Я слежу за тобой

Глава семнадцатая

– Что значит, ты не можешь найти Джейкоба? – Я вскакиваю с дивана, мгновенно проснувшись.

Кулаки Дэниела сжаты, лицо мертвенно-бледное. Он в брюках и мятой темно-синей рубашке, как будто спал в ней. Мне неведомо, когда он пришел домой со своей встречи с начальником и сколько сейчас времени.

– Его нет в постели и внизу. Я только что смотрел.

– Как его может не быть в постели? – Я смотрю на часы на телевизионной приставке. – Только семь пятнадцать утра. – Внутри все будто разжижается от слепого ужаса. Я отталкиваю Дэниела и что есть мочи выкрикиваю имя сына.

Схватив с кофейного столика телефон, я лечу наверх в комнату Джейкоба, перепрыгивая через две ступеньки за раз. Сердце проваливается куда-то в желудок при виде его пустой постели, сбитого одеяла и валяющегося на полу мистера Блинкерса. Я срываю с кровати белье, заглядываю под кровать и в стенной шкаф в поисках каких-то зацепок, указывающих на его местонахождение. Но ни пижамы, ни чего-то еще, что могло бы подсказать, где сейчас мой маленький мальчик, я не нахожу.

– Джейкоб! – снова ору я, сбегая на первый этаж, по которому, распахивая шкафы, мечется Дэниел и зовет сына в жуткой тишине пустого дома.

– Я посмотрю в подвале. А ты во дворе. – Он мчится вниз по лестнице.

Дергаю раздвижную дверь во двор с такой силой, что она чудом не дает трещину, и с воплями «Джейкоб!» вылетаю на улицу. Я кричу снова и снова, но тщетно.

Покрывшись холодным потом, распахиваю калитку и босиком бросаюсь к переднему фасаду дома. Мелкие веточки впиваются в подошвы ног, но я не чувствую боли. Я стою посреди улицы и плачу.

Раздается стук двери, но это Дэниел. Он подбегает ко мне. В его глазах застыл страх.

– Его нигде нет!

У меня в руке жужжит телефон.

На главном экране красуется сообщение от абонента со скрытым номером.

Я валюсь на Дэниела, разражаясь громкими рыданиями такой силы, что едва могу дышать. Потом я показываю ему сообщение.

Муж смотрит на экран, затем на меня, и в замешательстве морщит губы.

– Что это значит?

– Я звоню в полицию! – Я нажимаю девятку, и в этот момент до меня доносится резкий лай. Мне видно, как в трех домах от нас по улице идут Роско и Эмили. Я отчаянно надеюсь, что Джейкоб будет идти за псом, но его нигде не видно.

Эмили бросается к нам.

– Сара, что случилось? Я гуляла с Роско и услышала крик.

– Джейкоб пропал! Его не было в кровати, и мы не можем его нигде найти!

На крыльце-веранде, прикрывая ладонью глаза от солнца, появляется Эзра. Я хватаю Дэниела за руку.

– Этот тип знает имя Джейкоба. Вчера вечером я с ним разговаривала, пока тебя не было дома. Я иду к нему. Вызывай полицию! – Я швыряю Дэниелу телефон.

– Я иду с вами, – заявляет Эмили, но как только она делает первый шаг, Роско сильно натягивает поводок и устремляется куда-то назад.

– Мамочка! – слышу я.

Я резко поворачиваюсь назад. Тара и Коди стоят на крыльце своего дома. А рядом с ними – Джейкоб.

Мой сын замечает мое залитое слезами лицо и открывает рот от удивления. Мы с Дэниелом бросаемся к нему. Лай Роско усиливается, и он тащит Эмили на газон к дому Тары. Я в это время уже хватаю Джейкоба и прижимаю к себе так сильно, что он взвизгивает.

– Мама, что случилось? – спрашивает он. Я ослабляю объятия, но не сильно.

– Я думала, ты пропал! – Слезы снова начинают струиться по моим щекам. Я не могу остановиться.

Дэниел обнимает нас обоих, и я щекой чувствую, как быстро бьется его сердце.

– Я так рада, что все обошлось, – говорит Эмили, безуспешно пытаясь унять Роско, чтобы не прыгал на Джейкоба. А тот затягивает песика в наши семейные объятия.

– Ой, господи, простите меня. – Тара прикрывает рот рукой.

Джейкоб вырывается.

– Мамочка, я сам собрался. Ты спала на диване, и я не захотел тебя будить. – Теперь уже начинает плакать мой прекрасный сын. – Я хотел сделать как лучше. Думал, ты обрадуешься.

Я хватаю его руку.

– Сладкий мой, нельзя просто взять и уйти, не сказав нам с папой, где ты. Никогда так больше не делай. Ты понял?

Джейкоб торжественно кивает, и Дэниел тоже делает ему строгое внушение.

– Ты по-настоящему нас напугал, Джейк. Всегда говори нам, куда идешь, даже если мы спим.

Тара складывает руки на груди. Она бледная, и кажется, что вот-вот заплачет.

– Он постучался к нам в дверь. Я думала, вы знаете, что он здесь. Даже не знаю, что сказать, Сара. Я очень и очень сожалею.

Я испытующе смотрю на Тару, ища трещины в ее внешнем лоске, какое-нибудь подтверждение, что она сделала это нарочно, но вижу перед собой лишь мать, пребывающую в искреннем ужасе от того, что ненароком учинила.

Не важно. Мне все равно, что она сейчас чувствует. В этот момент меня волнует только то, что с Джейкобом все в порядке. Я глажу его личико и оглядываю одежду. На ногах разные носки, футболка наизнанку.

– Ты так меня напугал. Но я очень горжусь тем, что ты смог самостоятельно одеться и собраться в школу. – Я стараюсь произнести это ровным тоном, поскольку внутри я все еще стенаю, думая о том, что жизнь, какой я ее знаю, закончилась. – А куда ты положил пижаму?

– Отнес в корзину с грязным бельем внизу, чтобы ее постирали.

Мой сильный, милый мальчик старается мне помочь, стать более независимым и заботливым.

Эмили подходит к детям и поглаживает обоих мальчишек. Коди поражен случившимся не меньше Джейкоба.

– Можете попросить Роско сесть? – обращается она к ребятам.

– Роско, сидеть, – командуют они в унисон. Пес слушается, и мальчики посмеиваются. Для них это травмирующее происшествие уже в прошлом. Я же не смогу его забыть никогда.

Дэниел обнимает меня одной рукой.

– Все хорошо, что хорошо кончается.

Я напрягаюсь, вспоминая насмешливое сообщение. Как он может такое говорить? Почему он всегда так пренебрежителен к другим?

«Что-то потеряли?»

Да, потеряла. Я потеряла многое. Почему вчера вечером он оставил свой телефон дома? В котором часу он вернулся домой? Я не могу начинать разговор об этом прямо сейчас, в присутствии соседей и ребят, но его руку от себя убираю.

– Ты писала мне утром? – спрашиваю я у Тары. Тон получается резким и обвинительным. Я зла на всех и не могу этого утаить.

Тара с подозрением смотрит на меня.

– Нет. У меня ведь нет твоего номера. Теперь уж нам, наверное, надо обменяться. И в любом случае я бы сразу пришла и постучала в дверь, если бы усомнилась в том, что это не ты отправила Джейкоба. – Ее лицо убедительно изображает раскаяние. – Просто ужас. Я… Мне даже и в голову не пришло. На твоем месте я бы отреагировала точно так же. Самый жуткий кошмар любой матери. – Едва договорив, Тара начинает шмыгать носом.

Я проявляю себя холодной и жестокой. Нет еще и восьми, а утро уже обернулось сущим адом.

Эмили приспускает поводок Роско и подходит к нам.

– Вы в порядке, Сара? – тихо интересуется она. – Понимаю, что это не идет ни в какое сравнение, но когда Роско выбежал в калитку и умчался в лес, я смогла спокойно выдохнуть только через несколько часов.

Я киваю. Так и есть. Я задерживаю дыхание. Прокручиваю все в голове. Не только ужас от того, что я могла лишиться сына, но каждое зловещее событие, произошедшее со дня нашего приезда в пятницу: скрытые камеры, мистер Блинкерс, чужой во дворе, повернутая камера на боковом фасаде дома, сообщения.

Дэниел подходит к мальчикам. Его большая ладонь накрывает голову сына. Я чувствую дурноту, и мне требуется время, чтобы прийти в себя. Адреналин еще гуляет по телу.

Я смотрю вокруг. На Тару, Эмили, веранду Эзры через дорогу, где его самого уже нет, и на своего мужа, который постоянно отметает все мои опасения и опять исчезает из дома, как было в Ванкувере. Кому в Блоссом-Корт можно доверять? А если я не смогу доверять мужу, то что тогда?

Меня осеняет, что на переднем фасаде дома у нас тоже есть камеры. И мне просто надо было просмотреть запись сразу, как только стало известно об исчезновении Джейкоба. Я могла бы увидеть, как он выходит из дома. А я запаниковала и, как всегда, предположила худшее.

«Я всё вижу».

В этой фразе содержится угроза. Я намереваюсь поговорить с Дэниелом, как только мы окажемся в доме.

По счастью, я очутилась здесь босиком, и у меня имеется причина, чтобы пойти домой.

– Вы тогда идите в школу, хорошо? Сейчас обуюсь, и мы с Джейкобом вас догоним.

Тара кивает, и Эмили, Роско и Коди отправляются к школе. Я вижу, как Эмили обхватывает Тару за плечи, вероятно, уверяя ее, что все это просто случайность и ее вины в этом нет.

Я поворачиваюсь к Джейкобу. У него по-прежнему встревоженный и виноватый вид.

– Идем, солнышко. Давай зайдем домой, и ты намажешь себе масла на хлебушек. А потом я отведу тебя в школу.

– Ножом? – Его глаза округляются.

Дэниел улыбается.

– Ножом для масла, дружок. Они лежат в верхнем ящике кухонного островка.

Острые ножи надежно хранятся в деревянном бруске, задвинутые подальше на рабочем столе, чтобы Джейкоб до них не дотянулся. Поэтому я не беспокоюсь, когда сын убегает на кухню, гордо расправив свои маленькие плечики. Даже один маленький шажок в сторону независимости помогает ему сделаться выше.

Дэниел закрывает за нами входную дверь.

– Это было сильно.

– Дэниел. Только что чуть не случилось нечто ужасное. Я знаю, что этого не произошло, но все же. А этот человек напротив, Эзра, он странный. Ему известно имя нашего сына. Но я хочу поговорить не об этом.

В глазах Дэниела мелькает тревога.

– О том странном сообщении? «Что-то потеряли?»

– Ты понимаешь, что это значит? Кто его отправил? – Я внимательно смотрю на мужа.

Он пожимает плечами.

– Без понятия. Время выбрано странно, но, возможно, это спам. Ты не подписывалась на какие-нибудь программы лояльности или что-то в этом духе?

– Нет. – Меня волнует не только сообщение. – У тебя такой вид, будто ты спал одетым. В котором часу закончилась твоя встреча с начальником?

– Я правда припозднился. Около часа. Прости. Мы со Стивом, моим шефом, нашли общий язык и проговорили долго. Мы были в пабе, типа «Фокс энд Фиркин». – Он проводит рукой по волосам. – Если не веришь, можешь сама ему позвонить.

Мне хочется ему верить. Куда еще он мог пойти? Он здесь никого не знает.

– Не буду я звонить твоему шефу, – вздыхаю я, но так легко отделаться ему не позволяю. – Но меня это достало, Дэн. Мало того что ты оставил нас одних на долгие часы и забыл телефон, так еще и непонятно, зачем твоему шефу вообще понадобилось встречаться с тобой в воскресенье на ночь глядя?

Дэниел тянется ко мне, но я отшатываюсь. Выдохнув, он говорит:

– Мой первый клиент сегодня днем встречается с аэрокосмической фирмой, а Стива не будет в офисе. Он захотел встретиться со мной лично, чтобы ввести в курс дела. А я идиот, что забыл дома свой телефон.

– Чего же ты не попросил у Стива, чтобы мне позвонить? Предупредил бы хоть, что будешь дома так поздно.

– Не подумал. Голова была занята другим.

Я меряю его взглядом.

– Ты обо мне не подумал. Как обычно. Только о себе.

Дэниел качает головой.

– Я не нарочно, Сара. Прости. Я просто… Я сосредоточился на том, что начинаю сначала. И я напортачил.

– Переезд сюда должен был помочь все это изменить. Ты обещал, что не будешь чрезмерно уходить в работу.

– Я знаю. Это изменится. Обещаю. Такое больше не повторится. – Он снова пытается меня обнять, но я уклоняюсь.

У меня нет сил переливать из пустого в порожнее, но мы еще не закончили. Придется рассказать ему о вчерашнем вечере.

– Кто-то повернул камеру на боковом фасаде в другую сторону.

– Сейчас проверю.

Черт.

– С ней уже все в порядке. Я об этом позаботилась. – Мне не нужно, чтобы он узнал, что камера смотрит на дом Тары.

Муж кивает.

– Правда, прости меня за вчерашний вечер, милая. – Он рукой зачесывает волосы назад, убирая их со лба. – Пожалуйста, дай мне шанс исправиться. Ты не пожалеешь. – Он смотрит на часы и морщится. – Надо идти переодеваться. Не стоит опаздывать в первый же день. – Дэниел наклоняется ко мне, чтобы поцеловать.

Я в нерешительности смотрю на него – на человека, который является моим мужем уже пятнадцать лет, идеального мужчину, вставшего на одно колено в кофейне, где мы познакомились, и сказавшего о том, что хочет заботиться обо мне до конца своих дней. Не изменились ли его чувства с тех пор? А мои? Я уже ни в чем не уверена. Но поцеловать себя я позволяю, а потом он взбегает по лестнице.

Почистив зубы, в тех же леггинсах и рубашке, в которых уснула накануне, я советую Джейкобу надеть одинаковые носки, чистые спортивные штаны и переодеть футболку правильной стороной. Потом я самым терпеливым образом жду у двери. Джейкоб решил, что сейчас самое время, чтобы развязать шнурки на кроссовках и попытаться самостоятельно завязать их своими маленькими неуклюжими пальчиками. Наконец, мы выходим из дома. В этот момент Дэниел отъезжает от дома и машет нам рукой. Мы с Джейкобом трусим по Сиреневой аллее, поворачиваем налево на Дейзи-драйв и поспеваем к школе как раз к первому звонку. На улице не по сезону тепло. От повышенной влажности воздуха я ощущаю себя мокрой и от этого испытываю неловкость.

Когда мы подбегаем к главным воротам школы, возле которых стоят Коди, Эмили и Роско, Тара закусывает губу. Видимо, Эмили так и шла с ними всю дорогу. В панике я не заметила, что на Таре то самое чертово колье с круглой подвеской из бутика «Юник», что я видела у нее в спальне. Интересно, она это специально?

– Ну как, получше? – доброжелательно интересуется Эмили.

Я вздыхаю.

– Наверное. Хорошо, что с Джейкобом все в порядке.

Тара смотрит на меня опухшими от слез глазами.

– Мне так жаль. Больше такого не повторится.

Да, не повторится, думаю я, но ей просто киваю.

Мимо нас потоком движутся дети и родители, и Эмили говорит:

– Я, наверное, пойду. Подготовлюсь к дневному занятию с учеником. В этом году у меня просто наплыв детей. Хорошего вам дня, ребятки! – Она машет рукой и вместе с Роско удаляется по тротуару.

Мы с Тарой провожаем мальчиков к заднему фасаду школы, где выстраивается их класс. Повсюду толкутся родители других учеников. Мне бы хотелось хоть на секунду оторваться от Тары, чтобы познакомиться с другими родителями, но она накрепко ко мне приклеилась.

– Вон Валери. – Тара машет в сторону миниатюрной темнокожей женщины, стоящей перед колонной малышей с табличкой в руке. – Идем. Я тебя представлю.

Мне не хочется, чтобы учительница Джейкоба решила, будто мы с Тарой лучшие подруги и она может обсуждать с ней моего сына, но Тара уже стоит с учительницей рядом, и мне ничего не остается, кроме как тоже подойти к ним.

– Валери, это Сара Голдман – мама Джейкоба.

– Рада познакомиться, – говорю я, протягивая учительнице руку. – Джейкоб просто в восторге, что попал в ваш класс.

Я задумываюсь, не рассказать ли Валери о его буйном поведении и проблемах с вниманием в прошлом, но потом вижу, как они с Коди весело толкаются в строю, и решаю дать ему столь необходимую возможность начать все сначала.

– Мы все очень рады, что он теперь с нами. – Валери улыбается мне и хлопает в ладоши. – Ну ладно, друзья, настало время пожелать доброго утра соседу перед вами и позади.

Мне сразу же полюбилась ее энергичная манера. Поцеловав сыновей на прощание и понаблюдав, как их класс заходит в школу, мы вместе с Тарой идем к главным воротам.

Я показываю на ожерелье.

– Красивое, – говорю я.

Она опускает взгляд на него.

– Спасибо.

– Где ты такое достала?

Тара на мгновенье сужает глаза, а потом пожимает плечами.

– Не помню.

Так-то. Я переминаюсь с ноги на ногу и оглядываю школьный двор, как будто размышляя над тем, что вижу, а потом говорю:

– Жаль, Дэниел не проводил Джейкоба в первый день. Для ребенка хорошо, когда отец рядом в торжественные моменты его жизни, правда?

– М-м-м. – Это все, что я слышу в ответ. Но если она думает, что это меня остановит, то заблуждается.

– Ник участвует в школьной жизни сына? – спрашиваю я. – Наверное, тяжело, когда его нет рядом. – Я улыбаюсь, показывая, что говорю это не из назойливости, а как бы ища поддержки. Можно было подумать, что после утреннего провала она станет общительнее. Неужели откажет мне в такой малости?

Тара поворачивается и смотрит мне в лицо. Глаза широко открыты, взгляд спокойный.

– На самом деле, мы с Ником живем раздельно.

– Раздельно? – Интересный выбор слова. Раздельно, потому что муж в заключении.

Она отвечает не сразу. Сначала поправляет сумку на плече. Но в конце концов произносит:

– Мне надо бежать. Утром у меня встреча. – В ее взгляде я улавливаю некоторую загадочность, подобную той, что я училась видеть и запечатлевать на фотографиях.

– Все в порядке? – спрашиваю я.

– Да, безусловно, – отвечает Тара, но я успеваю заметить, как она быстро и едва заметно морщится, а уголки губ опускаются.

– Пока ты не ушла, может, обменяемся номерами? Просто на всякий случай, – предлагаю я.

– Конечно, – отзывается соседка. – Диктуй свой номер, а я тебе пришлю свой.

Я называю цифры, которые она заносит себе в телефон, и затем быстро уходит, будто все это время я ее задерживала. В кои-то веки она пытается от меня смыться. Причем быстро.

Вернувшись домой – а весь дом пока полностью в моем распоряжении, – я вспоминаю, что не завтракала. Положив на тарелку сыр и крекеры, усаживаюсь на диван с телефоном. Мой взгляд падает на приложение видеонаблюдения. Камера-лампочка на боковом фасаде по-прежнему направлена на кухню Тары. Меня бесит, что она знает обо мне больше, чем я о ней. Пора это исправить.

Изображение довольно зернистое, но мне видна ее светлая кухня. Там никого нет, а на столе стоит открытый ноутбук. Мне в голову приходит идея. Я редко захожу на «Фейсбук» и с момента переезда даже ни разу не проверяла, что там происходит. В основном я использовала его для общения с мамами одноклассников Джейкоба в его бывшей частной школе, потому что там требовалась высокая вовлеченность родителей. Я посылаю Таре запрос. Через минуту она его принимает.

А потом мой телефон возвещает о приходе сообщения. Номер неизвестный.

Внутри все сжимается от страха. Я открываю сообщение.

Я пишу в ответ:

Но тут меня словно поражает электрическим разрядом. Только один человек называл моего сына «Джейки», и этот человек – Холли.