Бывший. Ворвусь в твою жизнь

Глава 1. Что у тебя нового?

Я едва успеваю отскочить от края тротуара, но черный внедорожник все равно окатывает мои капронки до колена грязными каплями.

— Гондон! — рявкаю я и швыряю стаканчик с кофе в его сторону.

Заднее тонированное стекло в разводах и жидкой молочной пене, а я молча наблюдаю, как машина резко паркуется в парковочном кармане. Я должна бежать, но я стою и жду героя, которому я задам трепку по первое число. Так-то я сдержанный человек, но меня сегодня бессовестно уволили.

Из внедорожника выскакивает молодой брюнет в светло-сером костюме. На лице с высокими скулами и черными бровями гримаса недовольства и злости. Отходит от машины, осматривает подтеки кофе и оглядывается:

— Обалдела, дура?

А я теряю дар речи, потому что… Потому что это он. Я не сразу его узнала, потому что он был моей личной войной, из которой я вышла покалеченная и вырвала из памяти его облик, но это точно он.

Адам. Высокий, широкоплечий и надменный.

— Мила? — он медленно и удивленно моргает. — Ты, что ли?

— Ты меня окатил лужей, — хрипло шепчу я и приподнимаю юбку, в растерянности глядя на него. — У меня все ноги мокрые и грязные.

Опускает взгляд, заинтересованно вскидывает бровь, и я понимаю, что слишком высоко задрала юбку.

— Действительно, — на его лице расцветает хищная ухмылка. Поднимает глаза, и мне становится очень неловко под его прямым темным взглядом. — И чуток юбку задел.

Пять лет. И вот только перестала мне сниться его тень, как он материализовался передо мной. И меня берет дикая злость, что он весь такой при параде, красивый, а я в грязи перед ним. Сделаю вид, что не узнала. К черту его.

— Ага, — цежу сквозь зубы и юбку сердито оправляю. — Слепой козел!

С чувством выполненного долга разворачиваюсь, встряхиваю волосами, вскидываю подбородок и шагаю прочь. Страх смыкает свои челюсти у меня на загривке, когда “слепой козел” окликает меня насмешливым голосом:

— Мила, да это точно ты.

Притормаживаю и стискиваю зубы, выдыхая через нос, как взбешенная антилопа, которая готова врага наколоть на свои рога. Да, антилопы в ужасе могут кинуться в драку.

— Мила, — голос его звучит так близко, где-то у затылка, и я резко разворачиваюсь к нему на носочках.

— Это не я! — не подумав, говорю ему в лицо на повышенных и требовательных тонах. — Вы ошиблись!

— Как я могу забыть эти глаза? — с мягкой издевкой улыбается.

Улавливаю терпкий парфюм. Немного землистый и отдает древесиной и кожей. Не на каждом мужчине такой сложный аромат раскрывается правильно, но тут сел идеально.

— Проваливай, — взгляда не отвожу и шепотом добавляю, — Адам.

У меня аж мурашки по коже от его имени, что слетает с моих губ. Может, это очередной сон, после которого я проснусь в слезах?

— Я думаю, — щурится и говорит, — что, как джентльмен, я должен возместить твой кофе, — кивает в сторону кофейни, из которой я вышла пять минут назад. — Ты все еще пьешь латте на миндальном молоке?

Пальцы дрожат. Я помню эти вечера, когда я пила латте, а он — двойной эспрессо. Я все пыталась затянуть его на светлую сторону с вкусным и сладким кофе, а он не поддавался моим ухищрениям и уговорам.

— Перешла на кокосовое, — прячу за высокомерным недоумением беспокойство и смущение. — И капучино.

Я лгу и я все еще люблю латте на миндальном молоке, но не хочу уступать Адаму. Ничего он обо мне не знает.

— А я думал, эта любовь к миндальному молоку будет вечно! — ухмыляется. — Я даже разочарован.

— Все меняется.

— Вот и поговорим о переменах. Сколько мы с тобой не виделись?

Я знаю, что надо рвать когти. Я все прекрасно понимаю, но сколько я думала о том, что хочу поговорить с ним о том, что случилось тогда, когда решила сбежать и не слушать его? И сколько раз я задавалась вопросами “почему?”, “за что?” и как же “так"?.

— Кофе ты мне действительно должен, — стараюсь говорить легко и непринужденно. Шагаю к крыльцу, перекинув сумочку через плечо.

Адам вырывается решительным шагом вперед, распахивает передо мной дверь и скалится в улыбке:

— Прошу.

Чувствую, как он провожает меня внимательным и цепким взглядом. Лучше бы я после своего кофейного снаряда убежала, но сейчас уже поздно идти на попятную, поэтому приподнимаю подбородок и плыву вперед королевой, а внутри дрожу белым испуганным кроликом. Во что я ввязываюсь?

— Иди садись, — строго командует он, — я сделаю заказ.

Возмущенно оглядываюсь, а он смеется с низкими мягкими вибрациями:

— А ты не изменилась.

— Изменилась, — с досадой фыркаю я и торопливо семеню к столику в углу кофейни.

Сажусь и наблюдаю за тем, как он улыбается милой девочке-баристе, которая краснеет, смущается и тупит глазки. Ему нравится ее реакция, и у меня складывается впечатление, что он готов затащить ее в подсобку и там же ее отыметь, потому что его взгляд плотоядно скользит по ее лицу к губам. Он и меня так в прошлом подцепил на крючок.

Вздыхаю, достаю из сумки ежедневник и пачку влажных салфеток. Я не ревную и мне все равно на то, что он заигрывает с другими на моих глазах. Мы друг другу никто. Так, старые знакомые.

Расплачивается пятитысячной купюрой и с пренебрежительной улыбкой говорит, что сдачу может оставить себе. У девицы краснеют даже уши. Будь с ней каждый клиент таким щедрым, то она бы через месяц свою кофейню открыла.

— Пара минут, — садится напротив, — и твой кофе будет готов.

Молча возвращаюсь к салфеткам. Пытаюсь оттереть грязные засохшие капли с края юбки, но я лишь размазываю их. Через несколько минут я делаю пару небольших глотков кофе, с наслаждением мычу, и Адам с улыбкой говорит:

— Все-таки ты все еще верна латте с миндалем.

Я смущаюсь, когда понимаю, что у меня во рту не капучино на кокосовом молоке, но не подаю вида. Лишь поджимаю пальцы в узких неудобных туфлях.

— Ну, — усмехается с наглым прищуром глаз, — что у тебя нового, Мила?

Отставляю кружку, я подпираю лицо кулаками и улыбаюсь:

— Я замуж вышла.