Весна безумия

Глава 40. Где ты?

На первом уроке Тим тоже не появился, и тогда я понемногу начала паниковать, написала ему: «Где ты?» Он молчал и мои сообщения не читал. Литература у нас была в том же крыле, что у физиков история, поэтому мы постоянно сталкивались в коридоре с Ковалёвым. Но сейчас их класс стоял у окон, Инга заметила меня, помахала, но я направилась к Ковалёву:

— Илья, можно с тобой поговорить?!

Его одноклассники заулыбались, а Ковалёв расплылся в улыбке:

— Яночка! Теперь ты за мной охотишься?! Я весь твой!

Сзади подошла Инга, я глянула на неё, поджала губы, она чуть нахмурилась, а я попросила Ковалёва:

— Можем наедине поговорить?

Кто-то из его одноклассников заулюлюкал.

— Наконец-то ты предлагаешь уединиться, — ухмылялся Ковалёв, но отошёл со мной в сторону.

И тогда я заговорила, совершенно не представляя, к чему это приведёт, но меня уже ломало от какой-то безысходности, и единственный человек, до которого я могла хоть как-то достучаться, был Илья.

— Как ты?

— Жить буду.

Илья смотрел мне прямо в глаза, уже не так широко улыбался, хоть на лице и была небольшая ухмылка. Он прекрасно знал, о ком я хочу с ним поговорить.

— Ты же знаешь, что Тима могут отчислить?

Илья прищурился. Я заметила на его скуле синяк, едва заметный, но он всё же был.

— И отчислят! — уверенно заявил он, даже с какими-то самодовольством, будто это его заслуга.

— Ты ведь можешь на это повлиять?

— Могу. Но что я получу взамен?

К гадалке не ходи, можно сразу понять, что он попросит. Мой план провалился, и подкатила ещё большая волна безысходности:

— Блин, Илья! Неужели в тебе нет ни грамма человечности?! У вас же с Тимом отцы дружат, вы же общались в детстве! А ты готов Тиму жизнь испортить? Что тебе это даст?! Всем понятно, что директриса примет твою сторону без всяких аргументов!Я развернулась уходить, мне нечего было ему больше сказать. Но он вдруг схватил меня за руку, повернул к себе:

— Ян, погоди! Тише! — Илья стал серьёзным, приблизился и приложил палец к губам. — Это тебе всё Тимофей рассказал про отцов и директрису?! Что он ещё тебе сказал?

— Кто бы ни рассказал, об этом многие и так догадываются!

— Слушай, — Илья понизил голос. — Давай поговорим, но без свидетелей. На большой перемене, в сквере, идёт? Раз ты в курсе, что мы родственники, то, так уж и быть, поговорим про твоего Тима.

На помощь Ильи я уже не рассчитывала, но поговорить согласилась.

Сквером мы называли узкую мощёную улицу с лавочками, спрятанными в кустах сирени и черноплодной рябины. Улочка располагалась за воротами на выходе из гимназии, и туда часто бегали курить школьники.

На улице сегодня было по-весеннему солнечно. Илья догнал меня в атриуме по дороге в раздевалку. Из гимназии мы вышли вместе, проплыли мимо курящей компании филологинь, которые резко притихли и проводили нас презрительными взглядами. Мы сели на лавку в конце аллеи. Илья завёл руки назад и подставил лицо солнцу, будто собирался загорать, и вытянул ноги.

— На самом деле я не планировал, чтобы Тимофея отчислили. Мне в принципе пофиг на него, но, с другой стороны, так будет даже лучше, не станет путаться под ногами, — Илья снова снял свою корону и говорил обычно, без позёрства. Может ведь быть нормальным, не красоваться и не выделываться. Он хмыкнул. — Но я и не думал, что он тебе расскажет о степени нашего родства.

— Родства?!

— Наши отцы дружат очень давно и тесно общаются до сих пор, и дядь Витя мой крёстный.

Я во все глаза уставилась на него. Он рассмеялся:

— Значит, Клячик тебе не всё выложил, но про директрису всё-таки растрепал. Да, она двоюродная сестра моего отца. А знаешь, в чем ирония?! — Илья хмыкнул. — Когда гимназию строили, батя предлагал дядь Вите стать директором.

Я так и застыла с широко распахнутыми глазами.

— Это было бы прикольно, суворовское училище курортом бы показалось с таким директором. Дядь Витя спуску никому не даёт, но мужик он отличный!

Илья, наверное, думал, что мне известны эти подробности, и с любопытством поглядывал на меня. Но тогда я тем более не понимала его мотивов. Если отец Тима — крёстный Ильи, то он насолит и своему дяде.

— И ты же понимаешь, что если Тима отчислят, то ты и своему крёстному сделаешь плохо?

Илья сел ровно, призадумался, потом посмотрел на меня.

— Я думаю, там и без моего участия дядь Витя всё разрулит. Так что твоего Тима никто не отчислит.

— Ты же мне сказал в коридоре, что его отчислят! — возмутилась я.

Илья рассмеялся:

— Говорю же, мне пофиг. Заявлять на него я не собираюсь, просто хотел увидеть твою реакцию, посмотреть, на что ты готова пойти ради него. А вообще, терпеть не могу Недомерка, и мы никогда не дружили, — Илья поморщился. — Хотя в детстве, да, отцы так надеялись, что мы будем близки! Но Клячик — грёбаный фанатик. Я вообще не понимаю, как ты можешь с ним общаться! Он же напрочь отбитый на голову спортсмен! Что у вас может быть общего?

— Какой же ты...

Хотелось его ударить в этот момент. Я так переживала за судьбу Тима, а Илья прикалывался. Я нахмурилась и собиралась встать, Ковалёв схватил меня за запястье:

— Ты куда?

— В школу. Скоро перемена кончится.

— Погоди, не уходи! Ещё десять минут. Но я рили не врубаюсь, как вы сошлись с Клячиным?!

Оправдываться перед Ильёй не хотелось. Я пожала плечами и снова села рядом, высвободила своё запястье из лап Ковалёва. Сошлись. И уже, походу, разошлись. Но, по крайней мере, Илья меня успокоил, и я заметно расслабилась. Мне очень хотелось верить, что он не будет выступать против Тима хотя бы из уважения к его отцу.

— Может, ты его плохо знаешь, — я посмотрела на Ковалёва.

Я разглядывала его лицо и понимала, почему он так нравится девчонкам. Он действительно был хорош собой: длинные ресницы, карие глаза, красивые чуть припухлые губы, отточенные скулы, широкая белозубая улыбка. Приятный запах туалетной воды, модная причёска. В любое время он был на сто процентов уверен в себе. И, когда говорил нормально, не глумился и снимал корону, казался обаятельным, даже интересным. Наверное, «обычный» Ковалёв мог бы мне понравиться. Только его корона настолько прилипла к нему, что своим поведением он скорее отталкивал и порой становился противен до омерзения.

Он заметил, что я пялюсь на него, заулыбался, тоже стал скользить по моему лицу взглядом. Беззастенчиво оглядел мою грудь, ноги. А потом потянулся и поправил воротничок моей рубашки.

— Вот совсем не о Клячике с тобой хотелось бы говорить, — хмыкнул он, задержал взгляд на моих губах, а потом отвёл глаза в сторону. — Зря ты так думаешь. Я очень хорошо знаю этого придурка. Знал. Он раньше часто приходил в гости, да и мы ходили к ним, а лет с двенадцати мы вообще не пересекаемся. Он к нам не заходит, а я к ним. Да и в гимназии не здороваемся. Он стал одиночкой, я гордость школы и главный активист, нафига мне с ним общаться?! Но у него сеструха прикольная, с ней в детстве было интересно тусить, а с Тимофеем не очень. Я думал, у него кишка тонка ударить меня, — Илья потёр синяк и посмотрел на меня. — Зато теперь я знаю его главный триггер.

— Ты будешь и дальше байтить Тима?

— Это зависит от тебя, — улыбнулся Илья.

— В смысле?

— В прямом. Переходи в высшую лигу, у нас есть я, — Илья приподнял брови и раскрыл объятия.

Я усмехнулась и покачала головой:

— Мне и в моей лиге неплохо. Ладно, пошли, скоро звонок.

— А давай прогуляем?! Солнышко светит, птички поют. Весна. Красота. Ты говорила, любишь такую погоду. Хорошо ведь? — Илья снова подставил лицо солнцу.

— Алексеевич ваш тебя порвёт, — я вспомнила, что у Инги сейчас физика, и их классный очень суровый дядька, который считает физику самым важным предметом в жизни. Его даже Инга побаивалась.

Илья поморщился и вздохнул.

— Ладно, пошли. Слушай, мы в выходные собираемся у нас устроить барбекю, приходи. Я приглашаю тебя! Посидим в узком семейном кругу!

— Это вряд ли, у меня уже есть планы на выходные, — отмазывалась я.

Когда мы вышли из раздевалки, я вдруг поняла, что мне стало гораздо легче. Хоть это Илья всё и устроил, но повёл себя не как последняя сволочь, и я очень надеялась, что он меня не обманывает.

— Спасибо, что не стал окончательно закапывать Тима, мне это очень важно. Может, не такой уж ты и козёл!

Ковалёв рассмеялся, отсалютовал мне:

— Всё ради тебя, Яночка! Сочтёмся! — словно опять нацепил свою корону и побежал на физику, а я поспешила на английский.