Весна безумия

Глава 37. Драка

Насчёт Ковалёва Тим оказался прав, Илья не успокоился. В пятницу после большой перемены у нас с физиками проходили уроки в соседних кабинетах, и мы шли из столовой с Ингой. У учителей шла очередная планёрка, кабинеты были закрыты, а преподаватели задерживались. Тима в холле не оказалось, зато от кучки физиков выплыл Илья с распростёртыми объятиями, обнял меня и с широкой улыбкой, громко и страдальчески заговорил:

— Яночка, любовь моя! Как я соскучился!

У меня челюсть так и отвисла. Инга рядом хмыкнула и покачала головой, глядя на Ковалёва. В коридоре раздались смешки, но следом народ притих, уставившись на это представление. Если бы здесь ещё были филологини, они бы, наверное, в обморок попадали от таких заявлений.

— Кстати, а где твой сторожевой чихуахуа?! — Илья огляделся в коридоре, посвистел, будто подзывал собаку.

— Илья, это не смешно! — нахмурилась я, не понимая, к чему он разводит весь этот фарс.

— Как ты назвала своего щенка? Я забыл! Ах да! Тим! — Илья кривлялся, красовался перед зрителями. И смех в коридоре подогревал его сценку. Он оглядывался и бил себя по бедру, словно подзывал питомца к себе. — Тим, Тим! Иди сюда.

Я вздохнула и покачала головой. Развернулась, чтобы уйти, но Илья перехватил меня за запястье, сжал крепко, притягивал к себе. Я пыталась вырвать руку, упиралась и, когда он дёрнул меня к себе, вцепилась ногтями второй руки прямо ему в ладонь, отчаянно пытаясь вырваться.

— Отпусти меня!

— Илюх, ты опять за старое! Отпусти Яну! — сердито заговорила рядом Инга.

Он пропустил слова Инги мимо ушей, поморщился, лишь дёрнул расцарапанной рукой:

— А у тебя, оказывается, есть коготочки, — заглянул мне в лицо, ухмыльнулся, но хватку не ослабил. — Мне даже нравится! Спину мне расцарапаешь?

Я всё ещё вырывалась, пока не услышала сзади приказной голос Тима:

— Яну отпустил!

Илья разжал свои объятия, я отскочила от него и выдохнула. Сердце металось в панике по всей грудной клетке. Ковалёв заулыбался, смотря прямо на Тима.

— О, пёсик, где ты бегаешь? Хозяйка тебя потеряла. Яночка, а он не кусается, может, ему намордник нужен?! Смотри, какой злой! Плохой пёс, сидеть! — громко скомандовал Илья.

А я мечтала, чтобы побыстрее пришли наши учителя.

— Илюх, что ж ты никак не смиришься?! — поморщился Тим, взял меня за руку. — Яну больше не трогай!

— Ой, Яночка, он что-то тявкает! Какой милый! А можно погладить? — Илья злорадствовал, заговорил слащаво, наигранно, физики позади него хихикали.

— Тим, пошли! — я попыталась потянуть Тима подальше от Ковалёва.

— Слышишь, что хозяйка говорит?! — скалился Илья.

И Тим замер, сверлил его взглядом, сжал руки в кулаки. Только не это! Главное, чтобы ему хватило самообладания не трогать Илью. Но тот продолжал разводить фарс:

— Яночка, а он не бешеный? Смотри, уже вон пена у рта! Ты бы его усыпила, пока он никого не покусал, он же бродячий, наверняка заразный...

— Илья, хватит уже! — заговорила рядом Инга. — Это правда не смешно.

Тим пристально смотрел на Ковалёва, но молчал. Рука его была напряжена. А я не понимала, почему он не уходил, зачем выслушивал всё это.

— Инга, а по-моему, очень даже весело. Яночка принесла в школу своего пёсика. И что-то мне подсказывает, он даже кастрированный. — Илья продолжал скалиться.

— Илюх, учись проигрывать! — процедил рядом Тим. — Выглядишь жалко! В детстве ты убегал рыдать и жаловаться на меня родителям…

Тим говорил таким ледяным тоном, что у меня в груди всё похолодело, в коридоре стояла гробовая тишина. А улыбка Ковалёва сменилась на сжатые губы. Но Тим продолжил:

— Сейчас ты ведёшь себя так же, только свидетелей твоего поражения стало больше! Смирись, что я круче тебя! Можешь сколько угодно устраивать представления и рассказывать всем, какой я плохой.

И Тим развернулся, но отойти мы не успели, Илья злобно заговорил в спину:

— Недомерок, тебе же всё равно ничего не обломится! А вот когда я трахну Яночку, пришлю тебе кусочек нашего хоум-видео.

Тим замер на мгновение, чтобы отпустить мою руку, одним рывком наскочил на Илью и врезал ему в лицо с такой силой, что тот пролетел мимо толпы одноклассников, замер и не вставал. Тим, похоже, вырубил его.

Это произошло так стремительно, что я даже не успела среагировать. Тим снова застыл, ждал, наверное, когда Илья поднимется. А потом двинулся к Ковалёву, видимо, чтобы добить лежащего. Красные всполохи расползались по его сжатым кулакам. Илья лежал без сознания, одноклассники приподняли его и били по щекам, кто-то пошёл за медсестрой. На пути Тима встал Борис:

— Клячик, совсем охренел? — но Тим с небрежной лёгкостью смёл Бориса, тот улетел в сторону, хотя и был в два раза крупнее.

Нужно было остановить Тима. Я подскочила к нему, потянула за предплечье, но он был словно каменным. Тогда я встала прямо перед ним, загораживая Илью. Но то, что увидела в глазах Тима, испугало меня до остановки сердца. Перекошенное злобой лицо и глаза... Крошечные зрачки, а всю радужную оболочку заволокло красным. Смотрел он будто мимо меня. Я хотела, как и в тот раз, коснуться лица Тима ладонями, охладить его гнев, достучаться до него, остановить это безумство. Но стоило мне протянуть руки, Тим резко схватил меня за плечи и сильно сжал их.

— Тим, пожалуйста, остановись! — вглядывалась я в его странные глаза, но от привычного Тима там не осталось ничего. — Услышь меня!

— Почему ты его защищаешь? — красные глаза теперь смотрели на меня. Голос его звучал по-другому, холодный, злобный, от него леденело всё в груди.

Я поморщилась, Тим сжимал мои плечи так сильно, что стало больно.

— Тим, я не хочу, чтобы ты его убил! Пожалуйста, отпусти меня, — у меня холодели пальцы, Тим передавил мне руки словно жгутом, кровь не поступала, ладони немели.

— Всё-таки он тебе небезразличен! — тем же ледяным тоном заявил Тим, прожигая огненным взглядом насквозь, и усилил нажим на плечи.

— Тим, ты мне руки сейчас сломаешь! — от боли у меня выступили и потекли слёзы. Плача, я умоляла: — Отпусти, пожалуйста!

— Придурок больной! Отпусти её!

Тиму сбоку по лицу прилетел рюкзак Инги. Он пошатнулся, но ослабил хватку.

Я тут же отскочила от него, разминая плечи. Тим поморгал несколько раз, нахмурился. Огонь в глазах потух, и он растерянно смотрел вокруг. Увидев Илью, лежащего на полу, неуверенно спросил:

— Он живой?

— Живой, — ответил Борис.

Тим хмурился и озирался, в толпе раздавался шёпот: «Псих», «Придурок», «Больной». Тим хотел подойти ко мне, но я шарахнулась, плечи адски болели, ещё чуть-чуть — и он бы точно переломил мои руки, как сухие ветки. Тим стал ещё более растерянным, он стоял в центре холла один и непонимающе оглядывался, будто видел нас всех в первый раз.

Из коридора вынырнули учителя, подошли к дверям кабинетов, но, заметив Илью, лежащего на полу, кинулись к нему:

— Что случилось? Позовите врача кто-нибудь!

— Он без сознания!

— Его ударили!

— Уже позвали.

Одноклассники нехотя делились информацией, и, когда пришла медсестра и сунула Илье под нос нашатырь, он скривился, поморщился и тут же пришёл в себя. Хмуро и растерянно озирался. Заметив одинокого Тима, прошипел:

— Ты доигрался, недомерок!