Я слежу за тобой

Глава девятая

«Я всё вижу».

Слова, которые мы с Холли постоянно говорили друг другу.

Слова, которые мог отправить с неизвестного номера только тот, кто следит за мной.

Слова, которыми меня может запугивать только тот, кто знает, что я подглядывала за Холли.

От шума крови в ушах я с трудом могу думать. Я считаю до десяти, как сама учила Джейкоба, чтобы замедлить его импульсивные реакции. Потом бросаюсь к двери на кухне и внимательно изучаю каждый закоулок заднего двора, чтобы убедиться, что туда опять никто не залез. Сарая, где можно было бы спрятаться, у нас нет. Двор представляет собой открытое пространство, ограниченное с обеих сторон шестифутовым забором. Идеальное место, где мой маленький сын может бегать и играть, а я, спокойно отпустив его на улицу, могу готовить, мыть посуду и даже присесть на секунду. Теперь здесь уже не безопасно. Мы уже не в безопасности.

«Я всё вижу, Сара. Ты устала, и тебе всё надоело. Я здесь, чтобы тебе помочь», – сказала мне Холли через десять дней после банкета в честь обручения Нади Филдинг. Тогда Дэниел отправил меня домой на такси, потому что ему хотелось продолжить общение с членами клуба «Каньон», а меня больше волновал нервный срыв Джейкоба. Эти мужчины в шикарных костюмах-тройках, их льстивое обаяние и непонятная заинтересованность в моем занудливом муже. Я пробовала выяснить у него, почему он так стремится примкнуть к модной братии Форест-Вью.

– Я исполнительный директор в успешной фирме по разработке программного обеспечения, Сара. Джейкоб учится в частной школе. Мы живем в доме с видом на Капилано. Мы того же уровня, что и остальные члены клуба «Каньон», и мы должны сделать все, что в наших силах, ради будущего Джейкоба.

Я закатила глаза.

– Джейкобу всего шесть. Его будущее – научиться вычитать и писать тексты длиной в абзац.

До меня никак не доходило, почему так важна эта принадлежность к элите. Я об этом никогда не мечтала, зато этого страстно желал Дэниел. Он знал, что я некомфортно себя чувствую рядом со светскими львицами, и, возможно, поэтому играл в гольф. Таким образом он мог заниматься светской болтовней сам по себе, «с ребятами», предоставив мне возможность оставаться дома с Джейкобом. Эта ситуация оборачивалась для него еще и собственной выгодой: он избегал моего брюзжания и недовольства. Любой обставил бы меня по части общения среди членов клуба «Каньон», даже юная девушка вроде Холли.

Мне с самого начала нужно было уделять больше внимания тому, как они вели себя, находясь вместе. Я была так рада встретить Холли в коридоре на том банкете, что и не заметила, насколько близко друг к другу они стояли, соприкасались ли и не было ли чего-нибудь неподобающего в отношениях между няней моего сына и моим мужем. Мне показалось, что Холли тоже была очень рада встрече со мной. Нас с ней связывало ощущение себя лишними с той единственной разницей, что Холли никогда этого не показывала. Она порхала, как бабочка. По ее словам, этого требовала от нее Лизетт. А меня о таком никто не просил. Даже собственный муж. Так что в тот вечер я рано отправилась домой.

За последние шесть недель я далеко не единожды просила Дэниела быть со мной откровенным в том, что касалось Холли. Было у них что-нибудь или нет? Он всегда со смехом отмахивался: «На что молодой девчонке сдался женатый мужик средних лет с ребенком и пузом?» Этого я не знала и не вполне ему верила.

«Я всё вижу». Возможно, Холли знает, что я за ней подсматривала, фотографировала в спальне. Может быть, она меня заметила. Я думала, что меня не видно в гуще деревьев, среди корявых веток, торчащих из усыпанной листьями земли. Но я могла ошибаться. Возможно, она затаила злобу на это и на другие вещи.

Мои мысли невольно возвращаются к тому моменту, когда я начала задумываться насчет Холли и задаваться вопросом: а та ли она, кем я ее считаю. Это началось, когда я впервые оставила их с Джейкобом одних. Приехав домой, я обнаружила на лестнице в цокольный этаж ее ключи. Они с Джейкобом иногда там играли, так что она могла их там обронить, как, по ее словам, и получилось. Но не слова вызвали у меня подозрение, а ее глаза – бегающие и смущенные, как у животного в свете фар.

Возможно, она сунула нос в чужие дела. Я тоже так делаю, оказавшись в чужом доме. Это весело и немножко авантюрно. Но снимки Холли, которые я спрятала внизу в запертом ящике в красной комнате, не должен был видеть никто, кроме меня. Мне до сих пор неизвестно, нашла она их или нет. Ей пришлось бы взломать ящик, но никаких следов взлома не было.

Я не послушалась интуиции и теперь жалею об этом.

– Я тоже всё вижу, Холли, – произношу я вслух в пустой комнате. – Но что тебе нужно?

И почему она не может прислать мне сообщение напрямую со своего номера? Для чего все эти уловки со скрытым номером? Она не из застенчивых. Это расчетливая змея, заползшая в мою семью. Проблема в том, что я не понимаю, чего она хочет. И если уж на то пошло, не понимала никогда.

Я направляюсь наверх и достаю из гардеробной в спальне ноутбук, куда засунула его вместе с остальной ручной кладью сразу после приезда. Холли постоянно выкладывала в соцсетях свои фотографии вплоть до последнего момента семнадцать дней назад, когда ситуация дошла до точки кипения и я сообщила ей, что мы уезжаем в Торонто, а ее оставляем в Ванкувере. Мы отвергли девочку, отчаянно нуждающуюся в любви и внимании. Насколько это может быть опасно?

Мне даже думать не хотелось о переезде, когда Дэниел только рассказал мне о том, что получил предложение и что очень хочет устроиться в консалтинговую компанию, чтобы у него оставалось больше времени на меня и Джейкоба, а заодно появилась возможность попробовать что-нибудь новенькое. Для чего нам было переезжать, когда у Джейкоба складывались такие замечательные отношения с Холли, а я в определенном смысле расцвела впервые за долгие годы? Зачем Дэниелу вдруг бросать своих приятелей по гольфу, клуб «Каньон» и свою непыльную работу ради чего-то неизвестного?

Но вскоре все изменилось, и мне захотелось оказаться как можно дальше от Форест-Вью и Холли.

Вставляю адаптер ноутбука в розетку за ночным столиком и устраиваюсь на кровати. Я собираюсь подкрасться к ней, выследить. Возможно, она оставляет какие-то зацепки, по которым я смогу понять, чего она от меня хочет. Я деактивировала свой аккаунт в «Инстаграме» прямо перед отъездом в Ванкувер. Он был создан, чтобы я продвигала свое мастерство фотографа, но в моей жизни больше нет места фотографии. Я отказалась от нее в ту минуту, когда мы приняли решение переехать через полстраны. Поэтому свой аккаунт в «Инстаграме» я тоже закрыла, ведь мне больше нечего было туда выкладывать.

Ввожу запрос «Холли Монро Инстаграм», и на экране появляется лента ее аккаунта, Холли Гоу Лайтли. Меня повеселило это название, когда она только сообщила мне о нем. Но тогда я еще не связывала это название с тем фактом, что она назвалась именем героини, которая ради денег спала с богатыми мужчинами значительно старше себя.

В ее ленте не появилось ничего нового с момента последнего поста от первого сентября, где она известила о том, что уходит из социальных сетей. Это было на следующий день после нашей последней встречи. В посте даже не фотография, а просто движущаяся картинка. Вроде бы их называют гифками или мемами. На ней изображена какая-то женщина, а не сама Холли, и она занимается йогой на пляже на закате дня. Подпись гласит: «Обретаю себя». Рядом два хештега: #заботаосебе #выходизматрицы. Пост не сообщает мне ничего нового.

Я прокручиваю ленту с более ранними фотографиями, тщательно отобранными Холли: ее натренированная улыбка, красивая жизнь, состоящая из череды роскошных мероприятий и вечеринок, несколько необработанных снимков в университетском кампусе с подружками, о которых она ни разу не упоминала. Той Холли, что я, наконец, разглядела, – вероломной, испорченной и коварной – на этих фотографиях нет. Та Холли пошла бы на что угодно ради мужского внимания. Тут на это нет и намека.

Я ни за что не свяжусь с ней с помощью сообщения или через социальную сеть, пока не пойму правил ее игры.

«Гугл» – моя единственная надежда. Я, разумеется, уже не впервые ввожу в поисковую строку: «Холли Монро; Форест-Вью; Ванкувер». Ведь какая мать не наведет справки о няне для своего сына? Мне выдаются те же ссылки, что и в тот день, когда Дэниел предложил ее кандидатуру и я начала искать информацию о ней.

Заметки о «Ритофане» и «Хэлс Про Икс». Фотографии со светских мероприятий, в том числе ссылка на снимок почти пятнадцатилетней давности. Свадьба Джона и Лизетт в клубе «Каньон». Совсем юная Холли в розовом шелковом платье идет за молодоженами к алтарю. Ее за ручку ведет девочка постарше в желтом платье с копной непослушных каштановых кудрей и радостно ей улыбается.

Подпись к фотографии гласит: «Шикарная свадьба вдовца Джона Монро, главы “Хэлс Про Икс”. На фото его шестилетняя дочь Холли и одиннадцатилетняя падчерица Алексис».

Эта информация для меня бесполезна. Судя по рассказам Холли, ее мачеха – сущий дьявол. Но опять-таки, могу ли я доверять ее словам? Я видела Лизетт всего пару раз: во время обеда в клубе «Каньон», куда Дэниел затащил меня сразу после того, как его туда приняли, а потом на вечере у Филдингов, когда мы помахали друг другу через весь зал. Это Дэниел поинтересовался у Джона, не подрабатывает ли его дочь няней. Они только начали вместе играть в гольф, и Джон упомянул, что Холли окончила первый курс медицинского. Кто, как не молодая и ответственная студентка-медик, сможет помочь нам с Джейкобом?

Вылизанная до блеска внешность и внутренняя пустота – такой мне всегда казалась мачеха Холли. Тогда за обедом мы идеально мило беседовали о детях, но интересы наши настолько разнились, что мы крайне мало могли сказать друг другу. А еще в ее глазах я увидела жадность и неудовлетворенность – отнюдь не лучшие качества. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, почему Холли так быстро ко мне привязалась.

Я просматриваю сайт компании «Хэлс Про Икс», что также проделывала перед тем, как нанять Холли. Взгляд останавливается на странице, где подчеркивается, что это семейная компания, в основе которой лежат этические ценности и порядочность. Я быстро пролистываю информацию о возможностях инвестирования и партнерства, а также различных доклинических и клинических исследованиях разных препаратов. На сайте есть страница, где говорится, что в будущем компания станет ведущим производителем жизненно важных медикаментов на международном уровне. Я пододвигаю ноутбук ближе, ища семейную фотографию, которая была там два месяца назад – профессиональный снимок Холли, Лизетт и Джона. На нем они стояли плечом к плечу в девственно чистой, белоснежной лаборатории. Но его уже нет. Вместо него – фотография Джона и Лизетт в корпоративном офисе.

Мне, конечно, известно о том, что Холли изгнали из семьи. Она, плача, пожаловалась мне и призналась, что никогда не желала нести на себе бремя фамильного наследия. Меня тревожило то, что отец с Лизетт отреклись от нее за стремление идти собственной дорогой, а еще из-за какого-то инцидента с драгоценностями. Теперь я сомневаюсь, что в этом заключалась вся правда. Существовала ли еще какая-нибудь причина, в силу которой они так легко от нее отказались? Хотелось ли им отделаться от нее так же, как и мне? Представляла ли она угрозу для собственной семьи?

Мои изыскания не позволили получить никаких конкретных сведений о Холли. Будучи отверженной, она уехала в неизвестном направлении. Вот и все. Сейчас она где-то пытается найти себя, разобраться с делами. С делами, которые никак не связаны со мной или Дэниелом. Должно быть другое объяснение тому, что здесь творится; то, что мне пока неизвестно.

Я закрываю ноутбук и беру телефон, чтобы еще раз просмотреть запись видеокамеры, сделанную прошлой ночью. Изображение черно-белое, и камера-лампочка включается, только если регистрирует движение. В кадре появляется и исчезает силуэт в капюшоне, и остается лишь зернистое изображение дома Тары и газона между нашими домами. Я воспроизвожу запись снова и снова, пытаясь отыскать доказательство того, что этой фигурой в ночи могла быть Холли: ее длинные волнистые волосы, выглядывающие из-под капюшона, ее стройную фигуру в темном одеянии, но ничего подобного не вижу. Непонятно даже, мужчина это или женщина. Придется забыть о происшествии. Чувствую, что нервы снова натягиваются. Дэниел сегодня позвонит в полицию. Он обо всем позаботится. Почему я всегда считаю своим долгом решать любые проблемы?

Просто смешно бояться собственную двадцатидвухлетнюю няню. Ведь есть простое решение. Я открываю телефонную книгу и нажимаю набор ее номера. «Успокойся», – уговариваю себя, но руки трясутся, когда я подношу аппарат к уху.

Я поговорю с ней без нажима, как было всегда, еще раз объясню, что мы ценим все ее старания на протяжении лета. На сей раз я буду откровенна. «Мы уехали не из-за тебя», – скажу я. В основном я нагло совру. Но я нарываюсь на автоответчик, чего никак не ожидала, и, запинаясь, произношу следующее:

– Холли, это Сара. Я просто хотела… Мы можем поговорить? Пожалуйста. Я знаю, что ты расстроена тем, как все в итоге сложилось, но нужно жить дальше. Хорошо?

Я вешаю трубку, сама не понимая, что только что сделала и какой в этом имелся смысл. Я потратила целый час на поиски в интернете и позвонила молодой женщине, от которой хотела отделаться. Что со мной творится?

Всему настанет конец. Всему этому. Я это точно знаю. Если это она меня преследует, то скоро оставит это занятие, займется своими делами, и все станет как прежде, как для нее, так и для нас. А теперь мне надо заняться чем-нибудь дельным. Завтра Джейкоб идет во второй класс в начальной школе Блоссом-Корт, а Дэниел начинает карьеру консультанта в «Стратеджик солюшнз». А что же я? А я снова стану уборщицей, поваром, шофером без машины, потому что до приобретения своей у нас остается только арендованный автомобиль, который будет нужен Дэниелу по работе. Я радуюсь и завидую новому предприятию в его жизни. Собственной страсти у меня нет. Все, что было раньше, осталось в прошлом.

Встаю с кровати, направляюсь в гардеробную и совершаю пять ходок туда и обратно, чтобы разложить одежду по тяжелым деревянным ящикам в соответствии со временем года. Интересно, где мы будем жить после того, как закончится полугодовой договор аренды на этот дом. Каким будет следующее лето.

Мой телефон издает сигнал, и пульс сразу зашкаливает, но это всего лишь приложение видеокамеры сообщает о том, что на подъездной дорожке кто-то появился. Я подключаюсь к видеокамере: это Дэниел и Тара. Они выходят из машины, за ними вылезают мальчики. Они идут, чеканя на ходу баскетбольный мяч. Джейкоб с Коди довольные, и меня охватывает радость, что сын так быстро нашел себе товарища. Дэниел тоже выглядит куда более спокойным, чем был на протяжении долгих недель. Он смеется над чем-то сказанным Тарой и откидывает рукой волосы со лба. Меня отчего-то пронзает боль. Я будто камень проглотила.

Слышно, как закрывается входная дверь. Я снова смотрю на изображение с камеры, но не могу понять, вошли ли Тара с Коди в дом. На экране никого не видно.

Сбегаю вниз. Тара вновь удивляет меня своим присутствием в моем доме. На сей раз она стоит прямо возле лестницы.

Я вздыхаю.

– Привет, Тара. А где же мальчики и Дэниел?

– Коди с Джейкобом в гостиной играют в видеоигры, а Дэнни на кухне. – Она скалится в улыбке. – Кажется, у нас так и не получилось узнать друг друга получше. Я в самом деле надеюсь, что мы подружимся. – Ее симпатичное лицо сияет, и она явно довольна своей решительностью.

Я же задыхаюсь. Мне нужна передышка.

Делаю шаг вперед в надежде на то, что Тара отступит, но она не двигается ни на дюйм.

– Ты много успела, пока нас не было? – спрашивает она, оглядываясь вокруг.

Может, она проверяет, работают ли скрытые камеры?

– Немного продвинулась. – Я миную ее обходным маневром, увеличивая расстояние между нами.

С кухни доносится постукивание. Судя по открыванию и закрыванию дверей кухонных шкафчиков, муж разгружает посудомоечную машину. Я ценю его помощь, но почему именно сейчас? И зачем он опять впустил Тару?

– Мы замечательно провели время на баскетбольной площадке. Мальчики очень похожи. Я имею в виду, что Джейкоб общительнее, чем Коди – тот более застенчивый, – но у них много общих интересов. Баскетбол, видеоигры… – Она пристально смотрит на меня. – Мне кажется, Джейкоб очень похож на Дэнни.

Я сощуриваюсь.

– Ты имеешь в виду моего мужа? В каком плане?

– О, я просто хотела сказать, что Дэнни очень любезен.

В отличие от меня – таков не очень-то тонкий подтекст.

– Ты чего-то хотела? – спрашиваю я, стараясь, чтобы голос не дрожал, а лицо выражало дружелюбие. Хотя это не так-то просто, поскольку Тара увлеченно разглядывает все вокруг, впиваясь своим острым взглядом в утилитарный интерьер нашего дома и бог знает во что еще.

– Ой, да! Я хотела пригласить вас всех на барбекю сегодня попозже.

На Сиреневой аллее все так гостеприимны? На Клифсайд мы приветствовали соседей по обе стороны улицы взмахом руки и поливали друг другу растения, когда кто-то был в отъезде, не более того. Все жили сами по себе, держась на комфортной дистанции.

– Звучит… мило, – отвечаю я, хотя думаю совсем иначе.

Тара хлопает в ладоши.

– Прекрасно! В четыре, хорошо?

Раз уж мне все равно не отделаться от этого мероприятия, я решаю выжать из него максимум.

– Да. Что-нибудь прихватить с собой?

– Только своих милых мужчин.

Меня передергивает.

– Отец Коди тоже будет? – интересуюсь я.

Ее манера тут же меняется.

– Его нет, – произносит Тара сдавленным голосом.

Температура в комнате падает на несколько градусов.

– Ой, – вырывается у меня, и я умолкаю, ожидая продолжения. Но Тара просто стоит и молчит.

Неловкое молчание длится до тех пор, пока она не встряхивает головой, будто отгоняя от себя какую-то мысль, и говорит:

– Ладно, пойду попрощаюсь с Дэнни и заберу Коди.

Мы вместе идем на кухню, где Дэниел заканчивает вынимать из посудомойки чистую посуду. Волосы у него растрепаны, синяя футболка прилипла к мокрой от игр с мальчишками спине. Я подхожу к мужу и собственнически кладу руку ему между лопаток.

– Кажется, у тебя получилась хорошая тренировка, – говорю я и наклоняюсь к нему, провоцируя на поцелуй.

Тара смотрит, а я как раз на это и рассчитываю.

– Вы оба такие обалденные, – говорит она. – Просто идеальная пара. Но все же мне надо отвести Коди домой и покормить. – Соседка улыбается Дэниелу, а потом мне. Она подзывает сына, оставив Джейкоба в гостиной, и мы с Дэниелом провожаем их до крыльца.

– Увидимся в четыре! – кричит она, после чего мы заходим в дом и закрываем дверь.

– А что будет в четыре? – недоумевает Дэниел.

– Барбекю у соседки. Тара тебе не сказала?

– Не-а, – отвечает Дэниел. – Как по мне, так для одного дня общения с ней уже достаточно. Ее как-то… много.

Я улыбаюсь.

– Согласна. И, может, в следующий раз не стоит оставлять ее в доме одну, пока вынимаешь посуду из посудомойки?

– Она сказала, что сама найдет выход.

– Что ж, она не нашла. А нам теперь придется идти к ней, поскольку я не нашлась, что ответить.

Дэниел вздыхает.

– Извини.

– Давай просто постараемся воспользоваться этим походом по полной программе, хорошо? – покорно говорю я.

Муж кивает.

– Я пойду наверх приму душ, – сообщает он, обмахиваясь влажной футболкой. – Ты тут уже много переделала?

– Кое-что. – Сейчас можно было бы рассказать ему про сообщение, но я этого не делаю. Он скажет, что это всего лишь спам, а я накручиваю себя, потому что просто не умею расслабляться.

– Мамочка, я хочу есть! – Джейкоб в носках тормозит возле нас, скользя по полу.

– Иди на кухню и помоги маме приготовить обед, – велит ему Дэниел. А сам устремляется наверх принимать душ.

– Мог бы и сам приготовить ему обед, – бормочу я себе под нос. Правда, потом я вспоминаю, что он готовил завтрак и отвел Джейкоба поиграть в баскетбол. Это уже куда больше того, что Дэниел делал по воскресеньям в Ванкувере, поскольку там он обычно все выходные напролет играл в гольф и работал.

– Что, мамочка? – переспрашивает Джейкоб.

– Ничего, сладкий. Чего бы ты съел?

Глаза Джейкоба загораются. Я заметила, что сегодня он ни разу не сосал большой палец.

Сын расплывается в улыбке.

– Твой знаменитый жареный сыр!

Я приобнимаю его за маленькие плечики.

– Идет. Можешь помочь мне намазывать хлеб маслом.

Проходя по гостиной, мы минуем окно, выходящее на Тарину кухню. Прозрачные шторы с бледно-голубыми и серыми цветами раздвинуты.

Тара стоит возле окна и вглядывается в наши окна. Заметив меня, она быстро отворачивается и тянется за чем-то на кухонном столе. У меня на затылке волосы встают дыбом. Я спешу за Джейкобом.

Может статься, что беспокоиться мне стоит вовсе не из-за Холли. Возможно, опасность куда ближе, чем я думаю.