Злачные преступления

Глава 20

Вернувшись домой, я сразу же набрала номер Шульца. Больше всего на свете мне хотелось, чтобы он уже вернулся из Лейквуда. Надежды не оправдались. Пришлось оставить сообщение на автоответчике. Я рассказала о журнале Феррелл и поинтересовалась, где Тома носит. Вечер неумолимо приближался, и готовить за меня было некому. В то же время мне почти удалось найти ответы на многие вопросы. Я чувствовала — решение задачи где-то близко. Готовка могла подождать еще немного. Сев за кухонный стол, я раскрыла тетрадь Сьюзан Феррелл. Это был самый большой классный журнал, который я когда-либо видела: огромный и по объему, и по формату. Тетрадь была поделена на три части, которые назывались «Французский III», «Французский IV» и «КК». Заглянув в третью часть, я поняла, что «КК» означает «Консультации по колледжам». Внутрь был вложен рейтинговый листок, где по порядку перечислялись лучшие ученики класса:

Просмотрев первые две части, я обнаружила, что Брэд Маренски и Грир Доусон находились в части «Французский III», а Джулиан и Хизер Куперсмит — во «Французском IV». Там же значился и Кит Эндрюс. В «Консультировании по колледжам» можно было найти любого ученика.

В графе «Французский III» оценки Брэда Маренски колебались между «C» и «B», средняя оценка за четверть — «B» с минусом. У Грир Доусон в самом начале четверти стояло два «F», а в конце уже красовалась «B». Средняя оценка за четверть — «C». У Джулиана сначала шли «A» и «B», однако проваленный экзамен стал причиной появления «F». Окончательный балл тем не менее составлял «B» с минусом. Хизер Куперсмит получила «A», затем «B» и снова «A». Это означало среднюю оценку «B» с плюсом. Напротив имени Кита Эндрюса стояли множественные «A», среди которых случайно затесалась «B». Эта строчка была перечеркнута.

К несчастью, полученные сведения представляли для меня китайскую грамоту. Я даже не знала, каким образом следует их интерпретировать. Каким образом подсчитывались средние оценки — на калькуляторе? Неужели из-за такой ерунды кто-то мог совершить убийство?

С некоторым трепетом я вновь открыла главу «Консультирование по колледжам». Записи об учениках шли в алфавитном порядке. Около каждой встречи с учениками, родителями или директором имелось подробное описание.

Читать записи покойницы было непросто. Пересилив себя, я обратилась к комментарию по поводу Джулиана.

Прочитанное лишь подтвердило мои предположения относительно многих родителей, однако ничего нового я не узнала. Мисс Феррелл оказалась сообразительной женщиной, хотя и не поняла заданного Брэдом вопроса. Знала ли Сьюзан о воровстве? Совершенно ясно, что нет.

В записи о Джулиане говорилось, что кулинарные колледжи в справочниках не значились. Значит, оставалось заглянуть в раздел кулинарии магазина «Таттеред кавер». В книгах наверняка указывались университеты, оконченные известными авторами. Джулиану это было бы интересно. Конечно, теперь он мог поступить в любой колледж, но ведь стипендию можно было и не тратить.

Чтобы отстраниться от мыслей о школе, я занялась приготовлениями к вечернему собранию. Сначала нужно было упаковать оставшиеся бискотти, фрукты и подносы с сыром. Сделав это, я принялась за сладости, прекрасно зарекомендовавшие себя еще в День Святого Валентина. Печенье называлось «Сладкое сердце» и представляло собой сэндвич из двух слоев печенья с масляным кремом посередине. Выбор рецепта был навеян темой сегодняшнего собрания, которая звучала как «Избавление от стресса во время экзаменов». Лично для меня стресс не казался чем-то важным, обычно перед экзаменами я говорила ребятам: «возьми шоколадку и позвони, когда все закончится».

Раздался телефонный звонок. Это была Одри. Извинившись за утренний инцидент, подруга виновато поинтересовалась, можно ли ей поехать сегодня вечером со мной. Хизер пообещала друзьям подсчитать итоговые баллы и собиралась ехать в Денвер с ними.

— Она не хочет, чтобы я ей мешала, — с грустью сообщила Одри, добавив: — Скажи хотя бы, что мне надеть — белую униформу, фартук, еще что-то?

— Черную юбку, белую блузку и фартук с логотипом «Голдилокс кейтеринг», — отчеканила я.

Одри пообещала подъехать к пяти тридцати.

Следом за подругой позвонил Джулиан. Он собирался пообедать у Нила, а затем вместе с ним поехать в книжный. На вопрос, не нужна ли мне помощь, я ответила, что справлюсь самостоятельно. Вскоре домой вернулся Арч и с порога заявил, что хочет остаться на ночь у друга. Однако перед сборами сын выразил желание попробовать новые печенья.

— И налей мне пожалуйста стакан молока, — заявил Арч, поправляя очки и накладывая на тарелку сладости.

Прикрыв глаза, он попробовал одно печенье.

— Ну как?

Арч выдержал паузу, а затем серьезно ответил:

— Круто, мам. Любой учитель поставил бы тебе «A» с плюсом.

Я улыбнулась.

— Занятия прошли удачно?

Арч сделал глоток молока и вытер рот.

— Вроде того.

— И как это понимать?

— Седьмой класс это… — директорская манера выражаться оказалась заразна. Арч с задумчивым видом отправил в рот очередное печенье, — это почти половина пути до счастья, полпути к тоталитаризму.

— Тоталитаризму?

— Да, мам, — Арч протер очки, — Джулиан выучил это слово на занятиях по социологии, — сын сделал паузу. — Полицейские все еще ищут убийцу Кита Эндрюса и мисс Феррелл?

Я кивнула.

— Последнее время я мечтаю оказаться где-нибудь в безопасном месте. Честно говоря, в школе сейчас просто ужасно.

— Но ведь больше ничего не происходило?

— Мам, там повсюду полиция. Как думаешь, можно ли считать безопасным место, где кругом рыщут следователи, а за зданием наблюдает специальный наряд?

Я не стала отвечать на провокационный вопрос.

— Не переживай, — ласково сказала я, — рано или поздно мы во всем разберемся.

Арч не собирался продолжать разговор, и я вернулась к готовке. Мама друга должна была подъехать к пяти. За это время сын успел смолотить половину приготовленного печенья, после чего заявил, что ужинать не собирается.

Мне тоже не хотелось есть. Однако вызвано это было отнюдь не страхом. При мысли о грядущем собрании мой желудок болезненно сжимался. Я с ужасом думала о том, сколько там соберется народу и как они отреагируют на мое появление. Единственное, что меня утешало, — это возможность поехать домой вместе с Шульцем и устроить себе поздний ужин.

Вскоре приехала Одри. Мы погрузили подносы в фургон, и уже около шести были у «Таттеред кавер». Подъезжая ко входу на третий этаж, я вспомнила о желании поискать для Джулиана названия кулинарных колледжей. Мысли тут же перескочили на журнал мисс Феррелл, который я положила в одну из коробок — сразу же после собрания хотелось передать его Шульцу. Поскольку ученики школы Элк-Парк баловались воровством, мне нужно было постараться сохранить тетрадь незамеченной, а затем отдать ее Тому лично в руки. Наученная горьким опытом с дисками Эндрюса, я решила не оставлять журнал на кухне во время мероприятия. Завернув тетрадь в запасной фартук, я быстро огляделась вокруг. Мне хотелось оставить ее в потайном шкафчике, который показывала Одри, однако около нужных полок оказалось слишком много народа. Пришлось искать более безопасное место.

Консультант отдела кулинарии сразу меня узнала. Идея с выяснением колледжей для будущих кулинаров пришлась ей по душе.

— Послушайте, вам надо увидеть наш дисплей! — со смехом сказала женщина. — Мы с Одри недавно его установили. Там всякие кулинарные новшества. Вам точно должно понравиться.

Менеджер провела меня по коридору, затем мы повернули направо и остановились перед небольшой сценой, по всем стенам которой были развешаны большие постеры. Картинки, демонстрирующиеся здесь, могли кого угодно заставить побежать в ресторан. Перед глазами мелькали круги ярлсберга, горгонзолы и гауды, перемежающиеся с фотографиями красного перца, свеклы, кабачков цукини. Все это сменялось изображениями спутанных клубков пасты, жареной рыбы и сочных стейков, а также пышных буханок хлеба… Чтобы окончательно добить покупателя, в инсталляцию добавили фотографии десертов: тут были и сливочный сыр, и яркий малиновый пирог, и даже темные шоколадные суфле. Посередине располагались стойки с огромным количеством книг — толстых и тонких. Здесь можно было найти произведени авторства Джулии Чайлд. Тут и там, словно флаги свисали с потолка фартуки, кухонные полотенца и скатерти. Меня сразу посетила мысль уговорить продавщицу добавить к уже имеющимся фартук «Голдилокс кейтеринг». В конце концов, самое страшное, что мне грозило, — это услышать обвинение в закоренелой прагматичности и корысти. К тому же это было правдой. Наверное, все когда-нибудь мечтали провернуть нечто подобное. Вряд ли кто-то из людей сумел избежать искушения.

Менеджер сказала, что будет счастлива повесить на инсталляции мой фартук. Мы зашли внутрь. Ловко прошмыгнув между фотографий, женщина сняла красно-белый фартук и повесила взамен мой, на котором крупными буквами было написано: «Голдилокс кейтеринг». Не теряя даром времени, я прошла в центр выставки и спрятала школьный журнал под одной из книг.

— Посмотрите, хорошо? — спросила женщина, когда я уже успела отойти назад.

— Не переживайте, все в полном порядке, — заверила я ее.

Пора было возвращаться назад. Проскочив мимо нескольких зрителей, исходящих слюной около фотографий, я еще раз поблагодарила консультанта и бегом поднялась по ступенькам на третий этаж. Работник магазина расставлял в холле стулья, а Одри варила на кухне кофе и даже успела приготовить яблочный сок. Тем не менее, настроение у подруги было не очень.

— Карл снова тебя чем-то обидел? — поинтересовалась я.

— Нет, — помедлив минуту, ответила Одри, — это все Хизер. Она поссорилась с одноклассниками и теперь требует, чтобы после собрания я отвезла ее домой. Еще звонил Карл, дочь говорит — хотел обсудить какую-то проблему.

Меня так и подмывало сказать «ничего нового», но я воздержалась.

Несколько минут мы молча расставляли пластиковые стаканчики.

— Одноклассники Хизер попросили ее сформировать лист успеваемости, поскольку моя дочь прекрасно владеет математикой, — иронично начала Одри, — во вторник все обещали передать ей список своих четвертных оценок. Однако некоторые «отличники», в частности, Брэд Маренски и Грир Доусон не хотят говорить отметок по французскому языку. Конечно, они сейчас заняты спортивными тренировками, но почему бы им просто не предоставить Хизер нужную информацию? К тому же они сами просили Хизер заняться этим.

— Одри, я, правда, не знаю… Если Хизер будет поступать в Беннингтонский колледж, никакие рейтинги ей не понадобятся.

Подруга цыкнула и взяла подносы с сыром и фруктами. Снаружи мисс Каплан поприветствовала в микрофон сегодняшнего гостя — мистера Рейсгора.

Подхватив поднос со стаканчиками, я отнесла его в зал и вернулась за напитками. Во второй заход я заметила, как Хизер и Одри о чем-то оживленно спорили. На лице подруги отражалась растерянность.

Джулиан сидел между Эгоном Шлихтмайером и Магуайром Перкинсом. Как только мистер Рейсгор — высоченный парень, одетый в костюм из вискозы, — отпустил очередную шутку, все трое расхохотались.

— Все мы ненавидим тесты, — начал он.

В зале раздались смешки.

Я пристально посмотрела на директора — он рассеянно кивнул в ответ. Сейчас Перкинс выглядел еще более утомленным, чем с утра. Маренски и Доусоны благоразумно сели в противоположных углах комнаты. Брэд Маренски сегодня надел толстовку с логотипом Университета Джона Хопкинса, Грир не стала изменять любимому зеленому шелковому костюму. Одри присела на диван сбоку от оратора и теперь буравила взглядом Доусонов. Супруги отвечали ей тем же. Однако, как только Хизер коснулась рукава матери, поединок взглядов тут же прекратился.

— К сожалению, родители часто ассоциируют себя с детьми и потому переживают за исход тестов не меньше своих чад, — заключил мистер Рейсгор, — так было всегда. Родители гораздо серьезнее относятся к репутации отпрысков, нежели они сами.

Никто не засмеялся. Часть слушателей начали ерзать на стульях, и я с облегчением подумала, что, возможно, скоро смогу поехать домой. Расставляя стаканчики, я краем глаза отметила, как несколько выпускников встали и, потягиваясь, пошли к выходу. По-видимому, им окончательно надоело выслушивать дурацкие советы какого-то незнакомца. Я повернулась, чтобы посмотреть на мистера Рейсгора, однако вместо этого наткнулась взглядом на директора Перкинса. Он направлялся ко мне.

— Голди, — прошептал директор, — чувствую себя хуже, чем Перри после пересечения Атлантики.

Перкинс криво ухмыльнулся. По-видимому, он решил простить мне упоминание о скандале с Памелой Сэмюэльсон.

— Скажи, что он с кофеином.

— Так и есть, — заверила я директора, наливая ему полную чашку, — это ведь для детей, а не для родителей. К тому же у меня есть прекрасное печенье. На Дне Святого Валентина рецепт прекрасно себя зарекомендовал. Печенье называется «Сладкое сердце».

Перкинс удивленно приподнял одну бровь.

— Печенье для Дня Святого Валентина? Мы ведь даже не успели отпраздновать День благодарения. Не рановато ли?

Прежде чем я успела ответить, к нам подошел Том Шульц.

— А можно мне? — спросил он, широко улыбнувшись.

— Конечно, — ответила я, не в силах сдержать улыбку, — ты наконец вернулся.

Я протянула Шульцу чашку с дымящимся кофе и тарелку с печеньем. Директор явно хотел поприветствовать Тома, однако слова застряли у него в горле. Перкинс покраснел.

— Возможно, у тебя найдется для меня еще что-нибудь? — прошептал Шульц, не обращая на директора никакого внимания.

Мистер Рейсгор замолчал и выразительно посмотрел в нашу сторону. Несколько родителей тут же обернулись посмотреть, что привлекло внимание рассказчика. Я находилась в замешательстве. Перкинс неестественно улыбался.

Наконец Альфред протянул руку и взял «Сладкое сердце». О том, чтобы передать журнал Шульцу сейчас, не могло быть и речи — вокруг находилось слишком много народу.

— Сначала попробуй печенье, оно…

Прежде чем я успела еще раз протянуть Тому тарелку, раздался пронзительный вопль — Кэролайн Доусон и Одри Куперсмит снова решили повздорить.

— Да что с тобой такое? — взвизгнула Кэролайн.

Доусон вскочила с места и злобно уставилась на Одри, которая в ответ только прикрыла глаза и презрительно задрала острый подбородок. Кэролайн покраснела в цвет своего костюма.

— Неужели ты считаешь, что только у Хизер есть таланты? Или ты думаешь, что кроме Хизер никто не разбирается в математике? Ты даже не представляешь, как все устали от твоего хвастовства!

Последние слова окончательно разрушили самообладание Одри.

— Ох, извините, но, кажется все это начали Стэн с Хэнком, — выпалила подруга.

Мистер Рейсгор растерянно посмотрел на мисс Каплан, но та и сама не знала, как восстановить спокойствие. Презентация откладывалась.

— Ничего подобного, — размахивая руками, воскликнул Хэнк Доусон, — Стэн всего лишь сказал Хизер, что Брэд будет занят всю неделю, а Грир и вовсе до сих пор не знает своей оценки… Я только предложил Хизер устроиться на работу в правительство — там ей по крайней мере заплатят за высчитывание недосдачи… Давайте все успокоимся!

— Нет, я не стану успокаиваться, — Одри раскраснелась. Приподнявшись на цыпочках, она рванула завязки фартука. Откинув его в сторону, Куперсмит обвиняюще указала на Доусонов: — Ты, Хэнк, не знаешь ничего! Как ты вообще посмел подшучивать над Хизер? Заплатят за высчитывание недосдачи… Когда это ты превратился в экономиста? Как же я от тебя устала! Ведешь себя, будто все знаешь лучше всех, а на самом деле полный профан! Думаешь, что сможешь купить государственные облигации и избежать тюрьмы?

Скандал набирал силу. По залу разнеслось тихое бормотание. Кое-кто деликатно покашливал. Шульц посмотрел на меня с немым вопросом. Маренски взволнованно переговаривались — кто знает, может, они тоже вкладывались в государственные облигации?

— Хотелось бы знать, с какой стати Хэнк Доусон отпускает ехидные замечания по поводу высчитывания недосдачи, — взвизгнула Одри на глазах у ошеломленной публики, — и это человек, считающий, что Федеральный резерв представляет собой место, где проживают индейцы!

Не ожидая ответа на свой вопрос, Одри вылетела из зала. Хизер поплелась следом. Я с грустью осознала, что убирать за всеми мне придется одной.

Мисс Каплан попыталась восстановить порядок:

— Почему бы нам всем не передохнуть? Если у кого-нибудь есть вопросы к мистеру Рейсгору…

Голос Каплан потонул в шуме. Большая часть народу уже надевали пальто и, шурша пакетами, шли к выходу. Двое родителей подошли к мистеру Рейсгору, чтобы купить его книгу «Сдаем тесты правильно».

— Не переживай, — раздался сбоку голос Джулиана. В руках мой помощник держал поднос с бискотти, — я тебя не брошу. Всем давно известно, что мать Хизер — истеричка. Она в принципе не бывает в нормальном состоянии.

Шульц засунул в рот сразу два бискотти.

— Как вы и просили, мисс Голди, я пробую печенье…

Прежде чем я успела ответить, раздался звон стекла. Магуайр, проходивший мимо книжного шкафа, от испуга упал. Джулиан уронил поднос. На лице директора Перкинса отразился ужас.

— Никому не двигаться, — крикнул Шульц и быстрыми шагами направился на парковку.

Смущенные родители оглядывались по сторонам. Воздух наполнился шумом голосов. Окончательно расстроенный, мистер Рейсгор повернулся к закупщице — он явно забыл, что микрофон все еще находится у него в руках.

— Что, черт возьми, здесь происходит? — оглушительный вопрос на мгновение заставил всех замолчать.

Мисс Каплан в ужасе прижала ладони ко рту. Ссора между родителями, разбитое стекло — все это грозило неприятностями. Мистер Рейсгор теперь вполне мог отказаться от сотрудничества.

Шульц вернулся.

— Твой фургон, — коротко известил он.

— Чей? — заорал в микрофон растерянный мистер Рейсгор.

— Кто-то разбил лобовое стекло! — вскрикнул Джулиан. — Прямо как…

Сравнение осталось незаконченным.

Шульц, не глядя по сторонам, быстро направился ко мне.

— Голди, я сам отвезу тебя домой. Нужно оповестить охрану. Пойдем-ка вместе со мной, — резко закончил Том.

— Не могу… Мне нужно все убрать…

— Тебе лучше уйти, — сказал Джулиан, — я тоже так считаю. Здесь небезопасно. Иди, иди сейчас же. Я все уберу.

Шульц взял меня под руку и хотел вывести, но я не двинулась с места.

— И как ты будешь добираться домой? — упрямо спросила я.

— Поймаю машину или что-нибудь еще придумаю. Уходи сейчас же.

Я чувствовала себя оглушенной. Выпускники, родители, работники школы и магазина застыли на месте и провожали меня вытаращенными глазами. Наверное, они подумали, что офицер полиции взял меня под арест. Я ощущала примерно то же самое.