Бывший. Ворвусь в твою жизнь

Глава 3. Это не шантаж

— Нет, — твердо отвечаю я. — У меня нет желания с тобой общаться.

— Какая ты суровая.

— Все в прошлом, Адам, — с трудом выдерживаю темный и пронизывающий взгляд. — У меня новая жизнь, другой мужчина.

Я должна быть настойчивой и уверенной. Я уже не та глупая студенточка, которая терялась и смущалась от его низкого и вибрирующего голоса.

— Тебя выдают твои глаза, Мила, — его губы дергаются в легкой усмешке.

— Ты себе льстишь, — голос трескается предательской хрипотцой. — Пять лет прошло.

— И что с того? — наклоняется и шепчет в губы. — Ты все еще моя девочка. И пять лет этого не изменили.

Голова кружится от его парфюма. Он хочет меня поцеловать, но я все же неосознанно отворачиваюсь, и его губы касаются моей щеки. Удар сердца, который оглушает, и бархатный шепот:

— Недотрога.

Выворачиваюсь из его объятий, толкаю в грудь и в истерике рявкаю:

— Я замужем! Ты меня слышишь?!

Бариста за стойкой округляет глаза. Одно радует, что кофейня только недавно открылась, и людей сейчас в ней нет.

— Муж не стена, — небрежно проводит большим пальцем у левого уголка рта. — Ты запачкалась. Пенка от кофе.

Отмахиваюсь. Его самоуверенность обескураживает до онемения и невозможности даже моргнуть.

— Мне пора, — отступаю и толкаю дверь.

— Мила.

Оглядываюсь. Смотрит на меня так же, как тогда, когда я убегала. С мрачным взором и с легкой усмешкой. Столкнулись по глупой случайности, чтобы я вновь трусливо ретировалась.

Задержалась бы я в кофейне всего на одну минуту, и его машина не окатила бы меня лужей, а я не кинула бы в гневе стаканчик латте.

И меня уже не волнует мое увольнение, которое показалось катастрофой. Это сейчас она набирает обороты, чтобы взорваться сожалениями, обидами и тоской по ярким дням наивной влюбленности. Те две недели были отдельной жизнью для меня, вспыхивающим на солнце осколком среди прелой листвы.

— Мне действительно пора, — тихо отвечаю я и слабо улыбаюсь. — Прощай, Адам.

— А я тебе говорю “до встречи".

Выныриваю на крыльцо, и на меня налетает порыв ветра, который будто требует вернуться в кофейню к Адаму, но я торопливо спускаюсь по ступеням. Жизнь продолжается и ничего такого страшного, чтобы я сейчас смахивала слезу со щеки, не произошло. Да, встретилась с бывшим любовником, но он остался в прошлом.

— Может, тебя подвезти?

На этот раз я не оборачиваюсь и скрываюсь среди остальных прохожих. Затем сворачиваю в переулок, приваливаюсь к стене и ищу в сумке пачку влажных салфеток, чтобы вытереть щеку, которой коснулись губы Адама, но не нахожу. Я их оставила на столе, как и свой ежедневник.

— Проклятье, — цежу я сквозь зубы и в панике раздумываю над тем, что делать дальше.

Надо вернуться. Я бы не сказала, что в ежедневнике есть что-то очень важное, но я не хочу, чтобы кто-то в него заглядывал, например, Адам, и изучил мои списки покупок, расписание рабочих и выходных дней, глупые каракули и встречи. Рискну.

Я с облегчением выдыхаю, когда не нахожу машину Адама на парковочном месте, и залетаю в кофейню. Бариста за стойкой ойкает, когда я быстрой тенью кидаюсь к столу. Нет ежедневника. Как и салфеток. Ни на столе, ни под столом, ни на стульях.

— Я тут забыла… — бросаюсь к стойке. — Ежедневник. Желтый с красной резиночкой.

— Он оставил номер телефона, — бариста протягивает клочок бумаги. — Сказал, что вернет ежедневник при личной встрече.

— Вот же урод, — рычу в бессилии и хочу пнуть высокий барный стул, но все же не даю воли этому глупому порыву злости.

— Пообещал сдержать свое любопытство на сутки, — тихо продолжает бариста. — не больше. Он даже время засек.

— Он меня еще шантажировать вздумал? — охаю я и выхватываю клочок бумажки из ее пальцев.

— И он добавил, что это не шантаж, — слабо и извиняюще улыбается. — А лишь здоровое мужское любопытство.

Номер тот же, что и пять лет назад. И я его до сих пор помню, как бы ни пыталась его забыть.

Сколько раз я набирала эти цифры, стирала их и вновь набирала!

— Там что-то важное?

Молча рву бумажку. Что он за человек такой? И я тоже хороша. Уши развесила, рот открыла и обо всем забыла. Прощаюсь, выхожу и плетусь вверх по улице к автобусной остановке. Позорное увольнение, встреча с бывшим, который стащил мой ежедневник. Нет слов.

И меня окончательно добивает рингтон на телефоне молодой женщины, что сидит рядом со мной в автобусе. Эта песня играла на нашем с Адамом первом свидании в тихой ночной кафешке. Май, летняя веранда, только прошел дождь и мы изучаем меню. Я даже чувствую запах влажного асфальта и слышу шелест листвы.

— Вам звонят, — обращаюсь я к женщине.

— До припева пусть доиграет, — отвечает она. — люблю эту песню.

— Да я ее ненавижу, — стискиваю ручки сумки до побелевших костяшек.

— Твои проблемы, дорогуша, — равнодушно пожимает плечами и подпевает женскому вокалу. — Не оставляй меня.

Встаю и ухожу вглубь автобуса. С трудом выдерживаю тридцать минут поездки, выскакиваю на своей остановке и буквально бегу к мрачному муравейнику из стекла, бетона и камня. Через пять минут проворачиваю ключ в замочной скважине, распахиваю дверь и кричу, почти на грани истерики:

— Вань, я дома!