Злачные преступления

Глава 10

— О господи! — вскрикнула я.

Доусоны, Маренски, мисс Феррелл и Одри сгрудились вокруг меня с криками:

— Что произошло?

— Вы в порядке?

— Паук?

— Вы уверены?

— Где?

Я отпрянула, вцепившись левой рукой в запястье правой. Жар перешел с пальцев на ладонь. Мне вдруг подумалось, что лучше бы это была моя левая рука. Я врезалась в Стэна Маренски. Оглядевшись в поисках помощи, я поняла, что мне никто не поможет: Стэн словно остолбенел. Мои глаза наполнились слезами.

Хэнк Доусон побежал к телефону. Кэролайн Доусон начала успокаивать истерящую Грир. Супруги Маренски о чем-то спорили.

— Что, черт побери, происходит?! — орал Брэд.

Одри в это время ползала на коленях в поисках паука, которого, как она была уверена, я смахнула на пол. Бедный парень из Стэнфорда застыл истуканом, его рот слегка подергивался.

На лбу юноши большими буквами было написано: «Это кошмарное место».

— А-ах! — выдохнула я, увидев единственного адекватного человека, который только что вошел на кухню: это был Том Шульц.

— Что здесь происходит? — громко спросил он.

Том поймал мою руку и начал рассматривать пятнышко на указательном пальце, который опух и покраснел. А еще он горел. Точнее, вся рука была словно в огне.

Одри обратилась к Шульцу прямо с пола:

— Сделай что-нибудь, отвези ее в госпиталь. Ее укусил ядовитый паук. Ну сделай же что-нибудь.

Том Шульц крепко схватил меня за плечи.

— Голди, — сказал он, — паук был маленький и коричневый?

— Ах, ох, — только и могла ответить я.

— Ты знаешь что-нибудь о коричневом отшельнике?

— Это не был… Не был…

Шульц немного успокоился, а затем его брови удивленно поднялись.

— Неужели черная вдова?

Я кивнула.

— Ты аллергик? Ты точно это знаешь? — Том задавал вопросы, а я только кивала, жестами прося о помощи.

На самом деле я была не уверена, что являюсь аллергиком. Не так часто меня кусали ядовитые пауки.

Хэнк Доусон быстрыми шагами вошел на кухню.

— О господи, все скорые близлежащих больниц уже едут сюда. Она в порядке? Может, мы отвезем ее в госпиталь? Она умирает? Что? — срывающимся голосом выкрикивал Хэнк.

Шульц вывел меня из дома. Под визг сирен, мерцание мигалок и несмолкающие телефонные переговоры Шульца мы выехали на шоссе номер 70. Холмы остались позади, а я все так же сидела, сжимая запястье так, как его мог бы пережимать жгут. Я представляла яд как черные токсичные чернила и мечтала о том, чтобы он оставался в кисти и не мог попасть в кровь.

Через некоторое время телефон Шульца окончательно разрядился, и он воспользовался рацией, чтобы узнать, куда нам нужно ехать. Сквозь шум помех мы расслышали, что нужно ехать в Центральную денверскую больницу. Как нам сказали, антивенин был только там. Рука продолжала гореть.

— Нас ведь оттуда не выгонят, правда? И все-таки вряд ли паук был таким уж ядовитым? — сказала я, пытаясь справиться со слезами.

Шульц не отрывал глаз от дороги.

— Это зависит от того, кто тебя укусил. Коричневый отшельник не может причинить серьезного вреда.

Я закашлялась.

— Мне нужно позвонить Арчу, узнать, как он там…

Меня бросило в пот. Каждый вдох давался мне с огромным трудом, и после каждого меня сильно знобило.

— Тебя тошнит? — спросил Шульц.

Я ответила, что нет.

— Голди, ты не умрешь. Хотя я не представляю, зачем ты пришла в это проклятое кафе. Особенно после того случая прошлым летом. Я же говорил тебе, что вы с этим кафе абсолютно несовместимы.

— Хватит умничать!

Пот стекал у меня по лбу. Я рассматривала вздувшийся палец, который теперь наполнился тупой, ноющей болью. Удивительно, но у меня начало болеть между лопаток. Я глубоко вздохнула, это было невыносимо.

— Меня теперь постоянно трясет. Как же я смогу готовить? Ну почему ему попалась правая рука?

Приступ головной боли прервал мою тираду.

— Господи, помоги мне, если сможешь, — прошептала я.

— Мы приехали, — невозмутимо сказал Шульц.

В приемной блондинка-медсестра сухо задала мне вопросы, касающиеся аллергии и страховки. А врач первым делом поинтересовался, давно ли все произошло и как мне удалось заставить паука себя укусить.

Странные люди!

Пока доктор осматривал меня, я прикрыла глаза и постаралась начать глубоко дышать. Проходя через роды, так же как и через развод, женщины получают навыки преодоления любых жизненных трудностей.

В конце концов, доктор вынес заключение, что ничего серьезного у меня нет и в госпитализации я не нуждаюсь. Измерив пульс и сердцебиение, он посоветовал для снятия мышечной боли принять ванну днем и перед отходом ко сну. Когда я поинтересовалась насчет работы, врач ответил, что при хорошем самочувствии за готовку можно браться с завтрашнего дня.

— Но вечер придется посвятить отдыху, — добавил доктор и вышел из кабинета.

— О боже! — воскликнула я, внезапно вспомнив о красно-белых печеньях.

Я не была уверена в том, что Одри их забрала.

— Голди, ну пожалуйста! — взмолился Шульц. — Неужели нельзя предоставить возможность кому-нибудь другому…

— Нельзя. Я все утро посвятила этому печенью, — воинственно воскликнула я и вскочила из-за стола.

Однако как только я встала на ноги, у меня тут же закружилась голова. Качая головой, Шульц взял меня под руку и помог спуститься вниз к телефону. Он набрал номер кафе, подождал, выслушал чопорные восклицания Хэнка Доусона и наконец передал мне трубку.

Хэнк поинтересовался, все ли со мной в порядке, и тут же спросил, собираюсь ли я подавать на него в суд. Я заверила, что не буду этого делать, если он возьмет из моего фургона печенье и подносы и подвезет все это к школе. Хэнк согласился, заметив, что Одри как всегда витала в облаках и ничего с собой не забрала. Затем он уверил — все будет доставлено в срок. Видимо, чтобы окончательно меня добить, Хэнк грустно сообщил, что представитель Стэнфорда усомнился в гигиенических условиях кафе и не останется на ланч. Будущее Грир в Стэнфорде явно находилось под угрозой.

Ожидание казалось бесконечным. Я не могла понять — то ли доктор решил дождаться моей смерти, то ли просто куда-то испарился. В конце концов к нам подошла блондинка медсестра и объявила, что я могу идти. Шульц довез меня до дома. После такого количества обрушившихся на меня событий, я чувствовала себя неважно, о чем и сообщила Тому.

— Ты шутишь! — радостно воскликнул он. — Да это самый великолепный ланч за всю неделю!

Рядом с моим домом был припаркован пикап Одри Куперсмит. Увидев нас, она вылезла из машины и, ссутулив плечи, широкими шагами направилась к крыльцу. Это был первый дружественный визит. В руках подруга несла обернутый в прозрачную упаковку букет гвоздик. Одри терпеливо дождалась, пока мы доковыляем до нее. Подруга стояла по стойке «смирно», пряча букет за спиной. На лице у нее застыла тревога. Все так же заботливо поддерживая меня за локоть, Шульц окинул Одри изучающим взглядом.

— Ты представишь меня этой серой мышке? — прошептал он мне на ухо.

— Ни за что.

Мы наконец подошли к двери, и Одри торжественно протянула мне букет. Однако, увидев перебинтованную руку, опустила цветы и сильно покраснела. Я пробормотала слова благодарности и пригласила подругу зайти. Несколько секунд у меня ушло на то, чтобы вспомнить код — по-видимому, паучий яд влиял и на мозг. Вскоре все мы оказались на кухне.

Одри изумленно рассматривала корзины с розами, маргаритками, фрезиями и астромериями. Кухня благоухала, как цветочная оранжерея.

— Боже! Куда же тебе еще гвоздики девать!

— Уж найду куда. А теперь познакомься с моим другом, — сказала я и представила подругу Шульцу, который уже успел залезть в холодильник и достать оттуда лед для компресса.

Шульц вытер руки и поприветствовал Одри. Я рассказала, что подруга помогает мне на мероприятиях и, помимо этого, работает в «Таттеред кавер». Шульц кивнул и ответил, что видел Одри в тот вечер, когда произошло убийство Кита Эндрюса.

Подруга поджала губы. Ее ноздри раздувались.

— Теперь Альфред Перкинс решил сменить место проведения обедов для выпускников и их родителей.

— Да, — ответил Шульц, приветливо улыбаясь, — значит, вы работаете в том книжной магазине? Восхитительное место! В пятницу вы тоже будете помогать Голди, очаровательная мисс?

Одри заметно расслабилась и утвердительно ответила на оба вопроса. Уголки губ едва заметно поднялись, являя миру одну из ее редких улыбок. Впрочем, это могла быть игра моего воображения. Наш разговор прервал телефонный звонок. Шульц подошел к аппарату и вопросительно приподнял брови, как бы спрашивая, может ли он снять трубку. Я кивнула.

Это звонила моя мама. Она жила в Нью-Джерси и сегодня услышала, что в Колорадо была сильнейшая снежная буря. Я попыталась уверить родителей, что в это время года снежный буран — нормальное горное явление. Почему метеорологи всегда преувеличивали происходящее, оставалось для меня загадкой. Страшные заявления метеорологов частенько пугали родственников жителей Колорадо. Я зажала трубку между головой и плечом и теперь могла держать лед на пальцах.

— Голди, трубку взял тот полицейский, с которым ты должна была встретиться? Что он делает у тебя дома посреди дня?

Это было для меня уже слишком. Однако если бы я рассказала о том, что произошло, мама тут же забросала бы меня вопросами. Я еще не говорила ей, что Шульц занимается расследованием убийств. Если бы она узнала об этом, моя жизнь превратилась бы в ад.

— Он просто зашел ко мне, — ответила я, — поскольку я слегка приболела.

— Что это за утренняя болезнь? — в голосе мамы слышалась паника.

— Мама, пожалуйста. Сейчас уже больше двенадцати, утро давно закончилось. У нас выпало не так много снега, и Арч с минуты на минуту придет домой…

— Скажи мне, пожалуйста, — продолжала давить на меня мама, — вы с Томом Шульцем познакомились в Колорадском университете?

Очевидно, с помощью этого вопроса мама пыталась выяснить, получил ли Том высшее образование. Раз уж не получилось с доктором, мама мечтала получить хотя бы высокообразованного зятя.

— Нет, мы познакомились не в университете, — ответила я, подумав про себя, что вчера этот человек перевернул мой внутренний мир, сегодня спас жизнь, вовремя доставив в больницу, и ты не поверишь, мама, но, кажется я впервые встретила человека, который по-настоящему обо мне заботится.

Телефон выскользнул у меня из-за уха и упал на пол.

— Но ведь ты с ним… — кричал из трубки голос мамы, — не встречаешься? Вы что, познакомились на полицейской вечеринке… Или где-то еще?

Я подняла трубку.

— Нет, мама. Этот человек, — я посмотрела на Шульца и улыбнулась, — он очень приятный и очень хороший. На самом деле, он уникальный. Он знает все о китайском фарфоре и об антиквариате и он выбрал работу, соответствующую его способностям.

— Ох, господи! Он, наверное, черный…

— Мама! — я пообщала позвонить в выходные и, приветливо попрощавшись, повесила трубку.

Шульц вопросительно посмотрел на меня.

— Как я понимаю, я ей не подхожу?

— Я это слышала, — сказала Одри, и, подражая голосу моей матери, прощебетала: — Кто-то, с кем ты встречаешься? Прости, Голди. Ну почему женщины возраста наших мам так сильно переживают за то, с кем мы встречаемся и за кого выходим замуж? Почему они не беспокоятся о том, как мы себя ощущаем? Я всегда говорю Хизер, что беспокоюсь о ней, а не об образовании и личности ее парня.

Одри подошла к раковине и налила в стакан воды.

— Скажи ей, что Шульц окончил Гарвард, — заключила она.

— Только не напоминайте мне об этом, — хрипло сказал Том, а затем посмотрел на меня и широко улыбнулся. — Я заходил в среднюю школу Элк-Парк, чтобы уточнить некоторые вещи, и директор спросил меня, давно ли я окончил школу.

Шульц пожал плечами.

— Я не понял, что он имеет в виду и ответил, что сначала пошел в младшую школу Норс-Пик, а Перкинс тут же остановил меня и сказал, что дальше я могу не продолжать.

Я пребывала в шоке. Это было похлеще, чем укус паука. Какие вообще претензии Перкинс мог предъявлять Шульцу, который все делал просто идеально! Я чувствовала такое же раздражение, как если бы директор начал критиковать Арча.

— Да он просто имбецил! — вырвалось у меня.

Шульц посмотрел на меня своими глубокими зелеными глазами, и я покрылась румянцем. Внутри у меня что-то сжалось.

— Не переживайте, мисс Голди. Я вполне могу отличить человека, получившего образование, для того чтобы управлять своей жизнью, от того, кто сделал это только, чтобы хвастаться перед приятелями.

Одри изумленно открыла рот.

— А еще лучше так: «отличить женщину, получившую образование, для того чтобы управлять своей жизнью, от мужчины, который сделал это только, чтобы хвастаться перед приятелями».

— Хмм, — ответил Том.

Мне не было интересно, с чего Одри посетила такая мысль, но Шульц, похоже, заинтересовался.

— Поясни, что ты имеешь в виду, — обратился Том к моей подруге.

Ответ Одри прозвучал вызывающе:

— Это то, что я стараюсь объяснить Хизер. Я говорю ей: «Девочка моя, думай головой сейчас, пока ты еще молода, зачем тебе нужны эти разбросанные повсюду носки и борьба с мужским эгоизмом», — Одри перевела дух и продолжила: — Я говорю: «если ты не начнешь думать головой сейчас, все может зайти очень далеко, если ты будешь доверять людям…

Горечь обиды исказила ее лицо.

— Да в общем, не берите в голову. Все, о чем я мечтаю — это чтобы у Хизер было то, чего не было у меня. Она удивительно талантливая девочка, — сказала Одри и оживленно защебетала, — этим летом она запустила виртуальный симулятор путешествия по Марсу.

После этих слов подруга победно посмотрела на нас и добавила:

— Скоро к Хизер придет успех.

Шульц снова сел на стул и послал нам обеим доброжелательную, слегка вопросительную улыбку.

— Значит, успех?

Мы не ответили, а Том поднялся на ноги и внимательно посмотрел на меня.

— Голди, ты нормально себя чувствуешь?

Я ответила, что все хорошо, и Шульц вызвался сделать нам чай.

Пока Том искал чашки, блюдца и ставил кипятиться чайник, в кухне царило молчание.

— Успех — это то, чего у меня никогда не было, — иронично сказала Одри и сложила пальцы в замок, — а еще у меня не было стоящей работы, карьеры, отношений и денег…

Я не собиралась прерывать помощницу, но заметила, что ресторанное дело для некоторых из нас — очень даже стоящая работа. По меньшей мере, она помогает оплачивать счета. А ресторанный бизнес я всегда считала своим предназначением.

Помедлив, Шульц ответил:

— Я вырос на востоке Колорадо и сам оплачивал обучение в колледже, пока меня не призвали в армию. Получить образование я так и не успел. А учился я на отделении криминалистики в денверском университете, — Шульц нахмурился. — Потом я убивал людей, и думал, что это неправильно, а про некоторых думал, что правильно. Часть преступников мне удалось посадить, часть — не удалось. У меня хорошая зарплата, я не женат и у меня нет детей.

Том подпер рукой подбородок и посмотрел на Одри.

— Тем не менее я считаю себя успешным. Это факт, — Шульц подмигнул мне и добавил: — Я кую успех своими руками.

— Да уж, — ответила Одри.

Раздался свист — вода закипела. Первым делом Шульц кинул в заварочный чайник листья китайского чая, затем залил все кипятком. Открыв холодильник, Том достал оттуда блюдо с остатками партии красно-белого печенья. Я посмотрела на часы: три часа дня. Через час Арч и Джулиан должны были вернуться домой, а у меня все еще не было обеда. Может быть, Джулиан захочет что-то приготовить. Это было бы моим спасением.

Одри взяла чашку и блюдце трясущимися руками. Пока Шульц наливал моей помощнице чай, чашка тряслась и постукивала.

Одри заговорила, не глядя на меня:

— Мне не приходилось переживать в университете такие трудности. Если бы только я могла заниматься математикой, вместо…

Боль в руке усилилась. Я не могла сфокусировать взгляд на лице Одри, а она все что-то бубнила и бубнила. Что-то о том, каким подарком для нее всегда была Хизер. Меня охватило изнеможение. Я боялась говорить Арчу и Джулиану о пауке. С принятием дневной ванны, которую посоветовал мне доктор, я затянула. Но Одри так воодушевленно рассказывала о том, что лучше всего для Хизер было бы поступить в технический институт где-нибудь в Калифорнии или на северо-востоке, чтобы там завоевать блестящую репутацию и получить затем достойную работу. Возможно, на меня повлиял укус, а может, это просто было плохое настроение или нежелание выносить и дальше этот разговор, но я не выдержала.

— Ох, мамочки! Престижная школа ничем не поможет человеку в жизни. Это все равно что считать, будто секс или что-то вроде того сделает из тебя знаменитость.

Шульц скривился, стараясь не расхохотаться.

Затем он громко кашлянул и поинтересовался:

— Что-что? Ты заговорила про секс? Мне нравится такой поворот. Голди, ты ведь даже не притронулась к чаю!

Я откинулась на спинку стула и сделала маленький глоток.

— Позволь заметить, консультант колледжа, где я училась, обещал мне луну с неба, и я до последнего верила.

— Правда? — спросила Одри. — А где ты училась?

Я ответила. Подруга была под впечатлением.

— Господи! — воскликнула она. — Пообещать по шубе из верблюда во всех шкафах?!

— Не напоминай мне.

Я хорошо помнила холодные вечера, когда мне приходилось мерзнуть под ледяным дождем, смешанным со снегом. Напоминать про верблюжьи шубы было просто садизмом. Я вздохнула.

— Где берут эту самую репутацию? Люди думают, что если поступить в какой-то колледж, станешь крутым. Попадешь в престижный институт и тут же станешь красивым и очаровательным, найдешь хорошую работу и станешь успешным человеком. Как смешно!

— В ее пожилом возрасте все становятся несколько сварливы, — прошептал Шульц Одри. — Голди, ты не передашь сахар?

— Я хочу сказать, загляни в учебный план, — здоровой рукой я передала Шульцу сахарницу, — посмотри на готические шпили закрытых учебных заведений — рядом с ними не замечаешь смога. Посмотри на прилизанных английских девочек, которые под ручку идут по университетской лужайке. Вместе с друзьями они уедут на выходные в город. А менее привлекательные девушки останутся прозябать в общежитиях. Они все так же будут оставаться в меньшинстве и вряд ли станут популярны.

Я сделала вид, что заглядываю в книгу.

— Вау! Посмотрите на этого энергичного преподавателя и студентов, аккуратно записывающих каждое его слово — да это просто идеальный класс! Туда хочется поступить, но для этого вам понадобится три с половиной года. Сначала надо бы согласовать это с родителями, а то они могут удивиться, что за обучение им придется выкладывать несколько тысяч в год.

Я сделала еще один глоток и широко улыбнулась.

— Народ, да я просто обожаю престижные заведения!

Шульц невозмутимо пояснил Одри:

— Голди немного эксцентрична.

— Вовсе нет, — сказала я и поразилась собственной горячности, — что за черт, я ведь плачу школе деньги!

Телефон вновь зазвонил. Шульц снова вопросительно приподнял брови, и я снова кивнула. На этот раз звонил Джулиан. Он узнал об инциденте с пауком от Хэнка Доусона, который выполнил обещание и привез в школу печенье. Джулиан впал в неистовство. Шульц попытался успокоить его, заявив, что «присмотрит, чтобы я не готовила еду с пауками», но парень ничего не хотел слушать. Я слышала крики Джулиана, доносившиеся из трубки.

— Дай мне поговорить с ним, — показала я Тому жестами.

Шульц неуверенно протянул мне телефон, и я сказала:

— Джулиан, со мной все хорошо. Прекрати, пожалуйста, обо мне переживать…

— Кто подложил паука в ящик? — закричал мой помощник. — Мисс Феррелл? Пытается отвлечь внимание от своих проделок?

— Ох, Джулиан! Конечно, это была не мисс Феррелл. Успокойся. Всем известно, что черные вдовы встречаются по всему Колорадо. Я не собираюсь подозревать ни мисс Феррелл, ни кого-то другого в таких ужасных вещах.

— Хочешь пари? Она заявила мне, что ничего не понимает в готовке. По-видимому, считает, что готовить ниже ее достоинства. Поэтому я уверен, что получить от нее рекомендацию мне не светит. Просто настоящая стерва!

— Попробую поговорить с ней, — примиряюще ответила я.

— Это лучшее, что можно сделать, — горько ответил Джулиан и вздохнул — глубоко, болезненно и покорно.

— Что-то еще произошло? — нервно спросила я. — Твой голос просто ужасен.

— Мы остаемся в школе до шести. Мисс Феррелл будет говорить с нами о лексиконе. Арч в библиотеке, не беспокойся. Просто мы вернемся домой позже.

— Как тебе представитель из Стэнфорда? Ты попробовал печенье?

— Это был закрытый прием. Меня никто не приглашал, — Джулиан сделал паузу. — Шейла Моргенштерн сказала мне, что отправила заявление в Корнелл. Она шестая по успеваемости в классе, но в прошлом году на экзаменационных тестах ей удалось получить 1550 баллов. Я рад за нее, но для меня это очень плохо. Корнелльский университет никогда не примет двух учеников из одной и той же школы, если только один из них не будет иметь хорошие рекомендации от школьного консультанта.

— Джулиан, можешь быть уверен, они у тебя будут. Ты слишком мрачно смотришь на вещи. Приободрись!

В трубке повисла тишина.

— Голди, — наконец сказал Джулиан, — я знаю, ты хочешь как лучше. Так же, как и я. Но если говорить честно, ты плохо представляешь себе положение вещей.

— Ох, — пробормотала я, думая о том, что, возможно, Джулиан был прав. В последнее время моя жизнь стала такой запутанной. — Я хотела сказать, что…

— Забудь об этом. Ко всему прочему сегодня я провалил экзамен по французскому, а затем и экзамен по истории. Видимо, это не мой день.

— Провалил?

— Я сильно устал, а мисс Феррелл начала задавать вопросы о сослагательном наклонении. Шлихтмайер спрашивал про «Галерею Лафайет», а я об этом ничего не помнил, — передразнивая Эгона, Джулиан издевательски протянул: — Ню… ми не можем бить увьерены…

— Хватит, — сказала я.

— Да, да, я знаю, не будь такой серьезной. Надо сказать, на этом вопросе провалилась половина класса. Никто об этом не читал, — в трубке снова воцарилась тишина, — и кстати, я не единственный, кто высмеивает Шлихтмайера. Но я буду подначивать его каждый раз, когда мне предоставят такую возможность.

— Уж в этом я уверена.

В голосе Джулиана вдруг зазвучали визгливые нотки:

— Если хочешь знать правду, парень, который подтрунивал над ним, сейчас мертв.