Я слежу за тобой

Глава тридцать пятая

– Я всё вижу, – снова произношу я, уже увереннее, обращаясь к тому, кто прячется в гуще деревьев возле смотровой площадки на крутом уступе.

Эмили выходит из-за деревьев на неровный скалистый выступ. На ней по-прежнему ярко-желтый плащ, в котором она была утром. Только на шее теперь что-то поблескивает в лучах света. Там появилось что-то новое, серебряная цепочка. Она далеко, поэтому ее сложно разглядеть в подробностях, но я-то знаю, что это кулон в виде знака «янь» с выгравированной буквой «А» на обратной стороне.

– Алексис, – хриплым шепотом произношу я.

– Алексис Эмили Лоуренс, потому что я никогда не носила фамилию Монро.

Что она собирается делать? Нас разделяет около трех футов неровного и узкого пространства площадки. По ее краям нет перил, способных предотвратить падение с высоты в двадцать футов в мелкий ручей с каменистым дном. Я не могу подойти к ней ближе, поскольку она стоит на самом краю. Мои колени слегка подгибаются, но каким-то образом мне удается не упасть.

– Это все из-за Холли? – спрашиваю я. – Я ведь пыталась с ней связаться. Мы общались.

Алексис отвечает не сразу. Сначала она делает вдох и выдох, а затем оглядывает плотное покрывало из верхушек деревьев, простирающееся на многие мили вокруг.

– Здесь красиво. Вид очень напоминает тот, что был у вас в Ванкувере.

У меня перехватывает дыхание.

– Ты бывала в моем доме?

Алексис подступает к краю еще на несколько дюймов.

– Я приходила. И не раз.

Сердце бешено стучит у меня в груди, пока я думаю, что сказать.

– Ты… ты приходила навестить сводную сестру?

– Да. Кто-то должен был за ней приглядывать. У нее ведь никогда не было матери.

Я вспоминаю томительную боль в глазах Холли, появившуюся в тот момент, когда она рассказывала о том, что ее мама умерла, давая ей жизнь.

– Она мне говорила. Очень печально, – говорю я.

Эмили останавливает свой взгляд на мне, заставляя отступить на шаг назад.

– Ты не знаешь, насколько ранимой была Холли. Твой муж ее использовал. Вы с ним ужасные люди.

Я трясу головой.

– Это неправда. Мы оба очень любили Холли.

– Вы любите только себя. – Ее рука тянется к кулону и начинает двигать его на цепочке. – Я все знаю, Сара. А ты?

Меня как обухом по голове ударяет.

– Твоя сводная сестра ведь в отъезде, где-то в уединении?

– Можно это и так назвать, – отвечает Алексис.

Вдруг словно из ниоткуда мимо меня проносится что-то мохнатое. Это Роско, и он мчится так стремительно, что его лапы скользят по камням. Вслед за ним так же быстро появляется мой сын. Он мчится за Роско прямо к краю площадки, пробегая в считаных дюймах от Эмили.

– Джейкоб, нет! – кричу я, но уже слишком поздно. Рука Алексис хватает Джейкоба за локоть.

– Не беспокойся, – говорит она. – Я его держу.

Роско прыгает к Джейкобу, но его задние лапы соскальзывают, и он падает в узкую расщелину между двумя валунами, лежащими на несколько дюймов ниже смотровой площадки.

– Мамочка, он застрял между камнями! – начинает плакать Джейкоб, показывая на балансирующего на грани крутого спуска Роско. – Я должен ему помочь.

– Пожалуйста, Джейк. Не двигайся, – умоляю я его. А Эмили говорю: – Отпусти моего сына.

– Почему? – отвечает она. – Я его репетитор. Мы вместе замечательно провели время. Ведь так, Джейкоб? – Эмили улыбается мне, но ее улыбка наводит на меня ужас. – Фактически Джейкоб и Коди мои единственные ученики. Я приехала в Торонто только ради Джейкоба.

Джейкоб поднимает голову и кивает, глядя на эту женщину. Его лицо настолько доверчиво, что мне делается дурно.

– Нам надо достать вашу собаку, – говорит он.

– Ты прав. Надо, – отвечает Эмили и сильнее сжимает его локоть, подводя еще ближе к краю и останавливая в считаных дюймах от него.

– Ты в самом деле учитель? – спрашиваю я.

Алексис качает головой.

– Медсестра. Видимо, я такая же хорошая лгунья, как ты и твой муж.

Мне нужна помощь. Нужен Дэниел. Полиция. Тело меня плохо слушается. Я не знаю, на что способна эта женщина. Я осторожно, шаг за шагом двигаюсь вперед. Меня охватил ужас, но я притворяюсь, что это не так.

– Джейкоб, солнышко. Ты можешь отойти от края? Сделай это ради меня, – спокойно прошу я.

Сын кивает, но его взгляд то и дело мечется вниз, на Роско, а Эмили держит его мертвой хваткой.

– Все, что я делала, было ради Холли. Вся моя жизнь. А она променяла меня на вас, будто я для нее ничто. Все ее мысли были только о вас, а вы ее уничтожили.

Я сглатываю от волнения, усиленно пытаясь подобрать верные слова.

– Я никак не хотела обидеть ее своим отъездом. Я хочу сказать ей это.

– Ты не сможешь. – Алексис смотрит на Джейкоба. – Тебе нравится мистер Блинкерс, Джейки? Я хотела, чтобы ты радовался ему и вспоминал Холли, – произносит она чужим хриплым голосом. – Холли тебя любила.

Глаза Джейкоба загораются.

– А что, Холли здесь? – спрашивает он.

– Нет, Джейки. Ее больше с нами нет. И в этом виноваты твои родители.

Я вижу, как на лице Джейкоба отражается замешательство.

Все будто останавливается. Воздух вокруг меня уплотняется. Джейкоб смотрит на меня с искренним непониманием, но я не могу ему ничего объяснить.

Его начинает сильно трясти. Алексис подталкивает его к самому краю обрыва, и мелкие камешки из-под его ног летят вниз.

– Джейк, посмотри на меня, слышишь? Просто посмотри на меня.

– Ты посмотри на меня, Сара! – восклицает Алексис. – Посмотри, на что ты меня вынудила. Вся моя семья уничтожена благодаря тебе. – Ее лицо искажает гримаса скорби, а ее рука сжимает локоть моего сына.

– Холли умерла? – спрашивает Джейкоб, внезапно осознав, что означают только что услышанные им слова.

Алексис хмурится, глядя на него.

– Ты не должен был оказаться здесь, Джейки. Ты должен был находиться у Тары до тех пор, пока полиция не нашла бы твоих родителей там, где я их оставила. А потом тебе бы начали подыскивать хорошую порядочную семью, которая бы тебя вырастила. – Она убирает руку с локтя Джейкоба и присаживается, чтобы оказаться с ним на одном уровне. Ей достаточно одного движения, и мой сын полетит в пропасть. – Ты знаешь, что ты единственный хороший человечек в твоей семье? – спрашивает она у него.

На принятие жизненно важного решения у меня есть лишь доля секунды. Я бросаюсь на Алексис и преодолеваю лежащее между нами расстояние в несколько футов меньше чем за мгновенье. Одним толчком мне удается отпихнуть ее от сына. Она отлетает назад к краю выступа. Я поскальзываюсь на гравии и жестко приземляюсь на бедро рядом с ней.

– Беги! – кричу я Джейкобу, а он стоит на месте в состоянии полнейшего шока.

Алексис барахтается, пытаясь найти опору, и в тот момент, когда она начинает соскальзывать с края выступа, я чувствую, что ее рука сжимается на моей лодыжке.

Меня тащит за ней.

– Мама! – рыдает Джейкоб.

У меня внутри все переворачивается, когда Алексис утягивает меня за собой, и я успеваю увидеть у края скалы парализованного ужасом Джейкоба. Роско нигде не видно. Рука Алексис по-прежнему сжимает мою щиколотку, я брыкаюсь, пытаясь стряхнуть ее с себя, и с хрустом бьюсь лодыжкой о валун.

Вот этот маленький выступ между двумя валунами. На него мы и приземляемся. Я хватаюсь за торчащий из скалы корень дерева и останавливаю падение. На лицо и руки сыплются колючие сосновые иголки. Рядом со мной с ощутимым глухим ударом в валун врезается Алексис. Но она в сознании и бросается на меня сверху, ставя локоть мне на горло.

Я не могу дышать. Сына я тоже больше не вижу.

Внезапно воздух снова врывается в мои легкие, а Алексис уже не на мне. Я поворачиваю голову и вижу Эзру. Он держит Алексис за руки, поднятые над головой, а Дэниел зажимает ее ноги. Она извивается, но с ними двоими ей не справиться.

– Где Джейкоб? – хриплю я.

– Наверху с Роско. С ним все хорошо. Не разговаривай, – говорит мне муж сдавленным от слез голосом. Вместе с Эзрой они продолжают держать Алексис.

– Отпустите меня! – вопит она.

Отовсюду слышится звук шагов и отдаваемых команд.

– Полиция приехала! – Это голос моего сына, и для моего слуха нет ничего слаще этого звука.

Я смотрю наверх. На смотровой площадке уже орудует команда из четверых полицейских и двух фельдшеров.

– Быстрее! Сюда вниз! – зовет их Дэниел.

– Джейкоб! – кричу я. Меня покрывает слой грязи и крови, а лодыжка жутко болит, но все это не имеет никакого значения.

– Я его держу! – раздается женский возглас. Потом я вижу Джейкоба рядом с женщиной в полицейской форме. Сын крепко прижимает к себе Роско. Он цел. Я начинаю всхлипывать.

– За вами спускаются, – кричит мне брюнетка в форме. – Ваш сын не пострадал!

– У нас здесь подозреваемая! – кричит наверх Эзра, а Алексис плюет ему в лицо. Он поворачивается и улыбается мне. – Меня оплевывают уже не впервые.

Я обязана этому человеку жизнью.

Пока Дэниел с Эзрой держат Алексис, прижав к земле, трое полицейских – двое мужчин и еще одна женщина – по крутому склону осторожно спускаются к нам.

– Теперь мы ей займемся, – говорит один из мужчин, достает наручники и застегивает их на запястьях Алексис. Мой муж и Эзра могут наконец ее отпустить. – Вы арестованы по подозрению в покушении на убийство.

Алексис вся в синяках и ссадинах. Полицейский кричит наверх:

– Носилки!

Наверху я вижу двоих пожарных. Они, должно быть, подъехали только что. С помощью веревок они медленно опускают желтые носилки вертикально на выступ. Полицейские втроем поднимают Алексис на носилки и застегивают у нее на груди и ногах толстые черные ремни так, чтобы она не двигалась.

Как только пожарные начинают поднимать ее наверх, я поворачиваю голову к Дэниелу. Он устало сидит на земле. Муж смотрит на меня и шепчет:

– Прости меня.

И тут слезы как прорывает.

Эзра стоит перед нами. Он осматривает меня с головы до ног, а потом говорит полицейским:

– Я полагаю, у нее сломана лодыжка, плюс несколько ушибов.

– Вы можете встать? – спрашивает меня женщина-полицейский.

Я киваю и не без посторонней помощи поднимаюсь на ноги.

Эзра самостоятельно взбирается обратно на смотровую площадку и разговаривает с фельдшерами. В течение часа нас с мужем также укладывают на носилки. Алексис к этому времени уже увезли. Как только я благополучно оказываюсь на смотровой площадке, где уже ждет автомобиль скорой помощи, готовый вывезти нас из оврага, ко мне подбегает Джейкоб.

– Мамочка, с тобой все хорошо?

– Я в порядке, малыш, – отвечаю я сквозь слезы и держу его нежную ручку в своей. – А с тобой все хорошо?

Сын качает головой.

– Почему Эмили оказалась такая злая? – спрашивает он.

– Потому что она не та, за кого себя выдавала. – Я хочу сказать больше, но голос мне изменяет.

Я просто закрываю глаза.