Сильная и независимая для котика (СИ)

Глава 38

Клара и Коди ползли по узкому тоннелю. Иногда тот становился просторней, с какой-нибудь стороны показывались длинные вентиляционные решётки, и можно было разглядеть, что творится снизу. Обычно их встречали пустые коридоры. Лишь изредка по ним передвигались обслуживающие дроиды с бластерами и странными, чудовищными в своём идиотизме, лозунгами: «Убить всех людей!», «Долой кожаных выродков!», «Вся власть роботам!». Иногда машины натыкались на трупы работников или агентов, и принимались проезжать по ним взад-вперед, словно и в самом деле, имея зачаток искусственного интеллекта, распознавали непримиримых врагов. Ни выживших, ни братьев во грехе, ни каких-то других приспешников злобного Кондрата не наблюдалось.

— А вообще я и не так ещё умею, — не уставала хвалиться Клара. — Недаром же капитанша для меня жизнь выгрызла у этого Мондрашки! Знает, что ты под моим надзором не пропадёшь. В личные руки доверила спасение Иржи и Бобби.

— Думаешь, именно этого от нас и хотела сеньорита-капитан? Вдруг она думала, что мы ей помогать дрыпанём?

— Ей помогать? — притормозила Клара, но, снисходительно фыркнув, начала ползти дальше. — Она с Морганом. Если уж кого и жалеть в такой ситуации, так это Кондрата. Сам не понял на кого покатил свои бочонки! Скоро мы?

— Чудь-чудь осталось, — внезапно Коди вздрогнул и замер на месте. — Слышишь, сеньорита, шаги чьи-то или показалось?

Агент Ко подполз к решётке и внимательно всмотрелся в пространство под собой. Стук сапог по железному полу всколыхнул в памяти что-то родное, близкое, но Коди не хотел верить самому себе. Не мог. Когда же обзор открыл ему знакомую фигуру, бордовую лысину с пучком ядовитых отростков на макушке и непрестанно сопровождающие этого монстра вздохи усталости от творящегося вокруг безобразия, сомнений не осталось. Коди присвистнул и прошептал:

— А старик-то как в этом замешан? Не может же он быть с ними заодно?

— О чём ты? — придвинулась к нему Клара, увидела вакуйя и тут же зарычала, словно дикий кворч. — Офигеть! Гадина! Мы его на груди пригрели, приласкали, приголубили, а он… Предатель!

— Тише ты! Вдруг услышит?

— Я в шоке! Это же надо быть таким беспринципным! Сколько ему интересно Кондрат заплатил? Или Ванно изначально был с этим… этим… этим вашим сумасбродным Шерифом?

— Аккуратнее в выражениях, сеньорита, — обиженно просопел Коди. — Он всё-таки мой отец, хоть и больной.

— Ванно что ли? — не поняла Клара и быстро поползла в ответвление с выходным люком. — Нет, я так просто это не оставлю! Я его заставлю мне ответить за всё. Чудовище и гадская наглая морда!

И не слушая тихих протестов навязанного ей подопечного, Клара выбила ногой вентиляционную заслонку, спрыгнула прямо на Ванно и принялась дубасить его со всей силы. В ход пошли колени, локти, кулаки и даже собственный лоб. При этом Дорн отчаянно визжала. Попыталась прокусить шею, но не смогла пробиться сквозь броню, тогда начала щипать за кожу на голове, тыкать пальцами в глаза. Она извивалась, повиснув на широких плечах вакуйя, всё время ругаясь самыми скверными словами, которые только знала. Ванно замер как вкопанный, потянулся в первую секунду к мечу, но быстро понял, кто на него напал, и поэтому просто ждал, когда бурное приветствие закончится.

— Похабщик, скандалист, йонгей дрипанный! — спрыгнула с него Клара, и с размаху заехала ногой под колено.

— Баба! — расплылся в оскале вакуй, даже не шелохнувшись от последнего удара. — Живая и здоровая! Ещё и приветствует Ванно по обычаям его племени. Вот знал, что ты не просто о культуре моей узнавать решила. Давай и я тебя, что ли, по-человечески обниму, выражу радость встречи как это заведено у вас, человеков.

Ванно одной рукой ухватил Клару в охапку и прижал к себе.

— Баба, — с какой-то маниакальной радостью потянул ещё один раз вакуй, но тут же отпихнул от себя. — Всё, хватит! Ванно женат, если забыла. Неприлично же! А где остальные? Катар сказал, их спасать надо.

— Так ты с Морганом заодно? — поумерила пыл после объятий Клара и даже как будто бы разочаровалась. — Прости, думала с Кондратом и этим психическим Шерифом.

— Так вот кто всё затеял! Мы с канцлером Гидросом прибыли минут пять назад, вообще не в курсе, что тут происходит. Катар сказал идти вас спасать, рыба драку затеял с дрыщём каким-то, а Морган за девчонкой побежал.

— Вот и выяснили всё. Хорошо, что ты на нашей стороне, старик. С тобой спокойней, — высунул из вентиляции голову Коди. — Ну, так идём спасать наших, как завещал брюзга Морган?

***

Бобби шёл рядом с Иржи и лихорадочно соображал, как бы им выпутаться. Он непрестанно представлял на месте себя и Коди, и капитана, и даже Моргана. Что бы старшие товарищи придумали в такой ситуации? Прикинул их шансы. Идеи на подобие «стянуть штаны с какого-нибудь брата» или «кинуться в рукопашную, пользуясь зубами» выглядели скудно. У простого маленького твилекка и испытывающего явные боли смертного вряд ли выйдет что-нибудь путёвое из этого перформанса. Малыш искоса поглядел на друга, сделал широкий шаг, подстраиваясь с Иржи вровень, и прошептал:

— Что из вшитых аугментаций может нам пригодиться? Газовая горелка?

— Ничего, — простонал сквозь зубы Ваццлав. — Так болит, что я не могу и пальцем пошевелить!

— Как это? Рука же ненастоящая!

— В этом и заключается проблема современной трансплантологии, ну кроме разжижения мозгов. Искусственная нервная сеть более крепкая. Поэтому боль чувствуется даже сильней, чем если бы это была плоть. Чтобы всякую неисправность сразу замечать. А обезболивающие специфические нужны. Нейропозин. Его у Клары нет, и никогда не водилось. О, Разум, когда же это прекратится, хочется прямо выдернуть эту руку с корнями!

— Эй, хватит шушукаться! — прикрикнул на них один из конвоиров.

— Да мы бы и рады… Да, рады бы мы не шушу… Просто, понимаешь, понимаешь, — начал Иржи, подходя к брату ближе. — Руку мне отдавило, болит она. Нейропозина не найдётся?

— Что? — растерялся храмовник и опустил взгляд на средний палец, который ему так нагло и недвусмысленно показывал смертный. — Хамишь!

— Болит, говорю, пальчик…

Внезапно верхняя фаланга открылась, словно ларец с драгоценностями, и из пальца показался закрученный штопор. Ваццлав и сам с некоторым удивлением поглядел на него и недолго думая, воткнул этот штопор в грудь брата.

— Сбоит что-то, — пробормотал Иржи. — Как-то само оно…

Бобби в этот момент уже накинулся на второго и принялся боксировать, как учил когда-то на совместных спаррингах Джеймисон. Но, к сожалению, вся эта возня продолжилась недолго. Всего несколько минут храмовники недоумевали с отчаянных попыток смертных выбить себе ещё немного времени пожить. Вскоре, обоих дебоширов скрутили, надели наручники и потащили волоком, прикладывая психосилу, так как идти на своих двоих те отказывались. Через недолгий переход в другой конец базы и вовсе, кинули, как никчемные «мешки с мясом» в камеру.

— Сумасшедшие какие-то, — возмущался пострадавший от штопора. — На их фоне даже человек-паук смотрится адекватней. У него хотя бы план вменяемый.

И пока этот брат во грехе возился с медицинским зондом, заживляя на себе неглубокие порезы, второй координировал подачу газа из вентиляции. Помещение с Иржи и Бобби заволокло зеленоватым туманом, просочившимся из-под потолка. До последнего Малыш старался сохранить разум, искал выходы, метался из угла в угол. Припал к прозрачному проёму в двери. Через мутное стекло неожиданно увидел образ вакуйя, размахивающего мечом. Что ж, вот и предсмертные галлюцинации от гипоксии наступили.

— Жаль, что не додумался аугментировать себе легкие, — слабое и полное сожалений, а самое ужасное — последнее, что услышал Бобби от своего друга перед тем, как потерять сознание.

А когда глаза твилекка вновь открылись, то перед ним действительно стоял Ванно. А из-за его спины выглядывали Клара с Коди. Чувствовал себя Бобби странно, голова кружилась, всё им виденное вокруг вращалось водоворотом, не давая ухватить четкость. Будто его привязали за нитку и раскручивали над головой. Где потолок, где пол Малыш категорически не мог сообразить. Он быстро себя ощупал, на всякий случай. Вдруг превратился в призрака или бестелесный кусок эктоплазмы, в разумную материю или чистую душу, удерживаемую какой-нибудь инновационной ловушкой. Наконец, смог повернуть голову и выхватить глазами сидящего и приходящего постепенно в себя Иржи.

— Живой, — самодовольно заключила Дорн. — Я же говорю, шоковая терапия всегда действует. Небольшой разряд и сердце как новенькое заводится.

— Хорошо, что успели, — буркнул вакуй. — Ванно привык к зелёной глисте, сроднился. Мал воин да удал, так у нас про болезных говорят.

— А у нас говорят: «Мал кворч, да вонюч», — зачем-то поделился Коди, за что тут же получил локтём в бок от Клары. — Просто поговорка такая есть. Что не так?

— И я рад тебя видеть, — промычал с трудом Бобби. — Нейропозина нет? У Иржи рука болит.

— Чего нет, того нет, — досадливо вздохнула Дорн. — Тяжёлые наркотики только трансплантологам и нейропатам в арсенале положены. А я полевой хирург. Увы.

Компания спасателей и спасенных ещё немного посидела на месте, ожидая, когда оба подвергнувшихся отравлению члена отряда придут окончательно в себя, одновременно решая, что делать дальше. Идти помогать капитану или же зачистить базу от других братьев, если конечно те остались? Ответ пришёл сам собой, когда Иржи, пытаясь подняться, оперся рукой о компьютерный стол. Пальцы нечаянно захватили какую-то очень нужную кнопку, и на мониторе сменилась картинка.

Теперь экран не показывал комнату с выбитой дверью и с небольшим количеством газа по углам, а освещал пустые коридоры. Коди тут же бросился искать эту волшебную кнопку, и вскоре отряду удалось обшарить камерами всю базу от и до. Найдя на плане ещё пятерых братьев, одиноко дежуривших у, видимо важных, объектов, ребята двинулись туда. Возле первого споро умершего противника, не успевшего даже понять, кто на него несётся с мечом, нашли на счастье небольшой открытый транспортник, и возмездие завертелось куда быстрее.

Ванно расправлялся с противниками лихо и без церемоний. Храмовники пытались действовать по заученной схеме, бросали к его ногам ловушки, но Кондратий опасался отпора со стороны Мурси, в крайнем случае, ещё каких-нибудь братьев во грехе, лояльных ей, но ему и в голову не могло прийти, что по душу соратников злодейского плана уничтожения Галактики придет самый настоящий Палач.

— Ох, сеньорита-капитан тебе этого не простит. Может, они не виноваты вовсе? Может, их можно было бы перевоспитать? — нервничал Коди.

— Всё правильно. Меньше народу, больше кислороду, — не соглашалась кровожадная Клара.

Лёгкие победы, удача, оказавшаяся на их стороне, устрашающий Ванно с мечом в союзниках — всё это сделало Дорн горделивой, заносчивой. Она искренне верила, что их ведёт сам Вселенский Разум. Вот сейчас добьют последнего брата, придут к Шерифу, начнут его пытать с пристрастием. Всё он им и расскажет. Плёвое дело. Так думала Клара до той поры, пока неожиданно у Ванно не раздался входящий вызов на ручном холофоне.

Но не сам звонок испугал Дорн, а тот, кто высветился по ту сторону холоизображения. В момент, когда вакуй нажал на приём, оторопели все. Перед отрядом появилось лицо какого-то безумного старика. Часть волос и бороды его выглядели пепельными, потеряли свою исключительную окраску, как будто человек испачкался в муке или долго брёл сквозь пустынную бурю. Глубокие морщины возле губ, на переносице, под испуганными, какими-то бездонными в своём ужасе, глазами. И что самое катастрофическое, в этом старце чётко угадывались черты Христова.

— Ванно, где Матильда? — на выдохе прохрипел старик.

— Юродивый? Ты, что ли? Эко тебя жизнь-то потрепала! Все силы власть выпила? Ну и подавись! — и Ванно грубо, зло расхохотался.

Глядя на него, рассмеялся почему-то и Коди, и даже Иржи улыбнулся. Только Клара оцепенела в застывшем зеркальным ужасом взоре, не в силах отвести глаз от мужчины, что ей некогда грезился в тайных эротических мечтаниях. Медицинская практика подсказывала — такое преображение могло произойти в крайне редком случае, при серьёзном эмоциональном потрясении. Ну, или капсула с крио-сном дала сбой. Так или иначе, ей было искренне горько за Христова, который даже не мог ничего сказать в свою защиту. Она видела, как Джес пытается открыть рот, что-то произнести, перебить некультурного вакуйя, но по какой-то причине ему не хватает сил заставить слова звучать. Как будто старческая немощь задела не только его волосы и тело, но и даже голосовые связки.

— Ванно! Она умирает! — выкрикнула громко Лена, выхватывая холофон из рук замершего Христова. Эти слова обрушились как комета по голове. Отрезвили, вернули в реальность каждого. — Срочно найди Мо! Мы скоро будем. Через час! Если что — в саркофаг!

Ванно отключился и перевёл обеспокоенный взгляд на Коди.

— Я знаю, куда сеньорита-капитан лыжи мастырила, — кивнул тот, заводя транспортник. — Пять минут.

Возле узкого прохода в отсек с лабораториями пришлось оставить легкий скайтрей. По габаритам он не проходил. Торопливо ребята двинулись по коридору, замечая на полу дорожку из капель крови. Ванно раздавил одну такую пальцем и хмуро заметил, что она свежая. Пригляделся лучше и к своему удивлению обнаружил ещё одну такую же, только уже высохшую.

— Кругами кто-то ходит? — предположил Боббьер.

— Значит, это сумасшедший Шериф, — кивнула Клара. — Только ему в голову могло прийти такое. Ходит туда-сюда, а капитанша за ним гоняется. А что если он её, израненную, на руках носит? А где тогда Морган?

Почти бегом продолжили путь. От предположения Клары каждому стало не по себе, забылись собственные ранения, даже Иржи больше не стонал. Если уж наставник капитанши, обычно всегда холодный и безэмоциональный, пребывает в таком кошмарном состоянии, то наверняка обстоятельства против, и «плёвое дело» приняло скверный оборот.

Дорожка становилась всё явственней, толще, вскоре превратилась в тоненький ручеек, а через два шага, за поворотом ребята натолкнулись на самого брата Кондрата. Он уже не мог идти, едва держался на ногах, опираясь о стену. Из громадного зияющего разреза в животе буквально вываливались кишки. Когда же его мутный взгляд напоролся на отряд, Кондрат бросился к ним, моля о помощи.

— Помогите! Спасите, ради Разума Вселенского! Вакуй! Сил не было даже ловушку растоптать. Всё поглотило проклятое изобретение.

— Ещё чего! — уставила руки в бока Клара. — По делом тебе!

— А я расскажу, как остановить робоапокалипсис. Коды отмены дам. У меня всё есть. Наверное…

— Конечно, Ванно поможет, — на полном серьёзе ответил вакуй и взмахнул мечом. Покатилась голова Кондрата к ногам отпрянувших в ужасе товарищей. Тёмная Материя брата вылетела из тела и унеслась прочь, окатив собравшихся небольшим электрическим разрядом.

— Не быть тебе врачом, — констатировала Клара, отряхиваясь.

— Жил грешно и помер смешно, — пробормотал Коди.

— Какой такой робоапокалипсис? — оживился Иржи, вспомнил, что получал какое-то малопонятное сообщение на холофон, но за всей поднявшейся кутерьмой не успел на него взглянуть, как следует. — Они не шутили! Шериф действительно запустил восстание машин. Так, я знаю этот код! Если его надо обратить… Ладно, найдём тут холотерминал работающий, и я запущу нужную подпрограмму.

— Мы должны искать девчонку, робоапокалипсис подождет! — возразил Ванно.

— Но мне именно Несравненная Леди прислала этот код с припиской: «Остановить любой ценой!» Вон, вроде какой-то работающий стационарник. Я займусь тем, что она просила, а вы идите дальше.

— У тебя рука не работает, — заметил Бобби. — Давай я на всякий случай останусь на охране.

— Возьми это, — Ванно вытащил из рук умершего Кондрата кинжал, потом подумал и отстегнул от своего пояса бластер. — И это. Не до споров. Делайте, что должны.

Иржи заинтригованно глядел на экран холотерминала, подключенного почему-то к сети регистрации гражданских браков СШГ. Было бы у него больше времени, он бы обязательно докопался до истины. Для чего Шерифу понадобилось взламывать именно эту базу? Жениться решил под старость лет? На Несравненной Леди? Тогда точно спятил, окончательно и бесповоротно.

Ваццлав попытался настроить компьютер, но к великому сожалению он всегда пользовался больше правой рукой, а не левой, однако та болела всё сильней с каждым движением. Поэтому выходило в сто раз медленней, чем обычно. Тогда они с Бобби поменялись местами. Ваццлав диктовал символику кода, а Малыш вводил его в строку состояния. Взаимопонимание возникло мгновенно, работа кипела, ничего не могло оторвать их от важного дела по остановке робоапокалипсиса в Галактике.

***

Ванно, Коди и Клара двигались дальше. Тут то и обнаружили, что засохшая тропинка из капель крови продолжается и служит устрашающим путеводителем. Наконец, она привела их к толстой, непробиваемой двери. Вакуй её и мечом пытался одолеть, и вместе с Коди налегали всем весом, и тянули, и толкали, только всё было без толку. Светилось ярко-оранжевое табло символами: «Отсек заблокирован» и ещё множеством других показателей жизнеобеспечения. Ни на какие кнопки панель не реагировала. Даже когда Ванно в неё со злости воткнул меч, она продолжала издевательски подмигивать всё теми же смыслами. Единственной здравой мысль являлось опять связаться с Ваццлавом по внутренней связи, может он знает, как преодолеть препятствие. Может быть, читал какие-то тайные инструкции или Френсис ему рассказывал о разработке.

— Да, это мы её с Френком проектировали, — озадаченно ответил Иржи. — И нет, дверь не откроешь просто так. То есть её вообще никак не откроешь.

— Данные показывают критически низкий уровень кислорода! — заорала Клара в передатчик. — Надо срочно что-то решать! Иржи, ты должен знать уязвимое место! Не бывает так, чтобы вообще ничего! Ты умный, умней вообще всех в Галактике, подумай, как следует!

— Можно вручную останавливать, то есть механически. Но мы не закончили с робоапокалипсисом, — с волнением ответил Ваццлав, но вдруг и в самом деле как будто бы подумал и затараторил: — Ванно, попробуй эту панель отодрать от стены. За ней должна быть ещё одна съемная секция, закрывающая доступ к ядру, которое и создает магнитное поле. Может вам удастся чем-нибудь извне его остановить? Только глаза берегите, от вращения свет ядрёный, равносильно как на мини-солнце смотреть.

Ванно поддел мечом табло и выдернул с проводами, так, что оно повисло и глухо стукалось о стену. Под ним действительно находилась ниша, неглубокая, но по её краям светили яростные лучи. Вакуй и тут помог себе мечом. С трудом, но отколупал защитный кожух. Кусок железа выпал и сразу же проход ослепительно засиял. Разглядеть, что именно так светилось, не удалось, слышался только монотонный шум, будто кто-то на большой скорости раскручивал неподалеку тяжелый шар на цепочке. «Вжух-вжух-вжух». Это жужжание давило на перепонки, грозилось вызвать кровотечение из ушей, взорвать мозг изнутри.

Ванно зарычал, закрыл глаза и попытался наугад засунуть туда меч. Его с гигантской силой вырвало из крепких вакуйски рук, закрутило, изжевало, выплюнуло обратно искорёженным лоскутом, но ядро как крутилось, так и продолжило издевательски «вжухать». Коди уже тащил откуда-то офисный стул, отодрал от него спинку и тоже закинул в прожорливую пасть защитного механизма. Потом в ход пошло всё, что попалось под руку — медицинский сканер, инъекция наннороботов, левый сапог агента Ко. Безрезультатно.

— Иржи, ну должен же быть способ его остановить! — в истерике прогремела Клара в передатчик. — Если выстрелить в него из бластера?

— Я не знаю! — в таком же тоне ответил Ваццлав. — Так, ладно, нам надо всем успокоиться. Взять себя в руки. Ладно, ладно… Сейчас, сейчас подключусь к терминалу дистанционно и попробуем доостанавливать апокалипсис на удаленке. Немного осталось для обратного протокола. А сами к вам пойдём, может, лазером сможем? Ждите, сейчас будем.

Минуты показались вечностью. Да и собственно, что делать, если и бластер не уничтожит? Не мог же Шериф этого не предусмотреть, наверняка самое первое, что пришло ему на ум — это как раз выставить защиту от обыкновенного оружия. И самое опасное — с каждой бесцельной секундой уровень кислорода в отключенном отсеке падал с драматической скоростью.

Нервозности добавляло и то, что уже два раза звонил всё такой же бледный и сам не свой Христов, и оба раза его прерывала такая же бледная, но жутко взвинченная Лена. Орала, чтобы Коди лично, собственной «жопой» залез в отверстие и остановил ядро. Уровень истерии дошёл до апогея как раз когда Иржи и Бобби ворвались в этот маленький локальный апокалипсис.

— Сейчас, сейчас, ещё пару строк кода и роботы утихомирятся, — на ходу увещевал Ваццлав, успокаивая самого себя. — Мы тут только подправим и сразу за ядро и возьмёмся…

— Нет у нас пары строк, камрад! — перебил его Коди. — Давай, подключайся к двери! Это важней! Иначе мне и в самом деле придется прятать тело жирное в утесе.

— Миллионы мирных жителей или наши капитаны? — резонно и очень тихо заметил Бобби, ни на секунду не останавливаясь и продолжая набирать символы под диктовку. — Если они оба узнают, какой приоритет мы выбрали, нас самих засунут в печку живьём. А потом уже эту печь сожгут. Я слышал, капитан Морган грозился именно так поступить с носителями информации.

— А если сеньорита-капитан сдохнет, то нас сожжёт агент Ла! Она может в припадке падучей, поверь! — возразил Коди.

— Да плевать мне и на капитаншу, и на жителей, и на нашего Лорда. Там Морган! Его спасать срочно! — топнула ногой Клара.

— Он тем более не обрадуется нашему разгильдяйству, — покачал головой Бобби. — Я знаю, мы как-то проектировали с ним такую ситуацию.

— Ха, вот точно, камрад! — не к месту хмыкнул Коди. — Как представлю, насколько сильно Морган начнет душнить про приоритеты. «Дисциплина начинается с порядка». «У вас должно было быть всё по порядку»…

Его прервал очередной звонок от Лены:

— Да какого греха вы ещё топчитесь у двери! У-у-у, смертные, какие же вы все рохли! На счету каждый миг…

— Как же вы достали! Жми! — вдруг воскликнул Ваццлав, твёрдо кивнул, уловив, как Бобби надавил кнопку запуска обратного протокола, и к ужасу остальных, молниеносно сунул свою аугментированную руку прямо в нишу.

На долю секунды всё заискрилось. Иржи закричал не своим голосом, но продолжал, держась за Ванно, сжимать искореженные и уже до этого отбитые пальцы. Через мгновение «ненастоящую» руку вырвало вместе с местом крепления в тело, а сам Иржи упал навзничь, как застреленный.

— Офигеть! — только и смогла прошептать Клара, тут же кидаясь на помощь Ваццлаву.

— Сработало! Оно остановилось! Ничего себе мальчишка, какой смелый! Настоящий Палач! — неподдельно восхищался вакуй. — Перевяжи его, баба, пусть ещё поживет, а? Ну и ужас, с мясом выдрало же! Ванно такой глупости и самоотверженности не видал за всю свою жизнь.

— Без тебя знаю, что делать, — гаркнула Клара, перетягивая жгутом плечо бессознательного Иржи, чтобы хоть немного остановить кровь. — Коди, срочно неси его на корабль, в капсулу, немедленно! Программу ставь 1765. Быстро, быстро. Я Моргана проверю и догоню тебя сразу.

— Так точно, сеньорита.

Коди подхватил на руки героя и бегом направился из лаборатории. Остальные же, наконец, опомнившись, ринулись к двери. Только слегка толкнули, как она сразу же поддалась. Скрипнула почему-то, приотворилась, и из помещения с воем вырвался огромный смерч Тёмной Материи, улетая куда-то прочь по закоулкам базы. По уменьшившемуся отряду прокатился изрядный энергетический разряд.

— Опять капитанша балуется? — раздражённо прошипела Клара, и первая вступила в сумрачное помещение. — Очередные триггеры? Звёзды нам раздает за спасение?

Пахнуло гарью и жжённым пластиком. На полу, полках, оборудовании — всюду, лежали белые хлопья сгоревшего изоляционного материала. Когда же глаза привыкли к полумраку, то сразу стало видно вдалеке нечто инородное всей картине, прикрытое железным листом.

С опаской Ванно двинулся туда, а следом за ним, гуськом, и остальные. С потолка иногда прорывались молнии и словно целенаправленно били по пришельцам. Волосы Клары уже настолько наэлектризовались, что стояли дыбом, Малыш прикусил не один раз язык до крови и только вакуйю разряды не доставляли неудобств. Так они подошли ближе к груде чего-то малопонятного, но точно не являющегося частью обстановки.

Клара отшатнулась, когда поняла, что перед ней распласталась капитанша. Её почему-то не раздуло, как Гидроса или Варкуса, Материя лишь отрастила дополнительные тентакли из каждого кусочка тонкого капитанского тела. И все эти щупальца крепко сжимали какого-то неосязаемого, на вид почти прозрачного Моргана. Клара медленно присела рядом и не смогла сдержать слёз. Оба уже не дышали.

— Опоздали, — тяжело вздохнул Ванно и отвернулся, делая вид, что рассматривает расплавленную подъёмную площадку, на которой, словно памятник самому себе, остался стоять припаянный высокой температурой Шериф. — А ведь я поклялся её убить. Не выполнил обещания…

Малыш онемел. Он не в силах был не то, что сказать хоть какую-то реплику, но даже почувствовать. Его эмоции захлопнулись сами в себе. Только полное отупение и невозможность поверить увиденному.

Вдруг в помещение обратно ворвалась Тёмная Материя. Правда, её заметно поубавилось. Видимо работающие ловушки, разбросанные по всей базе заговорщиками, сумели захватить какую-то часть. Материя с триумфальным уханьем влилась в тело капитана, давая сильный разряд молнией. И от этого импульса глаза Мурси внезапно открылись и она заметно задышала. Взгляд её был пустым, бессмысленным, но она определенно оставалась живой. Клара в надежде склонилась ниже и уловила слабый пульс у Моргана.

— Ванно, руби хвосты! Моричка жив, хоть его спасем!

Вакуй тут же, в одно движение руки, подхватил меч Мурси с пола и начал неистово им махать. Там, где должны были оставаться раны на теле капитана, плоть мгновенно затягивалась, и новые «хвосты» не показывались.

— Бобби, проход! — скомандовал Клара. — Не должна вылететь Материя отсюда. Вдруг не вернётся? Что тогда делать станем?

Малыш поспешил к выходу и затворил плотно дверь. Ванно продолжал беспощадно работать мечом, пока, наконец, не удалось вытащить из смертельных объятий Моргана. Клара завела оставшийся медицинский зонд, благодаря Вселенский Разум, что не отдала его Коди. Тот барахлил, сбивался, показывал противоречивые данные, но с грехом пополам работал.

— Что они тут делали? — недоуменно спросил Бобби, окидывая взглядом помещение. Потом склонился над ходофоном, который цепко удерживала в пальцах капитан. — Ванно, это не руби, это настоящая. Так, посмотрим. Они направляли зачем-то базу СРС вглубь дикого космоса. Что им понадобилось там?

— Ванно думает, что если так надо, значит, так надо! — философски заметил вакуй. — Так, слушай мою команду! Девчонку срочно кидаем в саркофаг. Ванно потопал за ним. Ян реанимирует. Должен. Иначе, я его убью! Я вообще иначе всех убью! И вас тоже. Мальчишку оставлю и катара…

— Нет, в саркофаг засунем Моргана! — шмыгая носом, заспорила Клара. — В первую очередь его надо спасти. А с капитаншей наставник пусть возится. Они уже с сестричкой на подлёте. Или ты предлагаешь смелого Иржи оставить без лечения?

— У Гидроса на борту самая последняя модель стационарной капсулы. Ванно отнесёт вначале катара туда, потом заскочит за саркофагом, а там уже и девчонку спасём.

— Я тогда останусь, — решительно кивнул Бобби. — Постараюсь проследить, чтобы Материя больше не покидала капитана. Поговорю с ней, спою, попробую зафиксировать на себе внимание. Заодно, пригляжу за траекторией. Только, не опасно ли здесь появление других держателей Силы? Разве Материя не ищет подходящее вместилище, чтобы эвакуироваться из нежизнеспособного тела? Разве не за тем она вылетала, когда мы открыли дверь?

— Таков её Путь, — всхлипнула Клара. — Ей вряд ли уже поможешь, как врач говорю.

— Зелёный прав, — ошарашенно поддакнул вакуй. — Ванно сейчас же позвонит этим двоим, чтобы не ступали на базу, пока не упакуем девчонку в праздничный гробик. Ян спасёт! Он гений!

Вакуй взял Моргана на руки и помчался с Кларой в стыковочный сектор, на ходу набирая Лену. Дорн бежала рядом, периодически срываясь на плач, когда показатели сканера доходили до критических отметок, и как мантру шептала только одно: «Живи, Морик, живи, дружище!»

***

Бобби остался наедине с капитаном в закрытом отсеке. Восстановление атмосферы шло полным ходом, ему не грозило кислородное голодание. Только молнии всё продолжали бить раз в пять минут, проходясь по телу колющими иглами. Но такое давно не пугало Малыша.

Он склонился над Мурси, взял её за руку с холофоном, проверяя координаты, и грустно вздохнул. Значит, дикий космос. Интересно, есть ли там неизведанные миры? Может быть, другая разумная жизнь? Может быть, свои йонгеи и твилекки? А какая у них культура? Какие песни они поют, провожая товарищей в последний путь?

Тысячи бессвязных вопросов проносились в голове у Малыша, мозг штормило, мысли хаотично скакали. И всё это только ради одного — чтобы не смотреть на лежавшую рядом капитана. Пусть миллиард молний прошибут его насквозь, пусть на разум воздействует сотни аур йонгея, наставят в упор турель. Всё это не так страшно, как глядеть на близкого друга, в безумии мучавшегося от предсмертной агонии. Вот где Боббьеру понадобилось всё его мужество.

Он считал, что уже пережил любые виды страхов. Познал те кошмары, о которых и не принято было говорить, которые рождались только в самых тёмных и глубоких сновидениях. Но как оказалось, настоящий ужас — это безнадежие, окутывающее тебя, когда настолько близкая персона умирает, а ты ничем не можешь ей помочь. Малыш даже готов был выстрелить в голову капитану, если бы точно знал, что мучения её прекратятся.

А то, что она мучилась, сомнений не оставалось. Капитан напоминала теперь страшную помесь Древа Матери и Пяпяки. Множество корней из тонкого гибкого ствола, и огромные, на выкате глаза, кроваво-красные из-за разорванных на роговице вен. Но самое пугающее — взгляд. Он был вроде осмысленным, но такой, как у Цветочного Амиратора. Взгляд разумного растения, которое понимает, что происходит, но не настолько оно ещё разумно, чтобы осмыслять происходящее. Смысла — вот чего не хватало взору капитана. А ведь раньше Бобби считал эти глаза умней и красноречивей, чем даже самые пафосные обещания лучшей жизни от некоторых политиков.

Нет. Пожалуй, самое хтоническое — это хрипы, которые иногда издавала капитан. Хрипы жуткие, болезненные, отчаянные. Как будто воздух при выходе поджигал гортань Мурси, распарывал ей горло, застревал топырящимися колючками. Будто не дышала капитан, а выплевывала комья острой грязи. И в эти моменты голова и настоящие руки Мурси начинали дрожать судорогой, а Бобби старательно гладил её и, глотая слезы, нашёптывал всякую ерунду, о том, что они ещё не раз споют вместе, поговорят, повоюют, в конце концов.

Мучительно долго никто не приходил. Одной частью своего сознания Бобби понимал, что реанимация Моргана займет много времени, как и стабилизация Иржи. Что Кларе возможно нужны любые руки, будь то руки вакуйя или же руки Коди. Что Мурси пусть и останется овощем, но Тёмная Материя до последнего будет держаться за её жизнь.

Но другая часть впадала в панику. А если Морган не выживет, если Иржи тоже скончается, если, не приведи Разум, Материя решит сейчас, на его глазах сделать капитана беременной и выйти новой малышкой в свет? Как это остановить? Как предотвратить?

Знал бы Бобби наверняка, что они обречены, что все умрут, так и спокойней было бы ему. Но будущее, где всё зависит от случая, а не от противостояния конкретному врагу, самое пагубное для сохранности рассудка в здравии. Чтобы хоть как-то взять себя в руки, Малыш затянул песню. Недавно он сочинил её, но всё никак не мог довести до ума. Теперь же она сама лилась из его разума, вплетая в себя боль и отчаяние, вплетая душу маленького и некогда трусливого твилекка. Молнии били из раза в раз сильней, но и они не могли остановить льющийся мотив.

Средь оплывших свечей и вечерних молитв,

Средь военных трофеев и мирных костров

Жили книжные дети, не знавшие битв,

Изнывая от мелких своих катастроф.

Только в грёзы нельзя насовсем убежать:

Краткий век у забав — столько боли вокруг!

Попытайся ладони у мёртвых разжать

И оружье принять из натруженных рук.

Испытай, завладев

Ещё тёплым мечом

И доспехи надев, —

Что почём, что почём!

Разберись, кто ты: трус

Иль избранник судьбы,

И попробуй на вкус

Настоящей борьбы.

И когда рядом рухнет израненный друг

И над первой потерей ты взвоешь, скорбя,

И когда ты без кожи останешься вдруг

Оттого, что убили его — не тебя, —

Ты поймёшь, что узнал,

Отличил, отыскал

По оскалу забрал —

Это смерти оскал!

Ложь и зло — погляди,

Как их лица грубы,

И всегда позади

Лишь гробы, лишь гробы!

Если мяса с меча

Не оттер ни куска,

Если руки сложа

Наблюдал свысока,

И в борьбу не вступил

С подлецом, с палачом, —

Значит, в жизни ты был

Ни при чём, ни при чём!

Если путь прорубая храмовьим мечом,

Ты солёные слёзы на ус намотал,

Если в жарком бою испытал что почём, —

Значит, нужные книги ты в детстве читал! *1

***

Морган тяжело приходил в себя. Тело его болело, казалось, каждым уголком, каждой складочкой, даже дышать было трудно. Лёгкие горели, но что-то ещё мешало, застряло в носу. Он с трудом разлепил ссохшиеся веки, но кроме пятен ничего вокруг себя не увидел. Всё слилось в мозаику разноцветного мутного калейдоскопа. И успокаивающий голос Клары прошептал рядом:

— Всё хорошо, Морик. Теперь всё будет хорошо. Живой, это точно. Не знаю, надолго ли с твоим темпераментом, — ласково пожурила подруга. — Но пока я рядом, помереть тебе не дам. Так и знай!

Морган силился разжать запёкшиеся губы, спросить про свою нянни, но сознание его вновь закружилось в чёрном водовороте и покинуло тело.

Второй раз пробуждение далось легче. Боль почти прошла, отдавалась ещё в бедре и животе, но была какая-то глухая, лишь отголоском настоящей, испытанной им до этого. Глаза тоже открылись сами собой и взгляд сразу же наткнулся на лицо Клары. Подруга склонилась у его головы и как раз отлепляла от лица кислородную маску.

— Привет, везунчик! — радостно улыбнулась Дорн. — Прости за неэтичное сравнение, но ты действительно живуч как котик. Девять жизней, никак иначе! Я просто в шоке!

— Муся? — прохрипел Морган.

— Тоже видимо из твоей породы, — задорно кивнула Дорн, но улыбка её вдруг стала чуть уже, смурнее, хотя Моргану могло и показаться спросонок. — Жива твоя Муся, лежит в соседней палате. Мы в лаборатории Яна. Я, конечно, в шоке как такой обыкновенный таракан имеет уйму познаний в медицине! Он реально твою анатомию за день выучил. Просто прочитал справочник и всё! Офигеть! Мне бы такую память. Я бы тогда стала…

— Муся! — Морган ухватил за руку Клару и умоляюще заглянул в глаза.

— Говорю же, с ней всё в порядке! Отдохни, Морик. Через несколько дней возьмёмся за реабилитацию твоих залежалых мышц, восстановишь ноги и сам её навестишь. Клянусь пяткой вакуйя, а сейчас пора спать!

Клара подбавила в капельницу лекарств, и Морган вновь провалился в небытие.

В третий раз он пришёл в себя, как ему показалось, ночью. Свет не горел, только слабое свечение койки давало хоть какой-то обзор. Клары рядом не было. Катар повертел головой, принюхался и заключил, что в его палате вообще никого нет. С неимоверными усилиями Морган заставил себя сесть. Мышцы действительно не желали работать, словно старое оборудование, провалявшееся на складе не один десяток лет. Они скрипели, заклинивали, тянуще подвывали. Морган пересилил себя и сбросил ноги с кушетки. Упорно, через «не могу».

Ему бы только одним глазком взглянуть на Мурсика, только удостоверится, что она жива — и всё, он спокойно подождёт полного выздоровления. Если она вдруг превратилась в трехного мутанта вакуйя, он ей просто скажет, что всё равно любит. А то ведь, зная её, можно ожидать чего угодно. Вдруг испугается, убежит прочь, лишь бы не показываться на глаза? Иначе, почему Клара сказала, что он к ней пойдёт, а не она заглянет?

Первый шаг оказался самым трудным. Нога, куда пришлось огнестрельное ранение, вообще не хотела стоять. Морган и тут нашёл выход. Он использовал стойку для капельницы в качестве поддержки. И как был, в одной больничной распашонке, поковылял к выходу. Опирался на железную палку, одну ногу ставил более или менее стойко, вторую подволакивал, и всё это через жуткую боль.

Вышел в тихий коридор. Вся лаборатория и в самом деле спала. Даже свет с потолочных ламп казался каким-то приглушённым. Но что самое неожиданное — так это полная дезориентация. Конечно, рассчитывать, что передвижная космическая станция Яна будет хоть сколько-нибудь походить на стандартный госпиталь, не стоило, но не до такой же степени! Как, среди этих многочисленных дверей и боксов найти нужное помещение с Мурсиком? Морган побрёл наугад.

Но Клара не обманула. И впрямь, чуть поодаль от его палаты, на противоположной стороне сияло обшивкой на вид более укреплённое помещение. Стены будто из другого металла. А вместо двери окно. Морган подобрался поближе, глянул в него и чуть не упал.

За стеной находился "предбанник". В нём куча компьютеров с мониторами, за столом сидел сам Ян, а на экранах Мусичка… Нет, она не превратилась в мутанта. Мурси выглядела, как и прежде, разве что ещё более худенькой, ещё более хрупкой. И на эту маленькую девчонку нагромоздили сразу тысячу трубочек и колбочек. Мурси лежала под аппаратом искусственного дыхания. Большие помпы рядом с кроватью гоняли воздух в её легких. На лице застыла безмятежность. Видел Морган уже такое лицо, аккурат после бури на Сибел.

— Она в коме, — раздался рядом хрипловатый и какой-то безжизненный голос Лены. — Но беременность пока не наступила. Только время покажет, выберется ли.

— Мне надо к ней!

— Морган, тебе надо в постель!

— К ней!

— Ну, выживет если, то к ней в постель и полезешь, а пока в свою, — пожала безразлично плечами Лена.

— Как… Как вы можете быть такой чёрствой? Это же ваша сестра! Вы бессердечная…

— Морган, у меня уже не осталось сил плакать! Это ты без сознания валялся, а мы три недели живём в непрекращающемся кошмаре! Ещё когда гнали базу СРС в дикий космос с Джесом, хоть как-то легче было, хоть чем-то заняты были. Я просто пытаюсь смириться с неизбежным, — и в разрез с резко произнесёнными словами, на глазах Лорда Банник заблестели слёзы. — Я ей столько всего не сказала! Я даже нормально не попрощалась. Думала, у меня времени ещё — целая вечность.

— А я сказал, — зачем-то уточнил Морган. — Как туда попасть? Мне к ней надо! Повторить всё, вдруг забыла или не так поняла?

— Это бесполезно. Скорей всего она даже не услышит тебя. Но подожди, я уйду. Материя может почувствовать меня и тогда попробует выйти из тела Мо. Пока у нас есть надежда, мы только ею и живём. Дверь открывается вот тут, видишь утопленную кнопку? Скажи Яну, я разрешила.

Лорд Банник скрылась в каком-то соседнем боксе, старательно борясь с вновь накатившей истерикой. Морган поморщился, собрался с силами, душевными и физическими, и нажал на кнопку. Дверь с шипением отъехала. Ян поглядел на него, но катар не сумел интерпретировать, присутствовали ли в его взгляде эмоции. Жучиное лицо, покрытое хитином, выглядело ровно, но жвало, торчащее изо рта, легонько подрагивало.

— Разрешено вставать? Куда путь держишь?

— К своей любимой, — вздохнул Морган. — Лена Банник разрешила.

— Странно, думал я врач, а не агент Ла. Ладно, может эксперимент какой-то затеяла.

Ян нажал пару кнопок на клавиатуре и двери перед Морганом растворились. Возле постели нянни стоял стул, на который катар и присел с благодарностью. Ноги в тот же миг просто отказали. Морик глянул на Мурси, и она ему показалась ещё красивей, чем обычно. В голове всплыл голос Ванно: «Защитная реакция организма при столкновении с материнской сущностью. Поспит и вернётся в норму, ещё не рад будешь». Конечно, она просто спит! Ночь же! Сейчас ещё немножко и придёт в себя.

Морган взял ледяную руку Мурси и поднёс к своему носу. Поцеловал, приложил к щеке, пальцами её поглаживая самого себя. Конечно, Муся сильная, справится! Она же «иго-го-го»! Сама же хвасталась.

— Шанс десять процентов, — проговорил Ян, зашедший следом. — Не будь оборудования такого, давно бы зародила новую жизнь или переместилась бы.

— Кто? Куда? — не понял Морган.

— Про Тёмную Материю. Она либо переместилась бы, либо зародила новую жизнь. Мутации давно прекратились, значит, тело приняло всю её в себя. Просто тело это в негодность пришло. Сейчас сестрица Мо ничем не отличается от обыкновенной ловушки инквизиторов. Или овоща. Может быть, мы сможем сделать из неё зомби-помидора-убийцу?

— Чушь! Она личность! И просто отдыхает! Чушь!

— Готовься к худшему, храбрый воин.

— И не собираюсь! Муся вам ещё покажет, где кворчи гнездятся. «Помидор-убийца»! Это же надо до такого додуматься! И вообще, такое могла только она сама нафантазировать. Да, Муся? Да, милая? Вы же им всем покажете, дадите правильный рецепт кислых щей! Они же ещё все пожалеют, что думали про вас всякое. Вы же настоящий боец, лидер, а не вот это вот всё! Вы же не оставите своего котика на произвол канцлеров и Лены? Она опыты хотела надо мной провести, помните?

— Безнадежно, — вздохнула Ян, и теперь в жучином вздохе послышалось явное сожаление. — Мне тоже будет её не хватать.

Ян развернулся, сделал пару шагов к выходу, в то время, как Морган продолжал и продолжал говорить со своей нянни. Жаловаться ей на нехорошего, неблагодарного интерсека, который хоронит надежду, имея десятипроцентный шанс в запасе. Как вдруг рука Мурси дрогнула, и Морику показалось, что она легонько сжала пальцами шерсть на его щеке.

— Она жива! Жива! Никакая не ловушка! Вот, только что попыталась потрепать меня за брыли!

— Это непроизвольные электрические импульсы тела. Так бывает.

— Нет! Проверь ещё раз! Чушь всё это. Человек либо жив, либо мертв!

— Тело и разум — разные вещи. Сейчас Мо ветошь, а её тело как робот, понимаешь?

— Отказываюсь это понимать! Чушь! Душа в ней ещё крепится к органике! А раз я тут, то и дальше не покинет тело! Мы поклялись друг другу! А ты бесчувственный чурбан!

— Чудес не бывает.

— Это мы ещё посмотрим. Вы… Вы все тут слабаки, которые сразу сдаются!

— Я разумею, — кивнул Ян. — Выслушал что-то подобное уже раз по пять от каждого, а некоторые, типа Христова и Банник, целыми днями мне такое выговаривают и требуют невозможного. Мы, интерсеки, по-другому относимся к смертям в рое. Это неотъемлемая часть жизни. Никуда не денешься. Горюй, раз этого требует твоя психика.

— Психика! — передразнил Морган. — Ты ещё не видел мою психику в деле!

Ян ушёл, а катар продолжил разговаривать со своей нянни. Он очень долго ей рассказывал о прожитых приключениях, звал в новые, заверял в любви и верности, взывал к клятвам и обещаниям, но больше ни разу не дрогнула её рука или хотя бы один пальчик. Утром за этим занятием и застала его Клара. Подруга повторила всё то же самое, что и Ян. Это только спонтанная реакция организма и надежды маленькие, а самому Моргану надо принять лекарства и минимум покушать.

— Вот и нет! Я не сойду с этого места, пока Муся не откроет глаза. Клара, она же держатель Силы! Это такая защитная реакция! Ванно знает. Он мне про это рассказывал.

— Морган, она сама не дышит, о чём ты толкуешь!

— Просто ты в неё никогда не верила!

— Да я всегда верила в нашу капитаншу. Потому и боялась за твою жизнь! Она умеет, я знаю! Но пока что ей не поможешь. Нужно заботиться о живых, о тебе в первую очередь. Пойдем на процедуры, а потом вернёшься и продолжишь страдать.

— Нет! Проводи всё здесь, а я буду болтать с Мусей о всякой ерунде. Буду звать её обратно.

— Уф, какой ты твердолобый! Ну, давай Коди позвоним, пусть он зовет капитаншу обратно к нам. А ты должен лечь в капсулу, хоть на десять минут, понимаешь? Таблетки выпить, получить питательный раствор…

— Звони Коди!

Клара набрала поклонника, и тот примчался буквально через пару минут. Морган долго и подробно объяснял как и о чём надо разговаривать с его нянни, пока агент Ко окончательно не впал в предобморочное состояние.

— Иди уже, и впрямь зануда каких Галактика не видела! — рассердился Коди. — Давай, знаю я, как с сеньоритой-капитаном правильно трындеть.

— Учти, если узнаю, что ты не сдержал слово… — начал Морган, но Клара его настойчиво потянула за собой, не забывая предоставить плечо в качестве опоры.

— Ужас, и как ты его терпишь, сеньорита-капитан? — фыркнул Коди, когда дверь закрылась.

Он глянул искоса на свою напарницу без сознания. Боязно потянулся к её руке и взял в свою ладонь.

— Ну, и придумает тоже. Разговаривать с тобой! Совсем поехавший. Да будь ты в сознании, давно бы за такое пустословие по голове надавала бы. Ох, я помню, как ты не любишь болтунов. Дело красит человека, а не слово, кажется, ты так всегда говорила, да? — Коди помолчал, понимая всю бессмысленность своих действий. — И вот я всё думаю, вот ты сама как так? И в слова умеешь и в дела. Получается, приукрашенная с какой стороны не посмотри? Не, ну логично! — Коди рассмеялся удачной шутке. — Жаль, что у нас с тобой не сложилось. Но я ведь тебя люблю, вот клянусь тебе пяткой вакуйя! Понял, когда в саркофаг укладывал. Мы тогда, знаешь, сеньорита-капитан, все плакали. Да. Представь, я видел, как Ванно рыдает навзрыд! Вакуй, Палач, Глава Рода — горевал так, что сопли до пола висели, не видел, как в саркофаге кнопки жамкать. А Малыш, ты только представь! Мы вынуждены его были с тобой оставить, и как его молнии ни били, сидел с тобой рядом, пел тебе. Потом опять онемел, как лечили, только вот в последние дни заговорил. А Иржи! Ты призадумайся только! То страдал, что пальцы его электрические не сгибаются от боли, а то сам запихнул руку во вращающийся контейнер. Ты бы видела, сколько кровищи там было! Бедняга.

Коди вновь помолчал. Тяжело вздохнул.

— А, да! Про любовь же тебе начал втирать. Знаешь, мне кажется я такой бестолковый, прав отец. Был. Ну что я могу, по большому счету? Раненного Иржи донести до капсулы, ну саркофаг помочь Ванно дотащить. Но я ведь бесполезен, как ни покрути. Ни самоотверженности Боббьера, ни безумия Ваццлава. Я только вот теперь осознал, что ты дороже мне самой дорогой сестры. Так люблю крепко, жаль только женщины в тебе не вижу. Батя мой конечно сильно нам подпортил кусты мальживы. Кто знает, был бы я самим собой, со своей собственной внешностью и характером, может быть и по-другому всё у нас сложилось бы. Но я не жалею. Ты мне самый близкий друг, сеньорита. Хоть это и странно, но знаешь, ты мне вроде как любящую мать замещала всегда. Потому и испугался я, когда предложила встречаться. Я теперь понимаю, что это всего лишь ваш с папой план взрастить во мне уверенность. Только этим и жил всю сознательную жизнь. Ничего себе, такая всесильная йонгейка на меня покусилась и так уважает, что не берёт силой, а потихоньку! Потом, конечно, Морган мне глаза раскрыл на твой злостный умысел. Но можно я и дальше продолжу верить в твою искреннюю симпатию в меня? — Коди вновь вздохнул. — Ох, наговорил! И мать ты мне, и сестра, и подруга. Просто знаешь, такой сумбур в голове. Сколько всего с тобой перенесли в жизни. Сколько приключений и опасностей. Но мне и в голову не могло прийти, что ты вдруг решишь отъехать раньше. Я всегда думал, что первым скопычусь. А впереди у нас ещё толпы времени. А когда видишь вот так друга своего близкого на полу, без жизни, это ломает. Знаешь, ломает сильней самой лютой ауры йонгея. Я всегда думал…

Коди прервали вновь появившиеся в палате Морган и Клара.

— Всё, можешь уходить, я своё место займу.

— Несносный катар! — Клара бессильно покачала головой. — Все таблетки залпом выпил, питательный раствор одним глотком, ещё и подгонял постоянно.

— Но я не договорил! — возмутился Коди. — Мне есть ещё чего сказать Мо! Идите, давайте, лечитесь по-нормальному. С чувством, толком, расстановкой…

— Потом поговоришь! Сейчас моя очередь! — сердито возразил Морган.

— Ну, кворчи-мокорчи, я самое важное хотел жи сказать!

— Мой час настал!

— Оставь его, — настойчиво проговорила Клара и поманила агента Ко пальцем. — И впрямь потом. Мне придётся тащить Моргана ещё на обед и ужин. А времени разговоры разговаривать, я думаю, у нас много. Может быть, целая вечность.

***

На обед Моргана сменил Боббьер, который с легкостью вошёл в отведённую ему роль. Он уже пережил самое страшное в своей жизни и поэтому со знанием дела взял за руку капитана, сел рядом и начал болтать, будто продолжал давнешний разговор.

— Ох, капитан! Ну, вот я уже с вами попрощался, но так счастлив, что ошибался. Вы не переживайте. Пост по управлению базой СРС передал вашему наставнику и сестре. Они уволокли её далеко за пределы центра Галактики, разминировали, остатки мега-пушки уничтожили. А потом вот обратно вернулись, молятся за вас. А я подлечился. Ожоги зажили быстро. Зато песню, что пел вам, мы с Иржи смонтировали, и получился такой обалденный клип. По всей Галактике разослали. Теперь я звезда именно на том поприще, на котором всегда и мечтал. Не обычный герой, а необычный певец. Контракты и приглашения сыплются каждый день. Но я пока отдыхаю. И знаете, этого бы всего не было, если бы не вы. Ой, вы подумаете, что я имею в виду вашу гипотетическую смерть. Нет, нет! Не надо обо мне гадости выдумывать. Я бы и славу, и жизнь отдал, оживи вы! Клянусь! Знаете, мы, когда встретились только, я вас боялся так, что спать не мог. И вдруг вы назвались моим другом. И мало того, что назвались, так и стали поступать исключительно как друг! Вот Морган, не в обиду ему, конечно, он очень хороший, он многому меня научил, но называть его другом я бы не посмел. Он больше старший товарищ. А вы… Вы и старший товарищ для меня, и самый настоящий друг. И знаете, я с вами преодолел все возможные страхи. Именно вы показали мне солнце со всех сторон, с пятнами и протуберанцами. Раньше я только слышал о них и боялся. А теперь столкнулся, преодолел и пошёл дальше. И самая загадка для меня, что оказывается, в жизни не бывает однозначно плохого и хорошего, кроме войны. Ну, то есть, я хочу сказать, в любой ситуации можно найти тёмные пятна, даже в самой светлой. Мы эгоисты, мы лжецы, мы всего лишь пытаемся выжить. Поэтому и поступаем иной раз не по совести, а по надобности. И только война однозначно тёмная темнота и создана для того, чтобы погибнуть. Я рад, что сыграл в её окончании не последнюю роль. И теперь всё пережитое я могу выложить в песню. Прочувствовать её. Вот так и говорят в народе у нас, тот певец хорош, кто сам видел то, о чём поёт. Так что благодаря вам, я переродился в действительно достойного сына своей матери. О, она гордится! И бабуля. Вообще, никогда не думал, что услышу от родни столько слов поощрения, но они искренне ставят теперь в пример меня, а один корень древа Матери даже назвали в мою честь. Такого удостаивается не каждый великий деятель твилекков. Даже если он обладал супер голосом…

***

За ужином и вечерними процедурами подсоединился Иржи. Он сидел и вздыхал, держа единственной рукой за ладонь капитана. Ему сложней всего приходилось, потому что всё ещё потеря Френсиса отголоском отзывалась страхом за жизнь капитана.

— Вы не переживайте, руку вновь приделаем. Ещё лучшей модели. Знаете, восстание машин, которое мы остановили, назвали в мире «Случайностью». Вы можете себе представить? Погибло за полчаса около пяти триллионов мирных жителей, столько, сколько за все сорок лет войны. А они назвали это «Случайность». Что такое? Что за лицемерие? Мы остановили грандиозное нашествие бытовых роботов, нет бы вынести урок, придумать протокол обратного действия, защитные механизмы, ввести специализированную проверку программного обеспечения сторонними лицами… а у них просто «случайность»! Ох, Несравненная Леди, тут я с Ванно согласен. Этому миру не хватает порядка! И знаете, знаете — хаотичного порядка. Не такого, какому привержен Морган, да простит он меня. А как у вас. С глубоким пониманием смыслов. Чтобы и веселиться можно было в свободное время, предаваться порокам, возлияниям. Но чтобы, как только грянул гром, так по полочкам все расселись и делали бы нужные вещи. Дисциплина это хорошо, это правильно, но только вот порядок в мире начинается всё же с осознанностью. Вот я, до знакомства с вами жил как растение. Плыл по течению. Пытался себя подогнать под эти самые дисциплинированные порядки, а счастья и не знал. А потом вы ворвались в мою жизнь. Показали, как надо верить в себя. Даже не так… Не верить, принимать своё я. Вот оно такое и всё тут. И это — моя дисциплина! Важно, что я за человек, а не мои пристрастия. Вы же и познакомили меня с Френсисом… — Иржи глубоко вздохнул. — Его потерю все мы не скоро переживём, но я точно знаю, что только благодаря вам, он пошёл на уступку и последний наш разговор был наполнен этой самой осознанностью. Он не просто заговорил по-другому, он начал и чувствовать иначе. Он понял меня. Да, понял и тоже принял. Жаль, что СРС своих агентов не отпускает… по крайней мере пока те живы. Но я уверен, Несравненная Леди, как только вы возглавите эту структуру, так сразу всё переиначите внутри. Никто больше невольно служить не станет справедливости ради. Даже в таком деле должна быть свобода воли. Свобода быть собой…

Приходил и Ванно. Но он совершенно не понимал, что можно сказать и поэтому только мял руку капитана и повторял:

— Ты это, девчонка, не оставляй старика. Кто детей воспитывать будет? Я вот папой стал… И, знаешь, жалко мне этих мальков Гидроса что-то стало. Я их к себе забрал. Моя Элли приглядывает, подрастут, сделаются хорошими сиблингами нашим. А что, пусть уж не по стопам отца идут, а в мире и согласии с нами, вакуйями, живут. Глядишь, и раса неберианцев поумнеет. Конечно этот юродивый, Христов, пытался отговорить, распределить их по монастырям, но у Ванно разговор короткий. Сказал и сделал. Может быть, так новое поколение вакуйев равняться на Палачей перестанет. Дети Ванно точно займутся чем-то другим в своей жизни. Не знаю. Выращивать цветы, например. Ну а что? Хорошее дело, главное сложное. Это голову отрубить — раз плюнуть. А ты попробуй цветок удобрить, подрезать, выпестовать. Сложно, почти как детей растить. Эх, девчонка! Вот Ванно тебя воспитывал, воспитывал и сам перевоспитался. Наивный, полагал — обучу драться, гордиться вся Галактика нами будет. Но бой это и потери. Тяжёлое бремя. Вот и выходит, что это ты главного Палача вакхийи научила жизни беречь. Только не оставляй своего старика, девчонка. Должен же кто-то и его детям, родным и приёмным, уроки «со-стра-да-ния» преподавать. Живи, девчонка.

***

Всю ночь Морган проговорил с Мурси, а рано утром пришла Клара и сама согласилась посидеть с ней, если её друг всё же пойдет отдыхать. Хотя бы тут же, на кушетке. Нехотя катар согласился сдать пост, лёг на тахту для посетителей и моментально забылся глубоким сном.

Клара верила в Моргана, но не верила в его методы. Все же медицинское образование подсказывало ей, что волшебства не существует, есть безжалостная статистика. Но, глядя на капитаншу сейчас, как будто беззаботно дремлющую, она тоже решилась высказаться. Пока безопасно. Взяла, как настаивал Морган за руку, задумалась. Попыталась вспомнить старые обиды, накопленные за долгую службу, и начала:

— Ну, честно сказать, я в шоке! Такого со мной никогда не случалось, да и вряд ли бы случилось, если бы не вы… ты… вы… — Клара обернулась, испугавшись на минуту, что Морган не спит, а подслушивает. Но друг громко сопел. — И честно, я даже не пойму, что собственно меня больше всего беспокоит. Вот есть с вами одна проблема. Ваша аура. И я сейчас не про йонгейское биополе, про другое. Вот вы, а вокруг пузырь аномальщины. И попадая в этот пузырь, ты попадаешь в зависимость. Внутри страшно, а снаружи всё уже кажется не таким ужасным, а наоборот, манит привлекательностью. Рядом с вами я отчаянно боялась потерять друга, а вынырнула из этого пузыря и вижу — приобрела ещё одну подругу. Странную конечно, непривычную, не подругу, с которой мужиков да платья обсудить можно, но такую, с которой интересно. Я до сих пор в шоке, как эта простая и очевидная мысль не приходила мне в голову! Ну, Морган же никуда от меня не делся! Не отвернулся! Вот он, рядом. Просто любит вас. И вы не запрещает нам общаться. Сколько двусмысленных моментов, намёков, разговоров случалось! Да другая бы на вашем месте от ревности меня бы испепелила в первые минуты, как только бы на Морика запала! А вы посмеивались и подтрунивали над нами. Спасибо. Я рада, что теперь дружу с парой. И Морган меньше под ногами топчется и сам счастливый, но и походы по магазинам и посиделки устраивать можно. Вот. А ещё Лена! Офигеть! Да если бы не вы, я бы в жизни не подумала, что женщины могут так увлекать! В вашем пузыре общаться с ней было боязно. Ещё бы — настоящий Лорд, Императрица будущая. А из пузыря вынырнула и повторяю себе восхищенно: «Настоящий Лорд, Императрица!» И вот думаю, кто-то так же будет обо мне говорить: «Ничего себе, это же Клара Дорн, та самая!» — Клара засмеялась, заливаясь краской. — Я стала такой себялюбкой, офигеть! А знаете, Лена мне много про вас рассказала. Я стараюсь её поддерживать. Она так убивается, винит себя во всём. Говорит, что недостойна места, которое вы ей подарили. Но извините, не вам же Империей управлять! Да вы же там всё с ног на голову перевернёте! Нет, вы Лену простите, пожалуйста, и пусть сидит на троне. По крайней мере, так спокойней. Не видно в ней природной злобы. Она умная и добрая. А вы коварны. Роковая женщина. Видели бы Верховного Канцлера! До чего довели такого мужчину! На себя не похож. Молится сутками напролёт. От помощи врачебной отказывается, тоже себя винит. Видите ли, в вас не верил, только тёмную сторону замечал, отказывался принять очевидное. Так, а чему верить? Чего принимать? Как раз всё очевидное наружу и выплыло. Я точно знаю, что никому вы ничего и не сказали, не намекнули даже. Его какая вина? — Клара вздрогнула и прикрыла свободной рукой рот. — Ой, только это не значит, что я считаю нужным бросать Моргана! Уж если полюбили другого, так и скажите Верховному Канцлеру, чтобы не надеялся. В общем, вы как-то определитесь с мужиками, не разбивая им сердца. Притворитесь, как обычно, сумасбродной мужененавистницей и всё. Пусть про вас плохо думает, а не про себя…

В палату вошёл Иржи.

— А, ты сейчас, — с сожалением промямлил он. — Хотел поговорить с Несравненной Леди…

— Ну, поговори, — Клара внезапно осознала, что и Иржи неудобно раскрываться в присутствии посторонних. Хоть последние события и сплотили отряд сильней некуда, только сама Дорн помнила, как сильно ранила до этого всего парня. Сколько зло над ним шутила, не принимала всерьёз. — Ты прости меня, Ваццлав. Я такой дурой была! Говори, не стесняйся, я никогда в жизни больше над тобой не засмеюсь. Хочешь, я вначале при тебе закончу свою беседу, а потом ты начнёшь? Всё же мы одна теперь семья, столько пережили. Я горжусь знакомством с тобой.

И они проговорили до самого обеда. К ним присоединился и Коди, и Боббьер, и Морган, когда проснулся.

**

Христов хмуро смотрел через стекло на мониторы. Команда Матильды была в сборе и все толпились у её кровати. Джесу хотелось одного — быть там, рядом. Слышать, как ученица дышит, не сомневаться. Но он не мог.

Больше всех его раздражал Морган. Катар постоянно крутился возле постели, беспрестанно поправлял подушки его маленькой Матильде, мазал кремом места крепления кислородных трубок, грел руки, укутывал ноги. Это всё должен был делать Джес собственнолично, а не какой-то смертный капрал! К тому же поехавший наркоман. Но и подвига его Христов не замечать не мог. Как только Ванно рассказал подробности нахождения этой парочки, в голове Джеса сразу выстроилась взаимосвязь. Катар прикрыл собой его девочку, его малышку. По сути, спас ей жизнь, по крайней мере, попытался, и отрицать этого Христов права не имел. Отчего Морган бесил его ещё сильней.

— Что там происходит? — озадаченно спросила Лена, подойдя к стеклу. — Чем они там все занимаются? Ей покой нужен.

— Полагаю, они разговаривают. Решили, раз Мила не участвует в их жизни, так выстроить жизни вокруг неё. Смертные…

— Ну, по сути, примерно это и мы с тобой раньше делали. Выстроили нашу жизнь вокруг Мо, сделали её своим центром. И чуть не потеряли.

— Не напоминай, — вздрогнул Христов и громко сглотнул. — До сих пор глаз сомкнуть я не в силах. Может быть, метод разговора и сработает. Связь же с ней крепкая, чувствую я, просто Матильда не откликается, будто в клетке заперта. Может и нам следует позвать ее? На таком, тонком уровне?

— Хм, смысл есть. Ментальное очищение от душевных хворей, как ты Шерифа пытался лечить.

— Пытался да не вылечил, — Христов замолчал, в очередной раз проживая угрызения совести. Потом с досадой и нетерпением проворчал: — Чувствую себя таким ущербным на его фоне. Он делает и приходит к успеху, даже жив остаётся. Я берусь за что-то и проваливаю…

— Ты про Моргана? — слабо хохотнула Лена, замечая как катар целует руку сестры и трётся о неё щекой. — Это норма. Всякий рядом с ним чувствует себя ущербным. Расслабься. И сейчас действительно было бы хорошо, если бы его план сработал. Ты же понимаешь, что он как раз и подходит нашей Мо как никто другой? Ни ты, ни я. Не станешь, надеюсь, мешать?

— Знаешь, мы ведь действительно привыкли обозначать свое счастье через Матильду. Но у неё самой даже не спрашивали. Конечно, я мешать не стану, достаточно будет, если она просто выживет. Пора и нам становится на Путь двумя ногами. А я подожду, сколько потребуется. Не привыкать. Но сейчас давай сосредоточимся на Миле и попытаемся распутать ментальные оковы, сковывающие её.

***

Мурси очнулась в привычной пещере из своих кошмаров. Ей показалось, что очнулась, так как заторможенность мыслей всё ещё присутствовала. И ужасно болело тело. Она попыталась ощупать себя, осмотреть, но не смогла пошевелить ни пальцем, ни веком. Пригвоздил её Дуку все-таки к камню, на котором когда-то и сама она появилась на свет. Запустил последний извращенный эксперимент. Довёл до предсмертного состояния и теперь ждёт, разродится или нет.

И такая злоба овладела капитаном, что она решила лучше уж умереть, но выжить! С силой дёрнула рукой, да только прикована та была крепкими цепями. Вообще, вся Мурси оказалась опоясана тросами и удавками, по горлу проходили, по лицу, по ногам и рукам, по талии. Капитан истекала кровью, не жива уже, но до последнего бьётся, не соглашается с участью. Сейчас, сейчас, вот ещё немного сил подкопит, и с камнем на спине двинется, а потом этим же камнем самому Дуку по морде и двинет! Так двинет, что мало не покажется!

Долгая, мучительная борьба с оковами выпила последние силы. Мурси устало вздохнула. Излишне самонадеянно. Как обычно. Слишком уж хотелось верить в счастливый исход. Не сдаваться до последнего, бороться. А ради чего? Чтобы вновь гоняться за призрачным счастьем? Вновь бесцельно проживать свои дни, не зная, куда деть себя, не имея возможности подстроиться ни под одну социальную систему? Ни в Империи, ни в СШГ, ни даже среди пиратов не найдя себе места? Мурси же давно хотела самолично выйти в открытый космос и закончить всё, так вот ей и представился отличный шанс. Зачем она только оттягивает свой конец? Зачем увеличивает срок собственных страданий?

Но вдруг почудился тихий и слабый голос Моргана. Слов не различить в мутной атмосфере, давящей на грудь, но то, что это произносил Морик, сомнения не оставалось. Хотя бы ради него! Хотя бы ради ещё нескольких сладостных моментов объятий с любимым Котиком. Следом почудились голоса остальных: Ванно, Коди, Бобби и Иржи, даже Клары. Они забавно гомонили, сменяли друг друга, словно выступали на симпозиуме. Что-то проповедовали, и Мурси отчетливо понимала только одно — они её зовут. Зовут жить, вырваться из плена.

Капитан собрала всю оставшуюся волю в кулак, опять дернула рукой, и на этот раз ей показалось, что за эту же руку её потянули и наставник с Леной. Цепь лопнула. Вторая рука, ноги, голова — всё освободилось, рассыпались путы под натиском психосилы трёх сильнейших в Галактике детей Первородных. Мурси тяжело дышала, хотела дать себе немного времени отдохнуть, но вдруг ощутила больной пинок в бок. Точно наставник её мотивировал на борьбу. Только он так обычно делал.

Капитан скатилась с камня и кое-как встала на карачки. Поползла на голос Моргана. Опять саднили колени, опять сдиралась кожа на них о мелкую щебёнку пещеры, опять под ногтями пыль и пепел. Но Мурси продолжала двигаться вперёд, а когда останавливалась перевести дух, ощущала всё те же болезненные пинки то от Лены, то от Христова, то от обоих сразу. Сердилась на них и эта злость придавала дополнительные силы. Сжав зубы, Мурси продолжала ползти к свету, к голосу, к родным.

***

Мурси открыла глаза внезапно. Ей действительно трудно было дышать, тело её действительно оказалось обвито множеством кабелей и трубок, а кислород в легкие подавался через помпу. На груди умастил тяжёлую голову Морган и прямо так, сидя, придрёмывал, продолжая сквозь легкий сон нести какой-то бессвязный бред про кузькину Мать, пана Бобуся и всех катар разом, которые выжили только благодаря капитану. Мурси с усилием приподняла руку и тут же обрушила её на затылок Котика, с наслаждением распуская пальцы в мягкой шерсти.

Морган приоткрыл сонные глаза, поморгал, непонимающе глядя на свою нянни, и медленная улыбка растеклась по его лицу, а следом закапали самые настоящие слёзы.

— Ты че это, Котик? — слабо хмыкнула Мурси. — Поехавший?

— Просто счастье в глаз попало, — ещё очень заторможено и тихо пробормотал Морган, однако до него резко и окончательно пришло осознание произошедшего, и он с силой обнял любимую. — Муся, Мусинька, радость вы моя, говорите, говорите со мной.

Но в палату тут же просочились Ян, Клара и с десяток других помощников в медицинских халатах, оттолкнули Моргана и принялись измерять показания, сканировать, вкалывать какие-то лекарства, перебинтовывать и клеить пластыри. Работа закипела, поднялся такой страшный гомон, что ничего, по крайней мере, капитану, понять решительно не оставалось возможным. Она только неотрывно смотрела на Моргана, который всё так же стоял позади, и улыбалась ему, а он улыбался ей, совершенно не стесняясь своих «слез счастья».

Когда всё закончилось, отряд опять собрался кружком возле Мурси и опять повторил наперебой ей все героические приключения, и как они сидели возле неё и рассказывали самые сокровенные свои мысли. И как Морган не хотел верить в прогнозы, и целую неделю не отходил ни на шаг, сам отчаянно нуждаясь в медицинской помощи. Вскоре капитан утомилась, и гости покинули палату. Морган к тому моменту уже спал крепким сном на тахте для посетителей, и Мурси сама хотела последовать его примеру, только решила для начала встать да попробовать дойти до раковины, умыться и уже потом опять лечь и поспать. Нужно потихоньку начинать восстанавливать свои движения.

Она скинула ноги с кушетки, напряглась, сосредоточилась, припоминая, как делала это в кошмарном сне, но тут в палату ворвался взъерошенный Христов, наблюдавший видимо за всем через смотровое стекло по мониторам, и пригрозил пальцем.

— Родная, ты точно хочешь меня довести до смерти, да? Нельзя ещё вставать тебе, нельзя, — дрожащим голосом чеканил он, усаживаясь рядом. А потом не выдержал и тоже крепко обнял, целуя в макушку и виски. — Родная, жива, кворченок мой, жива. Хвала Вселенскому Разуму!

— Наставник, вы меня раздавите, — проскрежетала Мурси.

— Жива, — вновь выдохнул Христов и отстранился.

Он глядел на неё, словно сам не верил в собственные утверждения. А Мурси с ужасом рассматривала его. Сморщился весь, глаза потускнели, рыжие волосы превратились в пепельные, а абсолютно белая седая прядь спадала на лоб.

— Это я вас так? — испуганно спросила Мурси и откинула эту седую прядку со лба наставника.

— Не беда, тревоги улягутся, подкрашусь, пройду омолаживающие процедуры, буду как раньше. «Красивым мужиком», — подбадривающе улыбнулся Джес и неожиданно для капитана начала склонятся, явно желая её поцеловать в губы.

Мурси вздрогнула, вытаращилась на наставника и медленно повернула голову в сторону спящего Моргана. Христов на это усмехнулся, в уголках его добрых глаз появилось то приятное лукавство, которое всегда означало, что Джес совершенно не сердится и готов простить всё на свете.

— Всё же давайте попробуем для начала стать просто нормальными учителем и ученицей. Пройдём заново этот Путь, только теперь ровно, а не теми неведомыми тропками, что плутали до этого.

— Хорошо, родная, как скажешь. Знаю я, что Морган достоин сердца и любви твоей больше, чем некоторые. Лене говорил и тебе повторюсь, я подожду, потерплю. А катар смертен, так что всё честно.

— Моту?

— Моту, — спокойно согласился Христов. — Посмотрим, поучимся сожительствовать в долгой перспективе с другими персонами, авось потом и самим легче язык найти друг с другом будет, на компромиссы соглашаться. Послал мне испытание последнее Вселенский Разум не по силам, думал, не сдюжу. Как Шериф умом тронусь. Но, наконец, принял я твою природу, выбрал сторону. Жаль, что такой ценой, но именно шанс навсегда тебя потерять и укрепила мой дух.

— Понятно, — закивала Мурси, но потом отрицательно завертела головой и добавила: — Хотя не очень.

Джес едва слышно рассмеялся и легонько приобнял ученицу:

— Надеюсь, ты никогда этого и не поймешь. По крайней мере, не испытаешь на себе.

— Так и чего делать теперь будем? — зачем-то спросила Мурси.

— Ты восстанавливаться. Куда скажешь, что хочешь, в любом монастыре тебе двери открыты. Я всё оплачу, хоть год на курорте, хоть два, хоть пять, хоть планету тебе куплю, хоть целую солнечную систему. Только повели. А дальше, делай, что в голову сбредёт. Я как наставник накладываю на тебя одно простое обязательство — не забывай обо мне, ладно? Если вдруг беда какая, сразу звони, сообщай, не ставь блоки. Покуда буду знать, что с тобой всё в порядке, так и сам счастливым жить стану.

— А вы?

— А я? — почему-то удивился Христов и прижал ещё крепче к себе. — Тоже буду делать, что в голову сбредёт, — а потом тихонечко запел старый гимн боевых храмовников: — Я три года дома не был. С братом в баню не ходил. Видел я чужое небо, робу износил до дыр. Надо мной темнели тучи, гром гремел, сгущалась мгла, я терпеть судьбой обучен, вера в Разум помогла. Если что каленой хваткой лиходею пасть порву. Буду рад, до правды падкий, послужить в сердцах добру.

— Нас не много и не мало, всех у Разума не счесть, — подхватила Мурси. — Кто в Пути в грехах замаран, а кто сберёг в годину честь…*2 — они замолчали, с нежностью и пониманием глядя друг на друга. И было в этой нежности то отношение, какое всегда и хотелось видеть капитану от наставника. Не скрашенное эротическим подтекстом, влажными фантазиями и прочей греховной атрибутикой смертных. Простое принятие родственной души, которая всегда будет рядом, не отвернется, не предаст. — Ну, без ваших песен и молитв я точно долго не протяну. Но вот что странно! Почему-то в бессознательном состоянии мне казалось, что именно вы, наставник, меня пинаете в зад, заставляя двигаться на голос Моргана.

— Ничего не знаю, тебе привиделось, — замотал головой Христов, но потом озорно подмигнул, расплываясь в добродушной улыбке.

_____________________

1 «Баллада о борьбе» В. Высоцкий

2 «Я три года дома не был» гр. Калинов Мост