Гром среди ясного неба

9 ЧАСОВ 40 МИНУТ ПО МЕСТНОМУ ЛЕТНЕМУ ВРЕМЕНИ

Поль проснулся с тупой головной болью и досадой, что она не прошла за эту ночь глубокого, без сновидений, сна. Он лежал в постели, так и не открывая глаз, но его мозг уже работал. Поль попытался разобраться в своем состоянии. Головная боль напоминала о прошедшей ночи, о жаре, ознобе, ломоте и режущей боли в глазах от света. В комнате было душно. Он вспомнил, как закрыл окно, отгораживаясь от ночного холода пустыни… как подходил к парадной двери, как нашел миссис Дженкинс, которая лежала на полу в гостиной.

Поль открыл глаза. Его спальня, окнами на запад, была освещена довольно умеренно, но он снова ощутил резь в глазах, как в залитой солнцем пустыне. Правда, эта боль не была уже такой сильной, как в прошедшую ночь, но ощущение было довольно неприятное. Вспомнив о миссис Дженкинс, он сел на краю кровати, стараясь определить, не улучшилось ли его самочувствие. Оно было неважным: ломота во всем теле, как бывает от тяжелой работы после летнего безделья и злоупотребления пивом. В колледже он играл в футбол и в первую неделю тренировок именно так себя чувствовал. Воспоминания о днях, когда он играл в футбольной команде, напомнили ему о горячем душе — единственном известном ему средстве от боли в мышцах. Он чувствовал себя так, будто его помял корейский борец.

Но озноб и температура как будто прошли. И, встав на ноги, он с облегчением ощутил, что исчезло и впечатление, словно он вот-вот упадет.

Поль вошел в ванную, принял горячий душ, побрился и, вновь почувствовав себя человеком, принял две таблетки аспирина. Было бы неплохо и позавтракать, но мысль о еде вызвала у него отвращение. Пожалуй, он мог бы выпить чашку кофе и съесть ломтик жареного хлеба. Ни о чем больше он не мог даже и подумать.

Поль решил, что чувствует себя достаточно хорошо, чтобы позаботиться о миссис Дженкинс и выяснить, что происходит в городе. Он вспомнил, как в призрачной темноте ночи встретился с армейской колонной. Ведь дело не только в миссис Дженкинс — весь город болен. Пришлось направить сюда полевой госпиталь. Вот туда и надо идти, узнать, что за чертовщина творится.

Он вернулся в спальню, надел джинсы и майку. Надевать ботинки ему было трудно, и он сунул ноги в теннисные тапочки. Взял темные очки с комода и надел их, в них глаза почти не болели. Да и душ помог. И хотя аспирин еще не подействовал, сам факт, что он его принял, был успокаивающим. Скоро должна утихнуть боль.

Когда он вышел на улицу, яркий утренний свет проник через защитные стекла очков и заставил Поля прищуриться. Было уже довольно жарко, но еще без духоты и зноя, как обычно в полуденное время. Поль научился наслаждаться свежестью утра даже за то короткое время, которое он находился здесь. В этой сухой жаре таилась сила, а в чистоте и прозрачности воздуха — непостижимый оптимизм.

Он посмотрел вдоль ущелья. Обычная картина. Поль повернулся и посмотрел вдоль дороги, в направлении магазина Смита, и увидел признаки оживления: джипы, грузовики и рядом с ними купола больших палаток защитного цвета — военного образца.

Поль пошел по дороге в сторону палаток, и, по мере того как он приближался к ним, ему становилось все ясней, какая огромная беда обрушилась на Тарсус. При ярком дневном свете он впервые рассмотрел, сколько военных прибыло сюда. Сам он чувствовал себя неплохо. Так же, как во время учебы в колледже, когда, запустив дела, он не спал ночи, готовясь к экзаменам и выполняя письменные работы. Слегка кружилась голова, и небольшая слабость. Ну и, конечно, еще не прошла головная боль, ставшая теперь, после того, как он принял аспирин и надел солнечные очки, более тупой. Да, она все-таки еще давала себя знать. Он не мог составить себе представления о том, что переживало население города, исходя только из личного опыта и состояния миссис Дженкинс. Но все эти палатки, грохот джипов и грузовиков, обилие медицинского оборудования давали понять, что беда, которая обрушилась на Тарсус, была серьезной и распространилась широко.

У крайней палатки Поля окликнул часовой. На нем было уже обычное обмундирование, а не тот странный костюм, в которых они приехали ночью.

— Эй, приятель, стой!

Поль замер. Он вовсе не испугался, так как был уверен, что все дело тут в слишком усердном выполнении существующих предписаний солдатом-недоумком.

— Кто вы и откуда? — спросил солдат.

Поль назвал свое имя и объяснил, что находится в городе временно, остановился у миссис Дженкинс, а сейчас пришел, чтобы узнать, как она.

— Вы отсюда и не больны? — спросил солдат.

— Я не совсем здоров,— ответил Поль,— но ходить могу, если это разрешено.

Он перевел взгляд с лица солдата на автомат, нацеленный на него.

— Я только выполняю приказы,— объяснил солдат,— пойдемте к майору.

Просьба явно звучала как приказ, но Поль не возражал. Майор или любой другой начальник был тем человеком, которого он хотел видеть.

Поль удивился тому, что улыбается. Ну, до чего же все глупо. Или, может быть, это ему кажется из-за шума в голове? Да нет, тут действительно была чистейшая глупость. То, что армия появилась, без сомнения, хорошо. У военных были все средства, чтобы оперативно принять меры против катастрофы. Армейские соединения всегда призывались на помощь в случаях наводнений и ураганов. Но беда была в том, что им не хватало тактичности. Неужели обязательно играть в солдатики даже тогда, когда это совсем не требуется?

— Сюда,— сказал солдат, кивнув головой в сторону маленькой палатки, стоявшей рядом с большой, в которой расположился госпиталь. Он посторонился, дав возможность Полю пройти вперед. Вежливость? Или его так вымуштровали? Полю было интересно, нацелен ли все еще на него автомат, но ему не хотелось оборачиваться и тем самым доставлять солдату удовольствие. Он подошел к палатке.

— Сюда? — спросил Поль.

— Сюда,— сказал солдат.

Поль поднялся на одну ступеньку и вошел в палатку. Она была меньше, чем другие, возникшие за ночь. Ее размер, форма и конструкция, с деревянным полом и подпоркой в центре, напомнила ему палатки, в которых он жил, когда много лет назад был бойскаутом. Здесь стояли три стола, полдюжины складных стульев, шкафы с картотекой и в одном из углов полевой приемник. Два солдата что-то печатали, а майор сидел за столом с пачкой бумаг. Он поднял голову, когда Поль вошел, и улыбнулся.

— Доброе утро. Вас зовут Донован, не так ли? Я вижу, вы чувствуете себя получше. Все в порядке, Роджерс,— сказал майор солдату, сопровождавшему Поля,— продолжайте службу.

Солдат ушел, и майор пригласил Поля сесть.

— Я — майор Робертсон,— представился он.— Мы встречались прошлой ночью в джипе.

— Доброе утро,— сказал Поль,— я пришел узнать, как дела у миссис Дженкинс. И у всех других,— добавил он.— Я хотел бы узнать, что случилось? Что происходит?

Поль посмотрел на майора, ожидая ответа. Он заметил у него темные круги под глазами, помятый мундир и под мышками полукруглые пятна от пота.

— Боюсь, что она все еще не пришла в сознание. Она ведь уже немолодая женщина. Все, что можем, мы для нее делаем,— приятное впечатление от вежливости майора усиливалось его крайне усталым видом.

— Понимаю,— сказал Поль.

— Дело осложняется тем, что у нас нет истории болезни большинства здешних людей. И мы очень мало знаем о характере самой болезни.

— Очень хотелось бы вам помочь,— сказал Поль,— но я приехал сюда всего на несколько недель. В командировку. Миссис Дженкинс сдавала мне комнату. Вспоминаю, что она принимала какие-то пилюли от сердца.

— Это важная информация. Спасибо,— сказал Робертсон, придвинув к себе желтый блокнот и сделав там пометку.

— А что же происходит в городе? — снова спросил Поль.— Неужели все больны? Что с ними… то есть с нами?

— Мы точно не знаем, что это такое. По всей вероятности, вирус, но какой именно, пока не установили.

— Отсюда и те странные костюмы, в которых вы были прошлой ночью? — спросил Поль.

— Правильно,— ответил Робертсон.

— Но сейчас вы их сняли,— заметил Поль. Робертсон молча кивнул.

— Мистер Донован, вы могли бы нам очень помочь, если бы рассказали, как заболели, и ответили на некоторые вопросы. Вы один из очень немногих амбулаторных больных.

— Конечно, с удовольствием,— ответил Поль. Робертсон перевернул страницу желтого блокнота,

куда он записал сообщение Поля о том, что миссис Дженкинс страдала болезнью сердца, и уверенным крупным почерком написал вверху новой страницы: «Поль Донован».

— Мы вас посмотрим, как только заполним вашу историю болезни. Между прочим,— объяснил он,— я врач, хотя и прикован к столу, чтобы руководить этим госпиталем.

Далее последовали обычные вопросы, которые Полю задавали в прошлом неоднократно: детские болезни, чем болели родители, аллергия, прививки. Когда эта процедура окончилась, майор спросил как бы между прочим:

— И что вас привело сюда, в Тарсус?

Поль объяснил, что приехал в командировку собрать образцы кое-каких растений и сделать фотоснимки в горах и пустыне.

Майор поднял голову и, как ни странно, проявил неожиданный интерес к его работе. Поля поразила разница между резкостью часового и обаянием этого измученного человека, который его расспрашивал и, казалось, по-настоящему интересовался работой Поля в области экологической адаптации. Поль старался рассказывать покороче, чтобы не испытывать терпения майора. Но майор вел себя так, будто у него было сколько угодно времени и при этом страстный интерес к экологии. Робертсон одобрил работу Поля и даже вдумчиво заметил:

—Это замечательное дело,— сказал он.— Единственный способ привлечь молодежь к науке — дать пищу их воображению, чтобы заинтересовать их с раннего возраста. Ведь нельзя же все время пользоваться учебниками и расчленять этих чертовых речных раков. Я в восторге. Какие образцы вы нашли на прошлой неделе?

Тут Поль уже позабыл о том, что весь город болен и что майор, по всей вероятности, не спал всю ночь. Увлеченный интересом майора, проявленным к его делу, он продолжал говорить, перечисляя образцы и фотографии и при этом уточняя, когда и где их собирал.

— Когда вы в последний раз были в пустыне? — спросил майор.

— В понедельник,— ответил Поль.— Вот тогда я и почувствовал себя плохо. Я вынужден был вернуться раньше обычного.

— А до этого?

— Я выходил за город каждый день,— ответил ему Поль.— Там столько интересного. И всегда старался выходить рано и не возвращаться до шести, то есть до ужина.

— Понятно,— сказал Робертсон.— Значит, под дождь вы не попали? Кажется, он был в пятницу?

— Да,— сказал Поль,— кажется, дождь был в пятницу. И я не вымок. Я находился в пустыне и фотографировал ящерицу. И тут увидел темную грозовую тучу в небе.

— А где это было? — спросил Робертсон.

— В долине Скалл Велли. Это примерно в десяти милях к северу от дороги на Дагуэй.

— Ну что ж,— сказал майор, поднимаясь,— вы нам очень помогли, мистер Донован. Интересно было с вами поговорить. А теперь я бы вас попросил пройти в следующую дверь и повидаться с доктором Бартлетом — он проведет общий осмотр. Думаю, что он попросит вас зайти сегодня вечером, чтобы еще раз быстренько все проверить. Кровяное давление и прочее. Мы за всеми внимательно следим.

Поль поднялся и сказал:

— Конечно, меня еще немножко шатает, но я чувствую себя гораздо лучше, чем в прошлую ночь.

Он повернулся, собираясь уйти, но, подумав, опять посмотрел на Робертсона:

— Майор?

— Да.

— Я могу ходить, не опасаясь, что часовые будут тыкать мне своими автоматами в лицо?

— Конечно,— сказал Робертсон.— Когда доктор Бартлет кончит, попросите кого-нибудь из врачей, чтобы вам выдали именной жетон, и тогда никто вас не побеспокоит.

— Именной жетон? Для чего же?

— Видите ли, мы не знаем точно, какая это инфекция, и не хотим, чтобы она распространялась дальше. Мы временно наложили карантин на город. Солдаты на улице следят за соблюдением карантина.

Тогда это показалось Полю вполне логичным.