Желание быть городом. Итальянский травелог эпохи Твиттера в шести частях и тридцати пяти городах

130

Сама по себе фраза «если не считать картин Гирландайо и Тинторетто» говорит о том, что путешествие перешло в какую-то иную стадию инерции и накопления – не задумываясь о последствиях, мы меняем конфигурации собственного мира («не будет прежним», как шутят в соцсетях, которые, в свою очередь, тоже незаметно дрейфуют непонятно куда) хищническим потреблением достопримечательностей, заслоняющих утомленным туристам весь прочий город. И я чувствую, как во второй части поездки уже не музеи, но города становятся главными акторами программы, однако музеи описывать проще, чем города… Хороша ж та реальность, в которой картины Гирландайо и Тинторетто не считаются.

Вернуться

131

«Вилла в Поджо-а-Кайано обозначила отход от средневековой традиции строительства укрепленных загородных резиденций в пользу гармонирующих с природой особняков для мирных увеселений…»

Вернуться

132

Шел мимо и на мгновение перехватило дыхание омутом, куда, в позапрошлую жизнь, я заглянул с этой случайной мадленкой.

Вернуться

133

Вспомнился джойсовский «Улисс»: «его блуждания намеренны, они врата открытий…»

Вернуться

134

Свойство это определяет ее в том числе и с архитектурной точки зрения – аркады и портики, которыми город славится, вызваны массовой сдачей жилья внаем, которого не было в других городах, а галереи позволяли существенно расширять средневековую жилплощадь без заступа красной линии.

Вернуться

135

Помню, как запал на его эрмитажный женский портрет (хотя он ему только приписывается).

Вернуться

136

Одна фреска отсутствует, вместо нее вставлен небольшой терракотовый конный памятник Аннибале I Бентивольо.

Вернуться

137

Из последних – эмблематичный фонтан с Нептуном на Пьяцца Маджоре (на самом деле, изваянный Джамболоньей, он стоит на локальной Пьяцца Неттуно, зажатой двумя палаццо – Акурсио и Подеста); он закрыт на длительную реставрацию и окружен непроницаемым строительным павильоном.

Вернуться

138

Меццератта – болонская церковь Санта-Мария-ди-Меззаратта XIII века, расписанная Симоне деи Крочифисси и Витале да Болоньей, фрески которого, перенесенные в музейный зал, «замерцали бы сказочной красоты фоном, и все мы бы получили возможность спокойно полюбоваться одним из наиболее гениальных и поразительных созданий XIV века – этим буколическим и одновременно ангельским хлевом со святым Иосифом, льющим теплую воду из кувшина, мадонной, пробующей нагретость воды, и ангелами, оживляющими изображение и радостно порхающими повсюду, словно ласточки под навесом. И до чего стремителен их полет, до чего свободно их реяние! Как изумителен разворот их крыл, гармония тел, сияние лиц! Так и кажется, что слышишь звучание труб и басовую партию органа!» (Лонги Р. От Чимабуэ до Моранди. М.: Радуга, 1984. С. 116).

Вернуться

139

«Речь идет не о том, что современному человеку искусство представляется вещью никчемной, менее важной, нежели человеку вчерашнего дня, но о том, что сам художник рассматривает свое искусство как работу, лишенную какого-либо трансцендентного смысла. Однако и это недостаточно точно выражает истинную ситуацию. Ведь дело не в том, что художника мало интересует его произведение и его занятие: они интересуют его постольку, поскольку не имеют серьезного смысла, и именно в той степени, в какой лишены такового» (Ортега-и-Гассет Х. Дегуманизация искусства // Самосознание европейской культуры ХХ века. М.: Издательство политической литературы, 1991. С. 258).

Вернуться

140

Ради логичности изложения мне пришлось опустить еще пару важных экспозиционных решений музея – например, поточное устройство галереи живописи XVII–XVIII веков с большой коллекцией работ Джузеппе Мария Креспи, уже попросту не воспринимаемых разумом. Или же громадные, под потолок, холсты по краям конференц-зала, а они ничуть не хуже тех, что висят в зале, даже напротив, более монументальные, сочные и, оттого что лишены соседей по шпалерной развеске, более яркие.

Или же, наконец, комнату со светскими фресками Никколо дель Аббате по мотивам «Неистового Орландо» Ариосто (1548/1550), перенесенными на холст и в галерею из Палаццо Торфанини на виа Галлера – изумительный цикл в духе вкусов феррарского двора д’Эсте. Тот случай, когда небольшой зал выглядит посольством Феррары и квинтэссенцией ее стиля, в котором пармские влияния (грация Пармиджанино и нежность Корреджо) соединены с анатомическим монументализмом Микеланджело и формальными поисками самой феррарской школы, с мягкой поступью магического реализма Досси, например.

Вернуться

141

Входит в систему университетских музеев Болоньи – в том же здании размещен еще и Музей географических карт, гинекологический кабинет с муляжами вагин и рожениц, аудитория, в которой преподавал поэт Джозуэ Кардуччи (Нобелевская премия по литературе 1906 года), а также галерея залов первого этажа, расписанных маньеристскими фресками с эпизодами из «Одиссеи» Пеллегрино Тибальди. Просперо Фонтана, Никколо дель Аббате, а также Носадделла и Эрколе Прокаччини Старший расписали комнаты и залы других коллекций, например, физических объектов или же военной архитектуры с деревянными моделями фортификационных укреплений и артиллерии, географии и морского дела с моделями кораблей и картами XVII–XVIII веков.

Вернуться

142

Как и на всех тех станциях московского метрополитена, где происходили теракты уже на моем веку. Пизанская квартира Луки находится на улице Альдо Моро, похищенного и убитого «Красными бригадами» в 1978 году. Первый раз меня по глазам полоснуло воспоминание о нем еще в Пезаро, где улица Россини переходит в Largo Moro Aldо уже перед самым пляжным променадом. Второй раз обратил внимание на название улицы, бронируя квартиру. «О, я знаю, кто такой Альдо Моро», – сказал я Луке из машины, выезжая из Сан-Джиминьяно, то есть еще до первой встречи с потенциальным арендодателем. В ответ мне была густая тишина. Лука не поддержал эту тему, даже несмотря на все несложные ритуальные правила, диктуемые Airbnb.

Вернуться

143

Именно при Эрколе I д’Эсте Бьяджо Росетти разработал план «идеального ренессансного города» (так называемое «третье расширение» Феррары – Эрколиана, удваивавшая его территорию), а также систему мощных оборонительных стен с северной стороны. Поэтому Алмазный дворец и находится не в центре города, а несколько на отшибе улицы Дельи Анжели, идущей от одноименных городских ворот напрямую к замку.

Вернуться

144

Важное влияние на формирование местного стиля (да и вообще северной итальянской живописи) оказал, например, заезжий Рогир ван дер Вейден.

Вернуться

145

Искусство Туры – «мощный сплав людей, деревьев, неколебимость скал; но с обретением сумеречного цвета минеральных красок – в корчи и застылости почти окаменевших вихрей. Это какой-то фантастический мир сталагмитов, словно соединение слоновой кости и эмали с хрустальными перегородками» (Лонги Р. Феррарская школа живописи. С. 146).

Вернуться

146

Занимающий «столь своеобразное место, которое в те времена сравнимо разве что с положением Леонардо» (167).

Вернуться

147

Хотя Лонги считает, что когда Эрколе деи Роберти, явная креатура Коссы, попал на работы в Скифанойю, ему было не менее 19 лет. Речь идет о фресках, посвященных «Сентябрю», в котором «термометр художественного вкуса внезапно подскакивает до самой верхней своей отметки»: «Здесь в феррарское искусство врывается вихрь какого-то безумия: молодой подмастерье, которого можно считать затерявшимся среди помошников Туры или подавленным величием искусства Коссы, все же изыскивает возможность сказать свое слово и утвердить в фантастических образах свой неистовый темперамент» (158–159).

Вернуться

148

«Гарофало – провинциал с языческими наклонностями, с буржуазным стремлением к академизму, нечто вроде привередливого крестьянина, дважды в год выезжающего в столицу, чтобы обновить одежонку и запас модных слов».

Вернуться

149

Кстати, сейчас в его дворце, тоже построенном Бьяджо Россетти и расписанном Гарофало, который в «Зале сокровищ» создал фреску, вдохновленную росписями Мантеньи в «Брачной комнате» мантуанского Палаццо Дукале, находится на удивленье богатый античными памятниками Национальный археологический музей Феррары, обязательный к посещению.

Вернуться

150

Где находилась фамильная усыпальница древнего рода Костабили.

Вернуться

151

Феррарская школа живописи // Лонги Р. От Чимабуэ до Моранди. М.: Радуга, 1984. С. 130–213.

Вернуться

152

Феррара. Город Эстенсе. Путеводитель по городу. Его история. Памятники. Маршруты. Издательство «Сувениры Феррары», 2013. С. 55.

Вернуться

153

Книга вышла по-русски первоначально в «Иностранной литературе» (1985) в переводе Фридэнги Михайловны Двин.

Вернуться

154

В собрании сочинений Стендаля, изданном в 1959-м и максимально полном из мне доступных, этот роман называется «Пармский монастырь» (перевод Н.И. Немчиновой под редакцией Ю.Б. Коренева).

Вернуться

155

Позже увижу точно такой же розыгрыш пространства в Мантуе, где герцогский замок стоит на берегу системы озер, плавно переходящих в безлюдное и совсем уже таинственное заозерье.

Вернуться

156

«Перечень осмотренного им (Фонвизиным в Болонье) включает пятнадцать дворцов, примерно столько же церквей и, наконец, коллекции Болонского института. Фонвизин, по-видимому, не пропустил ни одного выдающегося художественного памятника Болоньи. Престиж болонской школы был столь высок, что это внимание вполне понятно…» (Левинсон-Лессинг В.Ф. Д.И. Фонвизин и изобразительное искусство // История картинной галереи Эрмитажа. 1764–1917. Л.: Искусство, 1986. С. 363).

Вернуться

157

Свидетели, впрочем, говорят, что иногда река Парма возвращается.

Вернуться

158

Хотя заходы про «имена стран» начинаются у него гораздо раньше, уже с первой книги.

Вернуться

159

Созданный тогда, когда королевский двор опасно разросся и деревянный театр Фарнезе внутри Пилотты перестал устраивать жену Наполеона своей маленькой, придворной вместительностью.

Вернуться

160

Еще Модена такая, ну а первым «большим городом» в нынешней поездке стала Болонья – средневековье в ней оседает внутри новодельных анклавов, Перуджа отчасти такая же.

Вернуться

161

О, это отдельная, кстати, тема – итальянские булки, рогалики, разные виды хлебцев, хлебных палочек, местных специалитетов, когда каждый город или коммуна гордятся своими особенными выпечками. Так, в Мантуе есть, скажем, suzzarese или пришедшаяся мне сразу же по вкусу лепешка mantovana schiacciatina, пресные коржики и коржи, за которыми мне постоянно мерещится эйдос кунцевской булочки за три копейки.

Вернуться

162

Так, Аркадий Ипполитов называет «Голгофу» Порденоне лучшей фреской Ломбардии за исключением, может быть «Тайной вечери» Леонардо да Винчи.

Вернуться

163

Их, кстати, в Италии полно в каждом городе, порой идешь, слушаешь краем уха чужую речь, удивляешься, почему это итальянский стал таким неблагозвучным, проржавелым, а потом тебя обгоняют два здоровых мулата, и тогда понимаешь почему. Но, кстати, они в кадр не лезут, рэп не читают, не активничают, предпочитают парки, где ведут себя скромно.

Вернуться

164

Точнее, наследником Чезаре в 1628-м стал отец Франческо I – Альфонсо III (1591–1644), через полгода отрекшийся от престола в пользу сына Франческо, чтобы уже в июле уйти в монастырь капуцинов под именем фра Джамбаттиста да Модена.

Вернуться

165

А в 1994 году добавили еще и Музей гипсовых скульптур им. Джузеппе Грациози.

Вернуться

166

Само «Святое семейство», законченное после смерти Рафаэля его любимчиком Джулио Романо, кардинал Ипполито д’Эсте продал в мадридский Прадо, оставив себе небольшой набросок 30 х 40 см.

Вернуться

167

Тех, в залах Психеи и гигантов, ради которых сюда и едут, так как практически все помещения Палаццо дель Те разукрашены изображениями, арабесками, узорами и гротесками разной степени стертости.

Вернуться

168

Той самой супруги Франческо II Гонзага, легендарной меценатки Тициана и Мантеньи, которая пыталась дотянуть свои щупальца и до Леонардо, заезжавшего в Мантую, но не оставившего ей ничего, кроме карандашного рисунка.

Вернуться

169

Блок А. Собрание сочинений. М.; Л.: Государственное издательство художественной литературы, 1963. Т. 8. С. 287.

Вернуться

170

Родился на Сицилии, учился в Урбино, позднюю часть жизни провел в Кинцо у озера Комо.

Вернуться

171

Наискосок от Каса Мантенья – церковь Сан-Себастьян, спроектированная Леоном Батиста Альберти, и гений архитектора чувствуется, несмотря на разор и провалы пустых окон. Сейчас церковь секуляризирована и обращена в патриотический мемориал, посвященный павшим за Италию.

Вернуться

172

Переименована всего пару лет назад, когда Мантуя стала культурной столицей Италии, в центр своего развития поставив создание нового музейного кластера возле Палаццо дель Те и Каса Мантенья – до сих пор на окраинах висят.

афиши да билборды в духе «археологии недавнего прошлого» про минувший статус города.

Вернуться

173

Некогда медальоны над вратами центрального входа расписывал Мантенья, но теперь они пусты, как глазницы скульптурных бюстов, дошедших из древности.

Вернуться

174

Разве что кроме Вазари, который Сант-Андреа не упоминает вовсе, останавливаясь на паре мантуанских проектов Альберти да на характерах его ближайших помощников, с которыми мастеру ах как повезло.

Вернуться

175

В Сант-Андреа, впрочем, фрески не совсем такие, хотя физиологические ощущения, вызванные громадностью сводов и кессонным оформлением потолков, присутствуют; а вот в главной конхе Сан-Пьетро на площади Сорделло они вполне таки создают ощущение органических тканей.

Вернуться

176

Почему-то в этом споре его хочется обозначить противником Альберти, хотя они и не встречались, поди, но в моей голове и под обложкой Вазари оба – часть единого ряда.

Вернуться

177

Ну то есть одна сплошная мультимедийность да красивые дизайнерские плакаты с минимумом аутентичных вещей.

Вернуться

178

В действительности это небольшая зала – потолок не то чтобы низкий, но не такой высокий, как чаялось; небесный просвет окружен золотистыми геометрически разлинованными узорами, из-за этого (мы же почти всегда видим его отдельным и преувеличенным, точно вытаращенный глаз) он несколько теряется – и да, после землетрясения 1992 года он, разумеется, реставрировался, но остался несколько, э-э-э-э-э, бледным.

Вернуться

179

Вместе со мной их смотрела бабушка в инвалидном кресле и ее соцработница, и я исподволь наблюдал за ними, пытаясь угадать, что эта бабушка и эта азиатка видят на росписях, зачем они им понадобились, какой из видов интереса их сюда привел и дал силы добраться в самый неочевидный тупик дворцового комплекса, куда туристы добредают в виде исключения. Правда ведь интересны судьбы людские.

Вернуться

180

Думаю, у букинистов таких не водится, если только у итальянских? Да, на е-bay потом нашел комплект „L’arte racconta: Le grandi imprese decorative nell’arte di tutti I tempi“ (Fabbri Skira, Milan) – и ведь даже недорого. В пределах доступного. Решил подарить себе на пятидесятилетие, но запамятовал.

Вернуться

181

А есть еще третий Бергамо на самой высокой точке горы Монте-Бастия. То есть Нижний город, граничащий с Паданской равниной на высоте 250 метров над уровнем моря, Верхний город, окруженный Мура Венете («Венецианской стеной») на высоте около 350 метров, и, наконец, Холмы, поднявшиеся на высоту 500 метров над уровнем моря.

Вернуться

182

Замысленная в 1991-м, она открылась в 2000-м, отпочковавшись от Академии Каррара примерно так же, как из недр Третьяковской галереи возникла Новая Третьяковка на Крымском валу: GAMeC – это музей истории искусства ХХ века, модернистского в основном (Балла, Боччони, де Кирико, Кандинского, Моранди и Савиньо), из «Коллекции Спаяни, а также скульптуры из собрания знаменитого Манцу, завещавшего часть своей коллекции городу, ну и «Собрание Стукки», состоящее из картин европейских авангардистов 1950–1960-х годов (Бурри, Фотрие, Хартунг). Потом уже GAMeC дополнили современными работами (Кателлан, Фабр), собранием современных медалей Витторио Лориоли, Фондом и архивом Нино Дзуккелли, фотособраниями Финацци и Ланфранко Коломбо.

Вернуться

183

Борго Сан-Леонардо, Борго Палаццо, Борго Пиньоло, плавно (и не очень) переходящие друг в друга.

Вернуться

184

Первоначально его построили внутри Санта-Мария Маджоре, но в 1650-м, когда крещение перенесли в Кафедральный собор, баптистерий разобрали и поместили на склад, пока в 1856-м не было решено перенести его на Соборную площадь, откуда его вновь переставили на нынешнее место в 1898-м. Вот из-за чего он не вдохновляет: карма его порушена.

Вернуться

185

Вот я уже и начал разбираться в особенностях местной геометрии, академик Колмогоров.

Вернуться

186

Когда-то достаточно известный коллекционер и торговец картинами.

Вернуться

187

Публий Овидий Назон. Любовные элегии. Скорбные элегии / Пер. Сергея Шервинского. М.: Акво-ИНК, 1992. С. 63.

Вернуться

188

Боэций. «Утешение философией» и другие трактаты. М.: Наука, 1990. С. 331.

Вернуться

189

Перевод Михаила Лозинского, Сталинская премия 1946 года.

Вернуться

190

Боккаччо Дж. Декамерон / Пер. Николая Любимова. Фрунзе: Кыргызстан, 1986. С. 680.

Вернуться

191

Боккаччо Дж. Декамерон. С. 681.

Вернуться

192

Бродский И. Эклога 4-я (зимняя) // Сочинения Иосифа Бродского. СПб.: Пушкинский фонд, 1994. Т. III. С. 13–18.

Вернуться

193

Седакова О. В поисках взора: Италия на пути Блока //http://olgasedakova.com/Poetica/223/search.

Вернуться

194

Так и хочется назвать его на западный манер «артистом», так как Херст работает по голливудским лекалам, искусство его не просто хочет стать частью шоу-бизнеса, но изначально им и является.

Вернуться

195

Английскому, японскому, за которым русский, французскому, который напротив немецкого, и две биеннале назад французы и немцы даже менялись ими – у французов тогда, кстати, тоже была музыкальная программа с участием фортепианного концерта Равеля.

Вернуться

196

Впрочем, о том, что в пластике легко обыгрываются и на новом витке развития «повторяются» (перештамповываются) древнегреческие и древнеримские барельефы, а также фигуры любых скульпторов, от Микеланджело до Родена, нас давным-давно предупреждают художники из группы «Ресайкл».

Вернуться

197

Вчера, кстати, думал у Глеба за ужином об урожайности итальянских живописцев, сумевших заполнить громадное количество международных собраний качеством своего искусства: пожалуй, ни одна страна не сподобилась на такой «блуд труда».

Вернуться

198

Другую, с огромными алмазами, рубинами и сапфирами, я мельком видел в Дворце дожей – просто она проходит сразу же за главным залом, ее не миновать.

Вернуться

199

Яйленко Е. Венецианская античность. М.: Новое литературное обозрение, 2010.

Вернуться

200

Их-то как раз плохо видно – все самое интересное собрано в музее на балконах и хорах, туда нужен билет, и, кстати, это будут не самые бесцельно потраченные 5 евро. Только имейте в виду, что внутри Сан-Марко продают также отдельные билеты в алтарь и в ризницу с «сокровищами» (мощами святых в реликвариях), туда как раз можно и не заходить, а вот музей на хорах позволит и на главную террасу города выйти – это там, где четверка коней Лисиппа. А главное – пройти во внутренние залы собора, плавно переходящего в Дворец дожей, и это может стать самой запоминающейся экспедицией из возможных.

Вернуться

201

Делез Ж. Складка. Лейбниц и барокко. М.: Издательский лом «Логос», 1998.

Вернуться

202

Ассман А. Распалась связь времен? Взлет и падение темпорального режима Модерна. Библиотека журнала «Неприкосновенный запас». М.: Новое литературное обозрение, 2017.

Вернуться