Бывший. Ворвусь в твою жизнь

Эпилог

— Она такая странная, — шепчет Ваня, заглядывая в личико Танечки. — Такая… поднимает удивленные глаза. — Маленькая.

Таня в ответ морщит нос.

— Я твой брат, — Ваня шепчет ей в лицо. — Когда ты была в животике у мамы, я тебе сказки рассказывал. Помнишь?

Я переглядываюсь с Адамом, который сейчас, кажется, боится дышать, что не спугнуть Ваню.

— Твоя любимая про лягушку-ниндзя.

И не поспоришь, потому что когда Ваня начинал говорить о приключениях лягушки- индзя, Таня затихала и не пиналась.

— Я почти придумал новую сказку, — Ваня улыбается.

Таня моргает, пытаясь сфокусировать взгляд на Ване, и открывает рот.

— У нее зубов нет!

— Вырастут, — едва слышно отвечаю я.

— Я тоже был без зубов?

— Да, — Адам кивает. — Мы все были когда-то без зубов.

Ваня недоверчиво смотрит на нас, отступает и садится на ковер, не спуская подозрительного взгляда.

— Кстати, они уже у него скоро начнут выпадать, — шепчет Адам.

— Что? — Ваня округляет глаза. — Выпадать.

— Адам, — медленно выдыхаю я. — К такому надо же подготовить.

Ваня лезет пальцами в рот, ощупывает зубы и испуганно замирает.

— Фатается. Один фатается…

Таня икает и причмокивает, глядя на Ваню, который сейчас заревет от ужаса.

— Хочешь, — Адам встает с кровати. — Я тебе свои детский зуб покажу?

— Не знаю… — сына жалобно всхлипывает.

— Сейчас бабушку отправим за моим зубом, — оглядывается на меня. — А у тебя есть детский зуб?

— Это такой жуткий разговор, если серьезно подумать, — вздыхаю я, — но да, моя мама тоже зубы с волосами хранит.

Адам решительно выходит, и я шепчу Ваня, который уже пускает слезы.

— Иди к нам. Будем ждать наши зубы вместе.

— Маааам…

Неуклюже заползает на кровать и жмется ко мне:

— Значит, у Тани тоже вырастут зубы, а потом выпадут?

— И вырастут новые.

Решаю, что не буду говорить Ване о том, что зубы еще и в старости начнут выпадать. Для него пока хватит.

— Смотри, — обнажаю зубы, — видишь какие? Выросли. И у тебя тоже будут такие же.

— Зачем тогда мне сейчас чистить зубы, если они все равно выпадают? — Ваня задает резонный вопрос и обиженно шмыгает.

Я на несколько секунд теряюсь. Таня тоже смотрит на меня так, будто ее тоже интересует важный вопрос о зубах, которых у нее еще нет.

— Если не чистит зубки, то они портятся, — шепчу я. — Копится грязь, от которой во рту появятся болячки, и эти болячки из испортившихся зубов могут уйти очень глубоко. И все это лечить потом больно и долго.

— Пойду почищу зубы, — Ваня вытирает слезы, аккуратно целует Таню в лоб и сползает с кровати. — Не хочу болячек во рту.

— И правильно.

— Я вернусь, — оглядывается у двери, когда Таня хныкает. — И я почти-почти придумал сказку.

Таня морщится, фыркает, но затихает на моих руках. Ваня выходит, и в комнату заглядывает мама:

— А кто это у нас такой сладенький? — подкрадывается на носочках к кровати и тянет руки. — Можно я ее возьму на руки?

Аккуратно передаю ей в руки Таню, которая зевает и щурится на маму.

— Ты же моя булочка, — шепчет она, покачивая внучку на руках. — Копия мамы, — переводит на меня взгляд. — Один в один. Она будто отпочковалась от тебя.

— Меня за зубами отправили, — на пороге появляется Алексей.

— Наш зуб ты найдешь в шкатулке, — мама оглядывается. — В нижнем ящике. Шкатулка такая розовая. Зуб в маленьком пакетике из органзы с красным бантиком.

— Понял. Может, еще чего прихватить?

— А привези всю шкатулку.

— Ладно, — Алексей мнется у порога, но потом все же подходит к маме и заглядывает в личико сонной Тани. — Ничего не знаю, дорогуша, но я тоже твой дедушка.

Мама кидает на меня взгляд, и я коротко киваю. Он для Вани уже стала дедой Лешей, а я не против.

Папа, конечно, не смог скрыть свою обиду, когда услышал от Вани, что деда Леша научил его различать марки машин и что он хороший, но такова цена ошибок. В конце концов, у него есть свои внуки от правильных детей.

— Твоя копия, — Алексей улыбается мне и торопливо выходит, — так, за зубами.

С дочерью Алексея я виделась лишь несколько раз. Дружбы у нас не задалось, но и врагами мы тоже не стали. Мы вежливо приняли друг друга и только. Главное, что к маме она отнеслась тепло. Ее папа, наконец, нашел женщину и больше не одинок.

— Зубы почищены! — Возвращается Ваня и важно упирает руки в боки. — Болячек во рту не будет!

Затем поднимает на маму взгляд и затихает.

— Хочешь поддержать? — спрашивает она.

— А я боюсь.

— Садись на кровать. Я научу, как правильно держать таких маленьких деток.

— Не верю, что я был таким, — Ваня забирается на кровать и протягивает руки. — и как раз сказка готова.

Лишь бы мне сейчас не умереть от счастья и любви, что распирает мою грудь глухими ударами.

— Вот так, придерживай ее голову, — шепчет мама. — Да, вот так.

— Таня, — Ваня наклоняется к ней. — Танечка. Ты такая странная. И я таким же был. Я тоже был в животике мамы.

В проеме двери с чашкой имбирного чая застыл Адам, и мне не надо слов, чтобы понять: он тоже боится сейчас умереть от нежности к своим детям.

— Жила-была принцесса Конфетка, — тихо проговаривает Ваня. — Сильная, смелая…

Адам переводит на меня взгляд, и в его молчании я слышу теплую, как пушистый плед, любовь, которой он, как и я, боялся и ждал.

— И принцесса потерялась в лесу, но не испугалась, — шепчет Ваня, — потому что она смелая. И встретились ей белки.

Адам бесшумно подкрадывается, ставит чашку с чаем на тумбочку и обходит кровать, чтобы лечь ко мне с другой половины.

— Какой у нас сказочник растет, — шепчет он на ухо и кладет руку на меня.

— Папа, — Ваня хмурится.

— Прости, я молчу.

— И спрашивает принцесса Конфетка у белок, как ей выйти из леса…

Закрываю глаза, вслушиваясь в тихий голос Вани и дыхание Адама. Еще одно теплое, уютное и трогательно воспоминание в нашу копилку.

И я обязательно сохраню первые выпавшие зубки своих детей и спрячу их к обрезкам волос, рисункам и другим кусочкам их детства.

У меня все хорошо, и это наше “хорошо” мы с Адамом будем защищать и оберегать. Мы наворотили много глупостей из-за неопытности, эгоизма и дурацких тараканов в голове, но в итоге мы поняли, что мы стоим того, чтобы быть вместе счастливыми.

Стоит, наверное, несколько слов сказать и о других людях, что были частью нашей истории.

…Бывшая жена Адама Диана прошла реабилитацию от игровой зависимости, а после укатила в Италию. Вышла замуж за молодого, горячего, но бедного бармена, с которым познакомилась… естественно, в баре. Ее отец принял этот брак, и сейчас вместе с женой учит итальянский, чтобы зятя учить жизни.

…Настя на деньги Адама купила квартиру и открыла небольшой маникюрный салон. Наняла подружек. Отзывы, конечно, об услугах ее девочек — сомнительные, но радует то, что она потратила деньги не совсем бездумно.

Имидж она сменила: волосы перекрасила в рыжий и не носит теперь скромные платья по колено.

И слово свое она сдержала. В нашей жизни она больше не появлялась. Да и смысл? Зачем провоцировать Адама на агрессию? Сделка есть сделка.

…Алексей, как вы уже поняли, сошелся с моей мамой. Живут вместе в его квартире, на балконе которой они организовали небольшую оранжерею. Та самая мамина герань разрослась в большой и красивый цветущий куст. И ее особенно любят.

…С папой мы иногда встречаемся. На нейтральной территории. У нас так и не выходят отношения в плоскости “родитель-ребенок”, поэтому мы решили дружить. Обиды у меня на него нет. Я ее отпустила. Прошлого не исправить, а у его ошибок истек срок давности.

И я должна сказать ему спасибо. Все-таки именно он стал причиной того, что я в юности нырнула в отношения с Адамом. Останься он с мамой, то, вероятно, меня бы ждала другая жизнь, в которой сейчас я не хочу ничего менять.

— Я же говорил, что тут косуля бегает, — шепчет Адам.

В загоне с Конфеткой бегает тонконогая косуля. Конфетка пытается ревниво ее прогнать со своей территории, но незваная гостья дразнит ее грациозными прыжками.

— Обалдеть, — едва слышно отвечаю я, покачивая коляску со спящей Таней.

Конфетка с коротким ржанием притормаживает, заметив нас, и возмущенно встряхивает гривой, ожидая, что мы вмешаемся в это безобразие и прогоним наглую мерзавку.

Косуля резко останавливается у ограды, разворачивается и бежит к Конфетке, чтобы боднуть ее лбом в круп и игриво отскочить. Дергает ушами, а Конфетка в ярости подкапывает копытом траву.

— Вот же наглая провокаторша, — я медленно и возмущенно моргаю. — Надо ее выгнать. Она нашу Конфетку обижает, — перевожу взгляд на Адама, — но сама я ее спасать не пойду. Я ее все еще боюсь. Вдруг ей опять во мне что-то не понравится?

— Я тебя понял, дорогая, — Адам закатывает рукава и решительно шагает к загону.

И через минуту он вместе с Конфеткой гоняется за косулей, которая и не думает убегать.

— Так! — Адам останавливается, и косуля оглядывается, когда он вскидывает в ее сторону руку. — Да! Ты! А ну, пошла в лес! Что ты тут бегаешь?

Конфетка рядом согласна всхрапывает и мотает головой.

— Моя земля, мои правила! В лес! Немедленно!

Косуля, махнув хвостиком, перелетает через ограду и прыжками несется в лес.

Адам разворачивается ко мне. Гордый и довольный:

— Ну, кто тут Альфа?