Академия Камелии

Глава 30. Взмах крыльев заставляет души взлететь к небесам

— Нас подожди! Мы поможем!

Но Бажан, хоть и слышал его слова, но не стал останавливаться, а только продолжал бег. И какого было его удивление, когда вместе с ним в лес одновременно забежали ещё четверо ребят.

И какого было удивление Бажана, когда он сделав шаг вперёд, увидел, что лес не разделил их и они видят друг друга.

— Это… Это как? Разве лес не должен был разделить нас?

Но никто из ребят ничего не ответил Бажану, ведь все они сами пребывали в шоке.

"Как так получилось? Неужели господин Вадион обманул нас? Да разве такое возможно?" — мысль за мыслью приносилась в голове мальчиков.

Но долго размышлять над случившимся им не позволил громкий рык, раздавшийся позади.

Семиглавый тигр пришел в себя и теперь был нацелен поймать каждого из них, не оставив от своей добычи и кусочка.

— Бежим! — воскликнул Бажан и побежал вперёд. Как никак, а он один знал, что неподалеку находилась пещера, где он и остальные юные господа могли сначала скрыться, а затем уже решить, что им делать дальше.

Не медля ни мгновения и подгоняемы громким и устрашающим рычанием позади, ребята побежали вслед за Бажаном, даже не спросив, а куда именно они бегут. Ведь желание поскорее спрятаться сейчас было для них гораздо важнее, чем какие-то вопросы. Да и вряд ли бы Бажан решил скормить их Семиглавому тигру.

Но так обстояли дела у юных господ, но к счастью или к сожалению, такого нельзя было сказать об их отцах.

В момент, когда Мариону сообщили о том, что кто-то проник под землю, мужчина попрощался с Бажаном и остальными и сразу же побежал вместе с Розумандом навстречу незванным гостям. Но перед этим приказал одному из жителей города собрать остальных и спрятаться в одном из тоннелей, который Марион создал для них. Как и было велено, почти все жители скрылись там, оставив свои дома.

Когда же Марион и Розуманд отправились дальше, то по мере приближения к месту, откуда по словам волшебника раздался взрыв, они услышали несколько голосов. И осознав, что не все среди них были им знакомы, решили сначала прислушаться.

— Где твой хозяин? Где этот ублюдок? — кричал мужчина, держа за грудки одного из мужчин в темных ветхих одеждах, который пытался вырваться из захвата рук и метал злобные искры в обидчика.

— Генерал Фирлион, такому важному волшебнику, как вы не подобает говорить подобные слова. Где же ваши манеры?

— Господин Акторон, о каких манерах ты мне говоришь, когда мы не знаем, где наши дети? Что если эти ублюдки уже убили их? Если тебе всё равно на собственного сына, то я не могу сказать того же о себе!

— Нет, нет, что вы! Как же мне может быть все равно на собственное дитя?

— А я знаю? — спросил господин Фирлион и отбросил мужчину в сторону. — Если ты не ответишь, где твой хозяин, то я разнесу здесь всё!

Но ему не сказали и слова, хотя ещё до момента, когда все волшебники появились перед теми обладателям голосов, которых они слышали, как только оказались под землёй, голоса казались тогда полны решимости и уверенности. Чего нельзя было сказать о данном моменте. Когда трое, совсем не хрупких мужчин прижимались к стене и старались не смотреть не на одного из господ и хранили молчание. Которое весьма раздражало господина Фирлиона.

— Молчите, да? Молчите? Хорошо! Тогда я вырву ваши языки, раз вы всё равно не говорите ими и не используете их по назначению!

Господин Фирлион уже было двинулся в сторону троих дрожащих и опустивших головы мужчин, как господин Акторон остановил его. Приторно улыбнувшись он произнес:

— Негоже вам марать руки о них. Предоставьте это дело лучше мне.

— Но и вы сами не последний волшебник в стране, — возразил было Арлан.

— Да, и всё же мне далеко до вас. Так, что пусть это сделаю я и испачкаю руки об этих низких созданий сам, чем это сделаете вы, — господин Акторон улыбался так, словно хотел заслужить уважение генерала, отчего последний не стал больше что-либо говорить и лишь кивнул.

Ещё когда Бегимир только появился при дворе Его Величества, то поначалу никто из его поколения не спешил заводить с ним знакомства. Но, со временем, всё изменилось и многие знали его, как и многие приходили в его дом за советом. Но единственным, с кем Бегимир так не смог обрести дружбу или хотя бы теплое общение, был Арлан Фирлион и поэтому сейчас Бегимир старался выслужиться перед ним, как можно лучше. Дабы показать себя в наиболее хорошем свете.

Подойдя к троице мужчин, Бегимир достал небольшой кинжал из левого сапога и схватил одного из них за подбородок, усмехнувшись. Если бы только хоть один из тех, кто пришел сюда вместе с ним, видел каким кровожадным и безумным взглядом сейчас смотрит на беззащитного волшебника господин Акторон, то не поверили бы своим глазам. Не поверил, что всегда спокойный и рассудительный Бегимир, сейчас выглядел так, словно обезумевший волшебник, сошедший с правильного пути.

Но стоило Бегимиру только замахнуться для удара, его снёс с ног сильный порыв ветра. И остальных его товарищей тоже. Не успей они придти в себя и увидеть, кто совершил с ними подобное, как ещё один ещё более сильный порыв ветра не просто снёс их с ног, но и заставил вылететь наружу и удариться об землю.

Прежде, чем побежать вслед за ними, Марион склонился над тремя мужчинами:

— Не бойтесь, всё уже хорошо. Идите за Розумандом и не забудьте выпить хотя бы по глотку воды из фонтана. Если я не вернусь, то Розуманд отведет вас в другой подземный город.

Но прежде, чем он двинулся было с места, тот мужчина, которому чуть было не отрезали язык, схватил Мариона за рукав:

— Мы без сил и не можем выйти наверх, ведь тогда наши тела рассеяться в тот же миг, но мы будем надеяться всем сердцем, что вы вернётесь. Это всё, что мы можем, господин.

— И этого вполне достаточно, — произнес Марион и взглянул на Розуманда. — Ты знаешь куда идти, так, что идите и позаботьтесь о себе.

— Хозяин, а как же вы?

— Со мной всё будет нормально. Как никак, а двенадцать веков я же как-то выживал. И да, когда я вернусь, тебе не уйти от наказания, Розуманд.

Волшебник тихо хмыкнул, но пытался не показать вида, что что-то замыслил.

Оставив волшебников одних, Марион побежал наверх. И стоило ему только успеть выбежать, как в его сторону метнули огненный шар, но к счастью эльфа, он сумел вовремя увернуться от него и отскочить в сторону.

— Ах, ты, ублюдок! — закричал господин Фирлион. — Неужели настолько трус, что решил сбежать?

— Ни в коем случае, — обернулся Марион и улыбнулся улыбкой, которая явно не предвещало ничего хорошего. — Я напал на вас, когда вы ничего не ожидали, вы сделали также. Теперь мы квиты.

— Не смей ровнять меня с собой! Ты лишь ублюдок, который прислуживал такому же ублюдку, как и ты сам. Ни ты, ни он не заслужили жить на этом свете и сегодня вы оба умрёте!

— Господин Фирлион, как вам, так и вашему сыну не достаёт лишь одной вещи — терпения.

Услышав слова о сыне, Арлан разозлился на столько, что его лицо покраснело, а из ушей похоже в самом деле начал идти пар.

— Не смей говорить своим поганым ртом и слова о моем сыне! Такой ублюдок не смеет и думать о нем.

— Вот как? А как тогда я скажу вам где он, если мне нельзя о нем думать? — уворачиваясь от ударов Арлана, спрашивал Марион.

— Да ты издеваешься над мной что-ли? — не выдержал господин Фирлион и в этот раз не промазал. Огромный огненный шар попал прямо в живот эльфа, заставив отлететь его в сторону.

Увидев это господин Барлини сделал было шаг вперёд, но господин Фирлион заметив это, усмехнулся:

— Что стало жаль его? А, ну да, ну да. Вы же одной расы, как же я забыл. Вот только где его печать на лбу? К какому роду он принадлежит?

Но господин Барлини не нашел, что ответить. Он слишком хорошо успел разглядеть, что на месте, где у Мариона должна была находиться печать в виде какого-либо цветка, был только лишь шрам. А это значит, что кто-то вырезал печать со лба мужчины. А это действие означало лишь одно — его изгнала не только его семья, а целая раса.

По крайней мере, господин Барлини решил, что Марион не просто был слугой Розуманда, а ещё и изгнанным эльфом.

Вот только если бы он знал, что когда-то на лбу Мариона сияла во всем своем величии печать в виде гортензии. И что эта печать являлась печатью, которую наследовали только отпрыски королевской семьи эльфов.

Но почему же Марион лишился ее и что произошло с ним? На этот вопрос ни у кого из присутствующих не было ответа. Да и откуда он у них возьмётся, если они не знают всей истории.

— Он лишь ничтожество, которое не заслужило жить и сегодня его нужно убить!

— Но если мы убьем его, то как узнаем, где наши сыновья, — вмешался господин Глардион.

Марион к тому времени уже встал с земли и взглянул на господина Барлини. Его взгляд не выражал ни одной эмоции, но несмотря на это, мужчине показалось, что он видел в том взгляде что-то знакомое. Но вот что именно он не в силах был сказать.

— Подождите, подождите! — вышел вперёд господин Арегор. — Давайте сначала поговорим, а потом уже решим что делать. Зачем начинать всё с драки?

— Как это зачем? — воскликнул господин Фирлион. — Как это зачем? Затем, что этот ничтожный эльф не заслужил того, чтобы с ним обмолвились и словом.

На эти слова, Марион усмехнулся и в тот же момент, вновь, как и было под землёй, расправил крылья и в тот же миг, все присутствующие и особенно господин Барлини ужаснулись тому, что увидели.

Ведь в отличии от крыльев господа Барлини, которые излучали величие и красоту, крылья Мариона, хоть и были огромны, но были все искромсаны и являли собой не пойми что. И от этого зрелища все, кроме господина Барлини и господина Арегора поморщились.

Но Арикан взглянул на Мариона со всем сочувствием на какое только был способен. Ведь даже он, переживший не одно сражение, среди которых были сражения между эльфами, не видел ни у одного из них чего-то подобного.

"Что же тебе пришлось пережить?" — подумал было Арикан, продолжая смотреть на Мариона.

И вновь раздался голос господина Фирлиона:

— Твои крылья — это отражение твоей гнилой души. Я совсем не удивлен, что они выглядят именно так!

— Господин Фирлион, не переходите черту! Зачем же говорить так грубо? Вы же ещё даже не знаете, что с вашим сыном, так почему вы так грубы? Почему же?

— Почему? Почему я так груб? Вы в самом деле, хотите услышать ответ, господин Арегор? Почему я так груб? — мужчина усмехнулся. — Да потому, что я слишком много убивал! Слишком много таких, как он. Ублюдков, которые не брезгует ничем и никем, лишь бы только получить то, чего они хотят. Вот почему я так груб. Или что, я может должен разговаривать с ним ещё ласково?

— Нет, но…

— А как же вы? Это же касается и вас, господин Арегор.

— Не понимаю вас, господин Фирлион.

— Это же именно его хозяин украл Шестикнижие волшебников и именно из-за его хозяина вас так сурово наказали тогда. Неужели будете отрицать?

— То, что произошло в те годы, касается только меня. Остальных это волновать не должно, — лишь за один миг, господин Арегор превратился из доброго и готового слушать, в того, кто готов был напасть в любой момент, если только бы кто-то сказал ему слово против.

Впрочем, если остальные сделали шаг назад, понимая на что, на самом деле способен господин Арегор, Арлан того же не сделал.

— Господин Арегор, я всегда уважал вас несмотря на то, что вы не относитесь ни к одной из рас и всего лишь кот, но…

— Арлан, закрой уже рот! — вмешался господин Аларнон и подошёл к этим двоим. — Если хочешь унизить кого-то, унизь сначала себя.

— Аларнон!

— Что? Не нравится, когда не смеешь что-то возразить? А сам то. Сам то решил унизить сначала того эльфа. Ладно, это я ещё могу понять. Но как ты смеешь унижать главу академии? Что совсем мозги растерял в своих сражениях? Ты хоть понял, что сказал?

— А что я сказал то? Все знают, что господин Арегор кот. Что же я такого сказал, что ты думаешь, что я его унизил?

— Ты сам прекрасно всё понимаешь, Фирлион.

Не секрет, что господин Аларнон был выше по статусу и положению в обществе, нежели господин Фирлион. Но даже так, он, хоть и имел возможность унизить почти любого, но никогда не позволял себе подобного, считая, что унижают других только те, кто сами унижены. И унижены не кем иной, а самой жизнью. Поэтому за все свои тридцать с небольшим, господин Аларнон не позволял себе подобного поведения не разу. И особенно не любил, когда кого-то пытались унизить в его присутствии.

Даже если создание, подвергавшееся унижению и заслуживало его. А что уже говорить о тех, кто подобного не заслужил.

Пока мужчины спорили между собой, а другие наблюдали за их спором со всем вниманием, Марион успел скрыться, оставив на земле небольшой клочек бумаги, на котором было написано:

"Я ничего не сделал с вашими детьми, потому, что они должны жить и рано или поздно, судьба сама заставит их ответить за всё. Их нет под землёй и можете не искать, ведь вы не найдете там ни их, ни меня, а только потратите время. Ваши дети в Изумрудном лесу".

Это послание первым заметил Кир и подняв его с земли, отнес не отцу, а господину Арегору. Тот же зачитал его вслух остальным.

— А что если он врёт? Что если дети под землёй?

— Всё может быть, но будь они там, то он не стал сам выходить наружу, а убежал и спрятал наших сыновей, — произнес господин Аларнон.

— Я думаю, что он не врёт, — сказал господин Вирлион. — Давайте пойдем в Изумрудный лес?

— А что дальше? Стоит нам войти туда, как лес разделит нас и как тогда мы будем искать детей?

— Тогда пусть не все пойдут. Пусть некоторые из нас останутся возле входа в лес и будут ждать новостей.

— Слишком хорошо и уверенно сказано, — ехидно улыбнулся господин Фирлион. — Даже слишком хорошо, словно ты заодно с этим эльфом и пытаешься нас отвести в другую сторону, пока он убежит с нашими детьми.

— Будь я заодно с ним, то ещё когда он был здесь, побежал к нему, а не стоял с вами.

— А это для того, чтобы мы не заподозрили тебя. Признавайся, сколько он заплатил тебе? Вероятно столько, что ты сможешь прожить всю жизнь, ни в чем себе не отказывая, да? Вероятно столько, что…

Но договорить великому генералу Фирлиону не позволил кулак прилетевший прямо в нос мужчины. Не ожидавший такого удара, он даже упал, хватаясь за нос и смотрел на господина Вирлиона со всей злобой, на какую только был способен. Но в тоже время и с непониманием.

Он не верил, что какой-то простолюдин нашел в себе наглость и смелость, чтобы ударить генерала, на которого даже Его Величество не смел повышать голос.

— Да, ты! Да, ты… Ах, ты… — господин Фирлион даже не находил, что сказать. Ведь такое произошло с ним впервые, отчего мужчина не мог найти и слова, как описать те эмоции, которые он сейчас испытывал.