Дюна. В Королевстве. Четвертая Книга

Глава 51.

Я шла к шатрам, а в голове шумело. Мне срочно нужно было принять решение, как быть.

— Ты, вообще, почему сбежала от Уильяма? — между тем допрашивала меня Роми и, остановившись перед входом, внимательно посмотрела на меня.

Между нами сновали официанты, члены королевской семьи ходили туда-сюда, и я понимала, что внутри комнаты отдыха приватного разговора не получится.

— Я не сбежала. Просто посчитала нужным побыть с марафонцами. Ведь это была моя идея.

— Ты не юли, — шепнула Розамунда на ухо в то время, как мимо нас пронеслась Хельга. — Признавайся. У тебя кто-то есть?

“Черт, если я сейчас грохнусь в обморок, она точно поймет, что я избегаю шведов”.

— Нет у меня никого, — резко ответила я.

— Не каждый день тебе строят глазки кронпринцы. В чем причина? — она жестко смотрела на меня, а я решала, какой позиции придерживаться, чтобы свалить в закат.

— Он просто не в моем вкусе, — наконец-то ответила я. — Так бывает. Как Гертруда для Уильяма. Все при ней, а кронпринцу она не нравится.

Розамунда некоторое время смотрела на меня и, наконец, кивнула, поверив моим словам.

Усмехнулась и внезапно добавила: — Ну тогда, подруга, тебе нужно сказать ему об этом. Иначе он от тебя не остатнет.

— В смысле? — насторожилась я.

— Ну, Уильям у нас настырный парень. И если ты сейчас уедешь, сославшись на занятость, он останется в Бельгии и будет узнавать, почему ты от него сбежала и не захотела познакомиться с его семьей. Эффект сбежавшей с бала Золушки. Помнишь такую сказку?

Представив, что кронпринц будет маячить в фонде на радость Элеонор, примерять сотрудницам туфельки и раздражать Генри, я сглотнула и посмотрела на Роми.

— Может, ты ему скажешь?

— Нет. Ты должна сказать ему сама.

— Давай ты ему скажешь, что я плохо себя чувствую… Ну, могу же я плохо себя чувствовать?!

— Тогда он точно останется в Бельгии и заявится на порог нашего гостевого дома, чтобы узнать о твоем самочувствии, — кивнула она со знанием дела.

От этих слов мои глаза расширились, и мне захотелось театрально схватиться то ли за голову, то ли за сердце. В этих вопросах я доверяла Роми и была уверена что она мне не врет.

— И что делать?

Она бросила взгляд на шатры, где скрылись скандинавы.

— От приглашений пообедать с королем не отказываются. Это моветон. После обеда расставишь все точки над “i”, чтобы он уехал в Швецию с твоим четким “нет”, - уверенно произнесла она и потащила меня в “будуар”, недовольно бурча. — Вот и делай для людей добро…

Я следовала за ней, и мне было и смешно от этой ситуации, и грустно.

Все то время, пока мы припудривали носы, подправляли макияж и освежали прически, я ждала, что сейчас постучится кто-нибудь от Генри и под предлогом работы уведет меня с праздника. Однако, я понимала, что мой король знал нрав Уильяма и, так же, как Роми, понимал, что без моего четкого “нет” кронпринц не отступит.

Ровно через пятнадцать минут мы шли по узкому коридору к полю, а я готовилась отказывать.

— Все происходит слишком быстро… — скривилась я. — Это нелогично.

— Что нелогично?

— Если король хочет передать трон внуку, то ему бы приглашать Гертруду за свой столик, а не меня…

— В чем-то ты права, — наконец-то согласилась Роми. — Дед, конечно, хотел бы женить внука на ком-то вроде Гертруды.

— Ну и вот! — воодушевилась я.

— Но… Тут все зависит от Уильяма.

— И чем ему Гертруда не угодила? Эффектная, умная и с приданым, — рассуждала я.

— Ну тебе же Уильям не нравится. Вот и его Герди не зацепила… — пожала она плечами, и я вздохнула. Здесь я была с ней согласна. Как меня, например, в свое время не зацепил Стефан Паттек, который был идеален со всеми его плюсами. Или по той же причине я не хотела возвращаться к Иэну.

— В свое время он сказал деду, что женится только на том, кого сам выберет, — продолжала шепотом Роми. — Грозился даже уехать, когда тот начал давить. Дед поставил только одно условие. Чтобы это была достойная девушка.

“А полу-достойные его устроят?” — пронеслась в голове ироничная мысль, но вслух я пошла в наступление по второму кругу.

— В любом случае, таких, как я, он должен сразу отправлять восвояси, а не привечать. Печально известная жена британского принца тому подтверждение. Улафу нужна своя.

— Ты другая, — внезапно ответила она. — Поэтому я тебя и свела с Уильямом.

— Почему другая? — я внимательно посмотрела на нее.

— Замужество — это еще не билет в семью. И у тебя гораздо больше шансов чем у взбрыкивающей Маркл, которой не хватило ума наладить контакт с короной, и все, что она смогла сделать — рассорить своего мужа не только со всем его британским семейством, но и с нацией. А что она творила на ассамблее в ООН. Это же жуть. Такое впечатление, она взяла бедного принца в заложники. В твиттере правильно написали. Так и хотелось сказать “Герцог, моргни, если тебе нужна помощь…”

— Ну допустим… Я бы сорить своего мужа с семьей, хватать его за руки на официальных встречах и ныть на весь мир о золотой клетке не стала бы…

— И ты бы не стала потом приезжать на юбилей королевы и клянчить наследство, — фыркнула она и добавила: — К тому же не забывай, кто у Уильяма бабушка. В их семье уже привыкли к мезальянсам. Дед-то тоже женился, на ком захотел…

Я задумалась. Бабушка Уильяма была из “простых”. Причем даже не европейка. Вернее, наполовину. Дочь аргентинки непонятного происхождения и немецкого промышленника. Именно от нее у Уильяма были экзотический разрез карих глаз и копна темных волос. В свое время, еще будучи принцем, Улаф влюбился в юную переводчицу на Олимпиаде и, как только в свои двадцать семь стал королем, издал указ, позволяющим членам королевской семьи жениться на простолюдинах.

Это, конечно, не уберегло их семью от громких измен — Улаф был еще тем ходоком на сторону, но вот его иностранка-жена покорила шведов и стала достойной королевой-консортом.

— Ну, где вы? — к нам навстречу шла недовольная Ингрид и, пройдясь по мне придирчивым взглядом, кивнула. — Нам пора. Дед уже за столом.

Когда мы вышли к гостям, повсюду уже сновали официанты, а Генри вместе с семьей сидел за столом и смотрел на сцену, где играл Моцарта небольшой оркестр из бельгийской королевской филармонии. Пока Розамунда с Ингрид представляли меня королю Швеции и всему семейству, Генри на скандинавов не смотрел, а вот Элеонор, как мне показалось, осталась довольна своим выпадом.

Улаф только с виду казался добродушным стариком — за мягкой доброжелательностью чувствовался жесткий сканирующий взгляд. А вот его жена Адриана была для меня загадкой. Бросала на меня спокойный взгляд, эмоций не проявляла и, казалось, была погружена в себя. Король коротким жестом пригласил меня за стол, а Розамунда, поклонившись скандинавам, направилась к своим.

— Злата, интересное имя, — произнес он, наблюдая, как я сажусь рядом с Ингрид. — Оно что-то означает?

— Золото… — вздохнула я, и старый король задумчиво посмотрел на меня.

— Вижу, вам не нравится ваше имя.

— Слишком много внимания…

— Боитесь не оправдать ожиданий? — улыбнулся Улаф.

— Многие ищут одобрения… Кто-то у родителей. Кто-то у любимых. Кто-то на профессиональном поприще у партнеров или клиентов, кто-то у толпы, — ответила я. — Кому-то это мешает. А кому-то, напротив, помогает расти и развиваться. Стимул.

— Имя, как и корона, это ответственность… — внезапно произнесла старая королева.

— Вы правы. И то, и другое нужно уметь носить, — ответила я, а король, видимо удовлетворившись ответом, продолжил.

— Элеонор говорила, что вы работали в ООН, — Улаф начал с главного. — Как вам речь британского принца на последнем заседании ассамблеи в Нью-Йорке?

Собрание было протокольным и посвящено памяти бывшего президента ЮАР, но о выступлении герцога гудел весь женевский офис. Не только потому, что он притащил туда свою жену, которая вела себя неподобающе. Штатовцы в штыки восприняли тот факт, что в их конституцию полез британский принц.

— Были подняты важные африканские проблемы, — я ответила корректно, обходя острые углы.

— Он толком ничего не предложил, а больше ругался и ностальгировал… — пожала плечами Ингрид, что тоже являлось правдой.

— Для того, чтобы что-то предлагать, нужны средства и политическое влияние, а у него нет ни того, ни другого, — вступил в разговор ее отец, и тоже был прав.

Я же задумалась. Генри покорил всех своим выступлением и не просто разглагольствовал, а предлагал реальное решение вопросов, включая финансовую помощь.

— Возможно, они бы у него были, если бы британец вел себя корректно… — отметила родная тетя Уильяма и тоже внимательно смотрела на меня.

После скандального интервью европейский принц стал персоной нон-грата, и если он добивался внимания к себе, то, однозначно, не такого.

— А вы, Злата, как думаете? — внезапно обратился ко мне Улаф. Он был уже в том возрасте, когда даже не скрывал, что проверял меня на профпригодность, и вел себя предельно прямо, а не завуалированно. Собственно, Улафа, как и всех его родных, мало интересовали распри чужой семьи, и они участвовали в этом разговоре, чтобы проверить мою реакцию.

— Желательно искренне, — добавил он, и я поняла, что он не требовал от меня подхалимства. Ему нужна была моя точка зрения.

На секунду я задумалась, формулируя мысль, и заговорила.

— Как бы не складывались отношения внутри семьи, нельзя делать скандал инфоповодом и выносить его на всеобщее обозрение. Все это выглядит незрело.

Я понимала, что своим ответом лишь подогреваю к себе интерес, но не имела права вести себя неправильно или вульгарно. Во-первых, я выражала свою точку зрения. Во-вторых, мое некорректное поведение отразилось бы в будущем на репутации, когда я буду рядом с Генри. Вернее, если я буду рядом с ним.

Я бросила взгляд за большой стол Бенилюкса чуть поодаль, и сердце непроизвольно сжалось. Уже совсем скоро Генри объявит о своей помолвке, и, что сказать, мне нужны были моральные силы, чтобы держать лицо и аплодировать анонсу скорой женитьбы любимого человека с другой женщиной.

— Почему незрело? — поинтересовалась тетя Уильяма. — А как же основная мысль о свободе от королевской клетки.

— Они пошли по пути наименьшего сопротивления, прикрываясь модными лозунгами, — ответила я. — Как сказал Камю “С плохой репутацией жить легче, чем с хорошей, ибо хорошую репутацию тяжело блюсти, нужно все время быть на высоте…”

— “Ведь любой срыв равносилен преступлению. При плохой репутации срывы простительны…” — подхватила цитату Адриана и, улыбнувшись мне, спросила: — А вы бы как поступили на месте жены принца?

— Лучше всё сводить к шутке, чем к скандалу, — пошутила я, а Улаф бросил взгляд на своих внуков и задумчиво кивнул. Будто нехотя, но все же соглашаясь с какой-то своей мыслью.

— Да… Золото принадлежит королям, — внезапно добавил он, и мне вспомнился Гонконг.

Когда-то давно эту фразу я уже слышала от одной коронованной особы. Только криминального королевского дома.

Мне так и хотелось сказать “я уже принадлежу другому королю”, но лишь нарисовала улыбку на лице, и поняла, что экзамен скандинавов я прошла успешно. Собственно, тест был для меня несложный. Нужно было всего лишь говорить правду.

— Элеонор сказала, что вы закончили французскую филологию… — тем временем продолжала мать Уильяма, переходя на французский, и расспросы потекли в направлении культурных европейских тонкостей.

Время шло, обед подошел к концу и начался аукцион, а я посматривала на часы, ожидая, когда закончится официальная часть.

— Предлагаю вашему вниманию статуэтку “Спортсмен” Лорда Фредерика Лертона. Изделие было выставлено в Королевской Академии в 1877 году. Лертон сначала запечатлел позу в глине и таким образом создал один из шедевров викторианской скульптуры, вдохновив поколение художников, которые стали известны как “движение новой скульптуры”. Его описывают как “символ искусства скульптуры, освобожденного Лертоном”… - говорил мсье Жедар, специально приглашенный аукционист одного из старейших в Европе аукционных домов.

— Нравится? — тихо спросил Уильям, сидевший рядом с Ингрид.

— Очень тонкая работа, — кивнула я, а Ингрид, усмехнувшись, произнесла:

— Ты лучше Злате что-нибудь на конную тематику подари.

— Не надо мне ничего дарить! — тихо зашипела я, ловя на себе взгляды Улафа и его жены.

— Я, кстати, приобрел “прыжок в неизвестность”, - кивнул Уильям, и я мысленно скривилась.

— Достойная работа, — улыбнулась я, готовясь к тому, чтобы расставить все точки над “i”.

Иногда я бросала взгляд на Генри, и мне казалось, что он был сконцентрирован на решении какого-то важного вопроса. Время от времени он на что-то смотрел в своем телефоне, и я немного напрягалась, ловя его сосредоточенность.

— Предлагаю вашему вниманию бронзовую статуэтку восемнадцатого века от немецкого анималиста Артура Вааргена. “Охотник верхом на коне”.

— Красивая бронза… — задумчиво произнес Улаф, решая, хочет ли поторговаться за лот, а тем временем в наступление пошла Ингрид.

— Дедушка, может, пригласим Злату к нам погостить? Злата также увлекается верховой ездой. Я бы ее поучила выездке.

— Хорошая идея, — кивнул старый король, переводя взгляд со сцены на меня, и я настроилась на то, чтобы тактично ответить. Для меня это приглашение не стало неожиданностью. Скорее, я его и ждала, чтобы подвести черту и по окончании официальной части поговорить с Уильямом.

— В качестве твой ученицы по выездке… — аккуратно ответила я, но была уверена, что после отказа Уильяму в моем приезде не будет необходимости.

Улаф поднял руку, чтобы обозначить свою цену, и через полминуты “Охотник на коне” был продан.

Был объявлен перерыв, и на сцену вновь заторопился оркестр, а я посматривала то на часы, то на Генри. Алекса куда-то упорхнула, видимо, поправить прическу, а я готовилась к анонсу их помолвки.

— Ну вот, я пропустил все веселье! — внезапно послышался незнакомый голос.

Я резко обернулась и увидела, как к столу Бенилюкса подходит худощавый молодой мужчина в мятой рубашке и потасканных джинсах. Черты его лица показались мне знакомыми, но из-за мохнатой бороды и жуткой прически я не могла понять, где я его видела.

Рядом с ним стояла Алекса, держала его за руку и загадочно улыбалась.

— О! Это же Клаус! — усмехнулась Ингрид.

Фото опального кронпринца Клауса я видела на уроках Эммы и тогда, еще до отъезда в Южную Америку, он выглядел гораздо презентабельней, чем сейчас. Определенно, Алекса рассказала брату о помолвке и теперь радовалась, что сюрприз удался.

Все замерли, не зная, как отреагирует король Фредерик на явление своего старшего сына, но он лишь улыбнулся и пригласил того за стол.

“Скандалы здесь не практикуют и сор из дома не выносят…” — пронеслась мысль, и я внимательно посмотрела на Генри. Все за столом были сконфужены, за исключением моего короля. Он умел владеть эмоциями, но я понимала, что появление Клауса накануне помолвки не входило в его планы.

“Может быть, сосредоточенность Генри была связана с появлением опального кронпринца. Уверена, ему донесли о приезде…” — промелькнула мысль, а события тем временем разворачивались все неожиданней.

Клаус не стал садиться за стол Бенилюкса, а метнул полный ненависти взгляд на Генри, будто знал о помолвке и о планирующейся передаче трона.

“Черт, Клаус его откровенно ненавидит…” — промелькнула пугающая мысль, а опальный принц посмотрел на скандинавский столик.

Недолго думая, он направился в нашу сторону, а шведский кронпринц встал из-за стола и поприветствовал Клауса.

— Рад тебя видеть, — Уильям обнял своего друга и добавил: — Ты надолго?

— А у вас можно осесть на неделю?

— Конечно, — кивнул скандинав.

“Черт, Эмма вскользь упоминала, что Клаус был дружен с Уильямом…Но я, списав нидерландца со счетов, даже предположить не могла, что он сегодня появится на празднике”, - нахмурилась я и посмотрела вокруг.

Оркестр продолжал играть, все с интересом наблюдали за встречей, улыбались и не делали поспешных выводов, а я потянулась к Ингрид.

— Что происходит? — шепотом спросила я, желая подтвердить свою теорию.

— Когда Фредерик выгнал Клауса, дед дал добро на помощь, но с условием, что это будет далеко от Европы.

— И вы помогли ему уехать в Южную Америку… — тихо произнесла я и посмотрела на Адриану.

— Подальше от греха. В Аргентину… — кивнула старая королева. — Мы все не в восторге от их дружбы. Но Вильгельм порой бывает очень упрямым, — недовольно добавила она.

Генри ментул недовольный взгляд на наш столик, и все встало на свои места. Не зная всей подноготной, я не могла сложить истинную картину происходящего, и теперь ответы, которые я искала все утро, наконец-то пришли. Теперь я окончательно поняла изначальное недовольство моего короля.

Генри знал, что глупая Алекса проболталась своему брату о помолвке, хотя я уверена, ей это было запрещено. Генри знал, что Клаус несется во весь опор на поло-турнир. Генри знал о его появлении и, увидев меня в ложе шведов, был очень недоволен. И Генри знал, что, узнав о ненависти Клауса, я попытаюсь выяснить, что тот задумал, и уже не стану отказываться от общества шведов.

Мой серый кардинал метнул на меня взгляд, говоря “даже не вздумай соглашаться на поездку, у меня все под контролем”, но я задумчиво смотрела на него. В сознании уже зарождался план — я бы могла стать первоклассным шпионом в Швеции, пока Клаус будет гостить там.