. Даже не задумавшись, Бобби прицелился в голову Императору. Если бы только Гидрос не мешал, не мельтешил перед глазами!

И Син дал ему такой шанс. Он получил от канцлера в нос гардой, запрокинул назад голову и моментально вместе с возвратом её в нормальное положение воткнул меч в живот Гидроса. Лицо того окрасилось непониманием, неберианец закричал и покачнулся, а следом начал медленно оседать. Малыш выстрелил.

Пуля распорола крепкий ментальный щит Императора и вошла ему точно в лоб, разнося череп на мелкие осколки. Он бухнулся, где стоял, а тёмная сущность Сина вылетела и врезалась в тушу канцлера, поднимая того над полом. Повреждения на теле Гидроса моментально затянулись, меч врага выпал из закрывшейся раны. В фиолетовом ореоле неберианец поднялся почти к самому потолку и Малыш через прицел смог четко прочесть по губам: «Вознесение!» Именно это и орал Ги, в приступе неописуемого восторга. А потом случилось страшное. Канцлер камнем рухнул вниз. Вначале его руки вспухли неестественными волдырями, потом ноги, одежда рвалась, а из тела поползли толстые, словно корни древа Матери, отростки, врастая в пол.

— Офигеть! — передал Малыш в передатчик. — Гидрос. У стены.

— Офигеть, — вторила ему Лена.

— Офигеть! — прошептала Клара. — Я в шоке… Как это лечить?

— Видимо, это и есть его Предназначение, — пробормотал Бобби.

***

Наконец обезболивающее подействовало. Мурси почувствовала онемение половины тела, приятное головокружение и небольшое жжение в районе груди. Но Морган видимо слишком распереживался, а, может, просто желал угодить, и для верности подколол ещё немного лекарства, отчего у Мурси затуманился разум, и она вдруг окончательно потеряла ощущение реальности. Ей показалось, что извечные кошмары с участием наставника вернулись, но, вопреки привычным сценариям, закончились хорошо.

Хотя, так посудить, ничего необычного. В последнее время, как только они с Морганом сошлись более близко, это стало стандартной картиной мира. Неизвестно как Мурси смогла бы справиться и с раскрытием тайн своего происхождения, и с потоком признаний в неожиданной любви, и с другой немыслимой чепухой, какую невозможно было отнести ни к правде, ни ко лжи, если бы не Морган. Катар просто оставался рядом, своим примером показывая — иногда нужно всего-навсего поверить в удобную фантазию, а не докапываться до истины.

Морик подсластил жизнь, сделал веселей, разнообразней, да что уж скрывать, теплее. Особенно ночи. И дело не в телесной близости как таковой. С ним постель перестала казаться стылой, не просыпалась больше Мурси от озноба, а старый мучительный сон про снежинки в храме — позабылся. Но на затворках заторможенного сознания капитан понимала: уже совсем скоро это закончится, а рядом с наставником, очевидно, вернутся и неприятные сновидения, и другие непрошенные, но вполне реальные кошмары. Невозможно в одно мгновение перечеркнуть прошлое, выкинуть из головы тяжеловесные переживания, тянущиеся следом по пятам из года в год, всего лишь осознав их недостоверными и специально подстроенными. Подстроенными, и это Мурси тоже прекрасно помнила, так называемыми «союзниками» и «друзьями».

В юности на побег и первую энергетическую атаку её подтолкнула именно новость, что вся жизнь сплошной храмовничий обман, обыкновенная иллюзия братьев. Теперь в тусклом очертании реальности четко родилось принятие — а дальше-то не лучше! Ничего действительно не менялось. Только невидимый дирижер. Жизнь Мурси не настоящая! Как сценарий тупого сериала, а может быть трагикомедии в стиле фарс, а может даже всамоделишний хоррор, с короткими юмористическими вставками. Может и впрямь она уже давно мертва, лежит в саркофаге, а всё вокруг — это только феерические галлюцинации, от того они и кажутся иногда такими забавными и дурацкими.

Как же Мурси хотелось сейчас, чтобы Морган колол и колол её обезболивающим, продолжая поддерживать мираж этого праздника бытия. Пусть бы и наставник дальше читал свои проповеди, сидя тут, рядом, пусть бы и Ванно ворчал и грозился убить, Лена строила заковыристые махинации по экспроприации имперского трона, Коди хвалился достижениями в немыслимых видах спорта, а Клара болтала о всякой ерунде… Пусть бы и дальше существовал этот сюрреализм, что капитан привыкла называть своей жизнью.

— Ну что, Морган, теперь мы с вами на одну тюфтельку стали совместимей! — капитан игриво подмигнула, желая подлить абсурдности в происходящее. — Попробуем на досуге подсоединиться?

— Что? — не понял катар и оглядел Мурси с головы до ног, ожидая увидеть так называемую «тюфтельку».

— Ну как, породнились свистящей дырочкой в боку! И у вас и у меня теперь такая есть, — и Мурси, улыбаясь, тихо начала напевать: — Кворчонок резиновый, в кепке малиновой, шёл и насвистывал дырочкой в правом боку. Знаете?

— Ну и чушь, — расплылся и Морган в улыбке.

— Не чушь, а вполне забавная песенка, — едва слышно пояснил Христов себе в бороду. — Это исполнитель плохой. Но Мила её обожала в детстве. Каждый вечер перед сном заставляла петь. А ту, вторую, помнишь? Нормальную колыбельную?

— Вторая грустная, она про расставание, — вздохнула печально Мурси, но потом поглядела на Моргана, опять улыбнулась и вполголоса, довольно бодро, зашептала: — Небо лучистое, облако чистое, на именины к коту, кворчонок резиновый, шёл и насвистывал, дырочкой в правом боку*.

— Так, понятно, лекарство начало действовать, — по-доброму прогундел Ванно. — Девчонка постоянно ахинею под обезболом несёт. Эх, ты! Столько тренировок и всё зря! Забыла, чему учил тебя Ванно или стала слушаться этого..? — вакуй не договорил, смерив презрительным взглядом Христова. — Ты её отконопатил?

— Да почему опять я? — сердито возразил Джес. — Тебя наняли для другого! Гидрос должен был всё рассказать уже. Не стал? Послушай…

— Ванно знает правду, — недовольно перебил вакуй. — Но ты мне не нравишься!

— Да мне абсолютно всё равно! Вот вообще! Нравлюсь я кому из вас или нет! Мне не важно! — прокричал Христов, отчего-то совершенно рассвирепев. Потом закрыл глаза, сделал глубокий вдох, пытаясь расслабить зажатые в раздражении лицевые мышцы, и четко проговорил: — Потом поговорим, Палач, хорошо? Я и впрямь очень устал. Катар, у тебя осталось ещё запретного «кайфа» для держателя Силы? Мне тоже надо немного расслабиться и возможно спеть, не могу уже, нервы на пределе. С Милой поседеть в одночасье можно!

Христов взял протянутую ампулу, умастился рядом с Мурси, так же вытягивая ноги, и сделал себе инъекцию самостоятельно. Блаженно прикрыл веки. Лицо его разровнялось, светлая кожа на щеках порозовела, едва заметная улыбка коснулась губ. Но продолжал занудно бубнить, словно и сам превратился в Ванно, когда тому приходилось вытаскивать капитана из каких-нибудь подпольных заведений.

— Где уж тут гармонию в разуме найдешь, когда твою малышку пытаются обидеть все, кто ни попадя. Ещё и обвиняя в том тебя. Того, кто сам на алтаре справедливости растратил душу. А ведь каких-то полчаса назад думал доплатить тебе, Палач. Здорово ты научил Милу владеть мечом. Даже я бы так не смог. Как она Дуку отделала, ты бы видел. Гордился бы.

— Тогда кто девчонку нокаутировал, если не Дуку? — Ванно осмотрелся, уловил вдалеке очертания Мофри и торопливо зашагал к телу. — То существо?

Вакуй приблизился к распростертому клону, лежащему на полу звездой, и остановился как вкопанный у её ног. Он внимательно, будто не смел поверить собственным глазам, обошёл уже неопасного врага вокруг.

— Дела! Ванно подумал бы, что это она и есть, — восхищенно проговорил вакуй. — Действительно, суровая соперница. Какие бицепсы накаченные. Какие руки, какие спортивные конечности! Идеальная боевая форма! Когда уже порадуешь старика и дорастешь до такого?

Мурси промолчала, ей было буквально лень отвечать. Рот открываться не хотел, язык не ворочался. Нега сковала её, сделала похожей на пана Бобуся после трапезы. Только вместо хорошего ужина, капитан созерцала внутри себя тонкую вибрацию психосильной системы, которая расшатывала мозговые извилины, сглаживала их, рисовала фантасмогоричные пятна вместо лиц присутствующих. Голова Мурси сама, непроизвольно, неосознанно упала на плечо наставника, как только он присел рядом, а пальцы беззаветно, с какой-то маниакальной последовательностью расправляли шерстинки на запястье катара под ручным холофоном. Капитан на себе прочувствовала полное опупение. Так должно быть и кибиксчане, истинные котофарианцы, впадая в транс, переживали трансцендентный опыт через религиозную мессу.

Морган принялся озираться по сторонам, лихорадочно выискивая свидетелей столь постыдного падения его нравственности. Ему до смерти хотелось так же присесть рядом, уткнуться в шею нянни, подставить не руку, а бочок, и замурчать в приступе всеобъемлющей нежности, но лишние персоны, включая наставника, делали мечту несбыточной. И не только в данное время, но и вообще, в перспективе.

Нет, мириться с ещё одним мужчиной в жизни своей нянни Морган не сможет. В конце концов, у него есть чувство собственного достоинства. И нельзя чтобы такая мысль в принципе пришла в голову Мурси! А то вдруг предложит? Вдруг Морик не сумеет физически отказаться, как она от наставника? Загипнотизирует своими ласковыми поглаживаниями, убийственным взглядом, чарующей улыбкой… И всю оставшуюся жизнь катар будет ненавидеть и её, и себя за проявленную слабость, за вынужденный позор. А на смертном одре, вместо спокойствия, его лицо выразит только сожаление о былом. Нет, лучше уж сразу харакири сделать! Вот всё закончится, попрощается с Мусичкой, может, удастся напоследок поцеловать, и выйдет в открытый космос. Решительно и безотлагательно!

Морган поспешно встал, делая вид, что влеком любопытством, и подошёл к Ванно. Но только взглянул на второго клона, как в испуге отпрянул. Попятился, споткнулся о ноги Христова, поглядел на него, совершенно потеряв лицо, невидящим взором, и даже не извинившись, присел опять рядом с капитаном. Сам подсунул ей под пальцы руку. Пусть гладит дальше! Будто именно таким образом хотел удостовериться, что она точно жива.

— Что с тобой? — спокойно спросил Джес, вынужденно выплывая из беззаботной скоротечной дрёмы. — Мила, как ты? Идти сможешь?

— В погоде, — грустно, но вполне адекватно ответила капитан. — Маловато будет. Маловато!

— Не позволяй разуму надолго опускаться в пучины забвения, — назидательно проговорил Христов. — Ибо Путь этот тёмен, хоть и прост.

— Как скажете, наставник, — устала бороться с извечными проповедями Мурси.

— Мила, а ответь мне, — вдруг пихнул её локтем Джес совершенно по-простому, по-дружески, и иронично усмехнулся одним уголком рта. — А что это с твоим капралом? Почему у него глаза такие большие?

— Это чтобы лучше нас видеть, — доверительным шепотом ответила Мурси и легонько встряхнула за руку Моргана. — Моричка, дыши. Что такое, котик? Ты опять закатотонился.

— Она… Она же… Полностью как вы! Мне вдруг показалось…. — пробормотал Морган, указывая пальцем поверх плеча позади себя, даже не обернувшись. — Нет, я и смотреть не могу! Думать не буду! Это ужасно! Ужасно!

— Скажи же, не различимы! — кивнул Христов. — Вот Миле это тоже твердил я. Что только не выслушал по поводу своего разума. Палач, ты чем там занимаешься?

— Просто смотрю, — как-то испуганно ответил вакуй.

Мурси подалась вперед и с такой же осоловелостью, над которой ещё минуту назад подтрунивала у катара, уставилась на боевого товарища. Что, грех возьми, вакуй вытворяет с почившим клоном? Её аутентичным, личным, сферичным клоном? Ванно не просто смотрел, нет. Он то поднимал руки убиенной, то ноги, будто сравнивал их длину и толщину между собой. Мурси плотно зажмурилась, мотнула головой, стараясь отогнать уцепившийся за память яркий рисунок увиденного, и перевела взгляд на не менее потрясенного наставника.

— Это же вакуй! — полушепотом успокоила она его. — Никто не знает, что у такого на уме. Может некрофилия тоже часть расового разнообразия? На всякий случай, не будем отвлекать.

— О, Разум, он её ещё и трогает? — застонал Морган.

— А скажи мне чётко и коротко, — Христов обратил светлый взгляд на катара, — смог бы выстрелить в барышню ту? Ранить хотя бы? Припугнуть?

— Никогда! — интенсивно завертел головой Морган. — Никогда! Даже винтовку бы не смог поднять!

— А что я говорил! — победно воскликнул Христов, обращаясь уже к ученице. — Твой капрал чувствует неловкость, а представь, каково было мне? Наставнику твоему. Кромешный кошмар наяву.

— А если бы она меня хотела прикокошить? Если бы ты видел, что её мечи наточены хренотеном? — Мурси, словно малое обиженное дитя, больно стукнула Моргана по предплечью пятерней. — Предатель! И ты туда же! Что за мужики пошли вокруг? Все такие неженки! Даже саму себя пришлось убивать лично!

— Нет, я всё же пойду да узнаю, что он там делает, — не обратил внимания на зарождающуюся истерику Джес. — Не достойно воина глумиться над поверженным врагом.

Христов встал и отправился к Ванно, а Морган улыбнулся во весь рот Мурси.

— Сэр! Вы боролись сама с собой и одержали грандиозную победу!

— Да, а теперь вот презрительно смеюсь над противником, — расхохоталась капитан, но икнула и добавила: — Ой!

— Как хорошо видеть вас в полном порядке, сэр! Можно сказать, все самые важные цели нашей миссии выполнены. Жаль только я не убился, — вздохнул Морган и с тоскою обернулся назад, внимательно осматривая наставника нянни.

Потом резко подскочил с места, преобразился безумной решимостью, какая иногда на него накатывала, перед тем как собирался ляпнуть очередную чушь, глянул на приближающегося Христова, зачем-то встал по стойке смирно и когда тот проходил мимо, выпалил:

— Высокий канцлер, сэр, я хотел бы с вами поговорить! — посмотрел он прямо на опешившего Джеса и в таком же тоне отчеканил: — По мужски! Наедине, сэр!

— Морган! — испуганно вздрогнула капитан. — Не смей! Я тебе запрещаю!

— Я должен, сэр! Как последнее желание у покойника.

— Ладно, — безразлично пожал плечами Христов. — Должен, так должен. Давай отойдём.

— Нет! Говорите тогды здеся! — запротестовала Мурси.

— Я не хотел бы вас компрометировать, сэр, — попытался отстоять свою точку зрения Морган. — Да и смущать тоже.

— Хочешь, Ванно последит, чтобы этот юродивый не убил катара? — спросил вакуй, присоединяясь к ним.

— Нет! Я хочу знать, о чём эти двое собрались договариваться за моей спиной. Шо третья сторона собирается сообщить наставнику? Я разгромила планы Дуку, я спланировала операцию, а меня вознамерились оставить не удел! Несправедливо, — и глядя на Моргана в упор, издевательски выкрикнула: — Неприемлемо!

— Сэр. Я не шпион! — зашипел на неё Морган. — И с вашим наставником хотел обговорить некоторые личные вещи. Высокий канцлер, подтвердите, что вы даже имени моего не знаете!

— А должен? — удивленно вскинул брови Христов. — Морик Морган, как я понял. Отличник, упрямец, неподкупный, с высокими показателями по всем дисциплинам. Сорок административных нарушений, половина снята при расследовании, десять жалоб от руководителей, половина опровергнуты и выдвинуты обратные обвинения жалобщикам, пять серьёзных…

— Ой, все! Хватит! — раздражённо прервала Мурси. — Его досье я тоже читала. Хотите сказать, что кроме официальных данных ничего не завалялось?

— Зачем бы мне сдался твой капрал? — искренне не понял Христов, повторяя фразу, ставшую в последнее время привычной в его лексиконе. — У меня в команде была Лена, Шериф, да и Коди, в конце концов.

— О, кстати о залётных птичках! А вы знали, шо они Коди пытались подсунуть мне в койку? — не удержалась от вопроса Мурси. — Это, по-вашему, по новому, нормально?

— Знал, конечно, — вновь безразлично пожал плечами Христов. — Что с него взять, он же смертный? К тому же, вроде внешне тебе нравился. Да и парень, в общем-то, неплохой, добропорядочный. И что значит «по-новому». В голове твоей всё ещё живут сомнения насчёт помыслов моих?

— Вот видите, я не шпион! — разнервничался Морган такому повороту разговора. — Вам, сэр, бояться нечего! Никаких тайных заговоров за спиной. Поэтому, прошу вас, высокий канцлер, давайте отойдём и выясним наше реноме.

— Нет! Наставник, вы же видели, каковы катары в бою! Не введитесь, что Морик не держатель Силы. Тем более, когда вы обессилены, ранены, устали. Вам даже на ногах тяжело удержаться! Морган с легкостью воспользуется такой недальновидностью и фьюить! Крышка будет. Говорите тут, все свои!

— Мила! Не сомневайся в наставнике! — возмутился Христов.

— Сэр! Я не настолько низко пал! — возмутился и Морган.

— Божечки-кошечки, ну какой же ты упрямец, Морик! А я ведь знаю все точки воздействия на тебя, заставлю же потом мне рассказать! Допрошу с пристрастием!

— Я и не против, чтобы вы ко мне пристрастились, — смущенно пролепетал Морган, пряча взгляд в пол.

— Что? — насторожился Христов. — Да что с тобой такое, катар?

— Я владею всеми твоими манипулятивными ниточками! — продолжала давить Мурси, не обращая внимания на подозрительность наставника.

— А вот и нет, сэр! — гордо засиял Морган. — На Клару теперь влияет ваша сестра. Так что все козыри истрачены!

— Лена и Дорн? — ахнули одновременно Мурси с Джесом, а капитан ещё и добавила: — Нихера се девки пляшут.

— Ванно только на миг отвернулся! Как бабу-то увели, она же влюбленная в меня ходила! Трогала за всякое!

— А вы не знали, сэр? Вам Лена не рассказала? Представляете, с отцом Клара поругалась именно из-за этого! Тот хотел сделать её любовницей Лорда. И теперь Дорн сама сделалась, ну… В общем, они теперь вместе. Удивительно, как жизнь иногда шутит!

— У Разума есть замысел и ему всё равно, какими путями он исполнится, — пророчески молвил Христов. — С кем придет новый мир для каждого по отдельности и для Галактики в целом. Что-то просто должно случиться, а как — уже дело десятое.

— Глубокая мысль, высокий канцлер! — восхищенно проговорил Морган. — Вы действительно можете казаться мудрым. Я с вами, пожалуй, соглашусь.

— Да мне всё равно, согласишься или нет ты! — едва удержал смех Христов. Такое наивное и вместе с тем завуалированное оскорбление от смертного он в своей жизни получал впервые. — Это истина не подлежит оспариванию. Ты хотел говорить со мной, я дал на то согласие, почему обязательно было отвлекаться от темы? Причем тут Лена и ваш медик? Не думаю, что новость, полученную из рук твоих, возможно как-то скрыть от Милы. Тем более, если она такая же нелепая, как связь Лорда со смертной. В любом случае, я сам расскажу потом ученице, тет-а-тет.

— Ладно, — нехотя согласился Морган, выпрямился, покосился на Мурси, которая продолжала на него злобно и выжидательно смотреть, тоже вздохнул, будто набираясь сил, и вдруг произнёс уж совсем неожиданное: — Сэр, я просто скажу, что вижу. Не принимайте на мой личный счет. Высокий канцлер, вы — подлец!

Ванно тут же прыснул со смеху, потому как давно привык и ожидал услышать нечто подобное от неистового в своей смелости катара. Христов же аж шею вытянул вперёд, стараясь разглядеть признаки возможного помешательства у Моргана. Такого совершенно неприкрытого, а вместе с тем вполне искреннего и достаточно приличного ругательства в свой адрес он и вовсе не чаял обрести. Ещё и от капрала своей ученицы! Нет, и отряд нужно было самостоятельно ей подбирать, купился, что все в нём смертные.

— И спасибо вам, что спасли мне жизнь тогда, в госпитале, — поспешно продолжил Морган, а потом опять добавил: — Но, так или иначе, вы всё равно — подлец!

Христов вначале хмыкнул, точь-в-точь, как делала это капитан, борясь со смешинкой, внезапно попавшей ей в рот, хмыкнул ещё раз, хохотнул, а потом разразился смехом, глядя на Ванно.

— Так ты тот капрал! У меня совсем вылетело из головы за всеми погонями и боями. Наркоман который, да? — сквозь хохот, выдавил из себя Христов. — Лена рассказывала про твои экспромты. Да, и в самом деле не соскучишься! Действительно непредсказуемый неадекват.

— Я стараюсь, — зачем-то сказал Морган, хотел продолжить, что старается держаться в рамках общественного договора и уважения, но ему не дала Мурси.

— Ну, всё, всё, Морган, — попыталась вразумить его капитан, сама не ожидавшая что такое может произойти. Она пнула катара по ноге, потом потянула за штанину и даже попыталась подняться, но Морик усадил её обратно. — Ну не надо, прошу тебя. Ну, пожалуйста!

— Нет, сэр, он обязан это знать! — упрямо завертел головой Морган, вновь становясь перед Джесом во весь рост. — Я, высокий канцлер, может быть, и скомпрометировал себя как не слишком адекватная личность, но зато я привык быть предельно честен. Вы понимаете всю ответственность легшую теперь на ваши плечи?

— Ответственность? — переспросил, всё ещё посмеиваясь, Христов.

— Да! Ответственность за счастье этой женщины, — и Морган совершенно неприлично указал пальцем на Мурси. — Вы же понимаете, что она такая единственная в целой Вселенной? Никогда больше не родиться и жалкой копии её! Вы понимаете, что она создана Вселенским Разумом для любви, а не для сражений? Для жизни в лелеинии и хохолении! Не нужно больше ею решать свои проблемы! Пусть они и галактического масштаба. Как-нибудь сами, ручками! Дайте ей жить счастливо! Обеспечьте спокойствие и уют, заботу и ласку. Такие, как Мусинька, должны жить только в одном месте, здесь, — Морган громко стукнул себя по груди в районе сердца. — Здесь ей место, укрытой от невзгод и потерь. Я надеюсь, вы достаточно благоразумны, чтобы понимать это?

— Морик, — растаяла умилённая Мурси. — Ты ж мой котик!

Христов продолжал непонимающе высматривать на лице катара подсказки. Будто пытался уловить, к чему сумасшедший наркоман говорит столь очевидные вещи, и никак не мог. Будто для него пламенная речь Моргана была всего лишь набором аксиом, которые не требовали доказательства.

Ситуацию сгладила Моту. Она безучастно за всеми наблюдала вдалеке, со скучающим видом перебирая библиотечные запасы артефактов и древних безделушек, но как только Морган заговорил, сразу уловила, в чём суть. И её молодое и открытое к романтике сердце тут же затрепетало. Моту, не глядя, дошла до катара, взяла того за руку и заглянула в глаза.

— О-о-о! Красиво! А я? Я же тоже создана для любви, да? — заворожено пропела она. — Я ведь всегда это знала!

Морган отшатнулся от девушки, оглядел её с ног до головы, а потом повернулся к Мурси.

— Сэр, кто это? — недоуменно спросил он.

— Ты что! Я же её клон! И кстати не слишком уж и жалкая копия. Посмотри внимательно. Ну, красивая же, чего ты. Прям, стопроцентная копия. А значит, могу пожить у тебя в сердце. Хочешь? Мне очень нужна забота, — заискивающе заверила его Моту. — И уют, и покой. Мне всё потребуется, ничего нет за душой.

— Странно, — пробормотал Морган, выдёргивая руку из хватки Моту и оставляя клочок шерсти в её крепко зажатом кулачке. — Мне казалось, клоны должны быть идентичны и выглядеть равнозначно. Но эта девочка вовсе на вас не похожа! Хотя, конечно, повадки налаживания коммуникаций угадываются.

— Это Моту, — кивнула Мурси. — Реально мой клон.

— Да не может быть! И Шнобби её принял за вас? — Морган недоверчиво оглядел свою восторженную фанатку. — Может, он слеповат уже? Ну, канцлер. Та вторая — один в один, а эта…

И Морик почему-то первым делом очертил на себе грудь. Моту действительно выглядела немного полней Мурси, о чём неоднократно слышала от собственного мучителя. Да и платье было сшито по такому фасону, чтобы подчеркивать достоинства фигуры. И поэтому она сразу вникла в ядро терзаний катара.

— Так и хорошо же! — закивала она. — Матрица — дрыщ, а я в меру упитанная. Сиськи потому и больше. Что же ещё нужно для счастья?

— Не в сиськах счастье! — категорично возразил Морган.

— Правильно! А в их количестве! — продолжила настаивать Моту. — Мастер Христов, скажите ему! Вы держатель Силы, смертные вас слушаются. Прикажите ему восхищаться моими формами! Вы же восхищались. Загипнотизируйте!

— Смертные всегда выбирают себе спутника по фактору самому недолговечному, — безэмоционально отметил Христов. — Тут с мнением катара я согласен. Не в блеске любовь бессмертная рождается, а трудом душевным добывается.

— Надо запомнить, хорошо сказано, — впечатлился Морган.

— Ну, может у храмовников и так. Но, как вы правильно заметили, мы смертные, нам можно в первую очередь и на внешнюю красоту ловиться, — гнула свою линию Моту. — Это же прекрасно, что мы с тобой, милый котик, нашли друг друга! Можно я тебя уже поглажу, а? Ты такой симпатяга! Так бы и заобнимала бы!

— И не надо меня гладить! — шарахнулся от протянутой руки Морган. — И вовсе ты не похожа на Мусиньку! Не только вот этим вот! У тебя щеки как у поэта Бараша.

— Ты знаком с поэтами? — ещё больше восхитилась Моту.

— И сам стихи пишет, — подлила интересу Мурси. — А рисует как! Морган большой романтик. Возможно даже последний в Галактике.

— Всё, я окончательно влюбилась! Так, матрица, забирай себе наставника, а мне давай этого мужика. Мы будем жить долго и счастливо, и умрём в один день!

— Да не собираюсь я умирать!

— Как и говорил, — расплылся в улыбке Христов. — Стоит только показаться симпатичной мордашке на горизонте, так куда что девается у женщин.

— Я — личность! — взбунтовался Морган. — Только мне решать, с кем вступать в отношения. И даже капитан Мурси мне не может этого приказывать!

— А Ванно женат, — на всякий случай уточнил вакуй.

— А-а-а! — потянул Христов, наконец, сложивший всю эту бестолковую болтовню воедино. — Смутило меня упрямое скольжение в речи твоей «сэр». Но, кажется, понял я. Так ты очередной ушлёпок, который сейчас запудрит Миле голову всякой любовной чепухой, а потом приставит бластер к голове, требуя выкуп? Ну-ну, стольких повидали мы уже на своём веку. А подлец почему-то я. Смешно.

— Никогда! Катары за кредитки не продаются! Моя честь — предмет гордости и достояние регулярных войск. Спросите у коммодора Флинта!

— Мила, мне вот просто интересно, — Христов оставил без внимания ремарку Моргана и продолжил, утирая усталое лицо рукой. — Почему всегда это происходит? Я иногда думаю, что твоя аура распространяется дальше, чем стандартные порочные желания. Ты делаешь окружение каким-то кретиническим. В жизни бы не поднял меча на собственного наставника, если бы он неожиданно не начал кричать как умалишенный о «выползнях». Как? Старейший грандмастер, никогда не ставящий женщин на одно место с мужчинами, считающий их за второй сорт, не обращавший на речи их внимания, вдруг настолько на тебя рассердился, что схватился за оружие и кинулся в драку. Забывая основные заповеди, поддаваясь эмоциям, ведомый неведеньем, оставляя покой разума позади. Да ещё и растеряв половину боевых умений! Как легко и непринужденно ты высасываешь гармонию в персонах рядом. Делаешь идиотами всех вокруг. Родная, ты и впрямь «чудовище»!

— За идиота сейчас ответишь! — оскалился Ванно и потянулся к мечу.

— Вот поэтому вы — подлец! — решительно кивнул Морган.

— Неправда, — насупилась Мурси. — Это же для красного словца было! Шобы сохранить торжественность встречи. Ваша школа.

— Не учил тебя такому я, не привирай, — вполне дружелюбно ответил Христов. — Заслуга полностью твоя.

— Девчонка, его ударить? — на всякий случай спросил вакуй, подходя вплотную.

— Да не, мастер Христов в хорошем смысле. Он восхищен и пленён мастерством, — небрежно бросила Моту и опять пристала к Моргану. — Если очень хочется, то я смогу тоже стать чудовищем. Раскрыть все твои тайные желания. И исполнить их! Правда-правда. Я стопроцентный клон. Вот гляди, у нас с матрицей даже родинки одинаковые, вот тут, возле подмышки. Сейчас, надо ворот только оттопырить. Да не отворачивайся ты, глянь! Сейчас, подожди, чуть сильней расстегну крючки на груди…

И пока Моту пыталась оголиться перед Морганом, а тот косился в бок, крутил головой, смущался и отнекивался, Мурси неотрывно глядела на наставника, ища подтверждение или опровержения сказанных только что слов. Но Джес продолжал с интересом наблюдать за Моту, сохраняя смешливую ухмылку. Он и не думал возражать! Все, что сейчас, по всей видимости, заботило наставника, так это на какие ещё уловки пойдет клон, чтобы завлечь в свои сети Моргана, и то, сколь долго катар сможет сопротивляться необузданным желаниям этой малышки.

Мурси и сама когда-то была такой. Обрушивала свою всепоглощающую страсть на наставника, душила в собственном стремлении быть любимой девочкой, билась головой в непробиваемую стену. Безостановочно, целеустремленно, бесконечно набивая синяки и шишки, но продолжая, даже когда всё вокруг явно кричало о бесполезности таких действий. А только перестала так, пожалуйста, добилась! Стоило ей прекратить погоню за призрачной любовью наставника, так он сам принес её на блюдечке с рюшечками. Более того, высказывает восхищение, которое она бы по привычки пропустила мимо!

— Ну хватит, Моту! — всё же приструнил Христов. — Не сбивай капрала с военного настроя. После того, как мы закончим, покажешь ему себя во всей красе. Я думаю, если Мила пришлась по нраву такому бравому и слегка «поехавшему солдафону», как она сама выражается, то перед тобой не устоит тем более.

— А вы не ревнуйте, мастер Христов. Так ведь и должно быть? Смертные со смертными, а йонгею йонгеево, — сумничала Моту.

— Так и должно быть, — спокойно согласился Джес. — Всё по Замыслу, всё Путём.

— Я — личность! — напомнил Морган, но видя, как залившаяся румянцем и какая-то смешавшаяся нянни смотрит на них всех молча, принял это на свой счет и поспешил исправить. Он присел рядом и скоро-скоро зашептал: — Муся, она ужасная прилипала! Я клянусь вам, ничего не видел, сэр! К тому же, мне больше нравятся пироженки, чем тортики. Можете её как-то от меня отвадить? Шокните, права свои заявите! Я же пока что ваш котик, пусть и недолго осталось. Или уже всё? В любом случае, я не могу с девушкой драться, сами знаете! Соврите что-нибудь! Она совсем не в моем вкусе, хоть и похожа на вас! — он ещё немного помолчал, разглядывая капитана, заметил ожог на её плече, опять зарядил зонд и добавил: — Совет на будущее. Не отращивайте волосы, вам не идёт абсолютно. Сразу теряется красота и изящество шеи. И ушки не видно.

— Чудовище! — топнула ножкой Моту, раздосадовано глядя на матрицу. — Чудовище! И этого себе загробастала! Не честно, не честно! Почему мне только всякие извращенцы, а тебе все красавцы? Я тоже хочу котика! Я требую собственного котика! Есть государственный орган, который бы распределял катар на душу населения?

— Котопека? — почему-то спросил Морган, оборачиваясь. — Нет, её ещё Муся не создала.

— Девчонка, ты собралась создавать надзорный орган для катар? Их жизни теперь будут в приоритете? А как же вакуйи? Ванно считал, что первыми на повестке станет его раса, как самая достойная!

— Вот, опять, — расхохотался Джес. — Градус бредовости растёт.

— Вам только кажется! Поверьте, это зашкаливающий уровень адекватности. С их стороны, — не согласилась Мурси. — И потом! Вы-то, наставник, пока ещё в здравом уме!

— Сомневаюсь. Мне кажется, я давно не дружу с разумом. Как сходят с ума, знаю. На себе испытал.

— Вы… Вы просто не понимаете, высокий канцлер! — вновь заспорил Морган. — Капитан, она такая простая и открытая, что невольно сам становишься рядом с ней самим собой, обретаешь самость. Исход, знаете, что это такое? Я вам сейчас объясню…

— Катар! — одёрнул его Ванно. — Не распинайся ты перед этим. Всё он прекрасно знает. Просто старается вывести тебя из себя. И девчонку. Это его метод.

— Я бы попросил!

Неизвестно до какой стадии энтропии бредопомешательства дошёл бы этот очередной спор, но в библиотеку, волоча волоком окровавленного врага, зашли Шнобби и Кавот. Они уложили Дуку у ног Ванно, перехватили зонд, чтобы хоть немного подлатать разодранное горло бывшего Верховного канцлера, и начали быстро пересказывать свою часть выполненного задания. Особенно расстарался Шнобби. Он описывал в мельчайших подробностях всё. И как вычислил неприятеля, как шёл за ним по пятам, как нос его засёк, уши выловили, глаза приметили. Всё это время неотрывно смотря, конечно же, на Мурси.

— Вот я каков, Моничка! — закончил гордо Шнобби. — Оброзцовый оброзец опрятности и отчетности.

— Канцлер Шнобби, ведите себя прилично, — укоризненно заметил Морган. — Как подобает катару!

— Мой род высок, не тебе колоть меня укором!

— И вновь я вынужден согласиться с капралом, — даже слегка удивленно пробормотал Христов. — Не думал, что когда-нибудь скажу подобное. Но ведите себя прилично, канцлер. Не забывайтесь.

— Я только обозначаю свою позицию, — с достоинством отвествовал Шнобби. — Моничка облагородит своим орнаментом того, кто достоин этого почтения! И сомневаюсь в смертности того!

— Шнобби, милый, ну я очень восхищаюсь вами! Правда! — вмешалась Мурси. — Но всё, что говорила вам до этого, истина. И с Мориком я не потому, что он «непредсказуемый котик для сильной и независимой», а потому что… Вы знаете, чей это внук?

Капитан всё же поднялась, подошла к катарскому канцлеру, привстала на цыпочки и прошептала заветное имя. Шнобби отпрянул от неё, как от огня. Поглядел, словно не веря своим глазам, на Моргана.

— Что, опять? — катарский канцлер глубоко вздохнул, поморщился, выругался одними губами. Потом грустно опустил голову. — Хорошо. Я подожду. Сново. Дедушка в здоровии?

— Да, и много о вас рассказывал. Очень лестного. Скучает по былым временам. Думаю, вам непременно следует его навестить, — кивнул Морган.

— Обязательно!

Моту и тут попыталась влезть в разговор. Встала напротив обоих катар, выпятила грудь вперёд, приободрилась, немного покрутилась на месте, показывая себя со всех сторон, и попыталась привлечь внимание Шнобби, но в этот момент канцлер Дуку подал признаки жизни. От его голоса вся бравада клона испарилась. Она сжалась, сгорбилась и юркнула за широкую спину Шнобби, на всякий случай шепча:

— Я её полный клон, канцлер. И мне очень нужна защита!

— Дура! — отплевываясь кровью, выкрикнул сразу же Дуку. — Дура ты, а ты дурак! Вы все тут дураки! Мы шли к успеху…

— Опять, — нарочито зевнула Мурси. — Утомляешь!

— Тебе вернётся это бумерангом! Ты за всё ответишь, ответишь, — бешено вращая глазами, заорал Дуку, садясь. Он с таким гневом обзывался, что слюни его с кровью разлетались во все стороны. — Тебя накажет Вселенский Разум!

— Ты так и не понял? Позволь объяснить, раз у тебя в принципе нет сомовитости, — снисходительно ответила Мурси, стараясь точно воспроизвести предыдущую интонацию самого Дуку, когда он ещё не был скован блокирующими браслетами. — Я и есть бумеранг! Это я к тебе вернулась с карой вселенской. За всё то, что ты сделал! С моей матерью, с Джессикой, с матерью Кавота и Жовани. С миллионами других детей-сирот. Я — твоя курва!

Тишина мгновенно завладела библиотекой. Стала какой-то торжественной, что совершенно не подходило к только что произнесённым словам. Даже ничье дыхание не колыхнуло больше воздух. Все недоуменно смотрели на капитана.

— Карма, сэр, — быстро сориентировавшись, поправил Морган.

— Я твоя карма! — не меняя пафосного выражения лица, повторила Мурси. — Доигрался!

— Учителка! Но мы же не убьём его, да? — опять спросил Кавот, совершенно раскрасневшийся от переживаний. — Пожалуйста! И моё послушание никогда не заставит тебя сомневаться в преданности с моей стороны.

— Падонок! Я тебя воспитывал, силы вкладывал, и так ты ответил мне? Ублюдок!

— Зря ты так о мальчике, Дуку, — осуждающе покачала головой Мурси. — Очень зря! Вилли или Кавот, не знаю, как ты хочешь, чтобы я тебя на самом деле называла, можешь больше не изображать очарованного кретина, а то и впрямь наставник мне уже выговоры выговаривает. Будто я не знаю, шо ты меня терпеть не можешь! Не убью я твоего папашу, обещала же. Будет честный суд. Люди захотят стать сопричастными к возмездию.

— Давно догадалась? — помрачнел и тут же изменился в лице Кавот. — Неужели я настолько бездарен и в самом деле?

— Не принимай на свой счёт. Обычная логика. Тебя посылали травить канцлеров, значит, считали, по меньшей мере, умным. И вдруг поверил, что я морганием свет выключаю? Но не могу не отметить, как быстро ты среагировал, сосчитав предателей в Инквизиции, и принял быстрое решение преобразиться.

— А задание с половцами — проверка на лояльность? Я же там не нужен был на самом деле? У меня тоже с логикой всё в порядке.

— Если бы сдал меня, тебя бы убили, — кивнула капитан. — Был у Теки и Самби такой приказ, признаю. Но я в тебе никогда не сомневалась! Недаром же Жовани мозги так долго утюжил. Именно из-за его пламенных речей ты и уверовал в моё могущество. А как увидел, количество поддерживающих такой Путь, так и принял решение, хотя бы жизнь отцу спасти. Всё верно?

— Да. С точностью до запятой. Так хоть преследовать не будете, не убьете впопыхах и из страха. Я не согласен с ним, с его идеями, но Дуку мой отец. Пусть плохенький, но я его не выбирал.

— Понимаю. Сама бы сделала тоже самое, будь у меня отец. Кстати! — капитан вновь переключилась на животрепещущую для неё тему. — Наставник, а у меня есть папа?

— Я понятия не имею, была ли Императрица беременна от кого или и впрямь Тёмная Материя вспомнила свой старый фокус.

— Но я точно из неё выползла? Без всякого?

— Выползла? — хохотнул Христов, прикрывая лицо руками. Сделал вид, что зачесались глаза, потом пальцами перешёл на собственные виски, круговыми движениями массируя лоб, и в итоге просто утёр лицо. Но скрыть стыда за собственную ученицу не получилось. Дуку с победной злобой глядел на него неотрывно. — Мила, о, Разум! Ну что за выражения? Выбирай слова!

— Так чё там? Из прям вон оттуда вылупилась?

— Если обязательно знать, то пуповину лично обрезал.

— Всё-таки не клон! — обрадовалась на миг Мурси, но паранойя взяла верх и капитан подозрительно сощурила глаза. — Или не договариваете?

— А ты думаешь, я бы ради созданной человеческой болванки мог на это всё пойти? На предательство наставника, на разрушение государственности СШГ, догм и парадигм Ордена, которому принадлежу сердцем целиком? — искренне недоумел Христов. — Мог бы рискнуть всем, включая совесть и честь, лишь бы спасти жизнь клону? Женского пола? В самом деле?

— Ну, было бы выгодно, то наверное, — повела плечиком Мурси.

— Зачем? Зачем мне всё это, Матильда?

— Ну, предположим, ради власти. Силы. Править единолично Галактикой. Может у вас аппетиты не хуже Пяпяки?

— Ради власти? — повторил Джес, будто не решаясь поверить в такое отступничество собственной ученицы. Будто Мурси только что его жестоко оскорбила. — У меня всё это было! Я мог только пожелать и грандмастер даровал бы мне абсолютное могущество, трон, власть над душами и Галактикой.

— Да, но сам бы грандмастер вами бы и повеливал! — возразил Морган. — Разве не для этого вы воспитали Мурси? Не для того, чтобы она помогла вам нейтрализовать кукловода, обрезать нити, управляющие вами? Сами же говорили, высокий канцлер, что она ваше орудие. Мотивация! Вы когда-нибудь про неё слышали?

— Ты вообще не лезь в разговоры держателей Силы! — окончательно рассердился на катара Христов. — Мила, ты не моё орудие, а орудие Разума Вселенского! Лично мною совсем не жажда к бремени правления двигала, неужели ты не поняла этого? Фальшь в своей жизни распознала, как только контроль мой ослаб, как только занят стал совсем иными делами, но до конца не раскрыла сути? Я разочарован. Истина где-то рядом, внемли ей.

— Я же говорил это с самого начала! — ядовито принялся изрыгать из себя Дуку. — Бабская подстилка! Только чуть с курвой провожался, так и сам стал такой же тряпкой! Посмотрите на него! Подкаблучник!;lakjyg,! Куколд!

— Это не отменяет двойных целей! — заходили ходуном желваки на лице Христова. — Я вас всегда уважал, наставник. Считал гением, передовым мыслителем. Просто новый мир ваш показался мне не достаточно справедливым ко всем живущим. Противоречащим нормам конвекции о правах живущих в Галактике. Лишенный гуманизма к слабым и убогим. Вы так долго вдалбливали мне в голову о порочных желаниях йонгеев, о том, какие жуткие мысли крутятся в разуме моей наречённой, какой страшный монстр даден мне на пестование, и в одночасье переплюнули свои фантазии в алчности и жестокости. И именно эта ложь, несоответствие рассказанного и увиденного посеяли в душе моей сомнения, заставили углубиться в смыслы, препарировать постулаты и рассмотреть каждое слово в них под микроскопом. Я не мог допустить ни смерти Матильды, ни прихода такого нового порядка. И теперь со спокойной совестью, зная, что вложил я в душу своей ученице, отдам ей власть над миром.

— Фуй, наставник! Так трындите, будто Шериф или Морган вас покусали! — фыркнула Мурси. — Или вы их покусали. Не слушайте этого старого маразматика. Он проиграл, вот и гадости раздает, шо ему ещё остается делать. Не оправдывайтесь. Вы сделали то, что должны были.

— А я проникся, — кивнул Кавот. — Примерно такое же и думал постоянно об отце, только никак сформулировать не мог. Вы и в самом деле один из мудрейших братьев Ордена, как о вас то и молвят в наших кругах, — и Кавот преклонил голову, выражая глубокое почтение.

— Ой, ну началось. Ладно, Вилли или как там тебя, — скривилась Мурси. — Я просто хотела сказать, шо ежели бы пришлось самой такой вопрос порешать, я бы тоже все силы приложила, согласилась бы на сделку хоть с исчадием бездны, хоть с совестью, сохрани это жизнь гипотетическому отцу! — капитан ещё немного подумала и добавила: — Да я ради своего наставника даже взамуж бы пошла или на эшафот!

— Тонко и смешно, — на этот раз Христов не сдержался. Не получилось у него изобразить равнодушие. Досадливая улыбка старательно пыталась искривить его губы, как только разум уловил всю иронию сказанного. — А теперь к делам насущным. То, что скрывает в голове грандмастер Дуку, опасно для каждого из нас. Кроме, как я заметил, катар. Мои рекомендации не оставлять его в живых. Простите, наставник, ничего личного. Но дело сугубо твоё, Матильда. Полагаюсь на разум.

— Можно, возымнуть на брате Изврате его же орудие, — предложил Шнобби.

— Отрубить голову, — посоветовал Ванно. — Но не до конца.

— Нет, мы не будем воплощать в жизнь ещё раз волновой резонатор чувств, — замельтешила руками Мурси. — Иначе мы все заколебаемся его охранять. Или нас он заколебает. В любом случае, такие колебания недопустимы.

— Это больше не теория? Дуку затеял практику? — вытянулось лицо у Моргана. — Вы были правы, сэр? Гений, я же так и говорил, вы гений! Только Лене ни слова, что я знал и промолчал…

— Тюкнем его по темечку? — порекомендовал Кавот. — Отец и забудет всё. Можно ещё использовать массовое стирание памяти. Не будем же мы, в самом деле, казнить всех, кто присутствовал сегодня на тайном собрании? Тогда и меня придётся убить, и Кондрата, и Шнобби. Всех! И себя в том числе.

— Кстати, стереть память и отдать вам в ученики — отличная месть, — расхохоталась Мурси и Джес впервые за всё время легонько её шокнул. — Ай, да пошутила я, пошутила!

— Я тоже, — безэмоционально ответил Христов. — Не забывайся, юная ученица.

— Подлец! — пробурчал Морган.

— Ну, вы там решили или как? У нас катастрофа огромнейших масштабов, — перебила всех по передатчику Лена. — Сина стёрли с лица Галактики. Гидроса, по-видимому, тоже. Надо что-то делать с бесноватой толпой.

***

Прикинув шансы, подсчитав время, выбрали ту дорогу, которая вела через гигантскую пушку. Всем казалось, быстрее и проще попасть в храм извне. Немного поспорили насчет того, кто понесёт капитана, пока она сама не прикрикнула, выразив глубокое несогласие. Мурси чувствовала себя более чем сносно, поэтому решила, что справится самостоятельно. Однако же Моту не упустила возможности и забралась на руки к Шнобби, прикинувшись обессиленной из-за картин ужаса, увиденных ею за всю короткую жизнь. Катарский канцлер особо и не возражал, но к середине пути ему надоела непрекращающаяся болтовня и безосновательные мечты клона. Посчитав свою миссию исполненной, Шнобби поставил её на ноги и предложил воспользоваться эволюционной инновацией — прямохождением.

На всё это Дуку только злорадно хохотал в припадке острого психоза. Глядя на грандмастера, совершенно чётко угадывалось, что тот и впрямь растерял остатки разума. Настолько сильно сказалось на нём поражение. Кавот поддерживал его, как мог, помогал идти и шептал успокоительные речи, с печалью глядя на безумное лицо отца, но никаких попыток помочь сбежать или ослабить кандалы не предпринимал. Ему действительно хотелось просто уберечь родителя от неминуемой смерти, отдать таким образом сыновий долг.

Маленькому победному отряду оставалось всего ничего. Пройти холл с разгромленной пушкой, подняться по ступеням на поверхность, обогнуть храм и уже там, через широкий коридор ворваться в космопорт. Рассчитывали, что оставаясь спокойными, под усиленными щитами, пройдут незамеченными, не вступая в схватки, разве только если придется отбивать нападки какого-нибудь случайного сумасшедшего. И по этому пути, по возможности, собрать вокруг себя катар и Палачей. Но, уже подходя к каменной лестнице, все ощутили, как жутко изменилась атмосфера планеты. Отголоски ауры гнева, ненависти, опустошения и безудержной жестокости даже внизу стали слышны, размывая ясные мысли в разуме каждого.

Мурси покачнулась от нахлынувшей волны необузданной стихии и остановилась отдышаться. Её с обеих сторон подхватили и наставник, и Морган, и капитан уловила мелькнувшую в биополе Джеса гневливость по отношению к Морику. Поэтому она поспешила убрать руки катара со своей талии, но увидев как он расстроился — не выдержала и проделала ровным счётом тоже самое с объятиями наставника.

— Уверена? — строго спросил Христов.

Мурси кивнула. И потихоньку начала вновь двигаться. Рана нестерпимо болела, ныла и стягивала кожу под ремешком бронетруселей. Нанороботы внутри тела продолжали усиленно работать, периодически дергая за нервные окончания. Усталость давила на плечи. Ей уже очень давно хотелось только одного — лечь и больше не шевелиться. И Мурси настраивала себя на одну последнюю крохотную битву. Хотя что-то ей подсказывало, что битва будет далеко не крошечная. Дуку мстительно ухмыльнулся.

— Ты разрушила этот мир! Полюбуйся! Безумие началось здесь и дальше распространится по всей Галактике! Ты несёшь хаос и разрушение. Как и предрекал я до ныне!

— Ну-ну, а ты несёшь чушь, — устало съёрничала Мурси.

Отряд остановился на середине лестницы, в широком пролете. Вслушались в звуки, доносящиеся извне. Не сговариваясь, держатели Силы переглянулись и приняли без слов решение, единственно верное в сложившейся обстановке. Они слили могущество в единый щит, окружив себя плотным коконом. И так, рядом друг с другом, в защитном пузыре поднялись на поверхность.

То, что предстало их глазам, застало врасплох. Битва не происходила только в космопорте, как оповещала Лена. Всё пространство перед входом в храм занимала кровавая жатва. Бездумная, беспощадная, и конца и края этому бушующему морю животной кровожадности не было. Люди, катары, твилекки, синты, вакуйи… Кого только не мелькало! Инквизиторы с красными повязками на руках дрались друг с другом, братья во грехе — друг с другом, охотник за головами поджигал из плазмогана своего же собрата по оружию, разворачивался и болтами из арбалета прошибал насквозь какого-нибудь Лорда. Всё смешалось в кучу.

— Что я наделала, — в ужасе прошептала Мурси.

— Что ты наделала! — в таком же ужасе и ещё громче прошептал рядом Христов.

— А я предупреждал! — торжествующе выкрикнул Дуку. — Все эти смерти теперь на её ответственности! На её совести, если таковая в принципе есть у бездушного чудовища.

— Мурси, капитан, сэр! — в торопливой горячности Морган схватил Мурси за руку и хорошенько встряхнул. — Муся, вы не виноваты! Слышите меня? Не виноваты. Они здесь ради денег и власти. А вы наоборот, чтобы остановить. Нет!

— Согласен с потомком товарища, — кивнул Шнобби. — Прохиндеи возложут ответственности на вас, Моничка. Но только вы остоновите безобразие.

— Как? — обессилено расплакалась Мурси. — Как я это остановлю?

— Пришло время выкрутить на максимум тихие эмоции, сэр. Помните? Малыш же составил вам список, вы говорили, что в нём есть смысл. Выберете одну и заставьте себя прочувствовать её. Преобразите ауру.

— Какие эмоции, катар? — сквозь зубы процедил Христов. — Тут уже ничем не поможешь!

— Наша задача сейчас выжить, — согласился Кавот. — Пройти незаметно к кораблю и покинуть эту планету. Таков Путь.

— Муся, я в вас верю! Верю, — не сдавался Морган. — Вы же не сможете оставить несчастных на смерть. Вы не сможете с этим жить! Послушайте. Ваша Сила огромная, она колоссальная. Просто не прячьте то, что чувствуете в данный момент. Посмотрите на них, посмотрите! Я знаю, что вы сейчас вместе с ними мучаетесь. В вас живет сострадание! Так дайте людям его, пожалейте их, они все тут не знали, что такое любовь! Расскажите им о ней, как я когда-то поведал Тёмной Материи. Высокий канцлер, вы же говорили, что послушники бросают мечи и лезут обниматься! Помните? Вы ругали за это Мурсика!

— Хм, в этом что-то есть, — буркнул Христов. — Возможно, есть такой Путь. Воззвать к милосердию. Но мне кажется, вряд ли получится.

— Если не получится, то мы хотя бы попытаемся! — не отставал Морган. Он суетливо снял с себя цепочку со знаком старейшины. — Вот, канцлер Шнобби. Поднимите повыше. Пусть катары видят вас, и следуют. Ванно, как-то можешь вакуйев взять под свой контроль? Мы единственные две расы, которые не восприимчивы к чувствительным колебаниям.

— Откуда ты знаешь? — вытаращился на него Дуку. — Только я и погибшая цивилизация Раката владели тайными смыслами!

— Мурси, слышите? Слышите? Просто поколебайтесь немного! Ладно?

— Да, — неуверенно кивнула Мурси. — Да, колебания, помню. Тихие эмоции. Заставить их всех любить друг дружку. Да, я смогу, смогу.

— А вы, высокий канцлер, и ты, Вилли Калепный, сосредоточьтесь на щите. И Моту охраняйте.

Мурси взглянула на Моргана, потом перевела взгляд на Ванно, который уже оголился по пояс и наносил себе на грудь белым маркером вакуйскую пятку, посмотрела на наставника. Джес в ответ твёрдо кивнул. И на этот раз он был согласен рискнуть и попытаться воплотить в жизнь отчаянный план смертного капрала.

Капитан сделала глубокий вздох, понимая, сколь многое теперь зависит от неё, и посмотрела вперед себя. Сосредоточилась, взывая к молитвам. Но как ни пыталась, не могла возродить ни толики никакой любви. Её сердце не могло петь и плясать в радости, оно само обливалось кровью. И чем ближе отряд подходил к толпе, тем сильнее наполнялось чувством вины. Ментальная боль сковывала тело, шаги уже давались с большим трудом, беспросветность кровавого побоища сдерживало моргание, заставляло неотрывно глядеть на него, впитывать в себя с извращенной обреченностью, отчего зрение размывалось, в глазах резало, хотя они оставались сухими.

Нет, это слишком высокая ответственность! Нет, она не готова к этому! Не справится! Не может она влиять на огромную толпу. Даже ауру Императрицы сейчас не в состоянии включить. Больше не осталось никаких чувств, кроме страшной, дикой усталости, оцепившей душу, сделавшей её бесчувственной.

Отряд принялся продираться сквозь толпу. На них действительно почти никто не обращал внимания, оголтелые воители занимались своим прямым делом — убивали. Стало совершенно очевидно, что план по возвращению им «нормальности» не сработал. Кавот и Христов обнажили мечи, готовя дать отпор любому, кто посягнет на жизни их соратников.

Вначале столкнулись с несмелыми атаками. Но постепенно те становилось всё чаще, а количество нападающих больше. В какой-то момент недруги навалились сразу со всех сторон. Отряд остановился. Шнобби с Ванно принялись отбивать от имперцев группу катар справа, Христов и Кавот отбрасывать наёмников слева, Морган старался защитить Моту, постоянно пытающуюся избить хохотавшего в припадке Дуку.

И в этот момент один обезумевший Лорд понёсся прямиком на капитана, издали крича нечленораздельную ерунду.

— ЫЫЫЫАААУУУУУ!!!

Морган с ужасом осознал, что последует неотвратимое, и бросился наперерез, заслоняя остолбеневшую нянни. В эту секунду в его голове почему-то мелькнуло не храброе: «жизнь за любовь», не трусливое: «прощайте, братцы», не отчаянное: «теперь она меня никогда не забудет», а совершенно глупое: «хвала Вселенной, дали шанс убиться!»

***

Мурси уже ничего не видела. Она не могла заставить себя даже вытянуть меч из ножен, чтобы помочь собратьям по оружию, не могла прийти в согласие с собственной душой и внести в царящий хаос ещё одну маленькую лепту, множа количество жертв, положенных на алтарь её самонадеянности. Без сомнения, это только вина Мурси. Не предусмотрела, положилась на авось, не просчитала стратегию от и до! Не послушалась более умного Гидроса и гораздо рассудительную Лену. Посчитала, что достаточно всего лишь ловко обставить дело с Императором, а остальное разрешится непременно само. Как же она жестоко ошибалась и теперь виновата в развернувшейся трагедии!

И когда капитан увидела несущегося на неё Лорда с занесённым мечом, то даже слегка обрадовалась. Он подарит ей, наконец, покой. Покой, так жаждущий её душой. Мурси закрыла глаза, и почему-то разум нарисовал бескрайнюю долину на Катарсисе. Будто она вновь стоит там, с Морганом, на обрыве и безмятежно смотрит вниз, на долину, на колыхающиеся ветром травы. Это воспоминание уцепилось за другое — за рисунок цветущей ветки ореха Бонко над кофемашиной корабля, а следом показалась и любимая Пяпяка. Возможно, если существует бессмертие души, они встретятся с Цветочным Амператором, и он вновь будет радовать её цветением.

Да, смерть станет самым настоящим спасением. Мурси открыла глаза, посмотрела на всё ещё несущегося на неё Лорда. Это даже удивительно, он будто двигался в замедленной съемке. Вся атмосфера вокруг вдруг показалась капитану какой-то застывшей. Вот и наставник, подняв меч, медленно, словно прорезая твердую ткань инквизиторской одежды, опускает его на плечо наёмника, а тот так же медленно приседает, пытаясь уйти от удара. Вот и Морган замер в прыжке прямо перед ней почему-то. Наверное, споткнулся? Или он хочет её спасти? Неужели и в самом деле любит, что готов пожертвовать жизнью? Неужели это всё не приказ, не задание, а его настоящие чувства?

«Сэр, вы цветок» — пронеслось в голове воспоминание.

«Цвети?» — мелькнул в Зове несмелый вопросительный возглас, и неожиданно это слово подхватили остальные зовущие, уже уверенно требуя этого от самой Мурси. Только что призывали наперебой утолить жажду крови и вдруг воззвали к противоположному: — «Цвети! Люби! Спасай!»

Слезы очищения хлынули из глаз капитана. Она не чувствовала больше скорби, не чувствовала даже сострадания. Только твердую уверенность донести до Лорда с мечом, всё ещё бегущему на неё, что и он сопричастен к Спасению. Что и он может спасти себя, свою душу и её.

— Спасай! — громко, совершенно спокойно, освященная внутренним озарением, повелела Мурси. — Люби! Цвети! Спасай!

***

Всё произошло за долю секунды. Морган успел сделать только два выдоха. Неожиданно Лорд выронил меч и, не сводя с Мурси взгляда, упал на колени. Из его бывших только что безумных глаз потекли слёзы, а сами они преисполнились пониманием. Не только происходящего вокруг, но таким пониманием, будто перед ним в эту самую секунду открыли Истину. Вселенскую, самую явную, к достижению которой стремилась всякая одухотворённая личность. Не просто искатель, а имеющий душу, смеющий называть себя живым. В небольшом ореоле вокруг них люди мгновенно подхватили этот поток и тоже стали падать на колени, плакать, обниматься друг с другом, клясться в вечной любви. А потом устремлять свои просветленные взоры на капитана.

— Что? — еле слышно спросил Христов, останавливая занесённый меч. — Чувствуешь?

Кавот, сдерживая слёзы, кивнул. Оба они сосредоточились и направили силы свои теперь уже на щит, давая возможность двигаться отряду дальше, а не свалиться так же в припадке божественного откровения.

— Это прекрасно, — шмыгала носом Моту. — Прекрасно!

Только Шнобби и Ванно не поняли, отчего их враги вдруг ни с того ни с сего поменяли тактику, но быстро сориентировались и вернулись в строй. От ауры Лордов спасительная волна распространилось дальше, затрагивая тонкие струны душ каждого. Казалось, вся атмосфера на Зиосте переменилась. Из тяжелой, мрачной, она вдруг стала пронзительной, отрезвляющей, воздух сделался колким, щиплющим ноздри, заставляющим слезиться глаза. Никто не мог противиться этому. Перед отрядом теперь расступались, падали на колени, исступленно тянули руки к капитану, рыдали, просили прощения, спасения, а сразу за их спинами принимались брататься между собой и неистово молиться в благодарности. И только катары и вакуйи удивленно озирались, но видя лидеров своих наций, выстраивались цепочкой и следовали за остальными.

Так они и вошли в космопорт. Поднялись по скату вверх, к убежищу. В сам бункер Мурси заходить не стала. Она просто смотрела вниз, а тысячи глаз смотрели на неё и ждали. Ждали слов, которые смогли бы обличить их новый экзистенциальный опыт в осязаемое, растолковать и интерпретировать неизвестное доселе явление в жизни.

— Ты должна им что-то сказать, — прошептал на ухо Христов. — Ты их Спаситель!

— Что? Что я должна им сказать? — испуганно глянула на него Мурси. — Я не понимаю.

— Родная, всё что угодно. Хоть живите с миром и процветайте, хоть абырвалг. Они сейчас ждут твоего повеления.

— Да, да, — быстро закивала Мурси. — Наставник, но что именно сказать? Мне следует провозгласить нового Главу? Или Императрицу? Или два в одном? Кого? Вас? Лену?

— Не важно, родная. Хоть брата Жовани! Хоть Ванно или Шнобби. Лично мне — всё равно. Но Лорда Банник лучше не обижай, если давала ей какие-то обещания.

— А вы?

— Я? — искренне удивился Христов. — Я твой наставник, большего мне не желается, родная. За то благодарю Разум Вселенский и буду благодарить всю жизнь.

— Себя назначить? — чуть не плача опять спросила Мурси. — Но я не хочу!

— Не хочешь и не надо, — успокоил Христов. — Тебе власть не интересна, знаю. Примером служил долгие годы я. Если веришь в Жовани или в Шнобби, или вообще в коммодора Флинта, так и назначай их. А мы с тобой предадимся тихой жизни где-нибудь в монастыре, обычным радостям. Смелей, родная. Я рядом и всегда буду, чтобы ты не решила.

— Я вас подключил ко всей Галактике, — заговорил неизвестно как и когда выросший рядом Иржи. — Это всё видели во всех уголках! И началось с самого начала. А сейчас пришло время ей, этой самой Галактике, сказать то, что действительно важно. Я уже запустил ту музыкальную запись, что вы привезли с Земли. Горловое пение настроило, сейчас ударные уже пошли во всю прыть. Вон, смотрите сюда. Через минуту можно начинать, тогда все пройдет как вы и рассказывали, с полным вниманием и внемлением. Я пальцами покажу когда начинать.

Мурси уставилась в видеоискатель. Он уже давно мигал красным, показывая, что записывает, но слов у неё по-прежнему не находилось. Не так она представляла момент триумфа, не так. Думала, что найдется время всё основательно обдумать, найти компромиссы, посоветоваться с той же Леной. Должно быть, капитан и в самом деле обязана рассказать что-нибудь про новое мироустройство, начать беседу, или может быть официально заявить о разоблачении Инквизиции, о смерти императора Сина, пленении грандмастера Дуку, о подвигах обычных смертных.

В какой-то миг, она дёрнулась, хотела развернуться и просто убежать, слишком уж серьёзная ответственность свалилась на неё, больше и неподъемной, чем любая до этого, но плотное кольцо союзников не позволило этого сделать.

Тем временем, зонд с камерой облетел в очередной раз всю команду, собравшуюся позади капитана, ожидающих внизу и молящихся бойцов, и опять уставился на капитана. Иржи подал ей фирменный свой знак. Мурси набрала в грудь побольше воздуха, подняла приветственно руку, согнутую в локте, и тихо начала:

— Эй, брат, здравствуй! Как живёшь?

— Не то, — в панике зашипел Христов.

— Эй, брат, здравствуй, как погодка? — Мурси услышала нервный рык Джеса, и быстро продолжила, уже уверенней. Она кожей чувствовала, что, как бы Христов не говорил благородно, какую бы волю не давал ей, но каждое слово будет оказывать влияние на его дальнейшую жизнь. Безотчетный страх за репутацию наставника сделал голос капитана властным. — Я хотела спросить, что стало с Путём каждого из вас? Я требую ответа: почему он нырнул во тьму? И, перво-наперво, прежде чем вы кинетесь в извинения, знаете что? У меня есть отличная новость — сегодня я отменяю войну!

Позади неё облегченно выдохнули наверное все, и это придало ещё большей уверенности Мурси.

— Эй, Лорды! И вы, здравствуйте! Это я, ваша Императрица. И у меня резонный вопрос. Вам заняться нечем? Не надоело свои деньги спускать на вооружение? Никому и в голову не приходило оспорить решения Сина? Лорды, ваши солдаты ворвутся к вам же в окно, как только им нападать будет уже не на кого. И знаете что? Ваша Императрица видит в последнее время очень странные глаза в зеркале, для её глаз они слишком грустны. Вы не умеете без жёсткой руки! Теперь всё будет по-новому, по-моему. Мы начнем созидать. С этой минуты мой регент берёт в руки правление и больше не будет войны!

Камера отъехала на Лену и осветила её полностью.

— Эй, смертный! Здравствуй, — ласково перешла Мурси на последнюю категорию своих слушателей. — Не волнуйтесь, теперь всё в порядке, завтра уже не будет войны! Я отвечаю перед самим Разумом Вселенским: Завтра! Не будет! Войны! Вы будете жить долго и процветать. СШГ остаётся таким, каким сделали его вы. Регулярные войска на страже, спасибо коммодору Флинту и верным его бойцам.

Камера отлетела и представила взору зрителям отряд смертных.

— Да, вы можете спросить, где я была до этого? Почему не остановила раньше? Мне случилось защищать Галактику от другой, более опасной угрозы. Инквизиция. Позже, их коварные планы будут вам доступны, а пока я скажу вкратце. Пришлось объединиться всем сторонам. СРС, Империи, непокоренным мирам, простым смертным и истинным приверженцам Ордена Вселенского Разума, чтобы избавить Галактику от этой напасти. Таких масштабов была она. Но Орден выстоял! И для вас, братья во грехе, у меня есть некоторый замысел. Идея очень проста, но в ней есть долг и есть честь. Теперь вы переходите в подчинение достойнейшему грандмастеру Христову под знамена и несёте в этот мир только любовь!

— Что, родная? — тихо переспросил Христов, сбитый с толку.

— Никогда, ни при каких обстоятельствах, вы не поднимете больше руку на слабого, на смертного, на своего брата. Пусть скрылся Путь за облаками, пусть даже дни ваши сочтены, но одно обещайте мне наверняка, никогда больше не будет войны! Канцлер Шнобби возглавит надзорный орден подчиняющийся лично мне: Котопеку. Который будет следить за исполнением вами этого простого и нехитрого личностного долга. За вашей чистотой помыслов. За соблюдением конвекции всех живущих в Галактике, особенно котиков.

— Котиков? — насмешливо переспросил Шнобби.

— Именно отношение к животным в государстве показывает отношение к остальным. Если за котиками ухаживают, холят и лелеят, то, значит, к простым гражданам относятся ещё лучше. Такая аксиома крепкого государства. Орден будет меняться. Начнёт принимать каждого страждущего, как и положено. Все бывшие отступники и вольные мыслители могут обращаться к брату Жовани с предложениями реформ, а он уже их рассортирует и передаст Христову в комитет братьев, созданному преобразить погрязший в коррупции преемнический остов голубой крови. Все, кто принимал непосредственное участие в нашей операции, естественно будут награждены. За сим, чао!

Мурси быстро повернулась к Иржи.

— Вырубай, давай, вырубай! Я не знаю, шо ещё ляпнуть. Ща лишнего сказану.

— Молодец, молодец, сестра! Ты всё правильно сказала, — кинулась в объятия Лена.

— Муся, я же шутил насчет «котопеки», сэр!

Но всех тут же растолкал Христов и сгреб ученицу в охапку.

— Родная! Лучше и не придумаешь. Недовольных не должно остаться. Ты справилась. Справилась.

Снизу раздавались крики радости и только что обнимавшиеся друг с другом враги начали опять буйно брататься. Лорды помогали выжившим братьям во грехе справляться с ранами и наоборот. Наёмники выискивали и вытаскивали из-под завалов выживших. Кто-то тут же принялся чинить корабли, скрупулезно подчитывая вместимость. Приступили к расчистке площади для посадки следующих эвакуационных судов, которые были на подлёте. Всё, что только что произошло, новый духовный опыт переродил всякого, сделал на ступень выше в собственном понимании бытия. Больше никого не волновали низкие пороки. Каждый познал на себе ауру Спасителя и теперь уверовал в Мурси.

— Чё-то мне ссыкотно, — промямлила Мурси, отбиваясь от назойливых обнимашек.

— Ну, девчонка, ну даёт. Ванно вам сразу сказал, она ретранслятор Вселенского Разума.

И только Морган стоял поодаль и всё не решался подойти ближе. Его оттеснили почти сразу, загородили собой, оставили в тени. Бесспорно, он тоже сыграл какую-то роль, но никогда теперь не сравнится с тем, что сделала сейчас его нянни. Ещё и умереть не успел! И от этого горечь предстоящей разлуки только сильней разъедала его душу. Он смотрел, как Мурси сама восхищенная собой, не в силах поверить, что справилась, слушает восторженную похвалу наставника и понимал, что его, Моргана, слова станут совершенно неуместными, как бы красиво и поэтично он сейчас бы не выразился. Бедны в своей простоте. Но и уйти, не попрощавшись, не находил сил. Так и стоял, безмолвно глазея.

_____________________________

Юнна Мориц — "Ежик резиновый"

гр. Г. Сукачев и «Неприкосаемые» — «Эй, брат, здравствуй!»