Бывший. Ворвусь в твою жизнь

Глава 27. Нехорошие находки

— По бабушке не соскучился? — провожу пальцами по волосам сына, который удобно устроился среди подушек и положил голову мне на колени.

Хочу схитрить. Под предлогом того, что Ваня соскучился по бабушке мы можем сбежать из этого жутко шикарного особняка.

— Нет, — вздыхает он.

Надеваю на макушку ковбойскую шляпу. Наверное, даже в сказках не бывает единорогов-ковбоев, потому что они тоже как бы лошади… О чем я думаю? Мне бы сейчас понять, как дальше быть, какую стратегию выстроить с Адамом, чтобы все пришло к адекватному для всех нас итогу.

— Извините, — раздается за пологом шатра женский голос.

Я настороженно выглядываю, и Ваня следует моему примеру. В нескольких шагах стоит улыбчивая женщина в строгом сером платье до колена. Волосы собраны в пучок, в уголках глаз — мелкие морщинки.

— Я — Катерина, — она вежливо улыбается. — И я бы хотела пригласить вас на обед.

— А где папа? — Ваня хмурится.

— Папа, наверное, у себя в кабинете… — неуверенно отвечает Катерина.

— Хочу к папе, — Ваня упрямо смотрит на меня.

Я знаю этот взгляд. За ним последуют капризы, истерика и обида, а обижается Ваня громко. Задумываюсь на несколько секунд. Стоит ли мне сейчас убеждать сына, что папа занят и его нельзя тревожить?

Выползаю из шатра, встаю, поправляю на макушке шляпу, которая мне мала и норовит упасть, и вежливо, но уверенно обращаюсь к Катерине.

— Отведите его к папе.

Хотел быть папулей? Получай. Не получится запереться в кабинете и отсидеться от ребенка, который жаждет внимания здесь и сейчас.

— Но… — глаза у Катерины испуганные.

— Он будет кричать, плакать и кататься по полу, — вкрадчиво говорю я. — Наверное, это у него от папы. Вань, — оглядываюсь, — тетя Катя тебя отведет к папе, а я пойду покушаю. Ты не против?

Встает, деловито подходит к Катерине, которую я нагло подставила, берет ее за руку и поднимает глаза:

— Идем?

— Ладно, — Катерина бросает на меня тоскливый взгляд и шагает к двери, — идем к папе.

Конечно, во мне визжит эгоистичная мать, которая хочет схватить Ваню и утащить в темный уголок, чтобы он вдруг не столкнулся с раздражением отца, который начал терять маску благожелательности, но… От всего я его не уберегу.

— А мой папа — космонавт, — хвастается Ваня.

Катерина оглядывается, и я пожимаю плечами. Да, папа у нас тут еще фантастический космонавт.

— Как тебе повезло, — наигранно удивляется Катерина и выводит Ваню из детской.

Снимаю шляпу, разглядываю ее около минуты и тоже выхожу. И, прежде чем пойти пообедать. я хочу забрать чемодан, потому что было бы неплохо переодеться. Под шкурой единорога я вспотела и мои домашние штаны с футболкой тоже не располагают к изысканной трапезе среди пафосной красоты.

Я не нахожу машину Адама на улице и пристаю к пожилому садовнику, который копается под густыми кустами. Он говорит, что машину загнали в гараж, и объясняет, как в него попасть изнутри дома.

Благодарю и строго следую его указаниям. И да, я опять удивлена, но уже тому, что гаражи могут быть такими огромными. И тут три машины, кроме черного внедорожника, на котором привез нас Адам.

Два спорткара. Белый и красный. Видимо, под настроение. И хищный седан благородно асфальтового цвета. Я ни черта не разбираюсь в машинах, но даже я, деревня деревней, понимаю, что расхаживаю сейчас среди элитных тачек, на которые я за вечность не заработаю.

Я настолько очарована плавными линиями и эффектно агрессивным экстерьером, что забываю, зачем я тут. И из всего этого великолепия выбивается какая-то куча, накрытая брезентом. Я бы не была собой, если бы не заглянула под него.

А под брезентом… раскуроченный в хлам байк. Стою минуту, пялюсь на этот железный ужас с вывернутыми колесами, разбитым фарами, и меня начинает трясти. Во рту пересыхает, и я пячусь.

В панике и в желании сбежать врываюсь в дверь и оказываюсь в кладовке.

Вспыхивает свет. Между стеной и стеллажом с коробками — сложенное инвалидное кресло.

Ладони потеют. Гул в голове нарастает.

Раскуроченный байк и инвалидное кресло складывается в страшную историю, в которой кто-то попал в аварию, а после.

— Извините, — слышу за спиной мужской голос, и вскрикиваю.

Вжимаюсь в стеллаж, прикрыв рот, и в ужасе смотрю на седовласого мужчину в строгом костюме, который недоуменно вскидывает бровь.

— Вы кто? — шепчу я.

— Алексей. Водитель.

— Мила…

— Да мы тут все в курсе, кто вы, — спокойно отвечает он. — Заблудились?

— Я чемодан… — моргаю и прижимаю холодную ладонь ко лбу. Молчу несколько секунд и спрашиваю, — а инвалидное кресло… чье?

— Я думаю, про чемодан стоит спросить у девочек, — игнорирует мой вопрос. — Вряд ли его оставили в машине. Я видел, как красный чемодан заносили в дом.

Красный же?

Медленно киваю.

— Найдете дорогу обратно? — равнодушно спрашивает Алексей.

Я не осмелюсь насиловать этого строгого дядечку вопросами. Да и вряд ли он мне ответит, судя по его холодному и отстраненному взгляду.

Обхожу его стороной, а он с тихим щелчком закрывает дверь, а затем разворачивается ко мне. С отрешенным ожиданием улыбается, и я молча ретируюсь.

И в двери сталкиваюсь с бледной, разъяренной и заплаканной Дианой, которая в руках держит бронзовую статуэтку голой женщины. Сантиметров тридцать в высоту.

— Вот блин, — шепчу я и добавляю с неловкой улыбкой. — Привет?