Весна безумия

Глава 66. Когда всё пошло не по плану

Инга прихрамывала, но, стиснув зубы, шла вперёд. Что бы утешающего я ей ни говорила, поход продолжался, и запасных ботинок у меня не было, а меняться обувью она отказалась.

Второй день погода была на нашей стороне, лучи солнца пробивались сквозь листву. Птицы весело подпевали. Мы шли вдоль реки, которая то сужалась, то расширялась, петляла и вытачивала собственное русло. И будто подгоняла нас своим журчанием.

Не считая молчаливого напряжения на лице Инги, настроение у остальных было хорошее. Тим врубил свою колонку, тропка расширилась, и мы с ним шагали рядом, держась за руки. Он меня даже пытался ускорять, чуть подтягивал и придерживал за локоть на подъёмах и камнях. К обеду мы действительно вынырнули из леса, и глаза ослепила бескрайняя степь лугов, а за ними уже виднелись далёкие снежные пики гор. Такой яркий и солнечный пейзаж никого не оставил равнодушным. Но всем пришлось переодеваться, стягивать куртки и доставать солнцезащитные очки и средства от солнца.

И, прежде чем продолжить путь, ещё в тени деревьев, мы сделали привал. А после еды появилось естественное желание посидеть и отдохнуть. Зевали все, даже папа, который всю дорогу подбадривал нас, тоже пару раз зевнул, но сдался и уселся рядом.

— Мы с вами так совсем из графика выбьемся, а нам нужно дойти до озера до темноты.

— Кстати, мы зеваем не потому, что не выспались, — вдруг осенило меня. — Кислорода меньше на высоте.

— Здесь не так уж и высоко, — снова открыл карты папа, он с ними вообще не расставался и смачно зевнул.

— Разбудите меня, когда пойдём, — Инга натянула на глаза панамку и вытянулась на пенке, снова демонстрируя нам свои голые пятки. Теперь она натёрла и вторую ногу, а ранозаживляющая мазь и пластыри её не спасали.

— Спим чуть ли не в куртках, а на солнце прям лето, — Тим стянул с себя толстовку и термофуфайку, надел футболку.

Идти по степи было легче, но солнце припекало. А когда поднялись на один из холмов, мы нашли первоцветы и вдалеке увидели сиреневый склон маральника, нужно было преодолеть низину, чтобы оказаться там.

— Вау! Идём туда! — Инга тут же принялась фотографироваться.

Мне кажется, папа уже был готов отобрать у нас телефоны, потому что кругом было так красиво, что мы, не переставая, фотографировали всё подряд и из-за этого вечно притормаживали.

А папа постоянно ворчал:

— Вы даже здесь не расстаётесь с телефонами!

Но до склона с маральником мы не дошли, мы почти спустились в низину, когда с другого склона к нам наперерез выбежал бурый медведь. Папа первый его заметил и остановился. Я рефлекторно сжала руку Тима. Сердце забилось так быстро и гулко, что я думала, пробьёт грудную клетку. А колени стали ватными и такими слабыми. Медведь пугал не только меня, на лице Инги застыл ужас. Зверь спускался со склона так резво, что, даже если мы прямо сейчас сорвались бы на бег, он всё равно нас настиг бы.

А Тим высвободил мою руку, сбросил рюкзак и, ничего не сказав, побежал навстречу медведю. Мы даже опомниться не успели, как он сорвался. Папа дёрнулся было его остановить, но не успел, лишь проорал вслед:

— Тимофей, стой! Вернись!

Тот обернулся и на бегу крикнул:

— Я его отвлеку, потом догоню вас!

— Вернись, сейчас же! — впервые я видела папу таким злым. Тим не подчинялся ему.

— Тим, стой! — я тоже готова была сорваться с места, если бы только могла догнать и остановить Тима.

Но он не обернулся. Папа выругался, проговорил нам:

— Если что, орите что есть мочи! Медведи не любят шума! — тоже сбросил рюкзак и поспешил за Тимофеем, орал ему, чтобы тот остановился.

Медведь прекрасно видел нас всех, но не сбавил хода, бежал прямо на Тима, а тот к нему, но чуть сворачивая в сторону противоположного склона. Папа от Тима заметно отставал и не переставал орать, чтобы тот вернулся. А меня сковал какой-то ужас, внутри всё холодело и холодело по мере того, как медведь приближался к Тиму.

— Вот придурок! — взяла меня под руку Инга и прижала крепко-крепко к себе, меня потряхивало.

Мне хотелось зажмуриться, чтобы не видеть ничего этого, я кусала губы до крови. Рядом с нами вдруг проскакал на лошади мужчина, быстро обогнал отца, догнал Тима и, что-то громко крича, помчался на медведя, словно казак с шашкой наголо. Зверь заметил наездника на лошади, развернулся и побежал прочь. Тим резко остановился, обернулся на нас, побежал назад. Но, когда поравнялся с папой, я думала, отец его ударит, по жестам можно было понять, с какой злостью принялся его отчитывать.

Наездник ещё проскакал вперёд, отгоняя медведя за склон, а потом развернул лошадь к папе с Тимом, которые уже шли к нам. Папа был явно не в духе, что-то говорил Тиму, тот шёл рядом, опустив голову. Мужчина на лошади догнал их, спешился, и папа пожал ему руку, они заговорили, потом он кивнул на нас, и уже втроём они поспешили к нам.

Лицо наездника мне показалось смутно знакомым, я его точно где-то видела, но не могла вспомнить где.

— Равиль! — представился он и, встретившись со мной взглядом, как-то резко перестал улыбаться, словно тоже узнал. Но мы точно никогда не встречались. Может, он какая-то знаменитость, или я видела его в интернете. Тёмные волосы, узкий разрез глаз, около сорока лет на вид. Может, солнечный свет так падал, но мне показалось, что его карие глаза светились коричневыми искрами, как от магии шара.

Но он быстро перевёл взгляд на Ингу, а потом и вовсе переключился на разговор с отцом. Инцидент с медведем как будто все забыли, лишь Тим был мрачен, как никогда, нацепил толстовку, натянул капюшон и шёл в стороне. Я старалась прислушиваться к разговору отца с Равилем, но за Тима переживала больше. Подошла к нему, взяла за руку, заглянула за капюшон: брови нахмурены, губы сжаты.

— От медведя нельзя убежать или влезть на дерево, — тихо заговорила я. — Лучше сразу притвориться мёртвым.

— Ещё и ты мне расскажи, какой я дебил, — сердито выдал Тим.

— Я испугалась за тебя. Мы тебе кричали остановиться, а ты не послушался, — сжала его руку крепче, вдруг решит вырвать её.

— А я испугался за тебя, — буркнул он из-под капюшона и протяжно выдохнул.

Ещё в дороге папа строго-настрого запрещал отбиваться от группы, наставлял, что мы команда и должны быть вместе. Поэтому я понимала, почему он так разозлился на Тима.

— Народ, Равиль приглашает нас сегодня остановиться на ночь и погостить у него, — обернулся к нам папа. — Как вы на это смотрите?

— Мне всё равно, — хмуро выдал Тим из-под капюшона.

Не любила его это «закрытое» состояние, он уходил в себя, и вообще было непонятно, что там спрятано под его капюшоном.

Я снова встретилась взглядом с Равилем, и по спине пробежал холод, в его глазах я увидела искры, серебристые, белые, коричневые. Глаза его действительно светились. Стало так жутко, что я тут же отвела взгляд, боясь, а вдруг он догадается, что я вижу его магию. А что, если и он заметил искры в наших с Ингой глазах?

— Н-нет, — покачала я головой и с мольбой в глазах посмотрела на папу. — Давайте уж дойдём, куда хотели! Пап, ты мне обещал!

— А я думал, прекрасные юные создания предпочитают тёплую кровать и горячую ванну холодным вечерам в палатке, — с улыбкой проговорил Равиль. — У меня есть лошади и квадроциклы, можно путешествовать с удовольствием. Доедем и до водопада, и до озера, как вы хотели, покажу вам самые лучшие места и провожу назад.

— От лошади я бы не отказалась, — вздохнула рядом Инга, похоже, мозоль её доконала, она хромала и постоянно морщилась.

И Равиль подвёл свою лошадь к ней:

— Залезай! Держись вот здесь. Одну ногу ставь на стремя, вторую закидывай.

Инга удивлённо посмотрела на него, но не растерялась. Скинула рюкзак, залезла в седло с помощью Равиля, улыбнулась:

— Всегда мечтала покататься на лошади!

— Мечты должны сбываться! — улыбался Равиль, вёл лошадь за поводья.

А меня обдавало волнами ужаса, я очень боялась Равиля, всем нутром чувствовала опасность, исходившую от него. Но Тим закрылся, Инга наконец-то улыбалась, покачиваясь в седле, папа — единственный человек, на которого я надеялась.

— Не отказывайте мне в хорошей компании, — он обернулся на меня. — Уверен, вам понравится.

— Ян, думаю, не нужно отказываться. Равиль всё-таки нас спас от медведя, — смотрел на меня папа. — Идём.

Как им объяснить свои опасения, я не знала. А кричать без доказательств, что нельзя идти с ним, — только выставлять себя лишний раз истеричкой. Может, я себе всё накручивала, и всё не так страшно. Хотя то, что Равиль вдруг стал таким гостеприимным, было подозрительно.

Я кивнула, чуть притормозила Тима, чтобы мы шли позади отца и Равиля, и наклонилась к его капюшону, прошептала:

— Тим, нам нельзя идти с Равилем, это опасно.

Он выглянул из-под капюшона, смотрел, приподняв брови.

— У него глаза светятся, как от шара, только коричневым. Я видела искры.

Тим сразу нахмурился, посмотрел вслед уходящим. Папа обернулся к нам:

— Не отставайте!

Мы ускорились, и, поравнявшись со всеми, Тим вдруг заговорил:

— Думаю, нам нужно вернуться! Да и поспать в тёплой кровати можно и дома. Мы сюда именно за палатной романтикой, природой, звёздами ехали, а будем отсиживаться в гостях. Давайте уже, раз в диких условиях, будем в диких условиях до конца!

— Мы уже посмотрели на тебя в диких условиях! Рыцарь, блин, с голыми руками на медведя! — хмыкнула Инга.

— Пап, мы же вроде команда, — уговаривала я отца и намекнула, что против чужака. — Пойдёмте командой до конца.

— Что ж, решать вам! — мы добрались до вершины склона, и Равиль остановил лошадь, развернулся к нам и смотрел на меня с Тимом пристально, не улыбаясь. Мне казалось, что мы его бесили, но он не показывал ни единой эмоции. Но потом изогнул бровь. — Отказываться от гостеприимства того, кто вам помог, как минимум невежливо. И даже немного обидно!

— Тимофей, Яна! Ну правда, нам даже по пути, да и Инга мучается. Если вы так хотите, то можем заночевать в палатке, идём! — кивнул папа и снова двинулся в путь.

Мы не смогли их переубедить, и Тим шепнул мне:

— От меня ни на шаг, будем держаться вместе.