Император ярости

31

ФРЕЯ

— Мал!

Я кричу его имя в прохладный деревянный пол гостиной. Моя спина выгибается, ногти впиваются в половицы, когда удовольствие взрывается в моем ядре. Толстые пальцы Мала впиваются в мою кожу, оставляя восхитительные синяки, когда он хватает бедра и вгоняет в меня. Его толстый член погружается в мою жаждущую киску, влажные звуки наших тел заполняют пространство, пока он трахает меня об пол.

Да, мне следовало бы отдыхать и заживать.

Упс.

Хныкаю, когда он наклоняется надо мной, его массивное тело прижимает меня к полу, заставляя колени широко раздвинуться. Я кричу, когда его зубы скользят по моей шее, кусая и посасывая, пронзая мою кожу, пока он входит в меня, шлепая задницу.

Его рука обхватывает шею сзади, мои глаза закатываются от экстаза, я чувствую, как его губы касаются моего уха.

— Ты будешь хорошей маленькой шлюхой и кончишь на мой чертовски большой член?

— Да! — задыхаюсь я, еще один крик вырывается из моих губ, когда он наклоняется, чтобы ущипнуть и скрутить один из моих сосков. — Черт возьми, да, Мал! Я…

Вздрагиваю, когда слышу стук в входную дверь гостевого дома.

— Ты что, издеваешься? — рычит Мал. Он не замедляется и не останавливается, и я чувствую, как мои глаза закатываются, когда его бедра двигаются, разрывая мою опухшую киску своим божественным членом, пока я снова начинаю разваливаться на части.

Стук повторяется. На этот раз сильнее.

— Отвали! — ревет Мал, стонет, когда его руки крепче сжимают мои бедра, входя в меня жесткими, наказывающими толчками.

Человек, стучащий в дверь, не слышит — или слышит, но ему наплевать. Потому что стук повторяется снова.

— ОТВАЛИ! — кричит Мал.

Снова стук.

— Черт возьми, — шипит он. Я стону, когда он замедляется и осторожно вынимает свой член из меня, оставляя чувствовать себя пустой и нуждающейся.

Он обхватывает мои волосы, поднимает меня и поворачивает голову, чтобы яростно поцеловать.

— Готов поспорить, это Так ведет себя как придурок, — хрипит он. — Я избавлюсь от него, а потом заставлю тебя кончить на мой член, а затем на мое лицо, как хорошая девочка.

Сладкий Иисус.

— Ладно, — с трудом выдыхаю я, дрожа, когда хватаю его лицо и страстно целую.

Мал отстраняется и встает, хватает свою футболку с пола, куда он ее бросил ранее, и держит ее перед собой, как подобие скромности.

Это… не совсем работает. Она не скрывает его большой, яростный стояк и едва прикрывает линии его бедер.

Но какая разница. Это его кузен. Кому какое дело.

Мал шагает через открытую гостиную, бормоча что-то темное под нос.

— Клянусь чертовым Богом, Так, — рычит он, пока я хихикаю и отползаю назад, чтобы спрятаться за диваном, выглядывая из-за угла, чтобы наблюдать за фейерверком.

Мал достигает двери, выглядит яростно: его широкие плечи напряжены, кулаки сжаты по бокам, пока он держит жалкую футболку над своим членом. Мне почти жаль Такеши по ту сторону двери.

Почти.

Мал резко распахивает дверь.

— Какую часть отвали ты не понял…

Мое тело полностью замирает.

Это не Такеши.

Это Дэмиен.

Сердце падает, и прежде чем я успеваю среагировать, вижу удивление на лице Дэмиена, его взгляд останавливается на обнаженной фигуре Мала с опасной усмешкой.

Затем его взгляд скользит мимо Мала… и туда, где я выглядываю из-за угла дивана.

Мгновенно усмешка исчезает с его лица. Его фиолетовые глаза становятся холодными, его резкая челюсть сжимается.

Атмосфера в комнате резко меняется, напряжение взлетает до небес, когда Дэмиен переводит свой яростный взгляд на Мала. Оба мужчины смотрят друг на друга, ни один из них не произносит ни слова.

Хмурость Мала углубляется, пока он оценивает человека перед ним, в то время как выражение Дэмиена быстро превращается из шока во что-то холодное и защитное.

— Что за черт происходит? — наконец говорит Дэмиен, его голос напряжен от едва сдерживаемой ярости, когда он делает шаг вперед, его глаза пронзают Мала и останавливаются на мне, которая отползает за диван. Кажется, я гипервентилирую, когда поспешно тяну свою одежду за диван, надевая трусики, юбку и топ, прежде чем встать с пола.

Мое сердце бешено колотится, жар поднимается к щекам, когда я дрожа поднимаюсь на ноги и поворачиваюсь к двери, не в силах встретиться взглядом с Дэмиеном.

Очевидно, это не то, как он должен был узнать о Мале и обо мне.

Он также не должен был быть здесь до завтра.

— Эй… — с трудом выдавливаю я, мой голос тихий, когда выхожу из-за дивана, теперь полностью одетая, но все еще чувствую себя полностью обнаженной. — Так… да?

— Да? — хрипит Дэмиен темным тоном.

Я откашливаюсь, чувствуя жар на лице и приятную боль между ног от Мала.

— Это не то, что ты думаешь.

Я почти съеживаюсь, произнося это. Мал поворачивается, чтобы посмотреть на меня с самодовольной усмешкой, все еще не утруждая себя прикрыть свою наготу, кроме футболки, прикрывающей его член.

Взгляд Дэмиена скользит ко мне, его глаза сужаются.

— Правда, Фрей? Потому что мне это выглядит так, будто ты трахаешь его.

Челюсть Мала сжимается, и я вижу проблеск под поверхностью, темный, опасный край, который всегда, кажется, кипит под его спокойствием.

Собственничество.

Я дрожу, когда он медленно поворачивается, чтобы устремить свой холодный взгляд на Дэмиена.

— Следи за своим тоном, — рычит он, его голос низкий, полный предупреждения.

Дэмиен делает шаг вперед, его тело напрягается, готовое к драке. Он и Мал примерно одного размера. И пока Мал носит свою дикость и ярость на рукаве, Дэмиен скрывает их так, что это коварно обезоруживает.

Он останавливается, когда их носы почти соприкасаются, его фиолетовые глаза сужаются.

— Если ты думаешь, что я буду стоять здесь и позволю тебе обращаться с ней как с какой-то…

— Закончи это чертово предложение, — шипит Мал, — и я сломаю твою чертову челюсть.

— Хватит! — резко говорю я, бросаясь через комнату и вставая между ними, прежде чем ситуация ухудшится. Воздух между ними электризуется, заряженный всем напряжением, которое нарастало с момента, как Дэмиен вошел в эту дверь.

— Оба! — громко кричу я. — Прекратите!

Никто из них не отступает. Они просто смотрят друг на друга. Собственничество Мала написано на нем — в его языке тела, в том, как он стоит прямо за мной, готовый разорвать Дэмиена на части, если тот сделает неверный шаг. А Дэмиен, всегда так защищающий меня, смотрит на Мала с едва сдерживаемой яростью.

— Я не позволю этому случиться, Фрей, — шипит Дэмиен, его голос напряжен от разочарования. — Не с ним.

Опасное спокойствие в глазах Мала вызывает дрожь во мне.

— Не припоминаю, чтобы у тебя было чертово право решать, что она делает, — рычит он.

— Какого черта!..

— ХВАТИТ! — кричу я, поворачиваясь, чтобы оттолкнуть Дэмиена. — Мал прав, у тебя нет такого права, — резко говорю я. — Если я начну колоть героин или устраивать кровавые бойни, тогда да, у тебя есть разрешение вмешиваться в мою жизнь. — Я бросаю быстрый взгляд на Мала, затем поворачиваюсь обратно к Дэмиену. — Но не в этом.

Глаза Дэмиена приобретают сверхъестественный оттенок фиолетового огня.

— Фрей, ты что, издеваешься надо мной с этим чертовым психом…

— ХВАТИТ! — снова кричу я, на этот раз разворачиваясь, чтобы упереться руками в обнаженную грудь Мала, отталкивая его назад, прежде чем он нападет на Дэмиена, пытаясь остановить ситуацию от полного выхода из-под контроля.

Я имею в виду, она уже почти там.

Мои глаза встречаются с глазами Мала, прося его остановиться. Его челюсть сжимается, глаза превращаются в ледяные синие щели. Но он резко кивает, и я чувствую, как напряжение в его теле ослабевает под моим прикосновением.

Я сглатываю, поворачиваясь обратно к брату.

— Дэмиен, — тихо говорю я. — Мне жаль, что ты узнал об этом так. Но это не твое решение.

Его глаза встречаются с моими, и я вижу боль и разочарование в них. Он всегда был защитником для меня — иногда слишком — но я знаю, что это больше, чем просто это. Он злится, сбит с толку и, вероятно, беспокоится, что я совершаю огромную ошибку.

Неделю назад я могла бы согласиться с ним.

Но не сейчас.

— Я взрослая женщина, — говорю я, мой голос спокойный, но твердый. — Могу сама принимать решения.

Челюсть Дэмиена сжимается, и на мгновение я думаю, что он собирается спорить. Но затем он резко выдыхает, качая головой.

— Ладно. Делай, что хочешь, Фрея.

Он разворачивается и уходит, оставляя напряжение между нами, висящее тяжелым грузом в воздухе. Я чувствую укол вины в груди, но прежде чем могу погрузиться в это, Мал притягивает меня ближе, его рука обхватывает мою талию.

— Ты не обязана ему объяснений, — тихо бормочет Мал мне на ухо.

Я прижимаюсь к нему, мое тело инстинктивно реагирует на жар между нами, но разум крутится.

Это бардак. И он только ухудшится.

Столовая в особняке Кензо наполнена разговорами, но напряжение уже чувствуется, даже несмотря на то, что ни Дэмиен, ни Мал еще не в комнате. Оно настолько густое, что кажется невидимой грозовой тучей, нависшей над столом, и я чувствую его тяжесть, давящую на меня, когда занимаю свое место.

…Место, которое я очень дипломатично выбрала с помощью Анники.

За последние несколько часов я во всем призналась своей лучшей подруге. Опять же, не то чтобы я кому-то что-то была должна. Но почувствовала, что должна выложить карты на стол. Поэтому мы сели у одного из прудов с карпами, и я рассказала ей все.

Ну… знаешь… почти.

И, конечно, Анника сразу напомнила мне, почему она моя лучшая подруга в мире и ближе, чем сестра, когда обняла меня и сказала, что все, чего она хочет для меня, — это чтобы я была счастлива и в безопасности.

Я сказала ей, что и то, и другое у меня есть.

Но да, Холодная война за обеденным столом сегодня вечером была, и все еще остается, реальной возможностью.

Поэтому, чтобы попытаться справиться с гиперопекой Дэмиена и чрезмерной собственничностью Мала, Анни помогла мне расставить круглый обеденный стол так, чтобы я могла успокоить обоих. Мы посадили Мала слева от меня, Дэмиена справа, с Анникой рядом с ним, затем Кензо, Сота, Кир и Исаак — которые все прибыли раньше с Дэмиеном — затем Хану и, наконец, Така, между ней и Малом.

Мы даже использовали карточки с именами, ради всего святого.

Конечно, когда я только что вошла в столовую, увидела, что наша тщательно спланированная дипломатия была полностью разрушена.

Теперь за столом сидят: Мал, я, Хана, Анника, Кензо, Сота, Кир, Дэмиен, Исаак и затем Такеши, поставив Дэмиена прямо напротив меня.

Не нужно быть детективом, чтобы понять, кто виновник, особенно когда этот виновник входит, выглядит крайне довольным собой, садясь рядом со мной.

— Серьезно? — бормочу я, поворачиваясь к Малу.

— Серьезно, — рычит он в ответ, как раз когда Дэмиен входит с хмурым лицом, видя, где он сидит.

На секунду я думаю, что у нас на руках еще одна почти драка. Но Кир чувствует напряжение и жестом зовет Дэмиена сесть.

Сразу после этого он оглядывается на меня, поднимая строгую, но вопросительную бровь, когда его глаза переходят от меня к Малу, а затем обратно ко мне.

Мое лицо горит, когда я достаю телефон и отправляю ему короткое сообщение.

Я:

Это сложно. Мне жаль. Я должна была сказать тебе раньше. Можем поговорить после ужина?

Ответ Кира быстрый, и он вызывает улыбку на моем лице, когда я читаю его.

Кир:

Ты не должна извиняться передо мной или кем-либо еще за свои чувства, Фрея. И поверь мне, это никогда не бывает просто. Я буду здесь несколько дней, если захочешь поговорить. Но ты мне ничего не должна.

Кир:

Просто скажи мне — ты счастлива, в безопасности и тебя уважают?

Я кусаю нижнюю губу, мое лицо краснеет.

Я:

Да. Очень.

Кир:

Тогда я просто счастлив за тебя.

Кир:

С, конечно, обязательным «если он причинит тебе боль, я отрежу ему яйца и заставлю съесть их на тосте, прежде чем потрачу примерно две недели на то, чтобы убить его самым медленным и мучительным способом, который я могу придумать».

Я улыбаюсь, глядя через стол на Кира. Он подмигивает мне, кивая подбородком.

Дзиро, личный повар Кензо, выносит роскошное угощение, которое он приготовил на вечер: смесь великолепных суши и сашими, а также всевозможные невероятно вкусные японские закуски: караагэ, менти кацу, ассорти из якитори и окономияки.

И, конечно, саке.

Так много саке.

Сота и Кир немного обсуждают дела, прежде чем Кензо направляет разговор на Киото в целом.

Кир откашливается, бросая взгляд в мою сторону.

— Фрея, прежде чем я забуду, надеялся, что ты сможешь удаленно подключиться к моей домашней системе и поискать возможные уязвимости. — Его брови хмурятся. — Я не уверен, но думаю, что кто-то пытается взломать ее.

Дэмиен хихикает.

— Нажимал на эти сомнительные всплывающие рекламы, дядя? Искал горячих и похотливых MILF в своем районе снова?

Кир бросает на него уничтожающий взгляд, пока Анника и я прячем смешки и улыбки.

— Нет, умник, — хрипит он. — Но в моей домашней сети много конфиденциальной деловой информации, поэтому я хочу быть вдвойне уверен, что она защищена.

Я пожимаю плечами.

— Ну, не хвастаясь, но я ее построила. Им нужно быть действительно хорошими, чтобы проникнуть внутрь. Но да, — я улыбаюсь ему. — Я посмотрю…

Вздрагиваю, когда чувствую, как рука Мала скользит под скатертью и ложится на мое бедро — молча напоминая мне о динамике власти между нами, которая, кажется, никогда не меняется.

Дэмиен, сидящий напротив, холодно наблюдает за нами, его выражение лица нечитаемо, но я чувствую, как под поверхностью кипит гнев.

Хватка Мала на моей ноге усиливается, его большой палец медленно и намеренно скользит по ткани моих джинсов. Его прикосновение вызывает отвлекающую волну тепла во мне, затрудняя сосредоточение на разговоре вокруг нас. Я уверена, что это именно то, чего он хочет — напомнить мне, а может, и всем остальным в комнате, что я его.

Метит свою территорию. Заявляет права на меня.

И самое безумное, что части меня это нравится.

Большей часть.

Знаю, что не должна. Я знаю, что его собственничество должно казаться удушающим. Но есть что-то в том, как Мал проявляет свое доминирование над ситуацией, как он так непреклонен в этом, что заставляет мое сердце биться быстрее так, как я не могу контролировать.

— Так, Дэмиен, скажи мне, — холодно говорит Мал. — Ты нанял еще каких-нибудь сексуальных хищников, чтобы заполнить вакансию в своих рядах в Нью-Йорке?

Я не могу сдержать стон. Он имеет в виду Дмитрия. Нет, не стоит этого делать. Он хочет устроить скандал и превратить этот ужин в настоящий фейерверк.

Рот Дэмиена искривляется, когда он улыбается в ответ Малу.

— Ты поймешь, Мал что я не клюю на наживку так легко. Если тебе интересно, я лично перерезал горло тому куску дерьма, о котором ты говоришь, и убедился, что он все еще дышал, когда я запихнул его яйца ему в глотку.

— Разговор за ужином, Дэмиен, — бормочет Кир себе под нос, его тон раздраженный, когда он бросает племяннику темный взгляд.

Дэмиен опускает подбородок.

— Извини, дядя, — вежливо говорит он, прежде чем снова встретиться взглядом с Малом. — Однако, судя по синякам на шее моей сестры, — сквозь зубы говорит он, — я думаю, что сексуальный хищник, который меня больше беспокоит, сидит напротив…

— Она не твоя сестра, — ледяным тоном говорит Мал.

— И она точно не твоя чертова груша для битья…

— Нет, она не твоя, но ты сейчас станешь моей.

Рука Мала убирается с моего бедра, когда он спокойно встает. Дэмиен делает то же самое, за ним следуют Такеши и Исаак.

— Я думаю…

Голос Соты не громкий. Но когда он говорит, комната затихает.

— Что мы закончили этот разговор, — бормочет он, бросая взгляд на Мала. — Пожалуйста, садись, Мал.

Грозные, ледяные голубые глаза Мала скользят по столу, прожигая дыры в Дэмиене. Но затем, кивнув Соте, он садится. Такеши следует за ним, затем Дэмиен и Исаак. Я бросаю им обоим взгляд «что за черт». Исаак выглядит своим обычным бесстрастным, молчаливым «я», но, возможно, немного смущенным. Дэмиен просто смотрит на меня, прежде чем повернуться, чтобы разрезать Мала своим взглядом.

Рука Мала снова скользит на мое бедро и сжимает.

Сильно.

Остальная часть ужина — это размытое напряжение и неловкие разговоры, но я лишь наполовину обращаю внимание. Все, на чем могу сосредоточиться, — это рука Мала на моем бедре, ощущение его пальцев, прижатых к моей коже, удерживающих меня и втягивающих дальше в темный, опасный мир, который мы построили для себя.

После ужина есть еще напитки, и, конечно, десерт, и еще немного болтовни. Но в конце концов Сота объявляет, что уходит домой. Кир и Исаак вскоре уезжают в свой отель в центре Киото.

Я люблю его до безумия, но, к счастью, они забирают Дэмиена с собой.

Когда они уходят, Мал встает из-за стола, демонстративно держа мою руку, чтобы остальные — если они все еще не знали, что происходит между нами — увидели. Затем, без слов, с пульсирующим лицом, когда я улыбаюсь Аннике, Мал ведет меня из комнаты, из дома и обратно в гостевой дом.

Он вводит меня внутрь, а затем на мгновение выходит на улицу. Когда он возвращается, напряжение между нами меняется, превращаясь во что-то более тяжелое и опасное. Мал притягивает меня ближе, его руки обхватывают мою талию, когда он прижимает меня к стене, его тело теснит мое, и я вижу собственничество, горящее в его глазах.

— Чтобы мы были чертовски ясны, — рычит он, его слова вибрируют во мне. — Ты моя. Я ни с кем не собираюсь делиться тобой.

Я сглатываю.

— Ладно, просто чтобы ты понимал, что Дэмиен для меня как брат. Это не…

— Вы связаны кровью?

Я хмурюсь.

— Что?

— Он кровный родственник. У вас общая ДНК. Его родители — твои родители.

Я закатываю глаза.

— Нет…

— Тогда он не твой брат, — хрипит Мал, его голос теперь грубее. — Он не твой брат, и уж точно не мой. Он просто еще один мужчина, пытающийся забрать то, что принадлежит мне.

Есть что-то темное и грубое в том, как он это говорит, что вызывает дрожь по моей спине. Но это не страх — это извращенное возбуждение, тяга, которую я не могу объяснить, как будто я зависима от безумия, которым является Мал Ульстад.

Он прижимается ближе, прижимая меня к стене, когда его руки скользят вверх по моим бокам, его прикосновение властное и твердое.

— Я не буду делиться тобой, Фрея, — снова рычит он, его голос низкий хрип у моего уха. — Мне все равно, видит ли он тебя как сестру или какие у тебя с ним отношения. Для меня он просто конкурент. И я. Не. Проигрываю.

Я должна отстраниться, сказать ему, чтобы он перестал быть таким контролирующим, но правда в том, что не хочу и не уверена, что смогла бы, даже если бы попыталась. Интенсивность его взгляда, чистая сила его воли втягивают меня глубже каждый раз.

— Мал… — шепчу я, мой голос дрожит от клубка эмоций, которые я едва могу разобрать. — С Дэмиеном все не так. Он всегда был защитником для меня, но это все. Он тот, кто вытащил Аннику и меня из афер и попыток украсть часы, познакомил нас с Киром… Он дал нам жизнь, которая у нас сейчас есть.

Его хватка слегка усиливается, и его глаза вспыхивают чем-то опасным, собственническим и яростным.

— Все равно, — хрипит он, его голос грубее. — Ты моя. Не его. Ничья больше. Только моя.

В его словах есть интенсивность, которая должна пугать меня, но вместо этого пробуждает что-то глубоко внутри меня — что-то темное, что я пыталась отрицать. Как бы я ни хотела оттолкнуть его и сказать ему, чтобы он успокоился, часть меня жаждет этого — того, как он так яростно заявляет права на меня и заставляет чувствовать, будто я единственное, что имеет значение в мире.

— Тебе это нравится, да? — бормочет он, как будто читая мои мысли. — Тебе нравится, что я ни с кем не поделюсь тобой.

Я сглатываю.

Он прав. И я ненавижу, что он прав.

Но я ничего не говорю. Не могу. Вместо этого просто смотрю на него, мое сердце колотится, тело предает меня, когда правда оседает глубоко в моей груди. Мне это нравится. И я хочу всего, что он предлагает, даже если это опасно и извращенно.

Губы Мала изгибаются в темную, удовлетворенную улыбку, его рука скользит к задней части моей шеи, притягивая меня ближе.

— Ты моя, — шепчет он низким, властным рычанием, которое вызывает дрожь по спине. — И я никогда тебя не отпущу.

Его губы сталкиваются с моими, и остальной мир исчезает.

Позже, когда мы лежим вместе в темноте, тишина между нами кажется тяжелой от всех вещей, которые мы все еще не сказали. Я чувствую вес руки Мала, лежащей на моей талии, медленный подъем и опускание его груди против моей спины. В воздухе тишина, но я знаю, что она не продлится долго.

Я слегка поворачиваюсь, глядя на него в тусклом свете. Его глаза закрыты, но я могу сказать, что он не спит. В его теле слишком много напряжения. Он все еще размышляет, погруженный в свои мысли.

— Мал? — шепчу я.

Его глаза медленно открываются.

— Почему ты такой? — мягко спрашиваю я, мои пальцы скользят по линиям его руки, лежащей вокруг меня. — Почему ты никого не впускаешь?

Его выражение слегка напрягается, как будто мой вопрос задел что-то болезненное внутри него.

Наконец, после того, что кажется вечностью, он говорит.

— Я просто не знаю как, — бормочет он, его голос грубый. — Не знаю, как быть кем-то другим, кроме этого.

Его слова бьют сильнее, чем я ожидала, вызывая волну грусти, накрывающую меня. Мал настолько поглощен своей потребностью контролировать и заявлять права, что построил стены вокруг себя, которые даже он не знает, как разрушить. Худшая часть в том, что я чувствую, как эти стены смыкаются и вокруг меня.

— Мне не нужно, чтобы ты был кем-то другим, — шепчу я, мой голос дрожит, когда поворачиваюсь в его объятиях, чтобы быть лицом к нему. — Мне просто нужно, чтобы ты был честен со мной. Пожалуйста… Впусти меня.

Он долго молчит, его взгляд встречается с моим, словно он пытается понять, «могу ли я открыться ей». Затем он медленно выдыхает, и напряжение в его теле ослабевает лишь на мгновение.

— Я пытаюсь, — бормочет он тихо в темноте. — Я просто не знаю, смогу ли я.

Это самое близкое к уязвимости, что я когда-либо слышал от него, и это вызывает во мне настоящий поток эмоций. Я прижимаюсь к нему, касаясь его груди мягким поцелуем, и на мгновение мы просто лежим вместе, вес его признания висит между нами.

Может быть, он никогда полностью не впустит меня. Может быть, Мал слишком сломлен, слишком поглощен своей тьмой, чтобы когда-нибудь действительно измениться. Но в этот момент, этого достаточно.

Сейчас, по крайней мере, я возьму то, что он мне дает.

И, может быть, может быть, это все, что мне нужно.