Весна безумия

Глава 35. Фингал с рисунком

В ближайшие два дня Ковалёв затаился. На всех переменах, кроме большой, я была рядом с Тимом, и даже когда у нас с физиками уроки шли в соседних кабинетах, Илья видел нас, смотрел пристально, но больше не провоцировал Тима и ко мне не цеплялся.

Физкультура у нас всегда шла сдвоенной с физиками, и Тим на неё никогда не ходил. Предупредил, что будет либо в атриуме, либо в столовой делать проект по английскому.

Парни играли на одной половине зала в баскетбол, а на другой физрук отчаянно гонял нас и заставлял делать упражнения. Парни гремели баскетбольным мячом, орали. И когда мы делали упражнения на шею, сзади от баскетболистов раздался чей-то крик:

— Берегись!

Я обернулась. И, надо сказать, очень вовремя, потому что мяч прилетел мне прямо в лицо, в правый глаз. Не знаю, кто запустил его с такой силой, но я рухнула на пол, ещё и затылком приложилась.

В глазах потемнело, в ушах и голове стоял гул. А перед глазами прыгали разноцветные искорки. Словно из туннеля метро слышала громкий голос физрука:

— И кто решил добить нашего инвалида?

Инга подбежала и помогла мне сесть. И когда взгляд сфокусировался, кругом стояли девчонки. Физрук, Инга и Петренко присели рядом со мной и заглядывали в лицо. Я машинально приложила ладонь к глазу, скула горела огнём, сам глаз болел, затылок ломило, будто череп треснул, и искры в глазах до сих пор не исчезали.

— Сколько пальцев показываю? — физрук показал мне два пальца.

— Два…

— Голова не кружится? Не тошнит? Идти можешь? — интересовался он.

— Вроде бы не тошнит, — неуверенно ответила я. В голове стоял такой гул, что я ни в чём не могла быть уверена.

— Ладно, сходи в медкабинет, — Физрук встал и обвёл взглядом всех. — Кто может проводить подбитого инвалида?

Инга всё ещё заглядывала мне в лицо:

— Ты как?

— Башка болит, но вроде норм, — слегка поморщилась от ломоты в затылке, руку от лица так и не убрала.

— Я провожу, — встал Петренко рядом с физруком и наклонился ко мне, протянул ладонь. Помог подняться.

Ноги меня слабо слушались, я вся была как подбитый самолёт, совершенно дезориентированная. Чуть не оступилась, но Коля прижал меня к себе, и я придерживалась за него.

Всё опять стало размытым, тем более я прикрывала второй глаз ладонью. Когда мы вышли из зала, видеть я стала лучше, пол под ногами уже не качался, но Коля всё ещё крепко прижимал меня к себе.

— Думаю, дальше я сама дойду, — я попыталась высвободиться.

— На четвёртый этаж?! Нет уж, я тебя доведу! Обещал физруку, — и хватку не ослабил.

Пришлось так и идти, привалившись к боку Петренко, ладонь я так и не убирала от глаза, горела вся половина лица, а скула неприятно пульсировала. Когда мы пересекали атриум, Тим сидел там, заметил нас и тут же подскочил:

— Что случилось?

— Мячом зарядили Яне в глаз, — пояснил Коля.

— Покажи, — Тим встал прямо передо мной, и я нехотя убрала ладонь, она охлаждала обожжённую кожу.

— Жесть! — сморщился Тим и сердито заговорил, спрашивая у Коли. — Кто, блин, такой меткий?! Илюха?!

— Нет, Боря. Он не специально, высоко передал, а Ден не взял, и прям в девчонок. Ладно, мы в медпункт.

— Я сам доведу, — и Тим протянул руки, но Коля вцепился в меня ещё крепче, отодвигая.

— А я что, не доведу?! — фыркнул Петренко.

— Коль, мы правда лучше с Тимом дойдём, — попросилась я.

— Я обещал физруку, — упрямился тот, обнимая крепче. — Я и отведу!

Тим поджал губы, кивнул мне:

— Ладно, идите, я сейчас догоню, — он одним рывком долетел до своих вещей, быстро сгрёб их в рюкзак и побежал в сторону столовой.

А мы медленно поплелись на четвёртый этаж в медкабинет. Мне было жутко некомфортно под крылом Коли, особенно на глазах у Тима, да ещё и Петренко заартачился и отказывался выпускать меня.

Тим догнал нас на третьем этаже, держал в руке пол-литровую бутылку воды и пакет со снегом.

— Тебе нужно холодное приложить, иначе отёк будет.

Медсестра в кабинете была одна, просматривала карты и заполняла бумаги. Спросила примерно то же, что и физрук, потрогала шишку на затылке, попыталась выгнать Колю с Тимом, но они заупрямились и отказались уходить.

— Лёд — это хорошо, — взяла она пакет со снегом у Тима, обернула его в полотенце, вручила мне. — Держи у глаза, десять секунд держишь, на десять убираешь. Сотрясения нет, но посиди тут до конца урока под моим присмотром на всякий случай. Мальчики, а вы свободны! — обернулась она к стоящим у дверей парням.

Коля сразу вышел, а Тим ловко проскользнул мимо медсестры и уселся рядом со мной на кушетку. Взял бутылку с водой и приложил к затылку, пояснил медсестре:

— Как она сама в двух местах холод держать будет?

Та цокнула, но махнула на Тима рукой:

— Не болтайте только! — и снова уселась за стол.

Какое-то время мы сидели молча, Тим действительно держал холодную воду на моём затылке, смотрел на меня грустно. А я поглядывала на него одним глазом, и в очередной раз, когда на время отняла руку с холодом, Тим вдруг улыбнулся. От этого мне стало теплее, мои губы тоже дрогнули в улыбке, и даже боль чуть отступила.

— Ты чего улыбаешься? — осторожно прошептала я, косясь на медсестру.

— У тебя теперь будет фингал с рисунком, — еле слышно проговорил он. — В мелкую крапинку от мяча.

Улыбка сразу сползла с моего лица. Тоже мне радость! Ходить с фингалом мне совсем не улыбалось, будь он хоть разрисован хохломой. Я вздохнула и вновь приложила холодный свёрток к лицу.

Тим разглядывал меня и улыбался своей тёплой улыбкой, которую я так любила. Я не могла на него спокойно смотреть, когда у него такое лицо. Тоже начинала лыбиться, как дурочка. Но зато становилось сразу так хорошо, тепло на душе, начинала чувствовать себя счастливей.

Ухватилась за мысль, что, если я увидела улыбку Тима, значит, день прошёл не зря. Наверное, именно это я и любила в нём больше всего, хотя всё же нет, ещё и поцелуи. А его запах, а руки? Когда его большие горячие и сильные ладони обнимали меня или мы переплетали пальцы, во мне просыпалась удивительная уверенность. Тим был таким надёжным и любимым, что я ни секунды не сомневалась, что так будет всегда.