Весна безумия

32.2

— Вы вообще отлипаете друг от друга хоть иногда?! — вырвал нас из объятий голос Паши.

Тим оторвался от меня и ухмыльнулся. Подошёл к Паше, и они крепко пожали руки, и ударились плечами.

— Тётка эта лютая! — Паша бросил на стол пакет с покупками и рабочую тетрадь по подготовке к ЕГЭ по русскому. — Она меня избила сегодня, прикинь?

— Тебя?! — рассмеялся Тим.

— Да, стала позади меня, диктует предложение и дубасит за каждую ошибку. Я себя дрессированным хомячком почувствовал. Сначала такая: «Вы ошиблись, Павел! Исправьте ошибку», а потом тупо лупила книгой по башке! Я теперь весь в синяках буду.

Тим хохотал:

— Это она в тебя знания так вбивала.

— Ага, последние мозги отбила.

— Паштет, смотри, что покажу! — Тим сдвинул на столе пакет и тетрадь в сторону и поставил руку как для армрестлинга. — Давай!

— И что?! — Паша расположился напротив, и стоило им сцепить ладони, как Тим с лёгкостью завалил Пашину руку. — Не понял. Давай ещё раз.

Но Тим и во второй, и в третий раз укладывал Пашину руку на стол.

— Видал?! Смотри! — и Тим разогнался, оттолкнулся, и прокрутившись три раза в воздухе, приземлился, потом ещё раз и ещё, прыгал, делал сальто и приземлялся.

— Эй, кузнечик! С крыши там не улети! — заорал ему Паша, но Тим уже притормозил и бежал к нам. Паша нахмурено посмотрел на меня. — Тим чем-то закинулся?

Я не знала, как ответить на этот вопрос — закинулся шаром неизвестного происхождения. Развела руки и поджала губы. Паша нахмурился ещё сильнее. К нам как раз подлетел Тим, и Паша стал к нему вплотную, всматривался в глаза:

— Тимох, ты под какими веществами?!

— Очень неплохими, — ухмыльнулся тот. — Давай я тебя поподкидываю вверх?!

— Ты меня подкидывать собрался?! Я тебя на почти на двадцать килограммов тяжелее. Тимох, правда, что ты принял?!

— Это у Яны нужно спросить, — Тим широко улыбался. И снова разогнавшись, зацепился за чердачный домик, забрался на него и с криком: «Я супермен!» через боковое сальто приземлился на крышу. — Паштет, давай что-нибудь поснимаем, пока из меня энергия прёт!

— Если ты супермен, надевай трусы поверх штанов и полетели! Во-первых, надо похавать, а во-вторых, вы должны мне сказать, чем таким забористым закинулся Тимоха!

Паша уселся за стол и вытащил из пакета шаурму. Тим вытащил из пакета и протянул мне коробку с голубикой:

— Ян, это тебе. Синее!

— Ты меня теперь только синими продуктами будешь кормить? — усмехнулась я. Села за стол и открыла коробку. — Пока не посинею?

Тим взял себе горсть и начал подбрасывать вверх, бегать и ловить ягоды ртом. Паша сидел со мной за столом, жевал шаурму и наблюдал за Тимом:

— Он вообще не в адеквате, Тимоха даже накуренный себя так не ведёт, — Паша был серьёзен и с любопытством следил за другом.

К нам снова подбежал Тим:

— Паш, ну давай уже снимем что-нибудь?

— Сейчас я поем, мы спустимся на землю и тогда наснимаем. Тимох, ты мне ничего не хочешь рассказать?

Тим приподнял меня со стула, сел сам и усадил меня на колени, с такой лёгкостью, будто я была пустой картонной коробкой. Крепко обнял меня и положил подбородок мне на плечо. А я кормила его ягодами.

— Короче, у Яны был какой-то красный шар. Размером с вот эту голубику. Я его подкинул, и чуть не уронил, поймал у груди, и он вспыхнул красным, ударил меня током и исчез, и я стал суперсильным.

— И неадекватным! — дополнил Паша и посмотрел на меня. — Что за шар?

Я достала из кармана зелёный:

— Только ты его не бросай, это последний.

Паша посмотрел, покрутил в руке, вернул:

— Фигня какая-то. И откуда они у тебя?

Когда я вкратце пересказала историю этого странного артефакта, про Артёма, его маму и экспедицию в древние пещеры, Пашины брови уползли высоко на лоб.

— Инструкции, я так понимаю, к ним не прилагалось? Может в этот шар какая-нибудь древняя цивилизация и правда заложила суперсилу? Тогда почему они вымерли, если были такие суперсильные? А что, если это их и убило? — прищурился Паша. — Тимох, ты поаккуратнее с этой фигнёй.

Паша так и смотрел на Тима с подозрением до самого вечера, потому что Тим стал неугомонным, невероятно энергичным. А когда он поднял машину, мы с Пашей испуганно переглянулись. Тим пугал, но уверял нас, что это тот же он, но мы видели, что он изменился.

Сначала я ходила и снимала их во дворе у Тима, а вечером они потащили меня на скалодром. Они там, конечно, были как рыбы в воде, если точнее, как две обезьяны на скале, особенно Тим. Пока мне покорилась самая простая скала, наверное для детей дошкольного возраста. У меня уже болели руки и ноги от напряжения, и все ладони были в мозолях. Другие скалы я отложила на потом, взяла себе кислородный коктейль в кафешке и следила за двумя обезьянами. Те покоряли самые сложные скалы, расположенные под углом, так что можно было цепляться только руками, раскачивались и хватались за новый выступ.

Паша снова попросил снять их, и они начали дурачиться. Тим висел на одной руке, а Паша будто сорвался, и Тим держал, Паша театрально вопил:

— Ты должен бросить меня! Иначе мы разобьёмся вместе! Позаботься о моих детях и пяти жёнах.

— Нет, бро! Я не брошу тебя, — смеялся Тим. — Мне не нужны твои жёны!

И Тим одной рукой легко поднимал Пашу. Я смотрела в камеру и видела будто красные всполохи на руке Тиме, он был в футболке, его мышцы были напряжены. Я оторвала взгляд от камеры и посмотрела на них поверх телефона. Зрение меня не обмануло, вдоль руки Тима шло едва заметное красное свечение.

От скалодрома мы разошлись, Паша пошёл домой, а мы поехали на автобусе. Сели на заднее сиденье, сцепили пальцы в замок.

— Прости, что тебе сегодня пришлось быть нашим оператором, мы обычно планируем с Паштетом, что и когда будем снимать. А сегодня так спонтанно получилось.

— Это даже весело. Но скалодром дался мне очень тяжело, — призналась я, в руках ощущался тремор до сих пор.

Я посмотрела в глаза Тима, он улыбался, был привычным, но в глубине его глаз мне мерещились красные искорки:

— Тим, я думаю, тебе нужно попробовать избавиться от этого всего, или, не знаю, не пользоваться, если возможно.

— Почему? Не хочешь, чтобы у тебя парень был супермен? — ухмыльнулся он, не переставая улыбаться.

— Ты и до этого был для меня суперменом, но ты изменился.

— И?! Такой сильный я тебе уже не нравлюсь? — а сейчас Тим стал чуть серьёзнее, перестал улыбаться. Во взгляде появился какой-то вызов.

— Нравишься, — улыбнулась я. — Но меня пугает неизвестность.

— Со мной тебе нечего бояться!

Рядом с Тимом я забывала обо всём, и мы до самой ночи не могли отлипнуть друг от друга, пока мне не начала названивать мама.