Я слежу за тобой

Глава двадцать пятая

Я рада, что Дэниел с Джейкобом играют на улице в песочнице и не видят, как я в ужасе таращусь на красный значок видео, которое мне прислали со скрытого номера. Сердце выпрыгивает из груди, но я никак не решусь нажать на кнопку воспроизведения. Я не знаю, на пороге каких новых мук ада я стою. Я иду в уборную, расположенную справа от прихожей, запираю дверь и сажусь на опущенную крышку унитаза.

В конце концов, держа телефон в потных от жуткого волнения руках, я жму пальцем на экран.

Тревога тут же сменяется замешательством. На экране наша гостиная на Клифсайд. Я уже видела эту жуткую сцену с Холли; мне не хочется смотреть все заново. Это стало тем самым мигом, когда я поняла, что больше не могу доверять ей ни в чем, что нужно было послушаться интуиции, всю дорогу говорившей мне: Холли безрассудна и опасна.

Видео записала одна из моих видеонянь в гостиной в тот единственный раз, когда мы с Дэниелом оставили Джейкоба с Холли одних на ночь и уехали на романтические выходные. Когда мы вернулись домой, беспечные и впервые за долгие месяцы духовно сблизившиеся, Холли изображала саму невинность и говорила о том, как она безумно рада меня видеть и как здорово они с Джейкобом провели вечер. Она беззастенчиво лгала мне прямо в лицо, и я ничего не заподозрила, пока не просмотрела записи с видеокамер.

Я установила две видеокамеры: одну в черной вазе на камине, а вторую в серебристых часах на стене справа от телевизора. Странно, но камера в черной вазе была отвернута и записала только белую стену за камином. А камера в часах зафиксировала все, что творилось в гостиной в ту ночь.

Я ожидала, что, уложив Джейкоба, Холли будет сидеть на диване, есть мороженое и смотреть фильм. Но вместо этого я увидела, как она трахается с каким-то стариком на полу в гостиной, пока мой сын спит наверху.

Мужика я не опознала. Ему был уже, наверное, шестой десяток и, стоя на коленях, он яростно засаживал ей по самое некуда. Резкие черты его лица искажал первобытный оскал, на пальце в свете лампы сверкало обручальное кольцо, а его золотой «Ролекс» ритмично бился об обнаженную кожу Холли, когда он впивался своими пальцами в ее стройные бедра. Лица Холли видно не было, но я могла его четко разглядеть в отражении раздвижных дверей, ведущих к бассейну. К тому же мне были хорошо знакомы особенности ее фигуры, потому что я их фотографировала и завидовала им.

Но меня отвратил и взбесил не тот факт, что Холли занимается сексом у меня в доме с мужчиной старше своего отца. Дело было в выражении ее лица – удовлетворенном, победоносном и самодовольном. Как у человека, которому удалось задуманное.

После этого я погрузилась в темные мысли, настолько отвратительные, что раньше даже представить себе не могла. Она ведь сделала именно это: втерлась к людям в доверие, вошла в их семью, а потом разбила им сердце? Не так уж и надуманно.

Я позвонила Дэниелу, как только просмотрела запись. Выдернула его с игры в гольф, сказав, что нам надо поговорить. Холли не было. Она поехала за продуктами на моей машине, которую я одолжила ей, как бестолковая идиотка. Мы были с Джейкобом вдвоем. Дэниел тут же ответил, что сейчас приедет. Я попросила нашу соседку Нору немного побыть с Джейкобом, чем Дэниел оказался очень недоволен.

Мы встретились с мужем в парке Капилано. Когда мы сели на пляже, я призналась, что установила в гостиной две видеоняни перед собеседованием с Холли, и они работали все лето.

– Ты за ней наблюдала через видеоняни? – Мужа, похоже, мое поведение поразило и немного напугало. Я бы никогда не рассказала ему о том, что фотографировала Холли в ее спальне. До просмотра этих видеозаписей я и не подозревала, что на моих фотографиях, возможно, запечатлена молодая женщина с мужчиной, который годится ей в отцы, а то и старше.

– Дэн, видеоняни – это совершенно нормальное явление. Миллионы родителей так делают, – объяснила я. Потом я показала ему видеозапись.

Он посмотрел несколько секунд, а потом отпихнул телефон.

– Не хочу на это смотреть, – буркнул он.

Но я сказала, что ему придется, потому что мне хотелось знать, кто этот человек с Холли. Он снова взял телефон и присмотрелся к его лицу.

– Не знаю его, – сказал он. – И слава богу.

Потом Дэниел отмахнулся от видеозаписи, сочтя ее содержимое необдуманным поступком молодой женщины, получившей в свое распоряжение весь дом на целую ночь. Он дошел даже до того, что сравнил это безобразие с нашими первыми свиданиями.

– Ты разве забыла, как мои родители застали нас во время секса у них в гараже?

– Ты надо мной издеваешься? Этот мужчина ей в отцы годится. И это у нас в доме! Наш сын в этот момент находился этажом выше прямо над ними!

– Я согласен, что это глупо, но она молодая и бестолковая. Люди ошибаются. Не стоит из-за этого втаптывать ее в грязь.

– Ладно. Но мы не можем позволить ей дальше оставаться у нас в доме. Я ей больше не доверяю. Мне и в голову не приходило, что она на такое способна, но вот ведь оно – доказательство.

– Просто я не считаю, что это какой-то конец света.

Я не верила своим ушам. Неужели ему приятно, когда нянька сношается со стариком у нас в гостиной в непосредственной близости от нашего сына? Кто этот человек, за которого я вышла замуж? Тогда я и решила спросить у него прямо:

– Ты тоже с ней трахаешься? – Я была вне себя от злости и страха.

Глаза Дэниела чуть не выпрыгнули из орбит.

– Ты это на полном серьезе спрашиваешь? Совсем рехнулась?

– А ты не увиливай вместо ответа. Я видела, как вы общаетесь и тут же замолкаете при моем появлении в комнате. Я не дура, Дэн.

Муж в ужасе поднял руки и запустил в свою шевелюру, как делает всегда, когда нервничает.

– Я не сплю с нянькой, Сара.

Я схватила его за руки и сжала в своих.

– А хотел бы? Ты бы хотел трахнуть Холли? Она тебе предлагала? Скажи мне правду.

– Нет! Господи, конечно, не предлагала. Мне нужна только ты. Как ты только додумалась до такого?

Мне хотелось бы поверить ему. И до сих пор хочется. Тогда он предположил, что Холли переживает девичью влюбленность или что-то вроде, но даже это было слишком.

– Холли не школьница. Она двадцатидвухлетний кукловод, – возразила я. А потом я приняла решение, которое считала для себя невозможным. – Давай сделаем это. Давай переедем в Торонто. Я хочу начать все сначала. – Я цепенела от ужаса при мысли о том, что Дэн мне лжет и что, даже если у них с Холли ничего не было, эта молодая ведьма может найти способ соблазнить моего мужа. Но если мы будем жить в другом конце страны, это будет уже сложно.

Дэниел посмотрел на меня, потрясенный неожиданной сменой темы, но очень обрадованный.

– Правда? Ты решилась? Новый старт в новом городе?

– Я решилась, – сказала я. – Ненавижу это место. И мне здесь все равно нечем заняться. – Это было не совсем так. Здесь оставались мои родные, и я приложила немало усилий, создавая уют в нашем доме. Но в тот момент я не могла думать ни о чем другом, кроме как о том, чтобы все стереть и начать жизнь с чистого листа со своим мужем и ребенком вдали от Ванкувера, дурацкого клуба «Каньон», вечными переработками Дэниела и вызывающего клаустрофобию дома, который я почти не покидаю. А еще от Холли. Чем дальше, тем лучше.

После того разговора план был приведен в исполнение. Дэниел нашел частного покупателя так быстро, что мне даже не верилось. Оставалось решить, когда и каким образом сообщить о нашем решении людям, особенно сыну, Холли и родителям. Всего через две недели мы уже летели на самолете в Торонто навстречу новой жизни.

Но от Холли я не избавилась. И вот, пока я держу в руке телефон и смотрю это мерзкое видео, мною же и записанное, и которое в насмешку прислал мне какой-то черт, до меня доходит, что это не то, что я думаю. С этим видео что-то не так. Я пересматриваю его вновь и понимаю, что именно не дает мне покоя. Лицо мужчины заснято не в профиль, как было на записи с моей видеоняни в серебристых часах на стене гостиной. Здесь он снят анфас, лицом прямо к камере и очень близко. Я могу разглядеть даже морщины вокруг его почти черных глаз и большой циферблат «Ролекса». Но я все равно не знаю, кто это такой.

И на этот раз лица Холли совсем не видно. Оно не отражается в раздвижных дверях, ведущих на террасу у бассейна. Мне вообще не видно дверей, потому что видео, судя по всему, снято из-за дивана, который стоит напротив камина и телевизора.

Эта видеозапись не с моей скрытой видеоняни. Так кто же тогда ее сделал и для чего отправил мне?

У меня стучат зубы. Есть только два объяснения, которые приходят мне на ум. Либо Холли еще не закончила со мной свои дела, либо мужчина, заснятый на видео, знает о том, что я его видела, и идет за мной.

Я уже не уверена, что Холли действует одна, и не понимаю, насколько большая опасность нам грозит. Агент по недвижимости сказала мне, что до нашего переезда в доме побывал какой-то мужчина. Когда мы приехали, дверь оказалась открытой. Ее не заперли на ключ.

Я просто с ума сойду, если не расскажу Дэниелу про все: как по ночам подглядывала за Холли через окно спальни, про фотографии, запертые в ящике в красной комнате, про другие полученные сообщения и про это последнее видео.

Так что, когда муж и сын, все в песке, заходят со двора через раздвижные двери, я вручаю Джейкобу набор цветной бумаги и маркеры.

– Джейк, солнышко, нам с папой надо немножко поговорить наедине. Можешь пойти к себе в комнату и сделать Коди открытку, чтобы поскорее поправлялся?

– Мы его навестим?

– Надеюсь, что уже скоро.

Дэниел озабоченно морщит лоб.

– Давай, Джейк. Я помогу тебе расположиться в комнате. Как думаешь, какой у Коди любимый цвет?

Они выходят из гостиной, и у меня в груди все сжимается. Я боюсь, что отношение Дэниела ко мне больше не будет прежним.

Через несколько минут, в течение которых я уже успеваю обкусать себе все ногти, сидя на диване в гостиной, Дэниел подходит и садится рядом.

– Что такое, Сара?

Я достаю из кармана свой телефон и поворачиваю экраном к нему.

– Сегодня кто-то прислал мне вот это. Ты должен посмотреть. – Я нажимаю воспроизведение.

У Дэниела возмущенный вид. На висках у него появляются мелкие бисеринки пота. Я заставляю его досмотреть видео до конца. Потом я объясняю, что это снято не моей видеоняней, а совсем под другим углом и с другого места в нашей гостиной на Клифсайд.

– Мне прислал это анонимный отправитель, Дэниел. Зачем?

Муж качает головой.

– Я… Понятия не имею. Ты думаешь, Холли сама это сняла?

– Да. – Я снова запускаю видео и ставлю на паузу в ту секунду, когда в кадре отчетливо видно самодовольное лицо мужчины с зачесанными ото лба седоватыми волосами. Меня передергивает от отвращения.

– Я помню, что на первой видеозаписи ты его не узнал. А сейчас не узнаешь?

Дэниел всматривается в застывшее изображение и снова качает головой.

– Не могу понять, кто это.

– Судя по «Ролексу», он богат. Может, кто-то из клуба «Каньон»? Никак нельзя посмотреть фотографии членов?

– Нет. Информация о членах конфиденциальна.

Я сникаю. Я надеялась, что Дэниелу, наконец, удастся понять, кто этот человек. Мне невыносимо жить в постоянном страхе, что-то постоянно скрывая от мужа. Пора во всем сознаться.

– Я должна тебе кое о чем рассказать, – говорю я и срывающимся голосом выкладываю все, начиная с полуночных фотоохот на Холли и припрятанных в красной комнате снимков и заканчивая зловещими сообщениями. Я рассказываю о том, что направила камеру на окно Тары и выяснила, что она Коди не мать, а тетя. В конце я признаюсь, что беспокоюсь насчет преступления, совершенного отцом Коди, Ником.

Дэниел сидит молча, понурившись от недоверия, а возможно, и от отвращения.

– Ответь что-нибудь, пожалуйста, – заклинаю я.

– Ты фотографировала нашу няньку без ее согласия? – произносит он.

– На фотографиях не содержалось ничего недозволенного. Не то, что эти видео. Они были сделаны со вкусом и в сдержанной манере. И по ним даже нельзя было понять, кто там в окне.

– Но она не давала согласия, Сара. Она не разрешала тебе снимать ее.

Я тру себе живот. У меня все свело от напряжения.

– Ты прав, – признаю я. – Мне не следовало этого делать. Но фотографий больше нет. Я уничтожила их все до единой.

Дэниел смотрит на меня. На его лице застыла гримаса недоумения.

– Мне просто не верится, что ты могла сделать такое. – Потом он берет мою руку в свою. – Сара, прости, что я был не таким мужем, как тебе хотелось. – Глаза его увлажняются. – Но это не оправдывает твоих фотографий. Или видеоняни.

Он смотрит на меня так внимательно, что я продолжаю выкладывать все начистоту.

– Когда я поняла, что могу смотреть на Холли в окне через объектив фотоаппарата – молоденькую женщину с мужчиной, который, как я предположила, был ей ровесником, – то не могла отвести взгляд. Не из-за секса. Мне хотелось запечатлеть наэлектризованность атмосферы, лежащие перед ней бесконечные возможности. Ее смелость, что тайком привела его к себе в родительский особняк. Тогда я не знала, что снимаю пожилого человека и молодую женщину. Я связала два этих события, только увидев запись с видеоняни.

Я замираю в нерешительности, но понимаю, зашла уже слишком далеко и уже не могу остановиться.

– Мне кажется, что я начала подглядывать за ней из своего рода любопытства и зависти к тому, что у нее было. Я думала, что наблюдаю за молоденькой девушкой и ее парнем. А потом, когда она стала жить у нас, я следила из-за тебя.

– Потому что думала, что я с ней сплю?

Я убираю от него руку и закрываю ею лицо.

– Да. Я видела вас вместе. Вы заговорщицки шептались, стоя рядом. А потом, когда я застала ее у тебя в бунгало, я решила, что она, возможно, ждала там тебя. – Я начинаю плакать. Жгучие слезы вины и сожаления изливаются наружу.

Следующий вопрос Дэниела звучит тихо и резко:

– Когда ты застала ее в моем бунгало?

– В тот вечер, когда мы поехали к Натану, а она осталась. Потом вы оба удивили меня поездкой в отель… – Я осекаюсь, потому что меня вдруг осеняет. – Это ведь была ее идея насчет поездки в отель?

Дэниел сидит так тихо, что мне слышно, как он дышит, отрывисто и резко.

– Дэн?

– Как я об этом не подумал. – В его глазах стоят слезы.

Я вся подбираюсь. Мне страшно, очень страшно, поскольку все это время я была права.

Дэниел смотрит мне прямо в глаза.

– Я не спал с Холли. – Его челюсть сжимается и разжимается. – Но она действительно ко мне подкатывала. И когда ты показала мне то видео и сказала, что готова переехать, я решил тебе не рассказывать, потому что какой был в этом смысл? Мы уезжали от нее и ото всего.

– Я столько раз тебя спрашивала! А ты убеждал меня, что я ненормальная! – Теперь я уже кричу.

Он морщится.

– Потому что мне не хотелось тебя расстраивать.

– Дэниел, Холли меня терроризирует. Неужели ты не видишь, что она прислала мне это видео, чтобы показать, что ты по-прежнему ее следующая жертва? Она следит за нами и, возможно, имеет доступ в наш дом. Она даже могла договориться с соседями, чтобы следили за нами. Ты, кажется, не понимаешь, насколько она коварна и изворотлива.

Дэниел поднимает руки.

– Ты права. Не знаю. Я не совсем понимаю.

Вид у мужа измученный и расстроенный, но кое-что в выражении его лица мне не нравится, но я не вполне понимаю что.

– Ты ей в отцы годишься, Дэниел, – говорю я.

– У меня с ней никогда ничего не было, ясно? Не все так просто.

Здесь он прав. С Холли никогда не бывает просто.

– Она пытается мне что-то сказать своими сообщениями, Дэн. – Я проматываю все три сообщения, что пришли мне со скрытого номера.

Потом я рассказываю мужу о том, что сообщил мне Джейкоб на кухне.

– Она сказала: «Передай маме, чтобы остерегалась». Вот ее слова, Дэн.

Дэниел закрывает глаза, через несколько секунд открывает снова и обращает на меня сверлящий взгляд.

– Это ты установила камеры в этом доме, Сара?

– Что? Нет! Конечно, не я. Как тебе такое в голову пришло?

– Потому что ты уже делала так раньше. Мне кажется, это вполне логичный вопрос.

Я кручу обручальное кольцо на пальце.

– Я совершила большую ошибку, фотографируя Холли. Я знаю.

Дэниел смотрит на мое кольцо и говорит:

– А я сделал большую ошибку, не сказав тебе, что Холли ко мне подкатывала. Прости.

У меня в руке жужжит телефон. Мы с Дэниелом обмениваемся испуганными взглядами. Сколько можно!

Но на сей раз это Тара.

Потом от нее же приходит второе сообщение: «Нам надо поговорить».