Злачные преступления

Глава 4

Отец Олсен нервно теребил бороду.

— Мне остается надеяться, что она не станет фанаткой Хайдеггера.

— Ох, — мягко сказала я. — Одри переживает нелегкие времена.

Падре отправился успокаивать Доусонов. Честно говоря, я не знала, нуждается ли Одри в понимании, самоусовершенствовании или обновлении гардероба. Но кое в чем, она точно нуждалась. Боль хлестала из нее, как из прорванной плотины. К нашей следующей встрече я решила попытаться подобрать нужные слова поддержки. Это было для меня непросто. Арч всегда говорил, что моя поддержка больше походит на прием Геймлиха, после которого людям остается только судорожно икать.

Хэнк Доусон кивнул падре Олсену, и тот направился обратно ко мне.

— А разве Бен Джонсон не канадский бегун? — брови священника сошлись на переносице.

— Конечно. Вы абсолютно правы, — съязвила я.

— Кто дал этой женщине право так себя вести?

— Ну, она была сильно расстроена…

Хэнк Доусон налил себе очередную чашку кофе и подул на напиток. Он посмотрел на меня сверху вниз так, что широкий нос оказался прямо перед моими глазами.

— Одри Куперсмит расстроила мою жену.

Странно было слышать такое от человека, который еще вчера изображал из себя подкаблучника, всем своим видом говоря, что «ему еще приходится жить с этой женщиной». Возможно, Одри сейчас чувствовала себя гораздо хуже, чем Кэролайн.

— Хэнк, послушай…

— Нет, это ты послушай. Одри просто завидует нашей девочке. Хизер бывает хороша в математике и других науках. Зато Грир, да будет тебе известно, с восьми лет пишет рассказы. Она прекрасно владеет языками и, ко всему прочему, занимается спортом. Грир широко эрудированна, и все это знают. Хизер и Грир не ровня. Соревнование с Грир закончится для Хизер полным поражением.

— Конечно, — примирительно ответила я, — но ты ведь знаешь, что родители всегда защищают своих детей. К тому же вчера выдался не лучший вечер.

Хэнк закрутил кофе в чашке и внимательно посмотрел на меня своими холодными голубыми глазами.

— Вот объясни мне. Сначала я узнаю, что нужно платить девять тысяч долларов в год, а затем ты рассказываешь, как нашла мертвого парня после обеда у директора. Господи боже!

— Нас слышит падре Олсен, — пробормотала я.

Хэнк выставил вперед нижнюю челюсть. Он буквально выплевывал слова.

— Во все времена школы старались избегать скандалов. Дети ведь оканчивают старшие классы, пишут заявления о поступлении в колледж, все для того чтобы получить образование. И с какой стати Одри Куперсмит, — по мере того как Хэнк повышал голос, глаза его сверкали все сильнее, — которая и в жизни-то ничего не достигла, будет судить нашу дочь? Грир заняла пятое место штата на национальных соревнованиях по французскому. Она сочиняет стихи… выступала на литературной конференции и училась на писательском отделении Гарварда.

— Грир замечательная, замечательная, — соврала я. — Все так считают.

Король мелких людишек хрюкнул, развернулся на пятках и удалился прочь в крайнем раздражении.

Самым странным последствием вспышки Одри стало то, что через десять минут после инцидента Кэролайн резко поменяла свое отношение ко мне. Если быть точнее, к моему пирогу. Видимо, она решила показать, что снобизм ей на самом деле не свойственен. Прежде чем последние из гостей покинули церковь, она подошла ко мне и известила о том, что поменяла решение. Какие мысли побудили ее к этому?

— Конечно, мы будем рады продавать сливовый пирог в нашем кафе. Он был действительно вкусным и несомненно должен понравиться клиентам. Как насчет того, чтобы начать с шести пирогов в неделю? — спросила Кэролайн.

— Было бы замечательно, — кротко ответила я.

От неожиданного продвижения кампании с пирогом, меня охватило чувство радости. И я даже сказала отцу Олсену, что займусь грядущим собранием, если мне оплатят труды и расходы на продукты. Падре задумчиво погладил бороду и пробормотал, что попытается связаться с епархией. Собрание должно было состояться в пятницу, и, как гласили анонсы, приглашенные должны были обсуждать вопросы веры и покаяния. Разве мне не полагалось воздаяние за труды? Я невинно посмотрела на падре. Может, обойдемся хлебом и водой? Затем я успокоила священника, сказав, что без проблем смогу обеспечить всех покаянными кушаньями. У меня даже имелся рецепт с подходящим названием, он назывался «Пирог прощения и примирения».

Когда мы с Арчем приехали домой, Джулиан сидел на кухне, попивая собственный вариант «облегченного кофе». В чашку горячего молока он добавлял чайную ложку эспрессо. Увидев нас, Джулиан рассказал, что вызвал на завтра стекольщика.

А затем заявил, что у него нет никого настроения выполнять домашнюю работу, поэтому он мог бы помочь мне в приготовлении choucroute garnie для ланча фанатов «Бронкос». По словам Джулиана, мне звонили шесть раз. Двое бросили трубку, а четверо оставили сообщения. В итоге меня ожидали одно сообщение от директора, одно от Шульца, одно от Одри Куперсмит и последнее от бывшего мужа, взбесившегося по очередному поводу.

В целом ничего неожиданного. Но кто же бросал трубку?

— Эти неизвестные, бросавшие трубку, сказали хоть что-нибудь?

Джулиан оперся на спинку кухонного стула.

— Ничего, я только говорил «Алло! Алло! Это фирма „Голдилокс кейтеринг“, с кем я разговариваю?» В трубке было слышно чье-то дыхание, а потом трубку положили.

Мне показалось, что воздух в комнате стал на несколько градусов холоднее. Неужели это был шутник, бросивший камень в окно? А если бы трубку взял Арч? Кого так сильно интересовал наш дом? Лучше всего было бы рассказать обо всем Шульцу. Но перед этим мне нужно было позвонить еще кое-кому.

Я потянулась за телефоном. После четырех гудков мой бывший все-таки взял трубку. Ровным голосом, который должен был показать, что он выше всяких эмоций, Джерк сообщил, что пытался дозвониться до меня все утро.

— Не ты ли ошивался вчера около нашего дома с камнем в руках? — спросила я.

— Ты что, считаешь меня за сумасшедшего? — ответил он.

Я не собиралась комментировать это заявление, поэтому просто спросила, чего он от меня хотел. Джерк сказал, что в связи с недавно выпавшим снегом решил покататься в эти выходные с Арчем на лыжах. Забрать сына Джерк хотел рано утром в пятницу, на Хэллоуин.

Я закусила щеку. По нашему соглашению Джон не должен был видеться с Арчем в пятницу, но сейчас он вроде бы попытался согласовать это со мной. Правда, его слова скорее походили на констатацию факта. По-видимому, экс-супруг ожидал, что эта просьба меня разозлит. Тем не менее я спокойно известила его о том, что у Арча на Хэллоуин могут быть другие планы.

В случае, если Арч согласится, я не стану возражать против путешествия в Кистоун. К тому же, как сообщил мне однажды сын, бывший муж сменил дома все замки, чтобы избежать «моих каверз». Так с чего бы мне было волноваться?

— Прекрасно, — сказала я Джону, — давай я согласую все с Арчем.

Я не стала озвучивать мысль о том, что некоторые люди в Хэллоуин работают. А некоторые (например, теологи) дискутируют о покаянии. Джон Ричард не подходил ни под одну из категорий, так что мне оставалось только повесить трубку.

Затем я позвонила директору Перкинсу, но трубку снял его сын. Магуайр узнал меня по голосу, но смог выдавить из себя только:

— Ох, э, а… Вчерашний вечер был нелегким… Вы в порядке? — после того как я подтвердила, что все хорошо, Магуайр добавил: — Отец велел передать, что хотел увидеться с вами. Завтра. Просто приходите в любое удобное время в офис и захватите с собой шубу.

Голос в трубке затих на минуту.

— Скажите, что вы летели к нему… Ну вы помните, как метеорит, — завершил свою речь Магуайр.

Я ответила, что скорее всего, приду в десять утра и повесила трубку. Прежде чем я успела набрать Шульца, раздался телефонный звонок.

— «Голдилокс кейтеринг». Ешьте там, где все в полном порядке!

В трубке кто-то надсадно дышал.

— Эй! — крикнула я. — Кто это?

Гудок и звонок оборвался. Я позвонила Шульцу.

— Как поживает мой любимый ресторатор? — спросил Том, и я почувствовала его улыбку.

— Ты имеешь в виду — просто ресторатор.

— О! Да мы в дурном настроении! Должно быть, кто-то общался с бывшим мужем.

— Да, и ко всему прочему кто-то кинул мне камень в окно прошлым вечером. А еще третий раз за день мне звонит неизвестный и бросает трубку.

Шульц фыркнул.

— Бывший взялся за старое?

— Он отрицает. Сигнализация отключилась после того, как Арч поднял влетевший в окно камень. Эти звонки доводят меня до ручки.

— Может, стоит позвонить в телефонную компанию?

— Да, да, конечно. Но больше всего меня пугает то, что эти звонки начались сразу после убийства Кита Эндрюса. Вдруг это все как-то связано? Уж лучше бы я не находила тогда тело. И ни в чем не участвовала. Но теперь уже поздно, а ты все не перезваниваешь.

— Я перезваниваю, перезваниваю. Собственно говоря, я и звоню тебе по этому поводу. Ты оставила мне сообщение на автоответчик, помнишь? О том, что нашла одну вещь, но будить меня из-за этого не хочешь.

Я рассказала Тому о найденной в кармане шубы кредитке. Шульц тут же спросил ее номер. Отыскав глазами карточку, я взяла ее и продиктовала цифры.

— Обратно кредитку не клади, — сказал Том и добавил: — Сможешь принести мне ее завтра к обеду?

— С радостью, — ответила я, но ощутив вину за то, что говорю с ним так резко, несколько смягчила тон: — А почему ты не хочешь прийти ко мне? Возможно, у меня даже найдется что-нибудь вкусненькое. Если снова позвонит неизвестный, ты сможешь лично на него покричать.

— Ну что тебе сказать… Лучше отдай еду мальчикам и приходи ко мне вечером в шесть. Нам нужно поговорить наедине.

— Звучит заманчиво, — ответила я и улыбнулась.

— Звучало бы, — неохотно выдавил Том, — но разговор будет не о нас, а о Джулиане.

Великолепно. Я подтвердила, что приду, и повесила трубку. Упаковывая шукрут, я вспомнила об Одри Куперсмит и чертыхнулась. «Поддержка, только поддержка» — крутилось у меня в голове, когда я листала записную книжку в поисках телефона книжного магазина. Мне нужен был отдел самообразования.

— Может, это где-то в психологии? — хмыкнула я вслух.

— Ох, Голди! — тяжело дыша произнесла Одри, когда нас наконец соединили. — Я так рада тебя слышать! Это катастрофа! Сначала полиция, а потом эти проклятые Доусоны в церкви, а вчера адвокат Карла прислал мне кошмарное письмо.

— Да не за что, — я на минуту замолчала, а затем продолжила: — Помнишь, сегодня у Доусонов собрание фанатов «Бронкос»…

— Да, но у меня серьезная проблема. Сегодня вечером мы будем проводить семинар «Возьмите контроль над собственной жизнью», а потом я обещала организовать жаркое для наших сотрудников. Магазин закроется в пять, а в семь снова откроется. Но из-за полиции я совершенно забыла обо всем и ничего не приготовила. У меня даже нет никакой еды, и я надеялась, вдруг ты…

Вот и дополнение к расписанию. Я взяла телефон и подошла с ним к холодильнику.

— Сколько всего человек?

— Восемь.

— Вегетарианцы есть?

— Нет. Мы собирали по пять долларов с человека. Я отдам тебе все деньги и куплю любую кулинарную книгу, которую ты захочешь. Сервировку и уборку я возьму на себя, — в голосе Одри звучали такая радость и облегчение, что мне даже не нужно было озвучивать свое согласие.

— Договорились, но меню будет незатейливым, — предупредила я.

— Они и ожидают чего-нибудь незатейливого, ведь этот обед должен стать первым шагом на пути контроля за собственной жизнью.

Я хмыкнула, а затем объяснила, что смогу приготовить все только после игры. Собравшись с мыслями, я достала из холодильника два фунта мяса и смешала острый маринад из давленного чеснока, хереса и соевого соуса. Когда говядина слегка оттаяла под струей холодной воды, я нарезала мясо на тонкие кусочки и сложила их в маринад. Теперь оставалось только доупаковать шукрут и гарнир. Я никак не могла избавиться от чувства, что ланч будет очень долгим.

При постройке дома Доусоны отдавали особое предпочтение двум материалам — дереву и стеклу. Внутри разгоралась жаркая дискуссия о качестве искусственного дерна в крытом стадионе Миннеаполиса. При моем появлении звон бокалов с Маргаритой и виски на секунду стих, а затем снова возобновился вместе с новым витком спора о сегодняшней стратегии «Вайкингс». Кэролайн Доусон, все еще наряженная в свой красный костюм, проводила нас с Арчем и Джулианом на кухню.

Это была самая чистая, самая безукоризненно организованная кухня, которую я когда-либо видела. Я сделала Кэролайн комплимент относительно царившей вокруг чистоты, но она ответила мне полным ужаса взглядом.

— У тебя на кухне грязно? — не ожидая ответа, Кэролайн украдкой бросила взгляд на один из моих упакованных в пластик подносов.

По-видимому, прежде чем схватить кусочек картофельного хлеба, она решила удостовериться в его чистоте. Кэролайн отправила хлеб в рот, прожевала и чопорно произнесла:

— Работая в ресторанном бизнесе, мы с Хэнком ощущаем настоятельную потребность в чистом, хорошо организованном пространстве. Ты же понимаешь, что мы пригласили тебя только потому, что сами будем заняты приемом гостей, тебе же необходимо еще заслужить хорошую репутацию.

После этих слов Кэролайн поспешно удалилась, не забыв тем не менее прихватить еще один кусок хлеба. Джулиан, Арч и я принялись за дело крайне серьезно, но мысль о том, что в любую секунду нас могут выгнать, меня очень подавляла.

Первой пришла Рода Маренски. Худая и голенастая, она напоминала высохший рододендрон. До свадьбы со Стэном, Рода была моделью, демонстрировавшей «Меха Маренски». К ланчу Рода нарядилась в бледно-зеленый вязаный свитер и юбку, отделанную меховыми клочками и полосками так, словно кто-то попытался изобразить на ней норковую азбуку Морзе. Войдя в кухню, Рода остановилась и оценивающе оглядела Джулиана.

— Так-так, мой мальчик, — с нескрываемым сарказмом сказала она, — ты должен был очень быстро написать экзаменационный анализ текста, чтобы сейчас находиться здесь. Самоуверенности тебе не занимать!

Джулиан, который до этого момента занимался капустой, теперь только стоял, поджав губы, и глубоко дышал. Арч посмотрел на Джулиана, затем на меня.

— В отличие от некоторых, — заметила я, — Джулиану не нужно анализировать текст.

Рода громко фыркнула и скорчила странную гримасу, став похожей на солиста «Урия Хип»[18]. Руку она положила на ручку черпака, которым накладывали капусту, чтобы Джулиан не мог избежать ее взгляда.

— Великолепно! Только наш Брэд говорил, что ты не из числа одаренных детей, соответственно, под эту программу не подходишь. Откуда же ты родом? Неужели из Юты?

— А скажи мне, — громко поинтересовалась я, — откуда происходит род Маренски? Может, из Восточной Европы?

Это было грубо, но иногда, чтобы урезонить человека, приходится взять в руки паяльную лампу. Тощие люди частенько недолюбливают рестораторов.

— Маренски, да будет тебе известно, одна из ветвей русской королевской семьи, — резко ответила Рода.

— Вау! Круто! — воскликнул мой впечатлительный сын.

Я бросила взгляд на лежавший на столе мясницкий нож.

— Интересно, которая из ветвей? Та, в которой страдали гемофилией? Или та, где к ней были только предрасположены?

Способ подействовал. Рода вылетела из кухни, как ошпаренная. А через секунду на кухню ворвался ее муж. Стэн Маренски чуть не сбил с ног Арча, который, скорчив недовольную гримасу, все-таки успел отскочить. Я еле сдержала приступ ярости. Стэн, с его вытянутым лицом, огромным ртом и долговязой фигурой всегда напоминал мне скаковую лошадь. Он обладал той же худобой, что и жена, но при этом был гораздо более нервным. Возможно, так на него влияла несвертываемость крови, унаследованная от русских предков.

— Что ты сказала моей жене про нашу кровь? — выкрикнул он.

— Про кровь? Да ничего. Ей сейчас лучше беспокоиться об исходе матча.

Стэн вышел. Арч захихикал, а Джулиан скептически посмотрел на меня.

— Голди, остынь! Ты же всегда говорила мне, что необходимо быть вежливым, особенно с богатыми людьми, тогда мы сможем получить больше заказов. А сейчас ты взяла и раскатала Маренски в тонкий блин…

Речь Джулиана была прервана появлением Кэролайн Доусон. Уперев руки в бока, она стояла в дверном проеме и дрожала от ярости.

— Почему так долго? Если бы я знала, что вы трое придете сюда, чтобы трепать языком, я бы попросила Грир помочь… Или, или… Пригласила бы обслугу из кафе.

— Не стоит так переживать, — я прервала тираду Кэролайн и взяла поднос, на котором стояли тарелки с дымящимся мясом, — мы справимся и сами. Ну что же, пойдем посмотрим, как там играет наша команда, — обратилась я к мальчикам.

Джулиан молча взял поднос с капустой и картофельным хлебом. Арч осторожно поднял тарелку с теплым яблочным соусом. Мы обслужили гостей по высшему разряду и даже услышали в свой адрес несколько комплиментов. Прежде чем начать ковырять еду, Маренски высокомерно нас оглядели, но отпускать критические замечания не решились.

На широком экране телевизора молниеносные передачи мяча были видны просто великолепно. К счастью, Дэнвер выиграл с двумя тачдаунами, один прошел на уловке куотербека, а второй — на ложном касании. Мне удалось предсказать оба, несмотря на то, что я была занята едой.

Красный от волнения Хэнк Доусон крикнул, что ждет меня на следующей неделе, когда будет проходить очередная игра. Он помахал счетом, в который была включена цена за обслуживание плюс двадцать пять процентов чаевых. Мы с Джулианом и Арчем изобразили горячую благодарность.

Естественно, я помнила о том, что на следующей неделе «Бронкос» должен был сразиться в Вашингтоне с «Редскинс».

Впереди маячила надежда получить столь же щедрые чаевые еще раз.

Домой мы приехали около пяти. На улице уже стемнело, и это обстоятельство, подобно холоду и недавнему снегу, напоминало о скором приходе зимы. Посмотрев в окно кухни, Джулиан тут же спросил, нельзя ли ему не ехать в «Таттеред кавер» и заняться анализом текста. Про себя я нехорошим словом помянула Роду Маренски. Пришлось заверить Джулиана, что готовить мы будем на четвертом этаже, который обычно закрыт для публики. После этого мой помощник все-таки согласился поехать.

— Круто! Они, наверное, всем штатом там спасаются от разъяренных посетителей.

— Наверху ничего нет, — ответила я и продолжила собирать продукты, — разве что пара столов да небольшая кухонька.

— Может, я возьму свою модель шкафа с ложной задней стенкой для выставки книг Клайва Стэплза Льюиса? Джулиан, пожалуйста, пойдем со мной — поможешь мне все подготовить. Я слышал, у них есть в магазине секретный шкаф. Как думаете, им понадобится мой? Я имею в виду, если Джулиан поможет мне его установить.

Арч с надеждой посмотрел на Джулиана, затем на меня. Рассудок говорил мне, что в магазине уже есть все необходимое. Однако, как и любая мать, я не хотела расстраивать сына.

— Думаю, нам лучше поинтересоваться об этом у них самих, когда приедем на место, — спокойно ответила я.

Арч удовлетворенно улыбнулся. Джулиан решил, что домашняя работа и анализ текста могут подождать. Пока я доупаковывала ингредиенты для жаркого, Джулиан с Арчем погрузили фанерный шкаф в машину. По дороге в Денвер я решила обсудить с сыном выходные. Несмотря на худощавое телосложение, Арч с детства обожал лыжи.

Я поинтересовалась, чем бы ему хотелось заняться на Хэллоуин — с самого утра поехать кататься с отцом на лыжах или веселиться вместе с ребятами?

— Школьных приятелей у меня нет, — сухо ответил Арч, — но если поехать с отцом, мне придется сидеть в его квартире.

— Зато ты сможешь почувствовать себя… — продолжил Джулиан.

— Галилео, кем же еще!

Я усмехнулась как раз в тот момент, когда машина заехала на парковку. Одри ждала нас, сидя в своем серебристом фургоне. Она припарковалась прямо у входа в магазин. Выпрыгнув из машины, подруга открыла входную дверь своей карточкой. Пока мы с Джулианом выгружали продукты, увлекающийся охранными системами Арч, попросил Одри показать, как работает карточка, еще раз. Затем мы вместе потащили ко входу электрический котелок и сумки. По словам подруги, магазин не так давно закрылся на два с половиной часа. За это время нам нужно было успеть подготовиться к семинару. Семеро коллег Одри делали последние приготовления. Обед предполагался в шесть, и Одри уже начала готовить кое-какие блюда из того, что ей удалось отыскать у себя на полках.

— Это ничего? — спросила она.

— Может, спросим уже ее про шкаф? — прошептал мне на ухо Арч сразу после того, как мы вошли в лифт.

До начала готовки оставалось пятнадцать минут, и я согласно кивнула сыну. Арч рассказал Одри об идее со шкафом.

— Книжный шкаф с фальшивой стенкой! — воскликнула она. — Это суперидея! Когда Хизер было девять, она просто обожала книги Клайва Льюиса. Тебе сейчас сколько?

Арч покраснел и ответил, что ему двенадцать. Одри кивнула и пожала плечами.

— Когда Хизер было девять, она просила купить ей на рождество космический корабль. Как же она была увлечена наукой! Однажды летом Хизер даже построила на заднем дворе машину времени. Она собрала ее из каких-то электрических штуковин…

Арч перевел взгляд на меня. Джулиан деликатно кашлянул и продолжил осматривать окрестности. Видимо, Одри заметила это, поскольку внезапно остановилась и закусила губу.

— Извини, Арч, но боюсь, у нас ничего не получится, — сказала она печально, — я не смогу получить разрешение на то, чтобы пронести шкаф. Вдруг мы что-нибудь испортим.

Арч расстроился, но затем спросил:

— Тогда я могу хотя бы посмотреть ваш секретный шкаф? Одноклассник рассказывал мне, что у вас такой есть.

— Есть конечно, — произнесла Одри с сомнением в голосе, — но он не из «Лев, Колдунья и платяной шкаф»[19]. Ты уверен, что хочешь его увидеть?

Арч с энтузиазмом кивнул. Все вместе мы занесли вещи на кухню, а затем поехали на первый этаж. В отделе по бизнесу Одри аккуратно выдвинула стеллаж с книгами. Сбоку оказался маленький шкаф. Арч тут же настоял на том, чтобы его закрыли внутри.

— Классно! Тут клево! — раздался из шкафа приглушенный голос. — А теперь дайте мне выйти.

Мы помогли ему вылезти. Вполне удовлетворенные, мы вернулись на четвертый этаж и вскоре Арч под руководством Джулиана приступил к подготовке жаркого.

Когда я смазывала котел маслом, сын задал мне ножиданный вопрос.

— Ты тоже в девять лет была такой? Я имею в виду, строила летом машину времени?

Джулиан хмыкнул.

— Когда мне было девять, я плавала летом в океане и поедала штуки, которые мы называли «огненными шарами», — сказала я.

Арч поправил очки и кивнул.

— Значит, со мной еще не все потеряно, — закончил свою мысль сын.

Я ответила Арчу сердитым взглядом, который он мне тут же вернул. Масло начало шипеть, и я положила замаринованную говядину в котелок. По кухне разнесся восхитительный аромат чеснока и жарящегося мяса.

— Спасибо, спасибо огромное, — затараторила Одри, — не представляю, что бы я без вас делала, с утра в таком стрессе…

— Нет проблем.

Я помешивала шкворчащее мясо до тех пор, пока оно не стало слегка розоватым. Затем я выложила кусочки говядины на тарелку, и налила в котелок побольше масла, чтобы поджарить брокколи, морковь, кукурузу и горошек. Получилась заманчивая палитра из оранжевого, изумрудного и бледно-желтого. Когда овощи зажарились, я добавила к ним говядину, зеленый лук и залила все устричным соусом. Блюдо следовало подавать с рисом. Вместе с Джулианом, Одри и Арчем мы вынесли жаркое в зал. Коллеги Одри тут же принялись расхваливать хрустящие овощи и нежное мясо с чесночным привкусом.

— Мне нравится кормить людей, — сказала я с улыбкой и попробовала то, что лежало у меня на тарелке.

На обратном пути Джулиан улегся на заднее сиденье, заявив, что у него больше нет сил, и принялся за припасенный заранее сэндвич с сыром. Через несколько секунд он уже вовсю храпел. Арч шепотом начал рассказывать мне о грядущем уик-энде. О катании на лыжах, о том, сколько сладостей он выклянчит у папиных соседей, о том, что в Кистоуне видно больше созвездий, потому что он находится далеко от Денвера. Сына почему-то очень интересовало, читала ли я в его возрасте Льюиса и нравится ли мне смотреть на звезды, также жду ли я наступления темноты, чтобы отыскать на небе полярную звезду, и много ли звезд можно увидеть, если ты находишься летом на побережье Джерси. Я сказала, что единственное, чего мне хотелось в его возрасте летними вечерами, так это фруктового мороженого на палочке.

— Боже, мама! Огненные шары и мороженое — неужели ты уже тогда могла думать только о еде!

Я сочла эти слова за комплимент и рассмеялась. Мне ужасно хотелось спросить, как у сына идут дела в школе, что он думает о Джулиане и как вообще ему живется, но опыт подсказывал, что такие вопросы могут показаться Арчу надоедливыми. К тому же он помог мне найти нужную дорогу к выезду.

— Если уж мы заговорили о еде, — прошептал Арч, — я хочу сказать, что есть вечером мясо просто здорово. Иногда мне кажется, что Джулиан такой грустный из-за бедного рациона: он же ест только коричневый рис и тофу.

В понедельник утром всю восточную часть неба заволокло серыми облаками. Из-под слоя серых туч пробивался яркий розовый свет. Выполнив необходимые упражнения по йоге, я включила радио, чтобы услышать «радостное» известие о большой вероятности снегопада. Жители Колорадо практически не употребляли слова «осень». Первая половина октября здесь больше напоминала позднее лето, а вторая — раннюю зиму. Осенняя погода держалась всего несколько дней.

Я оделась и приготовила себе эспрессо. Арч и Джулиан сонно выползли из своей комнаты и пришли ко мне. Я выдала каждому по горячему тосту с кленовым сиропом. Это тут же прибавило им бодрости. Когда мальчики ушли в школу, я занялась счетами. Какие-то нужно было оплатить, чтобы получить продукты на эту неделю, какие-то отослать клиентам. Затем я начала собираться в среднюю школу Элк-Парк. Свернув енотовую шубу, я положила ее на переднее сиденье рядом с собой и завела мотор.

Дорога до школы сейчас ничем не напоминала о недавнем снегопаде, словно снова наступило лето. Однако подъезжать к школе все еще было страшно. На некоторых поворотах в лобовое стекло можно было увидеть лишь заснеженные пики гор.

Следов субботнего снегопада практически не осталось. Голубые и фиолетовые цветы на клумбах по обочинам дороги выцвели и почти завяли.

Преодолев последний поворот, я проехала третий по счету знак ограничения скорости. Ограждения вокруг здания школьного бассейна уже убрали. Теперь на их месте располагался декоративный каменный заборчик, рядом с которым высадили кусты болиголова. Внешне здание напоминало администрацию, так что вряд ли у кого-нибудь из учеников зимой могло возникнуть желание поплавать. Летом Арч чуть не утонул в этом проклятом бассейне. С тех пор о плавании я старалась не думать.

Я припарковалась, взяла шубу и направилась ко входу. Площадку перед домом директора исследовали с помощью металлоискателей двое полицейских. Я обошла их.

На входных дверях кто-то развесил фотографии Кита Эндрюса. Каждая была вставлена в черную бумажную рамку. Лицо Кита на обоих снимках казалось ангельским, каким-то нездешним, а сходство с Арчем пробирало до дрожи. Я закрыла глаза и толкнула двери.

Пол лобби был выстлан коврами. После игры со столов еще не успели убрать шахматные доски, а стулья были неаккуратно отодвинуты. Тут и там влялись кипы книг и бумаг. Среди этого хаоса я и встретила Эгона Шлихтмайера. Этот мускулистый юноша был на приеме у директора моим помощником. В модном кожаном пиджаке он выглядел очень нарядно. За Эгоном следовал Магуайр. На нем была линялая джинсовая куртка. Если покрытое угревой сыпью лицо Перкинса можно было назвать просто угрюмым, то в глазах Эгона клокотало бешенство. Парни явно куда-то спешили.

— Ты мог опоздать, — прикрикнул на спутника Эгон.

— Разве? — в голосе Магуайра слышалось сомнение.

— Ах, вот вы где! — окликнул меня директор.

Траурный костюм Перкинса прекрасно гармонировал с мрачным выражением его лица.

— Слава богу, вы захватили шубу миссис Маренски! Думаю, она будет счастлива, не правда ли?

— Надеюсь на это.

Перкинс пригласил меня пройти в офис. Это помещение особенно запоминалось неофитам высоченными потолками и крашенными в лиловато-розовый цвет стенами. Очевидно, такая расцветка стен должна была оттенять мраморный пол и подчеркивать красоту дорогого китайского ковра ручной работы. Звонок секретарши заставил директора вздрогнуть. Я присела на один из кожаных диванов цвета бургунди. Можно было немного передохнуть.

— Теперь мы можем поговорить, — прошептала я.

— Ну что ж, — воскликнул Перкинс так громко, что я испугалась, — субботний вечер оказался трагическим.

Глаза директора слегка поблескивали из-за роговой оправы очков. Меня охватило чувство странной близости с этим человеком, словно произошедшая катастрофа объединила нас. Да, оказаться замешанными в этом деле не входило в наши планы, но теперь мы оба хотели разобраться, что же произошло. Обычная веселость Перкинса куда-то испарилась, он изо всех сил старался скрыть беспокойство.

— Ужасно, просто ужасно, — бормотал директор, нервно прохаживаясь туда и обратно вдоль окон.

Солнечные лучи подсвечивали седую копну его волос.

— Это было как, как… — Перкинс не смог подобрать сравнение и путано продолжил, — можешь себе представить, как! Телефоны разрывались от звонков. Родители требовали объяснений. А пресса…

В ходе рассказа директор оживленно жестикулировал. Его брови то сдвигались на переносице, то удивленно поднимались вверх.

— Сегодня на факультете пройдет экстренное собрание. Я сказал всем, что ты одна из тех, кто нашел тело.

Я кашлянула.

— Как я понимаю, теперь эти люди начнут названивать мне, чтобы узнать, как все произошло?

Перкинс дотронулся до медного подсвечника, украшавшего стену кабинета, а затем направился к столу и церемонно опустился в кресло, больше напоминавшее трон.

— Нет, если вы, миссис Корман, расскажете мне все, что видели в подробностях. Есть люди, которые хотели бы узнать все в деталях.

«Хмм, — подумала я, — в маленьких городах люди всегда хотят узнать побольше подробностей, поскольку каждый мечтает оказаться наиболее осведомленным. Сколько швов наложили Джорджу после падения со скалы? Потерял ли Эдвард дом после банкротства? Удалили ли Джейн лимфатические узлы? И все такое прочее. Слова Перкинса меня не удивили. С другой стороны, я уже не первый раз участвовала в расследовании убийства. Шульц учил меня никогда не говорить того, о чем можно было умолчать. Подробные детали должны знать полицейские, а не те, кто распространяет досужие сплетни».

— Простите, — я слабо улыбнулась в ответ, — но вы знаете столько же, сколько и я. Позвольте задать вам один вопрос. У кого были ключи от дома в тот вечер, когда состоялся обед?

— Ох, — Перкинс больше не мог скрывать охватившей его дрожи, — мы оставили дом открытым. Ведь не было никого, кому бы мы не доверяли.

Такой ответ можно было расценивать только как попытку одурачить. Раздался еще один звонок. Пока директор подыскивал очередное сравнение, я оглядела офис. На лиловых стенах красовались дипломы и картины в деревянных рамках. Колумбийский университет. Йельский университет. Рядом висела картина, изобржающая охоту на лис. Наездники в розовых одеждах перескакивали через изгородь. На соседней картине красовался Биг-Бен — по-видимому, он должен был воссоздать в горном Колорадо атмосферу старой Англии. На самом деле все эти картины были скрытым посланием, адресованным ученикам и их родителям. Хотите войти в высший свет и пользоваться всеми его привилегиями, — говорили они, — тогда поступайте в нашу школу!

Директор закончил говорить по телефону и скрестил пальцы на спинке своего белоснежного кресла.

— Есть еще несколько вещей, о которых нам нужно поговорить, миссис Корман. Следующий обед нам нужно организовать вне стен резиденции. Боюсь, это было бы слишком — поставить родителей и учеников в такое положение. Вы сможете?

— Несомненно, — ответила я совершенно невозмутимо.

— Я надеюсь, вы не забыли, что экзамены состояться в субботу утром? Вам нужно будет организовать что-то вроде полезного перекуса, возможно, что-то с зерновым хлебом.

Я кивнула в ответ. Как я могла забыть? Действительно, перед началом тестов нужно еще успеть сервировать столы тостами для завтрака, на который приглашены выпускники школы Элк-Парк и государственной средней школы.

«Уж получше, чем кататься в Кистоуне на лыжах», — кисло подумала я.

— Это будет утро после Хэллоуина, — директор усмехнулся, — вряд ли данный факт сыграет какую-то роль, но, возможно, все будут на нервах.

Перкинс сделал длинную паузу. Я подождала, пока он снял очки и тщательно протер их.

— Если это все… — начала я.

— Нет, не все.

Я заерзала на диване. Перкинс надел очки, выпучил глаза и слегка поджал губы, после чего добавил:

— У Арча есть некоторые проблемы.

В ушах у меня зазвенело.

— Какие именно проблемы? — спросила я, стараясь сдержать дрожь в голосе.

— Социология так же важна, как и все остальное, — в голосе Перкинса промелькнула тень сочувствия. — Арч провалил курс социологии. Не выполнил большинство работ, как я понимаю. Последнее время он выглядит очень несчастным… И совсем не участвует в школьной жизни. Читает книги, которых нет в учебном плане, и предлагает готовить по ним доклады.

«Провалил курс социологии? — подумала я. — Ну почему матери обо всем узнают последними?!»

— Хотелось бы, чтобы вы не были удивлены, когда на следующей неделе будут выставлены итоговые оценки за половину семестра. Родительские собрания будут идти в ближайшие две недели. Когда вернетесь домой, можете обсудить все с Арчем лично.

— Могу я сейчас поговорить с учителями? Может, они объяснят мне, что у него происходит?

Перкинс пожал плечами.

— Это не в моих полномочиях, — ответил он, — преподаватели могут инструктировать вас тогда, когда им удобно. Помните, что оценки повлияют только на то, сколько еще продлится обучение Арча. Они подобны прогнозу погоды. Иногда нам предсказывают шторм, но в реальности все ограничивается темными тучами… Ветер, нарушающий покой стратосферы! — последние слова директор сопроводил покровительственной улыбкой.

— Значит, я могу поговорить с учителями, только если им это удобно? — повторила я. — В средней школе, если родителям нужно было поговорить с учителем, им назначали встечу. Оценки, напоминающие прогноз погоды? — В моем голосе звучала еле сдерживаемая ярость. — Знаете, на что похоже здешнее школьное обучение? Оно как… Как бутылированная вода! Всегда переплачиваешь за упаковку, а содержание при этом рискует оказаться невысокого качества!

Перкинс отошел на безопасное расстояние. Он никак не мог понять, как я осмелилась перехватить у него право на метафорические высказывания. Я поднялась и ссутилившись побрела к выходу. Во всей этой ситуации единственным приятным моментом было то, то метеорологическим анализом успехов Арча предстояло заниматься Джону Ричарду, а вовсе не мне.