Злачные преступления

Глава 19

— Удача? — возмущался Джулиан, пока мы ехали к дому. — Еда, приносящая удачу?! Что за идиотизм!

— Я уже говорила тебе, что люди по-разному относятся к еде. Если кто-то считает, что сосиски помогут его любимой команде завоевать главный кубок, нужно удовлетворить его желание! Такой подход, мой мальчик, всегда оказывается беспроигрышным!

Когда мы разгрузили фургон, Джулиан заявил, что пойдет заполнять бланки для поступленя в колледж.

— Это гораздо лучше, чем обсуждать свиные кишки, — бросил мой помощник через плечо.

Впервые за последние два дня я рассмеялась.

Джон Ричард выгрузил Арча посреди улицы, ведущей к дому, когда время перевалило за полдень — лыжный уик-энд окончился. Прекрасно тренированный и физически сильный отец даже не подумал о том, чтобы помочь сыну дотащить до дома огромный рюкзак, лыжи, палки и тяжеленный бинокль. Имела ли я право осуждать бывшего за подобное отношение? Не знаю. В конце концов, он никогда не отличался большим умом. Если бы сейчас я начала ссору, соседи еще долго перемывали бы нам кости.

Я осторожно спустилась по ступенькам, которые Джулиан недавно посыпал солью, и направилась к сыну, чтобы помочь донести вещи. Первое, что бросилось мне в глаза — это ярко-розовый цвет лица Арча. Только вокруг глаз, там, где были очки, кожа осталась белой. С таким боевым раскрасом сын напоминал енота. Второе, что я успела заметить, — это новенькие, только что купленные лыжи.

— Что у вас там произошло? — спросила я.

Арч опустил глаза долу и поставил свою чудовищных размеров сумку на ступеньки.

— Папа забыл солнцезащитный крем, — едва слышно пробормотал он.

— И поэтому он решил осчастливить тебя новыми лыжами? — недоверчиво сказала я.

— Наверное.

Голос Арча прозвучал очень грустно. Я почувствовала внезапный приступ головной боли, поняв, что мы до сих пор находимся на улице. Простуда сына была для меня гораздо страшнее вчерашнего убийства. Сверкающие лыжи в руках Арча вызывали у меня смешанные чувства. Если Джон Ричард хотел таким образом меня задобрить — ему это не удалось. Как ни крути, это была подачка. Пусть даже я еще и не держала ее в руках.

— Я умру, если завтра покажусь в школу в таком виде, — надломленным голосом произнес Арч, — выгляжу, словно красный гигант.

— Что…

— Не бери в голову, Красный гигант — это всего лишь название звезды. Огромной, ужасной и красной.

— Ох, Арч…

— Ничего не говори, мам. Ни слова.

— Можешь завтра остаться дома, — ответила я, сжимая сына в объятиях, — за нашим домом наблюдает полиция, так что если я вдруг отойду, ты будешь в безопасности.

— Замечательно. Клево! Можно я приглашу Тодда посмотреть на полицейских?

Это было как раз то, чего я боялась.

— Можешь пригласить его на обед, — ответила я.

Такой поворот событий мог дать мне еще немного времени, чтобы подготовить Арча к известию об убийстве мисс Феррелл. Я надеялась, что Тодд пока ничего не знает о случившейся в школе трагедии.

Джулиану, по-видимому, надоело заполнять бланки для поступления в колледж, и теперь он стоял на кухне, глотая кока-колу. Арч горячо его поприветствовал. Джулиан окинул друга удивленным взглядом, но ничего не сказал. Поглощая фетуччини с томатным соусом, сын радостно рассказывал Тодду, Джулиану и мне о том, какой ужас он испытал, пролетая в шести фунтах от земли, после того, как прыгнул с трамплина, и как у него едва не выпрыгнуло из груди сердце, когда он свалился на голову тому парню из Техаса… Позже выяснилось, что техасец все-таки выжил.

Перед тем, как Арч отправился спать, я рассказала ему о смерти мисс Феррелл.

— Завтра в школе будут проводиться опросы, так что, если тебя не сильно смущает внешний вид, возможно, стоило бы пойти…

Арч ответил, что мисс Феррелл была хорошей, но уроки у него не вела.

— Ее убил тот же человек, что и Кита?

Я не смогла ответить на этот вопрос. Прошло несколько минут, прежде чем Арч заговорил. Он предложил помолиться за обоих.

— Только не вслух, — пояснил сын и отвернулся.

— Не вслух, — согласилась я.

Мы молча произнесли молитву, после чего я выключила свет и спустилась вниз.

Метель бушевала всю ночь. Сосновые ветви тонко скрипели и стучали в окна, холодный ветер задувал во все щели.

Посреди ночи я поднялась, чтобы взять второе одеяло. Вид полицейской машины, припарковавшейся в конце улицы, должен был меня успокоить, но этого не произошло. За ночь пришлось встать три раза — в двенадцать, в половину третьего и в четыре утра. Мальчики мирно спали, хотя Арч один раз проснулся и подошел к окну, чтобы посмотреть в бинокль на полицейскую машину. Около пяти я погрузилась в глубокий сон, однако не прошло и часа, как меня разбудил телефонный звонок.

— Голди, — в голосе Одри Куперсмит звучала настоящая паника, — нам нужно поговорить. Я скоро буду.

— Гхм-м-м, — невнятно пробурчала я.

— Карл вернулся, — выпалила подруга на одном дыхании, — он заезжал и говорил с Хизер о своей женщине.

— Заезжал, — уткнувшись в подушку, повторила я.

— Он собирается жениться. Когда Карл пришел, в доме находились полицейские, но он даже не спросил, все ли со мной в порядке, даже не поинтересовался, что происходит.

— Одри, — сказала я как можно сочувственней, — он не обязан этого делать.

Внезапно я почувствовала запах кофе. Теперь я могла думать только о нем, но в то же время старалась понять, о чем говорит подруга.

— Даже спустя все эти годы я не могу привыкнуть к его поведению…

Я уткнулась в подушку и промолчала. Похоже, Одри настроилась на долгий рассказ о проступках бывшего.

— Послушай, извини, но я занята.

— Слова Карла глубоко задели Хизер! Не знаю, как она это переживет.

— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста Одри, дай мне еще немного поспать! Обещаю, что позже перезвоню.

— Тебе все равно! — взвизгнула Одри. — Всем все равно!

Прежде чем я успела возразить, подруга бросила трубку. Ворча я вылезла из кровати и пошла на чарующий запах кофе. Джулиан уже встал и даже успел принять душ. Странно, но Одри даже не упомянула о Сьюзан Феррелл, хотя полицейские приходили к ней в дом именно из-за убийства. Возможно, после этого они поехали в школу.

Арч пришел на кухню в семь. Лицо его уже не было таким ярко-розовым. Я немного удивилась, что сын надел джинсы и лыжный свитер, однако виду не подала. Сын достал из шкафа коробку с кукурузными хлопьями.

— Ты все-таки решил ехать в школу?

Арч прекратил накладывать хлопья и одарил меня суровым взглядом.

— Джулиан сказал, что ребята не будут смеяться над моим лицом, потому что кататься целый уик-энд на горных лыжах — это круто. К тому же я хочу послушать, что будут говорить полицейские, и узнать, поможет ли Французский клуб родным мисс Феррелл. Им ведь еще нужно купить цветы, отослать родителям соболезнования…

Через час мальчики уехали. Вскоре позвонил Шульц и сказал, что ему нужно будет съездить в Лейквуд — выяснить кое-какие подробности в деле Кейси Эндрюс. На вопрос о самочувствии я честно ответила, что выжата, как лимон.

— Я должна попытаться выяснить, что происходит. Мисс Феррелл хотела поговорить со мной о Джулиане. Теперь я попытаюсь обсудить этот вопрос с Перкинсом.

— Так держать, — ободряюще сказал Шульц, — ты вполне заслуживаешь доверия.

— Да, надеюсь.

Том пообещал встретиться со мной в ближайшую пятницу в «Таттеред кавер». Последнее школьное собрание запланировали провести в книжном магазине. Я пообещала уточнить, все ли в силе относительно моего участия.

— Помни, что это последняя встреча выпускников. Скоро все закончится.

Слова Шульца не принесли облегчения, но я улыбнулась.

— Единственное, что меня утешает, — это возможная встреча с тобой.

— Вот-вот, и не забывай об этом! Мной немало женщин интересуется.

Тихий смех Тома стал бальзамом для моей усталой души.

Школьная секретарша сообщила, что директор Перкинс очень занят: ему приходится вести переговоры с полицией, родителями и учителями, так что в ближайшие дни о встрече можно забыть. Девушка попросила меня оставаться на линии. По-видимому, ожидание длилось достаточно долго — за это время я успела мысленно воспроизвести рецепт острой закуски с сыром рокфор, которая должна была скрасить наш вегетарианский ужин. В конце концов секретарша вернулась. Относительно пятничного собрания все оказалось в силе, мне оставалось только продумать меню.

— Если вам так хочется, — добавила девушка, — директор Перкинс готов переговорить с вами по поводу Джулиана Теллера в пятницу утром.

Слово «если» привело меня в крайнее возмущение.

Неделя прошла в непрекращающихся переговорах с клиентами, которые уже начали задумываться о Дне благодарения и Рождестве. Каждый день я звонила Марле, которая была для меня неоценимым источником слухов и сплетен, касающихся городской жизни. К сожалению, из-за сломанной ноги она не могла посещать свои спортивные занятия, поэтому информацию ей приходилось получать опосредованно. По словам подруги, выходило, что Эгон Шлихтмайер встречается с кем-то из спортивного клуба.

— И это несмотря на Сьюзан Феррелл? Правда?

— Она сказала, что отношения с Феррелл у Эгона были чисто платоническими. Кстати, эта вторая женщина ужасно худая, — прошептала Марла, — говорят, она недавно сделала липосакцию.

Марла спросила, как поживает Джулиан. Я ответила, что выглядит он очень неплохо. На мой недоуменный вопрос, почему ее это заинтересовало, подруга ответила, будто испытывает огромное уважение к вегетарианцам. Слова Марлы оказались для меня настоящим сюрпризом.

В четверг Арч и Джулиан отправились на поминальную службу в церковь. К сожалению, у меня была назначена встреча с клиетом, желающим сделать заказ к Дню благодарения. Отменить ее было невозможно — предстояло обсудить множество важных моментов. Для себя я решила, что в День благодарения ограничусь десятью обедами. Для приготовления блюд у меня оставались вторник и среда, а рано утром в четверг девять заказов нужно было доставить по адресу. Десятый включал в себя не только еду, но и обслуживание. Джон Ричард собирался провести грядущий уик-энд, катаясь с Арчем на лыжах. Лично для меня это означало прекрасную возможность поработать и обеспечить нас с сыном на ближайшие весенние месяцы — работы в это время всегда было немного. Однако лыжные выходные Арча являлись далеко не единственным благоприятным фактором. Я прекрасно понимала, что клиенты давно устали от лапши, рулетов и лепешек с индейкой, так же как и от любых блюд из домашней птицы. Рыбные рецепты, над которыми я работала в последнее время, могли прийтись очень кстати.

Метели бушевали всю неделю. Температура падала день ото дня, и озеро Аспен-Мидоу покрылось толстой коркой льда. В пятницу утром я встала рано и, выполнив упражнения, отправилась по делам. Выйдя на улицу, я поняла, что мне не помешало бы еще около шести слоев одежды. Надеть на себя водолазку и пальто, с моей стороны, являлось непростительной глупостью. Зимняя погода сподвигла продавцов выставить на витрины рождественские украшения. Электронный градусник на банке Аспен-Мидоу показывал более двадцати градусов мороза. Снег на дорогах еще не успели расчистить, поэтому ехала я с большой осторожностью. В голову поневоле приходили мысли о том, чтобы найти пристойное жилье на Гавайях и заняться ресторанным обслуживанием там.

Парковка школы Элк-Парк большей частью оказалась забита специфическими машинами, низкая посадка которых, строение боковых фар и непомерно большие зеркала говорили о том, что они принадлежат местному департаменту полиции. Мне показалось странным такое повышенное внимание полицейских к смерти мисс Феррелл. Одновременно со мной к школе подъехал Эгон Шлихтмайер. Облаченный в новую элегантную куртку с меховой отделкой, он чопорно взошел на крыльцо и придержал для меня массивную дверь. Я заметила, что кто-то снова повесил на нее фотографию Кита Эндрюса.

— Опаздываешь? — спросила я Эгона.

— Первый урок у меня начинается только в десять, — ответил парень и подчеркнуто вежливо добавил: — с утра я ходил на тренировку, но вас почему-то не заметил.

Я смерила Шлихтмайера тяжелым взглядом.

— Хорошая куртка.

Мои слова остались без ответа — Эгон удалился.

Секретарша сообщила, что сейчас директор на конференции, однако скоро освободится и сможет уделить мне время. Я отправилась на поиски Арча. Отыскать сына мне удалось не сразу — он выступал с докладом на занятиях по социологии. Я рассчитывала успеть также найти Джулиана, но перед этим окинула класс оценивающим взглядом. Одноклассники внимательно слушали моего сына. Сердце окутала волна внезапной гордости.

Около двери одного из классов стоял полицейский. Я кивком поприветствовала его и назвала свое имя. Детектив ничего не ответил, но, когда я заглянула в смотровое окошко, не стал мне мешать. Внутри Эгон Шлихтмайер проводил урок по истории. Посреди класса выступал с докладом Магуайр Перкинс. На доске мелом была написана тема: Доктрина Монро[31]. К сожалению, эта тема, по-видимому, особого интереса у публики не вызывала.

Грир Доусон занималась своей прической, Хизер Куперсмит что-то считала на калькуляторе, Джулиана явно клонило в сон. В какой-то момент наши с Магуайром взгляды встретились, и он помахал мне рукой. Я отпрянула от двери. Меньше всего мне хотелось, чтобы Эгон Шлихтмайер решил, будто это слежка. Пора было двигаться к офису директора.

— Он готов с вами встретиться, — прокомментировала секретарша, не отрывая глаз от монитора.

Я зашла в кабинет, отчаянно пытаясь понять, как девушка умудрилась меня узнать. Неужто она определила мое присутствие по запаху?

Директор Перкинс как обычно говорил по телефону. Похоже, звонок был не слишком важен: прикрыв трубку ладонью, Альфред жестом указал мне на угол стола. В указанном месте находился поднос со сладостями и серебристым электрическим чайником.

— Берите то, что нравится, — прошептал Перкинс, — я скоро закончу.

Меня внезапно осенило, что сегодня утром должно было состояться собрание совета попечителей. Профитроли, миниатюрные чизкейки, кексы и шоколад подтверждали догадку. Я налила себе кофе, но от сладкого решила отказаться. Было странно, что Перкинс организовал собрание без моей помощи. Вот только каковы были причины такого решения? Наверное, директор считал, что мои способности ограничиваются организацией «полезных» завтраков в день экзаменов. С другой стороны, в мое отсутствие шансы Перкинса с наибольшей выгодой для школы представить смерть Феррелл многократно возрастали.

— Да, — сказал Альфред в трубку, — да, это огромная потеря, но мы должны двигаться дальше. Все так же в семь вечера. Да, во время стресса есть совершенно не хочется. О, нет. На собрании я буду присутствовать лично, — директор с шумом втянул воздух в ноздри, — ресторатор прежний.

Прежде чем Перкинс по своему обыкновению успел добавить «та-та», на том конце повесили трубку.

— Это из «Таттеред кавер», — громко оповестил меня Перкинс, тряхнув седой шевелюрой.

Стол директора был завален бумагами, а в центре красовалась огромная корзина цветов. Очевидно, кто-то решил высказать директору признательность, пока еще не стало слишком поздно. Под глазами Перкинса залегли темные круги. Сегодня на нем вместо обычного твидового костюма был пиджак цветов военно-морского флота. И что уж совсем странно, директор до сих пор не проронил ни одного сравнения.

— Директор Перкинс, с вами все в порядке?

Альфред посмотрел на меня долгим грустным взглядом.

— Нет, мадемуазель, со мной не все в порядке.

Директор повернулся на кресле по направлению к картине с Биг-Беном.

— Джордж Альберт Тернер, — задумчиво сказал Перкинс, — великий внук Джозефа Маллорда Уильяма Тернера[32].

Директор снова повернулся ко мне. В слабом утреннем свете выступившие по всему лицу вены были видны очень отчетливо.

— Как же я далек от истины, — грустно заключил Перкинс.

— Просите, я не совсем понимаю, о чем вы говрите…

— Ох, господи! Чистота учительства, чистота искусства, чистота научных исследований… Все это, — директор сжал голову обеими руками, а затем обвел глазами комнату, — так далеко от того, что меня окружает…

— Мистер Перкинс, я вижу, вы очень расстроены. Пожалуй, нам лучше будет поговорить о Джулиане в другой раз. Видимо, у вас была тяжелая встреча…

— Встреча? Какая встреча? — Директор издал неприятный смешок, — сегодня я встречался только с полицией.

— Но, — я растерянно посмотрела на чайник и сладости, — мне показалось…

В ответ я получила еще один ироничный взгляд.

— Окончание четверти, мадемуазель! Цветы — всего лишь подарок. Хозяева цветочного магазина мечтают о том, чтобы их сын в следующем году поступил в Браун. Для этого мне необходимо исправить три оценки этого парня по французскому языку, а потом написать рекомендательное письмо.

Я в ужасе посмотрела на директора. Мне показалось, он сошел с ума, раз говорит об этом вслух, но Перкинс продолжил:

— Один из наших учителей ходит теперь в новой шубе. Недавно он поинтересовался, не слишком ли это вызывающе — носить меховое пальто, по цене превосходящее весь его гардероб. При этом учитель клялся, что никто не просил его исправлять оценки. Я ответил: «пока не просили».

— Так, может, кто-то хотел, чтобы мисс Феррелл…

Перкинс отрицательно покачал головой.

— Эти люди сейчас на Мартинике вместе с сыном. Каждый октябрь они ездят туда отдыхать, а потом их сынок никак не может нагнать школьную программу. Кстати, они возжелали, чтобы я оплатил их сыну эту поездку, поскольку на Мартинике он тренирует свой французский. Я ответил «почему бы и нет?».

— Чистота учительства, — мягко повторила я, — вы исправили те три оценки?

Перкинс хихикнул.

— Не могу ответить на вопрос. Вы даже не представляете, под каким давлением я нахожусь…

— Хотелось бы попробовать, — сказала я голосом, полным убеждения, — посмотрите, что происходит вокруг в последние две недели! Если уж мы заговорили о подарках, скажите что-нибудь по поводу стипендии Джулиана. Боюсь, все это звенья одной цепи — учительская шуба, цветы и прочее. Кто знает, когда Джулиану придет анонимное сообщение о том, что он должен сделать, чтобы сохранить деньги. На следующей неделе, через месяц…

Перкинс пожал плечами и посмотрел на картину младшего Тернера.

— Мадемуазель, мне известно не больше вашего. Иногда нам звонят из банка. Однако по моим сведениям имени тайного доброжелателя не знает никто. По крайней мере, теперь не знает, — добавил Перкинс, словно прочитав в моих глазах невысказанный вопрос относительно Феррелл.

— Почему вы так уверены, что ее убили?

— У всех нас есть принципы, мадемуазель. Они есть у вас, у меня, были и у мисс Феррелл, — Альфред беспомощно развел руками, а затем продолжил на повышенных тонах, — но как ресторатору, вам должно быть известно, что иногда людям приходится принципами поступаться. Вы, например, обязаны угождать клиентам. Если тучный человек захочет на празднике есть сливочную помадку, вы ведь не станете кормить его зерновым хлебом? А теперь представьте, что будет, если вы начнете ему перечить! Недовольные родители вполне способны сделать мою жизнь невыносимой: они могут звонить, писать и даже угрожать…

— Так вы имеете в виду, мисс Феррелл в один прекрасный день отказалась играть в эти игры? Так же как мисс Сэмюэльсон?

Глаза Перкинса сверкнули гневом. Он был готов возненавидеть меня за этот разговор. Альфред явно пытался справиться со своим эмоциональным состоянием, вернуть былую учтивость, однако у него это плохо получалось. Чтобы не наговорить лишнего, директор поджал губы и ничего не ответил.

— Вы сказали полиции, что Феррелл больше не хотела жить по чужим правилам?

Изможденное лицо директора приобрела пунцовый оттенок.

— Естественно, — рыкнул на меня Перкинс, — но они сказали, что скорее всего в то утро ее кабинет кто-то обыскивал. Классный журнал найти так и не смогли. Чьи проблемы отказалась решать мисс Феррелл, до сих пор неизвестно. О тех людях, которые имеют влияние на меня, я предпочел не упоминать.

В глазах Перкинса мелькнуло злое удовлетворение:

— Возможно, я и не был в курсе всех ее дел…

— А что с Эгоном Шлихтмайером? О нем вы не говорили с полицией?

Директор нервно провел рукой по волосам.

— А почему вы интересуетесь? Возможно, стоит оставить это дело профессионалам…

— Послушайте, единственный человек, за которого я по-настоящему переживаю, — это Джулиан. Мне нужно понять, кто и зачем выписал ему стипендию.

Директор нервно затеребил полы пиджака и высокомерно поджал губы.

— Джулиан Теллер отличный ученик.

Я пробормотала в ответ что-то невнятное, а Перкинс добавил, что мы еще увидимся сегодня вечером на последнем школьном собрании. Прозвенел звонок, и ученики высыпали в коридор. Пора было уходить. Вместо того чтобы произнести напутственную метафору, директор только молча повернулся к картине Тернера. Когда я наконец вышла, моя голова гудела от мыслей.

То и дело вспоминались обрывки разговора: «кто-то обыскивал ее кабинет», «классный журнал найти так и не смогли»…

В коридоре мне встретились несколько знакомых выпускников, однако при моем появлении все они сделали вид, будто увлеченно обсуждают с друзьями важную тему. Я с грустью констатировала, что человек, нашедший два трупа, не вызывает у окружающих доверия. Мимо медленно проплелся Магуайр Перкинс. В отличие от остальных он поприветствовал меня едва заметным кивком. Я подошла к парню и тронула его за рукав:

— Магуайр, нам надо поговорить.

— О, да, хорошо.

Мы вышли из школы вместе. Сегодня на Магуайре были туристические ботинки, джинсы и клетчатая голубая рубашка на выпуск. Звезду баскетбола в этом сутулом прыщавом парне можно было разглядеть, мягко говоря, с большим трудом.

— Я хотела поговорить о мисс Феррелл.

— Ох, мне ее искренне жаль.

— Мне тоже.

— Вы знаете, после моего неудавшегося визита в колледж… И всяких других вещей… Она, конечно, переживала, но при этом все равно хорошо ко мне относилась.

— Что значит «других вещей»?

— Ну просто… Вещей…

— Ты имеешь в виду вождение в нетрезвом виде? Или попытку накачать мускулы с помощью стероидов?

Магуайр испугался и покраснел.

— Да. Но я прекратил употреблять стероиды. Клянусь, еще на прошлой неделе! Мисс Феррелл говорила, что я смогу стать сильным и без них…

— Она была права, — ободряюще ответила я, — послушай, существует одна вещь, которую нужно найти. Мисс Феррелл очень волновалась, что ее могут украсть.

— Что это?

— Скорее всего, в прошлую субботу кабинет мисс Феррелл кто-то обыскивал. По крайней мере, когда пришли полицейские, там все было перевернуто вверх дном. Мы только что говорили с твоим отцом, и он натолкнул меня на интересную мысль… В общем, мне нужен ее классный журнал. Ты знаешь практически все закоулки в этой школе. Подумай, где она могла спрятать журнал?

Прежде чем ответить, Магуайр огляделся. На заснеженной парковке никого не было.

— Честно говоря, — задумчиво ответил парень, — есть одно место. Вы же знаете, из-за моего роста я вижу все в несколько ином ракурсе.

— Расскажи мне.

— Помните то место, где я зачитывал отчет о посещении университета Индианы? — я кивнула. — Там над доской висели большие постеры. Один изображал какую-то арку в Париже. Так вот за ним я заметил нечто похожее на коричневую тетрадь. Если хотите, я схожу посмотрю.

— Да, пожалуйста.

Через две минуты Магуайр вернулся. На его лице играла улыбка победителя.

Перкинс снял с плеч рюкзак и расстегнул молнию.

— Повезло, — коротко сказал он.

Еще раз оглядевшись, Магуайр достал тетрадь в коричневом переплете из кожезаменителя и протянул ее мне. Сумочку я забыла дома, поэтому убрать тетрадь оказалось некуда.

— Передайте ее копам, — добавил Перкинс, — возможно, она им чем-нибудь поможет.

В сердце кольнуло. Передо мной стоял потерянный, озорной мальчишка.

— Спасибо, Магуайр. Я очень переживала за тебя в субботу. Ты так нервничал из-за этих тестов.

— Кто, я? — Перкинс сделал шаг назад и развел руками. — Ваши печенья были просто великолепны. Зайдя в класс, я подумал, что глупо так переживать из-за экзаменов — мне ведь не нужно поступать в Гарвард. Не хотел бы я быть похожим на одного из этих пижонов!