Весна безумия

Глава 51. В твоей голове

Инга разрешила попрактиковаться на себе, и я без зазрения совести лазила по её воспоминаниям. Нашептала ей, что надо перестать злиться на бабушку, обижаться на Игнатову за травлю в средней школе, простить маму за все обиды. Я уже легко находила болезненные узелки воспоминаний, научилась не видеть мир глазами Инги, не проживать её воспоминания, просто смотрела со стороны и говорила, что нужно сделать. Мне было местами неловко подглядывать за жизнью Инги, но, выныривая из её головы, каждый раз видела изумление на её лице. Она говорила, что ей становилось легче.

— А давай я попробую заставить тебя разлюбить Дождика?

— Нет! — Инга выставила руку впереди, отгораживаясь от меня. — Я хочу пройти через это сама. Он меня так выбесил, что видеть его не могу, но мне нужно время, чтобы «переболеть» им. Потому что я всё равно его люблю и не хочу потерять классные моменты.

— Хорошо! Я ж тебе не память стираю, — хмыкнула я. — Помнишь, как в фильме Вечное сияние чистого разума?

— Точно! — улыбнулась Инга. — Это больно, конечно, но есть и много хорошего. Любовь нельзя обнулять! Без обиды и страхов так легко, но боль от любви пусть останется, — Инга расправила плечи. — Мне кажется, что влюбляться — это самое лучшее, что есть в жизни!

— Давай заставлю тебя в кого-нибудь влюбиться? — усмехнулась я.

— Вот ты разошлась! Хватит с меня сегодня, — рассмеялась она и зевнула. — Три часа ночи, между прочим. Пошли спать!

Но уснуть я не могла. Меня разрывало от какого-то необъяснимого волнения. Я могла всё! Я теперь могла управлять любым человеком, нашёптывая ему в воспоминаниях то, что мне нужно. Могла помогать людям. Это же мгновенная психотерапия, ластиком стирающая из болезненных воспоминаний страхи, убеждения, боль, обиды. Я могла внушить любовь и заставить разлюбить.

Меня распирало от осознания собственной мощи, не терпелось хоть кому-нибудь «вправить мозги», залезть в голову. В итоге я погрузилась в сон под утро и обсыпала проклятиями будильник, когда он прозвенел. Инга тоже не выспалась, ещё и глаза опухли, но настроение у неё было хорошим. Она, похоже, впервые забыла встать с утра на весы.

На уроках я чувствовала себя зомби, глаза слипались, ещё очень хотелось рассказать Тиму про свою суперсилу. Но я решила сделать это после уроков, хоть он и заподозрил неладное.

— Вы чем всю ночь занимались? — после моего очередного зевка поинтересовался Тим, усмехнулся. — Я уже ревную тебя к Инге.

После уроков мы снова пошли ко мне, Тим слушал про мою суперсилу настороженно, хмурился. И после моего рассказа попросил:

— Ян, пообещай мне, что не будешь копаться у меня в голове?!

— А я только хотела, — разочарованно цокнула. — Избавила бы тебя от страхов и обид. Ты бы простил отца. Тебе бы стало легче жить.

— Не надо! Пусть все мои обиды, страхи живут в моей голове. Не вмешивайся, хорошо? — Тим так серьёзно это говорил, что спорить я не стала, хоть мне очень хотелось погрузиться в его воспоминания, отпустить его боль и обиды. — А лучше вынь шар, когда ты со мной. Меня это напрягает.

Но я резко приложила руки к груди, будто защищаясь, и покачала головой:

— Нет уж! Почему ты так против? Ты от меня что-то скрываешь?

— Ничего не скрываю, но, если у меня есть страхи или обиды, значит, они мне для чего-то нужны! Может, именно для того, чтобы самому их преодолеть, а тут влезешь ты, всё за меня перевернёшь, это меня сделает другим, да ещё и ты будешь знать мои слабости!

— Но ты станешь счастливее!

— Если этого захочу, я тебя попрошу. Сейчас прошу, просто не лезть мне в голову!

Мы гуляли и целовались, когда я, не осознавая того, влезла к Тиму в голову. Неосторожная любопытная мысль узнать, с кем он впервые поцеловался, тут же перенесла меня в лето.

Солнце, зелень, лес, запах травы и хвои, шум голосов вдалеке. И девушка с длинными русыми волосами перед глазами, и трепет внутри, и невыносимая жажда деятельности.

Но я тут же вынырнула из воспоминания Тима, точнее, он меня оттолкнул от себя, посмотрел хмуро.

— Прости, я не специально, — поджала губы и опустила глаза. — Захотелось увидеть девушку, с которой ты впервые поцеловался.

Тим напряг скулы, сдвинул брови, скрестил руки на груди:

— Ян, я тебя прошу, избавься от этой фигни! Если не можешь её контролировать, она начнёт контролировать тебя!

— Я могу! Просто... почему ты так против?

— Вот как раз из-за того, что ты сейчас сделала! Подсматривать чужие воспоминания — это даже хуже, чем подглядывать в окна! Ты сама наверняка не хотела бы, чтобы кто-то влез к тебе в голову!

— Если бы это пошло мне на пользу, то разрешила бы, — прищурилась я. — Но я бы не разрешила тому, кому не доверяю. Ты мне не доверяешь? Или есть что-то такое, что ты хотел бы от меня скрыть?

Тим остановился, вздохнул, заговорил как-то устало:

— Есть вещи, которым место в прошлом, потому что их не изменить. Это могут быть ошибки, обиды, но они повлияли на меня нынешнего. Я тогда, и я сейчас — два разных человека. Но, если ты увидишь меня того, решишь, что я настоящий такой же. Это изменит твоё отношение ко мне.

— Я полночи провела в голове у Инги, и вот ни капли у меня отношение к ней не поменялось. А она стала счастливее, когда я внушила ей мысль про любовь отца!

— И как тебе после этого? Ведь ты её обманула!

— Почему обманула-то?! Ей стало легче! Инга всю жизнь жила с установкой, что она плохая и обязана заслуживать любовь отца и матери, а когда я ей внушила, что эта любовь и так безусловна, она уже есть, Инга словно засветилась, у неё опора под ногами появилась, понимаешь?

— Только это ложь! Если бы отец её любил, не бросил бы, находил бы время для встреч. Она и росла без поддержки, и сейчас тоже без поддержки, но в голове уверена в обратном. И ты думаешь, что сделала хорошо?! Сейчас она бросит своё достигаторство, ничего не добьётся, останется ни с чем, а поддержки ведь как не было, так и нет!

Я качала головой, Тим говорил ужасные вещи:

— А как ты предлагаешь избавляться от боли и страхов, носить всю жизнь это с собой?! Я целый год ходила к психологу и два года сидела на антидепрессантах, чтобы избавиться от панических атак, и это нифига не прикольно! И если бы мне кто-то влез в голову один раз и всё починил, я бы, наоборот, была благодарна! — я взвилась. Тим впервые меня так разозлил.

Он смотрел очень хмуро, вглядывался в мои глаза и, похоже, тоже злился, но заговорил с беспокойством:

— Ян, эта фигня тебя уже меняет! Избавься от неё, я тебя прошу!

— Не хочу! — покачала головой. — Я впервые чувствую в себе силу дать отпор любому, кто посмеет меня обидеть!

— Ян... — Тим чуть поморщился, приблизился, заговорил тише и взял мои ладони в свои руки. — Я не дам тебя в обиду. Но эта сила... В ней много зла, и, поверь, ты и не заметишь, когда она начнёт управлять тобой.

— Не волнуйся, я смогу отделить своё от чужого, — я чуть улыбнулась. — И очень постараюсь больше не лезть тебе в голову, хотя у тебя там так интересно.