Академия Камелии

Глава 71. Встреча двух друзей

Лишь только сейчас этот ученик понял все. И особенно то, что главный советник им недоволен.

— Но, Ваша Светлость, я же сочинил стихотворение, ссылаясь на позапрошлый век. Тогда многие поэты писали про перерождение души. Неужели же я ошибся в чем-то? Неужели я не выполнил задание? — глаза юноши предательски заблестели. В конце концов, но он уже понял какой исход его ждёт, но вопреки всему, он хотел не столько защитить свое имя, сколько хотел защитить свой талант.

Но главный советник даже встал. И взмахнув рукой, перед ним образовалась трость, на которую мужчина опёрся. Окинув юношу презрительным взглядом, главный советник усмехнулся:

— Просто написать стихотворение про перерождение души мало. В стихотворении должен слышаться талант. А в стихотворении, что ты сочинил таланта не просто не слышно. Его там и вовсе нет.

Вопреки всему, из глаз юноши от таких слов побежали слезы. Он не верил в сказанные ему слова. Его же всегда хвалили и уверяли, что у него, действительно есть талант и что он сочиняет стихи не хуже поэтов прошлого. Но что же тогда о том, что ему сказал главный советник. Кто же прав. Он или учителя в академии. Кому из них этот ученик должен верить.

— Но, Ваша Светлость… — голос юноши дрогнул на последнем слове, но главному советнику было все равно.

— Довольно! Я все увидел и услышал и большего мне не нужно. Ты не прошел этот этап. Можешь поклониться напоследок учителям и отправляться собирать вещи.

Юноша даже упал на колени. Он взмолился:

— Ваша Светлость! Но как же так? Как же так? Я же доучился до шестого года и ещё немного и я бы закончил обучение. Как же я могу сейчас покинуть академию? Вы же присутствовали в прошлый раз когда приезжали на соревнования и тогда я тоже выступал. И в тот раз… — теперь юноша в самом деле плакал и даже то, что учителя смотрели на него с сочувствием и понимали, что не в силах ничего сделать против слова главного королевского советника, ни сколько не помешало юноше начать плакать. И даже то, что другие ученики перешёптывались, а кто-то даже и насмехался.

Особенно господин Ванраон.

— Только взгляните на него, — говорил Ванраон своей шайке. — жалкий слабак. Лишь одно слово против его стишков и он уже рыдает в три ручья. Какой же безвольный. Такие как он не то, что сочинять не должны что-либо, они и жить на этом свете не должны. А то плодят потом таких же безвольных и бездарных плебеев.

Шайка поддерживала каждое слово господина Ванраона без единого сомнения и последнего такое более чем устраивало.

Похоже он, в самом деле решил, что только он один здесь родственник главного советника и лишь к нему одному, тот будет добр. Но, к счастью или к сожалению, всё было не совсем так.

Но в отличии от него Кир, тоже считался родственником главного советника, но он особо и не кичился этим и лишний раз даже не желал упомянуть перед кем-либо об этом родстве. И в отличии от господина Ванраона, Кир вел себя в десятки раз скромнее.

Но Ванраон не был Киром, как и Кир не был Ванраоном поэтому нисколько не удивительно, что они были разные, хоть и были родственниками.

Хотя…не особо они и были родственниками, но всем об этом знать совсем не обязательно.

Так ведь?

А главный советник между тем, наконец заговорил:

— Раз в прошлый раз я не сказал ничего плохого о твоём таланте, значит тогда он был у тебя и выходит, что за эти годы ты сумел растерять его.

От этих слов некоторые ученики ещё больше начали перешёптываться и хихикать. И даже те, кто сами относились к расе фей.

Лишь пятерка учеников, что проходила первый этап с этим юношей не смеялась и не шепталась. Лишь только смотрели на него с сожалением, как и смотрели с еле заметным, но, всё-таки презрением на главного советника.

Они не понимали почему главный советник был так зол и столь придирчив, ведь стихотворение получилось весьма гармоничным и красивым. Но всё же, несмотря на все эти качества, главному советнику оно пришлось не по душе.

— Поэтому не вини меня за решение исключить тебя. Ты сам виноват во всём. Тебе стоило больше сил уделить своему таланту и быть может тогда, сейчас бы все сложилось совсем иначе. Но, увы, иногда от судьбы, действительно не уйти.

От судьбы, действительно не уйти. Запомните эти слова, главный советник.

Юноша не знал, что ещё он мог сказать. Да и помогло ли ему хоть одно слово в такой ситуации. Поэтому решив не выглядеть жалким ещё больше, он поклонился учителям и покинул тренировочное поле.

Но перешептывание об этом юноше закончились также быстро, как и появились. И стоило ему уйти, как остальная пятерка вернулась на трибуны, что свидетельствовало о том, что им главный советник позволил пройти дальше.

И хотя глава не был рад такому исходу, против слова главного советника он пойти не мог. А иначе весь его тщательно годами продуманный план потерпел поражение за один миг.

Он ещё припомнит всё главному советнику, как и ни он один, но это произойдет не сегодня и не сейчас.

Теперь настала очередь девушек фей выходить на тренировочное поле.

Вот только в этот раз на поле вышло не шесть учеников, а всего четыре ученицы.

Бажан наблюдая за ними, спросил у Кира:

— А почему их так мало? Неужели это все, кто смогли доучиться до шестого года?

Кир, жуя печенье кивнул:

— Да, их осталось только четверо. Вероятно каждый год их исключали по одной ученице точно и вот теперь это все, кто остались.

Лишь только теперь Бажан вспомнил о двух своих соклассниках, которых исключили в самом начале учебного года. Как и вспомнил о тех, кто остался, когда Бажан и остальные отправились в Изумрудный лес. И хотя Бажан не успел толком запомнить их лиц, всё же вернувшись он ни разу не видел других учеников волшебников первого года, помимо которых уже знал.

Но если тогда Бажан не спешил особо придавать этому значение, ссылаясь на то, что вероятно они не видятся с друг другом из-за того, что их уроки каждый раз проходят на разных этажах. То этот случай с четверкой фей заставил юного господина Вирлиона всерьез задуматься.

Он даже огляделся по сторонам, но не увидел никого, кроме его нынешних соклассников, одетых в синюю форму и сидевшую на первом ряду трибуны. Второй же ряд трибун занимал уже второй год обучения и именно там сидел Рус.

Но где же тогда ещё трое учеников волшебников. Не могли же они пропустить такое важное событие.

— А где ещё трое учеников?

— Какие трое учеников? — закинув в рот последний кусочек печенья, спросил Кир.

— Те, что учились с нами с самого начала. Наши соклассники.

— А, эти, — Кир проверил карманы, в надежде найти там ещё печенье, но увы, этому было не суждено произойти и поэтому слегка опечалившись, мальчик продолжил. — Их исключили.

Бажан выпучил глаза. Он не поверил услышанному, но спокойное выражения лица Кира явно не свидетельствовало о лжи. Так неужели всё это было правдой.

— А когда исключили? За что? Ты знаешь?

— Конечно знаю, — вновь вернув себе привычное выражение лица, самоуверенно ответил Кир. — Как же мне не знать если слухи о них ходили по всей академии. Я даже удивлен, как ты этого не знаешь.

— Ну, наверное я не очень внимательный, — виновато сказал Бажан.

— Да как же. Ладно, их исключили троих сразу. Представляешь? Сразу троих. И произошло это всего за неделю до того, как я вернулся в академию. Насколько я понял, то они хотели что-то украсть у господина Арегора, а в академии перво наперво? запрещено воровать. Даже правило такое есть. Ну вот они и поплатились за свой поступок своим местом в академии.

— А что же они украсть то хотели?

— А вот это уже не знаю. Но каждый говорил что-то своё. Кто-то говорил, что они пытались украсть какую-то древнюю книгу, что хранилась в кабинете главы, а кто-то говорил, что они хотели украсть какой-то там портрет. Но точно что это было, я так и не понял. Но знаю одно…

— Что же? — спросил Адрастас, слушающий Кира всё это время.

— То, что господин Арегор тогда очень сильно разозлился и едва сдержался, чтобы не избить этих бедняг прямо на месте. И если бы не учителя, находящиеся там в тот момент, то точно бы всё так безболезненно не закончилось.

Бажан не верил тому, что услышал. Неужели господин Арегор мог избить собственных учеников. Неужели это было возможно.

Но что же тогда получается. Если Бажан как-то провинится, то и ему не избежать подобной участи.

Бажан даже взглянул на господина Арегора, что оживлённо что-то обсуждал с главным советником и улыбался.

"Неужели он не такой, каким кажется? Неужели всё совсем не так? А что если?" — Бажан попытался было отогнать от себя плохие мысли, но они, словно не желали уходить и наоборот хотели захватить все сознание мальчика.

"Что если, хозяин?" — спросил светлячок.

"Господин Арегор сказал, что сам дал подсказку госпоже Маргарон отправить нас в Изумрудный лес. Он сказал, что покинув академию, я должен был встретиться с Марионом. Но я встретился не только с ним одним. А что же насчёт слов Мариона? Он же поначалу настаивал на том, что ни кому в академии верить нельзя и даже нашим учителям. Марион говорил, что нас специально отправили в Изумрудный лес наши учителя. И то, как он вел себя тогда в подземном городе, всё это так странно, что я до сих пор ничего не понял. И он не говорил, что знает господина Арегора. Все так запутанно. Мы ведь изначально думали, что нас похитили, а все оказалось совсем иначе. Всё произошедшее оказалось лишь планом господина Арегора и Мариона похоже тоже. Они же друзья или же всё не так, как кажется? Что же они оба задумали и кому из них можно верить? И можно ли вовсе это делать. Что если они оба мне лгут?" — Бажан чувствовал, как сомнения снова и снова одолевают его и среди них всех, он не был в состоянии придти к одному мнению.

"Что бы не произошло, хозяин, всё к лучшему и не спешите". - пытался было приободрить Бажана светлячок, но у него ничего не получилось.

Так пролетел день и ученики шестого и пятого года всех шести рас прошли первый этап.

К счастью или к сожалению, но больше ни один из учеников не был исключен и главный советник больше не разу не хмурился. Хотя последний ученик, что принадлежал к расе оборотней сочинил стихотворение, что не отличалось ни мягкостью звучания, ни плавностью рифм, но вопреки всему, он всё равно прошел первый этап.

На следующей день всё повторилось вновь. И теперь настала очередь учеников четвёртого и третьего годов обучения.

Первым учеником волшебником четвертого года, что вышел рассказывать свое стихотворение оказался Байан.

Он никогда не отличался особой любовью к литературе и поэтому этот этап был для него наиболее сложным и тем, который хотелось пережить как можно быстрее.

Однако, как бы сильно он не любил первый этап, пройти он его всё равно смог. И причем получил даже оценку "отлично".

Окрылённый таким везением Байан вернулся на трибуны и сразу же взглянул на Катарину, словно ждал, что та улыбнётся ему в знак того, что рада за него и гордится, но когда он не получил в ответ ничего, кроме еле заметного кивка, Байан почувствовал себя так, словно упал с огромной высоты.

И опечалившись, принялся наблюдать за остальными соклассниками.

Теперь настала очередь господина Ванраона.

Едва увидев его, главный советник сразу же начал гладить бороду, словно сгорал от любопытства.

Слово, что получил от учителя господин Ванраон оказалось — месть. И вот какое стихотворение ему по-итогу удалось сочинить.

"Вот и настал тот долгожданный день

Когда свершится месть моя.

Когда с имени доброго спадет и тень

И станет имя добрым у меня".

И едва дослушав это стихотворение, главный советник вместо того, чтобы похвалить племянника, лишь зыркнул на него с таким призрением, что тот поежился.

Он ведь ожидал похвалы и того, что сам главный королевский советник поставит его в пример остальным. Но все вышло совсем иначе. Главный советник даже не захотел смотреть на него дальше и лишь сухо произнес:

— "Хорошо".

Господина Ванраона не устроила подобная оценка, но не мог же он закатить скандал при всех присутствующих. Поэтому сгорая от негодования и обиды, он поспешил вернуться на трибуны.

Он не понимал почему его дядя так смотрел на него и поставил такую оценку, но уже ничего нельзя было исправить. Как и того, что его соклассник, которого он считал таким бесполезным, получил оценку выше, чем у него.

Господин Байан Бираон хоть и не был племянником главного королевского советника, но оказался гораздо удачливее и получил оценку выше, чем у господина Ванраона.

На следующий день настала пора второго и первого года обучения и теперь господин Арегор не на шутку занервничал. Он больше не мог оттягивать момент, когда главный советник увидит Бажана. Поэтому всё, что ему оставалось — это пока, что примириться и ждать, что решит предпринять главный советник.

Когда же очередь дошла до Руса, то его стихотворение звучало так:

"Мечтаю я о солнце и небосводе

Но лишь смотреть на них могу

Мечтаю я о хорошей погоде

Но лишь в дождях живу".

И получив оценку "хорошо", хотя его стихотворение понравилось не всем, Рус вернулся на место.

Подумать только, что он, что господин Ванраон получили одну и ту же оценку. И это злило господина Ванраона ещё больше. Поэтому решив отомстить, он создал листочек над рукой и поджёг его, а затем метнул прямо в Руса.

Но то ли к счастью, то ли к сожалению это успел вовремя увидеть Бажан и создав такой же огненный листочек метнул в ту же сторону, где сидел Рус.

Коснувшись друг друга, листочки взорвались, создав дым. Из-за этого все учителя во главе с господином Арегором подскочили и обернулись назад.

Лишь главный советник не стал этого делать и предпочел лишь лениво зевнуть, словно ждал, когда соревнование продолжится.

— Что только что произошло? — недовольно спросила госпожа Маргарон.

И прежде, чем Бажан успел хоть что-то ответить, господин Ванраон вскочил и указал пальцем на Бажана:

— Госпожа Маргарон, это всё он! Это всё опять этот Вирлион! Он метнул огненный листочек в Руса и если бы я не успел вовремя спохватиться, то он точно бы пострадал.

Бажан остолбенел от услышанного. А вот главный советник решил даже повернуться, услышав то имя, о котором спрашивал у главы.

Но из-за того, что Бажан стоял к нему спиной, мужчина не сумел увидеть лица этого мальчика.

Госпожа Маргарон дослушав господина Ванраона, взглянула на Бажана, подозрительно сошурив глаза:

— Господин Вирлион, это правда?

Глава же взвыл про себя. Бажан ведь сам заявил о себе и теперь главный советник от него не останет.

Но Бажан покачал головой:

— Нет, госпожа! Всё было совсем не так! Это я сбил огненный листочек господина Ванраона, а не он мой.

И тут то главного советника не просто прошиб холодный пот, но и всего его самого передёрнуло.

"Почему голос этого мальчишкам хоть и немного отличается, но всё-таки так похож на его голос…"

— Вы что же шутки шутить вздумали? Забыли, что сейчас происходит? Только посмотрите кто собрались здесь?

— Но, госпожа Маргарон, я правда хотел только помочь! Я не делал того, в чем меня обвиняют!

— Оправдывайся дальше! — усмехнулся господин Ванраон, а затем обратился к учителю. — Госпожа Маргарон, если не верите моим словам, то спросите Руса. Он свидетель и он скажет вам как всё было на самом деле.

Бажан уже было обрадовался ведь он верил в то, что Рус, действительно скажет правду и как всё было.

— Господин Чамарон, скажи же как все было. Кто первым метнул в тебя огненный листочек?

Рус взглянул на господина Ванраона, а затем на Бажана и последнему на мгновение даже показалось, что он увидел в том взгляде сожаление.

А затем последовало то, что Бажан даже и не мог представить, что услышит.

— Это был господин Вирлион, госпожа, — опустив глаза, произнес Рус. — Если бы не господин Ванраон, то я бы из-за своей невнимательности точно бы пострадал.

Бажан, как стоял на месте с открытым ртом, так и сел.

Впервые в этой жизни он испытал то, что все называют предательством. И на вкус оно было ещё более горьким, нежели земля.

"Как же ты мог? Почему? Почему ты так поступил? За что?" — все эти вопросы Бажан хотел задать Русу, но стоило ли это делать…

Госпожа Маргарон взглянула на Бажана взглядом полного разочарования и даже если бы сам глава сейчас вмешался, ничего бы не стало легче. Ведь как никак, а сама жертва сказала, кто ее обидчик. Именно слова Руса были сейчас на вес золота и поэтому все и поверили ему.

— Господин Вирлион, ступай за мной, — холодно произнесла госпожа Маргарон и уже было направилась в замок.

Но как только Бажан покинул трибуны и подошёл к главе, чтобы поклониться, то его взгляд встретился с самим главным королевским советником.

Оба они на мгновение замерли, не смея пошевелиться, словно друзья, увидевшие друг друга после долгой разлуки.

Но точно ли друзья.

— Ты… — всё, что успел произнести главный советник перед тем, как потерять сознание.

Бажана же настигла такая же участь только он не успел даже ничего сказать, как лишился чувств.