Бывший. Ворвусь в твою жизнь

Глава 5. Сядь и успокойся

— Ты таки будешь молчать? — спрашивает Адам и делает глоток из бокала.

Передо мной лежит фотография Вани. Мы сидим на террасе одного из пафосных ресторанов на Маяковской улице. Я заявилась сюда в спортивном костюме, и меня не хотели пускать, но меня от злых охранников спас Адам. И очень зря. Я планировала уже поскандалить. Из меня прет агрессия, и я злюсь в первую очередь на себя.

— Мила…

— Это не твой сын.

— Хватит.

Я поднимаю взгляд:

— Он только мой, — сжимаю под столом кулаки. — Тебя не было рядом.

— И чья это вина? — приподнимает бровь. — Это не я сбежал.

— Пять лет ты не интересовался, как и что я, а теперь.

— У меня были свои сложности в жизни, — я больше не слышу в его голосе насмешки. Он серьезен и зол. — Ты должна была сказать мне, что беременна.

— Нет.

— Да ты издеваешься.

— Ты знал, где я живу, где учусь, — поддаюсь в его сторону. — Да, я ушла, но ты вместо того, чтобы развестись и прийти ко мне со свидетельством о расторжении брака, предпочел остаться с женой. Ты сам сказал, что мы не предохранялись и, значит, мыслишка, что я могла залететь, в твоей голове проскользнула. И что?

Молчит и оставляет бокал, недовольно нахмурившись.

— Я не перевелась из университета, Адам. Я сбежала лишь из той квартиры, — тихо продолжаю я.

— О своем положении ты должна была мне сама сказать, — чеканит каждое слово.

— Ты имеешь в виду, что я должна была приползти к тебе? — хмыкаю я.

— Ты решила уйти, а я это принял.

— Тогда принимай мое решение, что ты не отец.

— А я не сказал, что тогда был прав.

— Отец моего сына в космосе, — недобро щурюсь я.

— Как мило, — кривит губы и медленно выдыхает — Как его зовут?

— Не твое дело.

— У меня есть все возможности, Мила, это самому узнать.

— Ты мне угрожаешь? — охаю я.

— Прекрати ерничать, — на его щеках играют желваки. — Это было мило до определенного момента, а сейчас это раздражает.

Наносная небрежность слетела с Адама, и я перед собой вижу озлобленного мужчину, который теперь не желает со мной заигрывать и говорить, какие у меня красивые глаза. Взгляд жесткий, темный и прямой.

— Я не хочу иметь с тобой никаких дел, — тихо отвечаю я.

— Как его зовут? — голос Адама вибрирует гневом. — Мила, я сейчас не в том настроении, чтобы умиляться твоему упрямству. Серьезно. Хватит.

Я молча отвожу взгляд, и несколько минут рассматриваю нарядных и красивых гостей, которые наслаждаются ужином и беседами. Одна я тут как попрошайка с капюшоном на голове.

— Ваня. Его зовут Ваня.

— Я хочу его увидеть,

— Адам.

— Папа, наконец, вернется из космоса.

В его кармане вибрирует телефон. Достает его, смотрит в экран, едва заметно хмурится и сбрасывает звонок. Меня прошибает разрядом. Я знаю этот взгляд. Он и тогда пять лет назад с таким же мрачным лицом сбрасывал звонки. Тогда, вероятно, ему звонила супруга, а сейчас?

Женская чуйка визжит и реет волосы.

— Ты, что, опять женат?

— Нет, — прячет телефон в карман и вновь расцветает насмешкой.

— Но у тебя кто-то есть?

— Как ты ловко перевела тему.

Горько хмыкаю.

— Я хочу разбить бутылку о твою голову, Адам, — зло шепчу я. — Ты не изменился. Ты в отношениях? Ответь начистоту.

И на что я надеялась? На то, что он сейчас меня подхватит на руки и мы вместе с ним шагнем в новую красивую жизнь, где я, Ваня и он — счастливая семья? Судя по тому, как у меня сжалось сердце, то я в это верила. Неосознанно. Та наивная и влюбленная девочка все еще сидит во мне, и хочет опять сбежать, перевернув стол со слезами.

— Ничего серьезного, — отвечает Адам, и я не могу сдержать смех.

Смеюсь чуточку истерично. Какая нелепая ситуация. История повторяется и выходит на новый виток абсурда.

— Дай угадаю, — выдыхаю последний смешок, — серьезно у тебя со мной?

— Согласись, что мать моего ребенка — это серьезно.

Как он мастерски уходит от ответа. Я на пару секунд теряю дар речи.

— Прекрати, — недовольно цыкает он. — Мне льстит твоя ревность, но она необоснованна.

— Ты опять с кем-то в отношениях, — цежу каждое слово, — и сидишь здесь со мной, а до этого лез целоваться и говорил о детях, замужестве. Это не ревность, Адам, а недоумение. И при таких исходных данных ты хочешь вернуться из космоса? чтобы что?

— Быть Ване отцом, — безапелляционно заявляет Адам. — Я же не знал, что ты выпрыгнешь на меня сегодня. Мила. я, конечно, понимаю, что в твоих фантазиях я принимаю обет безбрачия, отказываюсь от женщин…

— Ты себя вообще слышишь?

— Слышу, Мила, — его голос звенит сталью. — Ты, как обычно, делаешь поспешные выводы, принимаешь решения, которые стоило бы обсудить. Ты не имела никакого морального права скрывать от меня беременность. Женат я был или нет, это не имело никакого значения в тот момент, когда ты поняла, что ждешь ребенка от меня. Да, я не бегал за тобой со слезами и соплями, потому что…

— Почему?

— Потому что я считал, что ты не станешь в таком вопросе меня обманывать — повышает голос, и пара за соседним столиком замолкает и косит на нас глаза.

— А ты не имел права скрывать, что ты женат. Ничего бы этого не было! — вскакиваю и поскрипываю зубами. — И не развелся бы ты тогда. Нашлось бы множество оправданий!

— Сядь, — его лицо искажает гримаса гнева. — Мой тебе совет, Мила, взять себя в руки. Не выводи меня. Я за эти пять лет растерял свое терпение, и сейчас я на грани.