Дюна. В Королевстве. Четвертая Книга

Глава 41.

Я зашла под сень дерева и, отогнав ненужные воспоминания, в очередной раз убедилась, что здесь самое удобное место для разговора и прощаний.

— Я знаю о короле Фредерике, его болезни и предложении, которое он тебе сделал… — я начала первая, не желая объяснений. Мой голос звучал ровно, хотя и немного сбивчиво. Мне хотелось поскорее закончить и плотно закрыть эту дверь.

Генри едва заметно кивнул, будто ожидая от меня этих слов, а я продолжила:

— Я не буду устраивать истерики или бросаться обвинениями. Понимаю, что это жизнь и она вносит свои корректировки в планы.

— Да, планы поменялись, — ответил Генри и не спрашивал, откуда я узнала. Собственно, это уже было неважно.

Я коротко кивнула в подтверждение своих выводов и опустила взгляд, чтобы перевести дыхание и скрыть боль. Генри оставался на месте, не пытался войти или нарушить мое пространство, а я хотела правильного расставания — без истерик и соплей.

— Мы объявим о помолвке, но я не планирую жениться на Алексе, — внезапно произнес Генри, и я, не веря в услышанное, вскинула на него внимательный взгляд.

Его лицо оставалось спокойным, а мои мысли путались. Я не ожидала такой развязки.

— В смысле? — я непонимающе посмотрела на него.

— Так нужно, Злата, — коротко ответил он, и в воздухе повисла тишина.

Я внимательно изучала спокойное лицо Генри, он в свою очередь не мешал мне осознавать происходящее, а моя мысль заработала с удвоенной скоростью.

“Его слова похожи на правду. Не похоже, что он врет. Видимо, Генри решил воспользоваться предложением умирающего короля, но не до конца”, - пришел единственно логичный вывод.

— Ты подкорректировал планы и вплел в свою схему предложение Фредерика… — задумчиво произнесла я, и Генри приподнял уголок рта, что говорило о правильности моих слов.

— Мне нравится здравость твоих рассуждений.

— Алекса в курсе твоих планов?

— Нет, — ответил он, и я вновь задумалась. Вывод напрашивался сам собой — Генри использовал Алексу и ее отца, как пешек для достижения целей — расширить свои полномочия и сферу влияния.

— Это жестоко по отношению к ней и к ее отцу… — я нахмурилась, хотя понимала, что по сути в планах Генри ничего не изменилось. Он планировать передвигать их фигуры по шахматному полю, только в другой композиции. Предложение же Фредерика лишь изменило положение фигур, но не саму игру.

— Они ничего не теряют. Он вернет реальную власть королевскому дому, она получит своего мужа.

— Не думаю, что король хотел именно этого… — нахмурилась я.

— Фредерик слабый политик, но даже он понимает, что оставлять трон своему сыну — не самый лучший вариант.

Вспомнились уроки Эммы, из которых я узнала, что влияние нидерландского королевского дома на парламент ощутимо ослабло. И причиной тому были дрязги в королевской семье и неумелое ведение дел. Генри был прав — Фредерик был слабым управленцем и марионеткой в руках политиков. Если бы он хотел продолжать в том же духе, то оставил бы трон своему непутевому сыну, который еще меньше понимал в политике и руководстве, чем его отец. Алексу в свою очередь тоже нельзя была назвать будущей королевой, собственно, как и ее бывшего жениха — их бы подмяли прежде, чем они коронуются. Возможно, именно поэтому король Фредерик, узнав о своей болезни, решил действовать радикально.

— И ты выдашь Алексу замуж за того, кого посчитаешь нужным… — я не спрашивала, а утверждала.

Генри промолчал, что было расценено мной, как согласие, а я покачала головой.

— Но она влюблена в тебя. С такой легкостью бросила жениха, чтобы быть с тобой.

— Она любит не меня, а образ… — ответил он, и я вновь вынуждена была согласиться с его логикой. Вспомнились ее романтичные заигрывания с Генри у фонтана, ее желание взять его за руку. Алекса была влюблена в красивую картинку — жесткого снаружи и мягкого внутри мужчину, и ждала от короля романтичных ухаживаний, чтобы с преданностью и любовью в глазах. Ждала всего того, что сейчас так яро рекламировалось и пропагандировалось женщинами в соц. сетях и СМИ. Суть “серого кардинала” она бы просто не поняла и осудила.

— И за кого ты выдашь ее замуж? — поинтересовалась я.

— Она останется довольна, — ответил Генри.

Я скользнула взглядом по его лицу. Его серые глаза были под стать его невидимой мантии. Но от, казалось бы, утешительных выводов легче не становилось. Я ревновала своего серого кардинала и мне сложно было отключить эмоции. Потому что понимала, как бы он не относился к Алексе, но он будет с ней спать, везде появляться с ней на публике и представлять ее в качестве своей невесты, пока я буду стоять в стороне и беспомощно наблюдать за тем, как мой мужчина улыбается и целует другую.

Генри продолжал молчать, не мешая мне усваивать информацию и делать собственные выводы, а я, в очередной раз усмиряя эмоции, аккуратно выдохнула.

— И когда вся ситуация разрешится? — спросила я спокойным голосом.

— Я не могу назвать точного периода.

— Сколько? Месяц. Два. Полгода…? — я хотела хоть какой-то определенности.

— О помолвке мы объявим на поло-турнире. Дата свадьбы определена на конец года. Возможен перенос даты на более поздний срок, если мне не удастся осуществить задуманное, — ответил Генри, и я потерла висок, чувствуя головную боль.

Ход его мыслей мне был понятен. Он тянул время и за этот период планировал разыграть свою партию. Однако от его ответа легче не стало. При упоминании о свадьбе начало давить на грудь. Эмоции брали свое вопреки разуму. Вновь представив, что в течение полугода, а то и года он будет спать с ней, пока СМИ будут на каждом углу говорить о их свадьбе, я почувствовала боль, будто меня ударило в солнечное сплетение.

— Ты будешь меня задействовать в своей схеме? — тихо сросила я, и в моем голосе прозвучала надежда. Так бы мне было легче смириться с действительностью. Мое участие в его операции давало ощущение нужности. Сопричастности к этой шахматной партии.

— В свете новых обстоятельств, нет. Я не хочу вовлекать тебя.

— Есть опасность? — насторожилась я.

— Нет. Мне ничего не угрожает. Тебе тоже, — успокоил меня Генри, и я внимательно посмотрела на него.

Несмотря на его непроницаемый вид, мне казалось, он говорил правду.

— Ты не хочешь втягивать меня из-за Алексы? — предположила я.

— Нет, — коротко ответил Генри, и я в очередной раз вздохнула.

— Значит, женщина-аутсайдер в свете новых событий тебе стала не нужна…

В воздухе вновь повисла тишина, будто говоря, что Генри уже обозначил изменения в планах, и мне оставалось лишь это осознать.

— Ты по-прежнему работаешь в фонде, — между тем продолжил он, и я иронично усмехнулась.

— Только не говори, что это пойдет мне на пользу и от меня отстанет Элеонор.

— Давления со стороны моей семьи более не будет, — произнес он, но мне от всей этой ситуации легче не становилось.

— Они мне все равно не дадут завершить проект, — я потёрла висок. мне вспомнился разговор в архиве, где Луиза уверяла подругу, что Элеонор меня выживет.

— Об этом можешь не беспокоится. Тебе больше не будут мешать. Я не предотвращал нападки, потому что хотел посмотреть, как ты справляешься с работой в неблагоприятной среде и как держишь удар.

Я молча кивнула, но легче не становилось. Выпады Элеонор и ее семьи отошли на второй план и уже не волновали так остро.

— Эти полгода я буду жить на две страны. Много времени буду проводить в Нидерландах, и Алекса будет со мной и там, и здесь. Так нужно для дела.

Было очевидно, что в статусе официального жениха и находясь непосредственно в Амстердаме, ему будет легче добиться задуманного, но от понимания ситуации опять же легче не становилось.

— Ты мог давно организовать помолвку с Алексой и провернуть свои схемы… — тихо проговорила я, стараясь чтобы мой голос звучал спокойно. — Почему не сделал это сразу? До того, как привез меня сюда.

Генри усмехнулся.

— Фредерик мне уже давно предлагал взять Алексу в жены. Это не первая его попытка.

Все выглядело логично. Генри не походил на альфонса, который пытался достичь своих целей через выгодную женитьбу и постель.

— Что изменило твои планы? — я бросила на него усталый взгляд, но уже знала ответ.

— Болезнь короля, — ответил он, и я кивула.

— Ну да… — устало вздохнула я. — А ранее ты отказывался, потому что у тебя была своя игра.

Генри по обыкновению промолчал, но я понимала, что поставленный старому королю диагноз катализировал цепочку каких-то событий, не видных мне. У Генри были очень веские резоны так поступить, иначе не играл бы весь этот спектакль с помолвкой или принял его предложения гораздо раньше. Но меня царапала ревность.

— Ты будешь делить с ней постель и заниматься с ней сексом… — я не спрашивала, а утверждала.

Алекса была привлекательной эффектной девушкой, темпераментной и влюбленной, и я не видела проблемы в их сексуальной жизни. Уверена, она у них намечалась разнообразной, в отличие от той же Кэролайн.

— Да. Буду, — ответ Генри был честным, но мне от этого легче не становилось.

— Где гарантия того, что твои планы вновь не изменятся и ты все-таки на ней не женишься? Вдруг она забеременеет? Женщины — они такие. Если Алекса почувствует, что ты откладываешь свадьбу, она может катализировать это событие внезапной беременностью, пока ты проворачиваешь свои схемы.

— Я планирую учесть этот момент, — коротко ответил Генри.

— Как? Ты не бесплоден, иначе не заботился бы о моей контрацепции.

Генри промолчал, но меня уже накрывало новой волной.

— Сделаешь вазэктомию? — в моем голосе прозвучала горькая ирония.

Он вновь не ответил и, судя по его спокойному взгляду, он не собирался передо мной отчитываться и что-либо мне объяснять.

Во мне же вновь поднимались эмоции, и его молчание еще больше заводило во мне злость и негодование. Иррационально. Не к месту. Вопреки логике и здравому смыслу. Представляя Генри с другой, представляя их помолвку и анонсирование СМИ, где из каждого утюга, снабжённого wi-fi, их будут называть красивой парой, я хотела уехать от всего этого ада на другой конец света.

Я сжала кулаки и, в очередной раз усмиряя эмоции, аккуратно выдохнула и включила мозги.

“Дюнина, у тебя есть решение. Ты планировала подвести черту. Пусть она будет временной. Поставь отношения на паузу и уезжай. Так ты легче перенесёшь этот ад. А если он все-таки женится, тебе не будет так больно”, - наконец пронеслась здравая мысль в ворохе сумбура, и я посмотрела на Генри. Он стоял, прислонившись к нашему дубу, и ждал, когда я переварю новый пласт информации.

— Хорошо. Я подожду, — тихо но уверенно произнесла я. — Но весь этот период мы не будем встречаться. Я перееду из резиденции. Уверена, мне поможет Розамунда с поиском жилья. Также я отказываюсь от машины и всех прочих привилегий. Я отказываюсь от любой помощи с твоей стороны. Я буду сама по себе. Ты сам по себе. После завершения своего проекта марафона я уеду работать в Африку или Индию и, когда все закончится, вернусь.

Я выдохнула. От того, что временное решение ситуации было найдено, мне стало легче, а Генри едва заметно кивнул, будто говоря “я предполагал такой ответ”.

— Ты никуда не уедешь и будешь жить на территории поместья, — внезапно произнес он, и его голос звучал спокойно, но твердо.

Я представила, как каждый день буду сталкиваться с Алексой в парке, как буду наблюдать за их с Генри любовью не только в глянце и таблоидах, но и воочию, и резко дернула головой.

— Нет. Это исключено, — мне было достаточно того, что я и так буду их видеть в окна своего рабочего кабинета в течение этого месяца.

— Это вопрос безопасности, Злата, — голос Генри звучал по-прежнему ровно.

— Ты сказал, что ни тебе, ни мне ничего не угрожает.

— Не угрожает. Но ты останешься в Бельгии и будешь проживать в поместье, — уверенно повторил он.

— Скрее, это вопрос твоего контроля, — зло парировала я, но Генри продолжал сохранять олимпийское спокойствие.

— Будешь приезжать ко мне в Нидерланды, когда будет необходимо, — продолжал он невозмутимым тоном. Он уже обозначил место для меня на этот период и теперь лишь ставил меня перед фактом, игнорируя мое недовольство.

— Необходимо для чего? Переспать? Когда тебе наскучит Алекса и захочется разнообразия? — я старалась не повышать тон, но, чувствуя, как на меня давит запрет Генри, едва сдерживалась.

— Да, переспать, — вновь прозвучал честный ответ. — Ты меня полностью устраиваешь и в плане секса в том числе.

— А Алекса тоже тебя устраивает?

Меня вновь начали захлестывать эмоции. И дело было не только в ревности. Я опасалась, что Генри не сможет провернуть свою партию, или Алекса забеременеет, Генри женится на ней, а меня будет держать в качестве любовницы и жить на две семьи.

Слишком яркий пример был перед моими глазами, чтобы сейчас сохранять спокойствие и убеждать себя в том, что все образуется.

Генри промолчал, а мне в этот момент захотелось закричать, и лишь то, что иногда в поле зрения попадали чета Паскалей и люди из службы безопасности, сдерживало мои порывы.

— Я не хочу, чтобы меня воспринимали, как твою содержанку. Я не буду жить в поместье и не буду с тобой спать. После марафона я уеду, — не знаю в какой момент, но я начала повышать голос, с трудом контролируя эмоции.

— Я понимаю твое состояние. Но ты никуда не уедешь и ты по прежнему будешь со мной спать, — ответил он все тем же спокойным тоном. — Когда я захочу. И где я захочу.

— Ты же не будешь меня шантажировать Иэном, — я нахмурилась.

— Не буду. Но ты остаешься жить в моей резиденции. И никуда не уезжаешь. Разговор окончен, Злата.

Он повернулся, чтобы ехать на поло-тренировку, но меня уже было не остановить.

То ли его спокойный тон и невозмутимость были тому причиной, то ли его запрет и моя беспомощность, но я уже не контролировала эмоции.

— Нет, разговор не окончен! — бросила я ему в спину, но он проигнорировал мои слова.

Все напряжение, которое я испытывала уже несколько дней внезапно перевалили критическую точку и последней каплей стала его удаляющаяся спина. Возможно, потому, что я хотела определенности и была настроена на то, чтобы поставить точку, а получалось все наоборот. Возможно, потому, что мое подвешенное состояние продлевалось на неопределённый период, и он обещал стать для меня адом. Возможно, потому, что я боялась и не желала повторять судьбу Элоизы Бонне, но чека была выдернута, последние миллиметры фитиля моего терпения догорели, и я взорвалась.

— Я не буду с тобой спать! Я в праве жить, где захочу и спать с кем захочу, пока ты решаешь свои вопросы! Я уезжаю! — выпалила я, и король остановился.