Туманы замка Бро

Глава 26

– При-ми-те мо-и собле… со-бо-лез-но-ва-ния, мо-ло-дой лорд.

Грегори со злостью отшвырнул письмо. Он сидел на полу перед очагом и теперь, подтянув колени ещё ближе к груди, уткнулся в них лицом всего на секунду, чтобы тут же закусить губу и снова уставиться в пламя.

Милдрет тихонько опустилась на пол позади него и осторожно коснулась ссутуленного плеча.

Грегори не отстранился. Только сильнее закусил губу, чтобы сдержать подступившие к глазам слёзы.

– Господин, это ещё не точно…

Грегори покачал головой и сглотнул. Он накрыл руку Милдрет своей и после долгого молчания сказал:

– Я его любил, – голос дрогнул. – Только двоих в своей жизни я любил. Тизона и его.

Грегори снова сглотнул и наклонил голову, позволяя волосам упасть на лицо и скрыть увлажнившиеся глаза.

Милдрет опустила веки на секунду, а потом уткнулась лбом ему в загривок.

– Знаешь… – сказала она, – мой отец умер два года назад.

Грегори кивнул, но ничего не сказал, позволяя Милдрет продолжать. Он слышал этот разговор и хорошо видел лицо Милдрет, на котором не дрогнул ни один мускул при вести о смерти отца.

– Я не очень хорошо его знала… – сказала Милдрет. – Но когда он впервые появился в моей жизни, я так много от этого ждала… Я думала, что моя жизнь изменится. Я стану наконец… свободной.

Милдрет замолкла. Грегори не мог находиться в этой тишине, потому что мысли атаковали его со всех сторон, и, качнув головой, чтобы прогнать их, он спросил:

– Стала?

Вопрос был глупым, но Грегори в ту секунду в голову не пришло, как уколет он им Милдрет, почти всю свою жизнь проведшую взаперти. Та стиснула зубы, зажмурилась на секунду, но вслух сказала только:

– Стала. Те годы, что я провела в доме отца, были самыми счастливыми в моей жизни.

Грегори крепче стиснул её руку, и на какое-то время молчание снова повисло в воздухе.

– Давай возьмём лошадей и уедем отсюда, – сказал Грегори вдруг.

– Госпо…

– Плевать на всё. Я устал от этих стен. Мне тут душно. Я хочу траву. Как ты сказала. И нестись вперёд – туда, где только горизонт тонет в утренней дымке. Я хочу… – он замолк, снова не справившись с голосом.

– Нас не выпустят, – тихо сказала Милдрет и улыбнулась.

– Но тебя же отпустили.

Милдрет пожала плечами, не обращая внимания на то, что Грегори не может этого видеть. Только через секунду до неё дошёл смысл сказанного Грегори, и, чуть отстранившись, она спросила:

– Так ты знаешь, кто я?

Грегори только качнул головой.

– Бери меч, – приказал он и сам направился к двери. Милдрет секунду следила за ним с недоумением, но когда тот забарабанил в дверь, торопливо вскочила на ноги и принялась прятать записку.

Загремел засов, и пока дверь открывалась, Милдрет успела прошипеть:

– Ты что, решил напасть на охрану?

Грегори лишь раздражённо дёрнул плечом.

– Бери сундук, – приказал он и, когда на пороге появился рыцарь, продолжил как ни в чём не бывал. – Мы идём тренироваться.

Сэр Родерик оглянулся на напарника.

Всего в карауле было пять рыцарей, которые сменялись поочерёдно, и большинство из них давно уже привыкло к капризам заключённого, которые приходилось принимать в расчет. Все пятеро остро ощущали щекотливое положение, в котором оказались, тем более теперь, когда пошли слухи о гибели старшего лорда Вьепона. Если бы вести о его смерти подтвердились, то арест наследника стал бы делом незаконным, а Грегори был не из тех, кто может долго терпеть нарушение своих прав. Ожидать от него можно было чего угодно – как, впрочем, и от его дяди, который тоже мог остаться правителем замка на много лет, если бы вести о смерти сэра Роббера так и не пришли.

Никто не хотел попасть между молотом и наковальней, и большинство домашних старалось соблюдать нейтралитет – даже те, кого возвысил наместник, не желали ссориться с наследником лишний раз.

Сэр Родерик присоединился к караулу недавно, причём без особого желания. Когда пошли слухи, всю стражу наследника стали перепроверять, и сэра Ральфа заподозрили в пособничестве узнику: кто-то передавал в башню еду, вино, овечьи шкуры, и сэр Генрих заподозрил его. Таким образом, одного из рыцарей пришлось заменить, но добровольцев не нашлось. Жребий выпал сэру Родерику, который, как и все, опасался теперь сделать неверный шаг.

Обменявшись взглядами с сэром Олафом, он бросил короткий взгляд в бойницу, где стояла полная, непроглядная темнота. В замке недавно закончился ужин, и новая смена стражи едва заступила на пост.

– Пусть идёт, – буркнул сэр Олаф, поднимаясь на ноги. – Только оружие сам понесёт.

У Грегори была раздражавшая всех привычка поручать охране то, что приличествовало делать слуге.

Милдрет, в целом разделявшая настроение караульных, быстро вытащила из сундука меч и кинжал и стала заворачивать их в шкуру, когда услышала оклик Грегори:

– Второй тоже бери.

Милдрет замерла и посмотрела на него, пытаясь подать взглядом сигнал, что Грегори переступает черту, но тому было всё равно. Вздохнув, Милдрет достала и второй клинок и, тоже завернув его в шкуру, потащила свёрток к выходу.

– Бери меч, – приказал Грегори, когда Милдрет опустила шкуру на деревянный брус, служивший в тренировочном дворе скамьёй.

Милдрет послушно взяла короткий меч и взвесила его в руке. Размер, форма клинка, рукоять – всё было не таким.

– Грегори, – сказала она тихо, чтобы не услышала стоявшая поодаль стража, – это плохая идея.

– Я так хочу, – Грегори тоже подхватил клинок и подбросил его в руке, а затем ударил наискосок, так что Милдрет едва успела отразить удар. Грегори ударил ещё. Милдрет попятилась, но удар снова поймала.

Удар следовал за ударом. Грегори бил не слишком быстро и не слишком изощрённо, но Милдрет хватало и такой скорости, чтобы дыхание сбилось, а сердце начало беситься в груди.

Грегори же наслаждался от души. Он успел уже забыть, когда всерьёз пускал в ход клинок, и хотя это не был полноценный бой, возможность атаковать живого человека, а не деревянного истукана, много значила для него.

Злость плескалась внутри, и он вкладывал толику её в каждый удар. Если бы удары были сильнее – и злость выходила бы быстрей, но даже в темноте он видел, как тяжело дышит Милдрет.

– Всё, – сказал наконец Грегори, когда выдохся сам. Кинул меч на шкуру и, отобрав у Милдрет второй, завернул свёрток назад, а затем взвалил на плечо и направился к башне, предоставив остальным следовать за ним.

В башне он ополоснул лицо заранее приготовленной водой и принялся раздеваться, не дожидаясь, когда им займётся Милдрет.

Та стояла, прислонившись плечом к стене у самой двери, и наблюдала, скрестив руки на груди. Грегори не мог сейчас ждать, молчать или бездействовать, это она понимала. Грегори весь был как расплавленный металл – и даже сейчас, когда он просто стягивал с себя рубаху, глядя, как гуляют мускулы по его спине, Милдрет чувствовала исходивший от него жар. Будь она свободной, Милдрет подошла бы к нему и обняла сейчас. Повалила на кровать и… Милдрет зажмурилась и перевела дух, выгоняя ненужные мысли из головы. Когда она открыла глаза, Грегори уже укладывался в кровать. Когда он поднял глаза на Милдрет, во взгляде его привычная уже злость мешалась с незнакомой ещё Милдрет болью.

– Иди ко мне, – то ли приказал, то ли попросил он. Никому из них и не требовалось говорить это вслух. Милдрет скинула куртку, штаны и сапоги, и осталась в одной нижней рубахе. Она нырнула под плед, прижалась к Грегори всем телом. Руки Грегори тут же зашарили по её спине, заставляя выгибаться навстречу и едва не стонать.

«Жидкий металл», – повторила про себя Милдрет и открыла глаза, вглядываясь в глаза Грегори, оказавшиеся совсем рядом.

– Не могу быть один, – прошептал тот, – говори со мной.

Милдрет бережно обняла Грегори в ответ и тоже прошлась ладонью по его спине.

– Всё будет хорошо. Только не делай глупостей, и всё будет хорошо.

Грегори закрыл глаза и уткнулся носом ей в плечо, потихоньку погружаясь в тревожный сон.

Рано утром, когда Милдрет уже проснулась и отправилась за завтраком, а Грегори всё ещё лежал в постели, раздумывая о том, что станет с ним теперь, и глядел в потолок, в дверь постучали.

Это было странно, к Грегори не приходил никогда и никто. Все прекрасно знали – с пленником встречаться запрещено.

– Войдите, – откликнулся Грегори и сел на кровати, на ходу заворачиваясь в плед.

Дверь открылась, и на пороге показался Тизон.

Сенешаль замер ненадолго, оглядывая сундук, на котором стоял кувшин с вином и лежало писание, пол, застеленный шкурами, и два табурета на кривых ногах. С табуретами было трудней всего – в бойницу они не пролезали, так что пришлось передавать их по частям, а затем их сколачивала Милдрет, которая в столярном деле понимала примерно столько же, сколько и её господин, да ещё и должна была сделать всё тихо, так чтобы стража ничего не заметила.

– У тебя здесь уютней, чем я ожидал, – заметил Тизон.

– Ты надеялся, что меня держат в сырой темнице на хлебе и воде? – спросил Грегори зло.

Тизон проигнорировал выпад. Он пододвинул табурет к сундуку и сел на него.

– Откуда взялся второй меч? – спросил Тизон.

– Глупый вопрос. Оттуда же, откуда и табурет.

Тизон поднял бровь.

– Можно закрыть глаза на еду и вино, но то, что у тебя здесь оружие – серьёзный вопрос.

Грегори пожал плечами.

– Ты вроде бы не занимаешься заключёнными? Но если тебе очень хочется – ищи ответ.

Тизон побарабанил пальцами по сундуку.

– Грегори, я всё ещё твой рыцарь.

– И собираешься оставаться им всю жизнь?

– Я ещё не решил.

– Довольно честно. Я такой откровенности не мог и ожидать.

– А что бы ты хотел? Стать лордом замка Бро в шестнадцать лет?

– Генрих III в моём возрасте был королём.

– Не самый лучший пример.

Грегори уставился на Тизона упрямо и зло.

Тизон какое-то время так же смотрел на него, затем устало вздохнул и встал.

– Я просто пришёл предупредить, чтобы ты больше никому не демонстрировал этот меч.

– Мне нужен партнёр для занятий с мечом, – Грегори тоже встал. Тизон с удивлением заметил, что Грегори почти уже догнал в росте его самого.

– Я пришлю к тебе кого-нибудь из солдат.

– Нет. Я хочу тренироваться с… Данстаном.

Тизон вздохнул ещё раз.

– Ты понимаешь, что я не могу позволить разгуливать по замку шотландцу с мечом?

– Мне всё равно, – Грегори выпятил подбородок, и Тизон невольно узнал жест, который так любил его отец. – Я – лорд Вьепон. И хочу, чтобы у моего пажа был меч.

Тизон закатил глаза к потолку. Потом посмотрел в окно.

– Хорошо, – сказал он. – Он получит меч для тренировок. Но будет оставлять его у рыцарей, которые охраняют тебя, как только вы будете возвращаться сюда.

– Хорошо, – Грегори широко улыбнулся, довольный победой. – Что-то ещё?

– Нет. Это всё.

Тизон развернулся, собираясь уйти, но Грегори окликнул его.

– Тогда я теперь скажу.

– Что? – Тизон обернулся через плечо.

– Я сожалею о смерти отца как никто. Вернее, кажется, в замке только я и сожалею о нём.

– Это не так.

– … но это не значит, что я буду прятать голову в песок. Мой отец, скорее всего, мёртв. И сэр Генрих больше не может здесь править.

– Грегори! – прошипел Тизон, резко разворачиваясь к нему лицом. – Не смей говорить подобное!

– Я хочу, чтобы ты посвятил меня в рыцари! И не смей говорить, что я должен это заслужить! Я не могу заслужить посвящение, сидя здесь, взаперти!

– Я уже ответил, – Тизон выпрямился, и лицо его стало холодным. —Ты будешь посвящён, когда поумнеешь. Не уверен, что это вообще когда-нибудь произойдёт.

Закончив разговор, он вышел из комнаты, оставив Грегори сжимать кулаки от злости, но меньше чем через минуту внутрь уже скользнула Милдрет.

– Почему так долго? – рявкнул на неё с порога Грегори.

Милдрет замерла на секунду, обиженно глядя на него, и Грегори тут же стало стыдно за свою вспышку.

– Я не хотела вам мешать, – Милдрет отвела взгляд и поставила поднос с завтраком на сундук. Всё ещё не глядя на Грегори, она принялась раскладывать по мискам первый весенний салат.

Грегори постоял пару секунд, сжимая кулаки, а затем подошёл к ней со спины и резко обнял.

– Ты не могла помешать, – сказал он тихо у самого уха Милдрет, – я тебе доверяю куда больше, чем ему.

Милдрет бросила на него через плечо короткий взгляд.

– Не уверена, что всем стоит это знать.

– Он сказал, что я не должен никому говорить, что не признаю власти сэра Генриха.

– И он прав, – ответила Милдрет, не оборачиваясь.

Руки Грегори тут же до боли сжались на её боках.

– Прав? Как это понимать?

Милдрет повела плечами, высвобождаясь. Оставив посуду на сундуке, она повернулась к Грегори лицом и поймала в ладони его лицо.

– Послушай, Грегори… Знаешь, почему меня вышвырнули из дома отца?

– Нет, и знать не хочу.

– Да потому что я представляла угрозу. Потому что все думали, что я могу унаследовать титул отца.

– И что?

– По этой же причине ты здесь.

Грегори поджал губы. В очередной раз думать о том, как его предали, не хотелось.

– Я не позволю ему присвоить мой титул и мой дом, – тихо, но упрямо произнёс он.

– Я понимаю. Но не надо кричать об этом на каждом углу… И тем более говорить тем, кому, по твоим собственным словам, ты не доверяешь. Тем, кто уже предал тебя.

Грегори закрыл глаза и глубоко вздохнул.

– Хорошо, – сказал он. – Ты хочешь что-то предложить?

Милдрет пожала плечами.

– Я в интригах не сильна. Но думаю, первым делом тебе надо стать независимым от Тизона. Стать рыцарем.

– И сделать тебя своим оруженосцем, – Грегори улыбнулся краешком губ.

– Я не думала об этом.

– Я думал. Я понимаю, Милдрет. Но он не станет меня посвящать. О том и был разговор.

Он вздохнул и на какое-то время замолк.

– Зато он разрешил нам тренироваться вдвоём, – сказал он через некоторое время и улыбнулся. Лицо Милдрет осветила улыбка – прозрачная и невесомая, как утренний туман, и Грегори залюбовался на секунду, замер, пытаясь справиться с желанием коснуться бледно-розовых, нежных даже на вид губ. Затем отстранился и стал устраиваться за столом.