Коварство Древних

Глава 11

Даларан.

То, что учеба в академии акцентирована больше на практическом применении волшебства, причем не важно будь то боевая магия, искусство иллюзий или целебное дело, Лин понял уже через неделю занятий. Все-таки война накладывает свой отпечаток в том числе и на мирные учебные заведения. Но его это волновало постольку-поскольку: в конце концов, маг его уровня прекрасно мог почерпнуть теорию и из книг, благо ему хватало опыта продираться сквозь излишние заумствования непререкаемых среди человеческих чародеев авторитетов. Чем он и занимался, тратя на библиотеку все свое свободное время: практику-то можно и потом подтянуть, а вот если его по какой-нибудь причине выставят из академии, то получить доступ к необходимым знаниям будет проблематично.

С другой стороны, нельзя не отметить, что его ночные бдения в, как оказалось, круглосуточно работающей библиотеке, позволили узнать много нового и взглянуть на некоторые вещи под иным углом. Хотя, если брать непосредственно прошлого Иллидана, то могущественный высший эльфийский чародей никогда бы не стал, например, измерять изменения коэффициента полезного действия заклинания в зависимости от окружающей среды. Ему всегда было очевидно безо всяких теорий, что пытаться вызвать огонь под водой — задача не уровня обычного мага, но вот то обстоятельство, что, потратив сущие крохи маны на увлажнение воздуха, он понизит мощность огненных заклинаний противника на сколько-то там процентов, как-то ускользало от него. Или наоборот — добавив совсем немного в воздух кислорода и убрав из него излишнюю влагу, можно получить некоторый прирост к мощности своих собственных огненных заклятий. Из таких нюансов и ковалась победа человеческих магов. И подобным трюкам с детальным описанием экспериментальных подтверждений теоретических выкладок была посвящена далеко не одна книга…

— Тот самый случай, когда тебе не хватает силы и на помощь приходит хитрость, — пробормотал Лин, переворачивая последнюю страницу очередного труда по принципам взаимодействия молнии и воды, и стоит отметить — очень удачного взаимодействия.

Потянувшись до хруста, мальчик поморщился — в последнее время он немного запустил свое физическое развитие. Мысленно дав себе зарок завтра с утра устроить полноценную зарядку, он промочил горло из стакана с водой и стал прицениваться к стопке следующих на очереди томов. Как-то сам собой взгляд скользнул к столику, за которым обычно обустраивалось несколько (от одной до пяти в зависимости от времени суток и их настроения) девиц, которые столь бурно обсуждали его методику чтения в первый день посещения местного храма знаний. В настоящий момент присутствовала вся пятерка.

К слову, четверка сплетниц его не интересовала, внимание привлекала пятая — на первый взгляд обычная девчонка с голубыми глазами и светлыми волосами. Оглянись и поймешь, что тут каждая третья такая. Ну, или он чего-то не понимает в красоте человеческих девушек. В любом случае его заинтересовала отнюдь не внешность подростка, не ее знатное происхождение (та оказалась принцессой одного из семи человеческих королевств — Кул-Тираса) и даже не тот факт, что лишь она одна носила золотой медальон, в то время как ее подруги были «серебряшками». Однажды, когда эта самая Джайна, вернувшись с каникул, присоединилась к своим подругам за библиотечным столиком, Лин мельком взглянул в ту сторону да так и не смог оторвать взгляда от этой ученицы… Что, между прочим, не осталось не замеченным и привело к насмешливым комментариям со стороны ее веселых подружек. Вот только причины подобного интереса лежали не в той плоскости, о которой первым делом подумали юные девицы…

В этой-то причине и заключалась проблема! И была та весьма и весьма значительной и при этом неизвестной величиной — он откуда-то знал эту особу, но при этом был готов поклясться чем угодно, что видит ее впервые в жизни! Для мага, что мог едва ли не по секундам вспомнить всю свою жизнь, это было немыслимым фактом. Да и сколько там этой жизни было? Всего двенадцать лет. Он даже всерьез рассмотрел гипотезу, что знал ее в прошлом Иллидана, но подзабыл, пока его душа блуждала в небытии. Но это предположение не выдерживало никакой критики: как могут быть связаны высший эльф и молодая девушка, расы которой десять тысяч лет назад еще даже в природе не существовало? Оставался вариант, что он познакомился с ней пусть даже и заочно уже в этой жизни. На подтверждение этой версии ушла целая ночь просмотра своей памяти, окончившаяся отрицательным результатом. Но ведь он ее определенно откуда-то знал! И эти нелогичность и непонятность очень сильно раздражали Лина, выбивая его из колеи налаженного учебного процесса при малейшем упоминании о Джайне или их пересечении в академии. А в библиотеки они встречались практически каждый раз! Таким образом, он бы очень хотел знать, как это возможно, что это вообще может значить и главное — почему его так тянет узнать ответ?! Хотя на последний вопрос у него был ответ — он всегда терпеть не мог загадки и стремился раскрыть истину.

Между тем от воспоминаний о проделанных изысканиях его отвлек девичий смех, прозвучавший немного громче обычного, а потому заметно выбившийся из общего шума, состоящего из шелеста страниц, скрипа перьев и шепотков учеников. Лин вернулся в реальность и осознал, что уже довольно продолжительное время открыто пялится на тот самый камень преткновения с голубыми глазами, что с возмущением уставились на него в ответ. Смех же был порожден зловредными подружками, которых изрядно веселил интерес пусть и немного способного, но безродного крестьянина к принцессе и талантливой ученице самого Антонидаса — главы Кирин-Тора.

Лину было не до смеха, а потому его потерянный взгляд с помощью поднятой брови превратился на лице в вопросительное выражение. Он словно спрашивал: «Ну, и что ты на меня уставилась?». Возмущение во взгляде Джайны удесятерилось, а по лицу пробежали красные пятна, и те свидетельствовали явно не об охватившем ее внезапно смущении… Лин пожал плечами и вернулся к книгам. Любопытство любопытством, но знания сами по себе в голове не появятся.

Однако спустя каких-то пол часа он снова залип на девчонку. На этот раз его «разбудил» ответный пристальный взгляд принцессы, а не комментарии ее подружек. Лин вздохнул, разорвал зрительную связь и уткнулся в книгу. «Может, я в нее влюбился? Любовь с первого взгляда, как с Тирандой? Нет, вроде ничего такого не чувствую… Хотя уже начинаю сомневаться: во всяком случае применение подхода «Нет эль… человека — нет проблемы» вызывает в душе бурный протест… И ведь непонятно даже, в каком направлении дальше двигаться, чтобы распутать этот клубок загадок…Прямо проклятье какое-то…»

На последней мысли он застыл, не заметив, что снова уставился в лицо интересующей его личности. «Почему я не подумал о самом очевидном варианте? Нет, конечно, не о проклятье — таких проклятий не бывает, да и я смог бы по ауре понять, если бы меня прокляли. Но вот какое-либо иное магическое воздействие в качестве причины моего интереса, более тонкое… Нет, что-то не сходится — интерес интересом, но я же ее вдобавок, и правда, откуда-то знаю! Совершенно точно мне никто не говорил, что она принцесса и ее зовут Джайна — а такое знание вложить в мою голову да еще так, чтобы я не сумел концов не найти — это что-то за гранью возможностей обычных магов. Аргх! Еще немного, и я приду к выводу, что это Саргерас так пошутил! Вот только не замечал за ним пророческих способностей о событиях на десять тысяч лет вперед… Может проделки бронзовых драконов?..»

— Кхм, кхм!

Лин сфокусировал взгляд, и выяснилось, что пока он был погружен в себя, Джайна подошла к столу и, сложив руки на груди, с недовольным видом уставилась на него. Поскольку он не отрывал от лица девушки глаз по мере ее приближения, его голова оказалась запрокинута назад.

— Чем могу помочь? — мальчик покрутил головой и отодвинул стул, приняв более удобную позу перед нависшей собеседницей.

— Ты мне поможешь, если объяснишь, какого демона тебе от меня надо, и прекратишь пялиться!

Пока в повисшем молчании они разглядывали друг друга, а подружки принцессы напряженно вслушивались, усиленно делая вид, что им нисколечко не интересно содержание разговора, сам Лин обдумывал спонтанно возникшую идею. Ведь если он не знает истоков своего интереса, то, возможно, сама Джайна сможет приоткрыть завесу тайны? Поэтому он и решил честно признаться в причине, побудившей его засматриваться на девчонку.

— Я тебя откуда-то знаю и не могу понять откуда. При этом уверен, что впервые увидел тебя всего лишь несколько дней назад уже здесь, в академии. И уверяю тебя, меня это бесит больше, чем тебя мои разглядывания. Может быть, у тебя есть какие-то мысли на этот счет?

Едва «медяк» начал говорить, Джайна открыла было рот для гневной отповеди, но по мере осмысления ответа решила отказаться от этой затеи. И не мудрено: насколько Лин смог понять из перешептываний, основной версией девичьего коллектива была «запретная любовь крестьянина к принцессе», а потому в ответ на признание девушка уже готовилась разразиться пламенным речью, дабы показать всю разницу между их положением, и предложением, куда именно он может запихнуть свою любовь. Подобное выступление с учетом его вопроса пришлось бы не в тему и выставило бы ее глупой девчонкой, помешанной на романтике и смотрящей на все через призму с изображением принца на белом коне.

Очередное молчание не затянулось надолго. И если поначалу Джайна не знала, что ответить на этот странный вопрос, кроме как правдивого «Я тебя не знаю, отстань от меня, иначе пожалеешь!», то, когда она осознала, что неизвестного мальчишку в ней привлекла (при условии, что он сказал правду, конечно же) не ее образцовая внешность и не исключительный талант в магии, а непонятно какой взбрык в его бестолковой голове, то сильно разозлилась.

— Не смей больше меня отвлекать! — девушка слегка наклонилась, а по ее волосам пшеничного цвета пробежали искры магической энергии, заставив те заметно распушиться. Фокус, не раз выручавший, когда нужно было поставить кого-нибудь на место. Помогал даже со взрослыми.

«Ого! Сильна, сильна… жаль не могу увидеть ее внутренний источник. Хотя можно же…» — Лин с любопытством наблюдал за бегающими искрами, а затем без задней мысли протянул руку к волосам, намереваясь произвести замеры на ощупь.

Джайна шарахнулась от него как от прокаженного, ноги юной особы заплелись, и она полетела на пол, намереваясь познакомить голову поближе с углом одного из столов. Но падение внезапно остановилось, и испуганная девушка зависла в воздухе, напрочь презрев законы гравитации, пусть и неизвестные ей, но от того не потерявшие свою актуальность. Не успела она опомнится, как ее мягко приподняло, помогая восстановить равновесие.

— Жаль, что ты ничего не знаешь, — произнес Лин, не скрывая разочарования, и опустил вытянутую в направлении девчонки руку.

Ученица главы академии замерла, ощущение воздействия чужой магии пропало. Спасший ее от падения мальчик снял со стопки три верхних книги, разложил их перед собой и, более не обращая внимания на продолжающую стоять у его стола Джайну, приступил к изучению литературы по своей методике. Сосредоточившись, Лин сходу погрузился в анализ текста, и ему даже не пришлось делать вид, будто он не замечает девочку. Любопытство было задавлено волей в связи с неудачными попытками поиска правды, и мальчик надеялся, что в ближайшее время оно не будет его терроризировать, хотя бы до конца дня.

Блондинка-подросток постояла некоторое время, но, так ничего и не сказав, вернулась к подружкам. Спустя некоторое время «перемирия» оказалось, что ситуация поменялась на противоположную, и теперь это Джайна бросала украдкой в сторону сына рыбака внимательные взгляды. Вот только если парнишку ранее интересовало ее лицо, то талантливая волшебница предпочитала наблюдать за одновременным переворотом страниц, и чем дольше наблюдала, тем задумчивее и продолжительнее становились ее взгляды…

…А на следующий день, после занятий, странный мальчик заявился в библиотеку с золотым медальоном на груди.

---------//---------

Женщина была стара. Весь ее облик прямо заявлял о немощи, приходящей перед самой смертью, от чего при первом же взгляде появлялось стойкое убеждение, что моргнуть глазами для нее — уже совершить подвиг эпических масштабов. Однако, пусть Налебера и не являлась самой могучей магичкой Даларана, но была как минимум одной из опытнейших, а потому возраст для нее не представал серьезной проблемой. Ее разум не потерял своей остроты даже спустя почти полтора столетия, миновавших со дня ее вступления в орден Кирин-Тора, а магия легко поддерживала в ней жизнь, что позволяло оставаться одной из старейших преподавательниц в академии.

Но вместе с возрастом приходила и скука. Краски жизни блекли. Цели становились расплывчатыми, а то и вовсе утрачивали свою ценность. А слово перспектива, казалось, перешло на параллельную прямую, чтобы навсегда разойтись с жизненным путем женщины. Но все же, если глобальные планы и остались в прошлом, то маленькие радости в настоящем приобрели особое значение в непримиримой борьбе с рутиной. Одной из таких отдушин являлись «шутки» над учениками…

— Кто сможет вытащить кролика обратно, получит золотой медальон, — заявила Налебера, окидывая взглядом несколько групп «медяшек», пришедших на лекцию по плетению рун.

Перед началом посвящения в таинство руноплетства несколько минут традиционно отводилось на выдачу ученикам задания, обладающего бесценной наградой, но при этом кажущегося абсолютно невыполнимым. Причем для будущих магов, только ступивших на путь постижения магического искусства, оно действительно являлось невыполнимым… Правда, отнюдь не по той причине, которая виделась непосредственно самим ученикам, а лишь ввиду отсутствия соответствующих навыков и опыта.

На этот раз фантазия скучающей волшебницы породила следующую композицию. На столе, у преподавательского места, стоял скромных размеров деревянный сундук с откинутой крышкой, рядом находилась клетка с обычным на вид серым кроликом, который, между прочим, уже не первый раз выступал в качестве реквизита Налеберы. Женщина, подражая бродячим фокусникам, продемонстрировала, что сундук пуст, а затем без суеты достала за уши своего «добровольного» помощника и начала медленно опускать его в новое пристанище.

Внезапно из недр изделия плотников под аккомпанемент испуганных возгласов учеников вырвался пучок сегментированных отростков, оканчивающихся костяными когтями. В мгновение ока пушистый грызун оказался утянут внутрь, а затем новоявленный монстр попытался проделать ту же операцию с удерживающей его добычу человеческой рукой. Преподавательница, вскрикнув, с неожиданным для ее возраста проворством умудрилась, разжав хватку, отскочить минимум на пару метров от злополучного места проведения испытания на получение золотого амулета. Отростки, оказавшиеся неожиданно гибкими, утащив ушастого внутрь опасного короба, еще некоторое время поисследовали окружающее пространство на предмет дополнительной добычи, смахнув попутно со стола опустевшую клетку, и были таковы.

— Мда, — женщина опомнилась и, окружив себя эффектно выглядящим щитом, осторожно подошла и заглянула внутрь каверзного сундука. — Неприятно, получилось. Но, тем не менее, мое слово крепко — если сможете вернуть кролика или что там от него осталось, получите золотой медальон и с учетом возросшей сложности… дайте подумать… — женщина напоказ задумалась. — Тысячу золотых сверху. Есть желающие попробовать? — В ее голосе присутствовала насмешка, пусть и не все присутствующие обладали должным житейским опытом, чтобы ее уловить, но все-таки она там определенно была.

Гомон в лекторском зале сменился молчанием, а затем оживленными обсуждениями впечатленных заявленной суммой учеников — та была значительной даже для отпрысков высших дворян, не говоря уже о всех прочих. При всем при том — именно «прочих» в «медных» группах было подавляющее большинство. Однако, несмотря на поистине королевскую награду, желающих выйти и показать свою удаль в противостоянии с монстром, сумевшим испугать преподавателя академии, что-то не находилось.

«Прекрасно. Все как обычно: молодежь — в трепете, а мне за это — почет и уважение», — с удовольствием подумала женщина о результатах хорошо выполненной проделки. Неожиданно с места поднялся ничем не примечательный с виду паренек и начал спускаться по пологим ступеням аудитории, на которых и располагались ученические парты. Глаза женщины быстро среагировали на движение и уставились на смельчака, дерзнувшего нарушить устоявшиеся традиции. Изредка, но подобные личности все же находились. Ведомые жадностью, глупостью, верой в длину своих родословных или в свою, ничем не подкрепленную, исключительность, они пытались тем или иным образом пошатнуть ее авторитет. Ведь даже провальная попытка, превращающая неудачника в посмешище, приводила к тому, что фокус внимания зрителей смещался с преподавательницы и ее провокационных шуток на опозорившегося себя ученика… Налебера была не лишена некоторого тщеславия, как и любой уважающий себя маг.

Пока неспешно шагающего «медяка» сопровождали усиливающиеся шепотки не столь смелых однокурсников, разум преподавательницы выдал справку о претенденте на золотой медальон или, что скорее всего, о претенденте на изрядную порцию унижения — ведь неудачливых выскочек никто не любит. Увы, информации по данному индивиду в закромах памяти оказалось не очень много. Ученик был новичком и никак не отметился на прошлых лекциях, не проявив также и желания принять участие в предыдущих «конкурсах». Правда, до нее доходили слухи о его уникальной методике изучения библиотечных книг, но без каких-либо подробностей. В общем, можно было сказать, что женщина ничего не знала о спускающемся молодом человеке.

Что касается его текущего поведения в лекторском зале, то память ей подсказала, что последние пять минут новичок лишь с легким интересом вслушивался в гуляющие шепотки соседей, переговаривающихся о многом и всяком. Его действия были слишком внезапными, а потому озадачили преподавательницу. Даже в какой-то момент у Налеберы мелькнула мысль, что молча спускающийся ученик хочет не бросить вызов ее заданию, а… Да мало ли что могло взбрести в голову ребенка? Может просто приспичило? Однако по мере приближения храбреца к столу ее сомнения улетучивались.

— Значит, готов вступиться за честь академии и спасти несчастного кролика? — прозвучал вопрос, едва мальчик приблизился вплотную к месту действа.

— Нет, мне просто нужен золотой медальон, — покачал головой ученик, разглядывая стоящий на столе ящик.

— Вот как, — женщина окинула очередным оценивающим взглядом добровольца. — Что ж прошу, продемонстрируй свои навыки.

Налебера отошла в сторону на несколько метров и демонстративно скрестила на груди руки, показывая, что никак не будет мешать или помогать ученику.

Только парнишка попытался заглянуть в злополучный ящик, как из него снова вырвались те же плети, разве что ставшие чуток больше и разбавившие свой сероватый окрас красными тонами. Ученик едва успел отпрянуть, а зал тут же загудел, послышались комментарии и предположения о судьбе бедного кролика, раз монстр так заметно подрос. И никто не заметил, как брови преподавательницы вздернулись в удивлении. Кому как не ей было знать, что все ранее увиденное учениками было не более чем искусной иллюзией ее авторства, и никакие «костяные щупальца» в ее ящике определенно точно не жили, а кролик благополучно отправился обратно в загон через небольшой портал…

Тем временем, храбрец отважно бросил вызов чудовищу, раскидывая во все стороны небольшие огненные шары и сосульки (стандартный набор умений учеников из медных групп), и даже иногда попадая в цель. Одно из сегментированных щупалец, начисто срезанное острым куском льда, вяло извивалось на полу, а еще парочка судорожно дергалась в попытке избавиться от охватившего их огня. На стене, позади стола, появилось несколько черных дымящихся опалин, а на полу — россыпи быстро таящих кристаллов льда — следы, оставшиеся от пролетевших мимо цели магических снарядов.

Оставшиеся неповрежденными пять конечностей вымышленного монстра все столь же яростно пытались достать подростка, оказавшегося неожиданно вертким. При этом слепое махание конечностей то и дело разбавлялось внезапными целенаправленными выпадами.

Чем дольше разыгрывалось сражение, тем больше в интерьере зала появлялось последствий применения боевой магии и тем больше эмоций проступало на старческом лице Налеберы — ведь все, включая боевые заклинания, было не настоящим. Поддержку столь объемной и детализированной иллюзии ожидаешь скорее от талантливого выпускника или взрослого мага средней руки, нежели от какого-то юнца-новичка, едва разменявшего второй десяток.

Наблюдая, как заметно запыхавшийся мальчик, одержав «победу» над «монстром», достойную золотого медальона, подходит к немного обгоревшему ящику, женщина подумала, что сей индивидуум вполне мог бы сдать выпускной экзамен по магии иллюзии.

Выскочка, как его уже окрестили не стихающие шепотки, продолжил удивлять собравшихся. Осторожно приблизившись к логову отростков, он сначала аккуратно заглянул в ящик, а затем, после недолгого разглядывания чего-то, видимого лишь ему самому, смело запустил внутрь руку. Причем конечность ушла в невысокий предмет по самое плечо.

Зал ахнул. Если в девичьих голосах звучал восторг от явленной смелости, то противоположный пол был куда категоричным в своем мнении. Парни едва ли не говорили: «Ну, куда ты полез, идиот! Одумайся, пока не поздно!». Поэтому, когда претендент на «золото» громко закричал от боли и задергался в невидимых тисках в попытке вытащить руку из коварного ящика, практически никто не удивился. Естественно, в список «удивленных» попала преподавательница, при этом отсортируй кто-нибудь данный список по степени «офигевания», то Налебера лидировала бы в нем с большим-большим отрывом…

Попавший в переделку ученик направил свободную ладонь в сторону ловушки, поймавшей ее товарку, и окатил вырвавшимся из нее потоком пламени внутренности ящика. В ответ из недр изрядно потрепанного деревянного изделия «изрыгнулось» зеленоватое облако, раздался скрежет, и в следующий миг паренек отскочил от недружелюбно настроенной коробки, повторив недавнюю ретираду преподавательницы. Его рука была покрыта кровью и какой-то желтой слизью, а потому было не ясно со степенью ее повреждений. Но одно стало очевидным для всех — в сжатом кулаке что-то было. Ладонь разжалась, и предмет, полученный с риском для жизни, пролетел по короткой дуге и оказался пойманным Налеберой. Во время полета и произошла его идентификация — сильно замаранное кровью кроличье ухо.

Магичка с изумлением осмотрела трофей, пощупала, даже что-то там наколдовала, но видимо результат во всех случаях остался неизменным — этот испачканный красным комочек меха подозрительно похож бы на кроличье ухо… Или очень хорошо под него маскировался. После пристального изучения женщина подняла взгляд на человека, на котором отлаженный процесс с шутками над учениками за долгие годы дал первый сбой. Вот только вместо ожидаемого удивления, замешательства или хотя бы того самого нечитаемого взгляда, который обычно приписывают людям при состоянии полного ошарашивания, на хмурящемся лице Налеберы застыла лишь подозрительность. В голове старожила академии промелькнуло сразу несколько предположений об истоках мастерства юного дарования. От более вероятного — помощь другого преподавателя, до дикого — замаскировавшегося подданного их остроухих соседей по континенту.

И нет — ее паранойя разыгралась отнюдь не от нежелания отдавать огромную кучу золота, что она опрометчиво пообещала за спасение животинки… Ну, во всяком случае не только из-за него. И даже не талант, явленный учеником, сыграл главную роль в обуявшем Налеберу недоверии. Гордость старейшей преподавательницы взывала к ней. Ущемленное самолюбие требовало у подсознания найти любую мало-мальски правдоподобную причину, чтобы отказать в признании юного мага победителем, ведь иначе вековая репутация магички обратится в ничто.

Ученик каким-то образом догадался, что его «победе» мягко говоря несильно рады, и, почти угадав с причиной, поспешил заявить:

— Мне нужен только амулет…

Чаши «весов» сомнений о том, как поступить в сложившейся ситуации, заметно заколебались. Внезапно ее осенило, и Налебера приняла решение: «Ну, и ладно. Зато теперь прогнозирую появление большого количества желающих бросить вызов моим «заданиям». Это будет весело…»