Коварство Древних

Глава 6

Королевство Лордерон, Серебряный бор. Один из многочисленных рыбацких поселков, разбросанных по побережью Великого моря. 11 год со дня открытия Темного Портала.

На разлапистой ветке огромной темной сосны, на высоте десяти метров сидел худенький темноволосый мальчик. Опершись спиной на ствол величавого исполина, он качал одной ногой, попадая в такт пальцам, барабанившим по исцарапанной коленке второй. Под ним, на земле, раздавался неразборчивый гомон. Детвора отчаянно хотела присоединится к своему кумиру, однако все их попытки покорить необхватную преграду завершались неудачей, что вызывало приступы острой зависти, замешанной на восхищении достижениями местной знаменитости.

Не обращая внимания ни на детскую возню, ни на смолу, проступающую сквозь кору, ни на начавшийся дождик, который пока не мог пробиться через густую копну иголок укрывшего его от начинающейся непогоды дерева, мальчик с не по годам серьезным взглядом голубых глаз задумчиво уставился на испещренную волнами сизую поверхность моря. Мысли его набегали, подобно волнам: «Все-таки в обычном зрении есть своя изюминка. Бесспорно, что на войне подарок Саргераса куда важнее и полезнее, да и виденье магических потоков само по себе — чарующее зрелище, но вот в такие моменты остро осознаешь, чего именно ты лишился… И невольно задаешься вопросом, а стоило ли оно того?..» Однако до совсем уж пораженческих настроений он старался не скатываться…

Минуло уже больше десяти лет, как Иллидан переродился в одного из людей — той расы, чьи представители, казалось, еще совсем недавно покушались на его бывшее тело. За это время он успел как перебеситься от потерь, так и побыть в ступоре от грядущих перспектив: ведь в человеческом ребенке — сыне обычных рыбаков — магии было не больше, чем в окружающих его деревьях. Благо еще звезды хоть и изменили свое положение, но не настолько, чтобы бывший ночной эльф по куполу ясного ночного неба не смог разобраться, что он по-прежнему живет на родном Азероте, а не попал в какой-нибудь чужой мир из мириада существующих. Впрочем, долгое пребывание за гранью изрядно усмирило его буйный нрав, и сделало гораздо менее импульсивным — как раз тем, кем всегда хотели его видеть учитель, брат и возлюбленная. И для этого «всего-навсего» потребовалось умереть… В общем, он достаточно спокойно принял перерождение представителем иной расы и потерю возможности оперировать маной на высоком уровне…

Тем не менее, становиться на один уровень с дубами и елками знаменитый эльфийский маг категорически не желал, а потому пытался всеми правдами и неправдами раскачать то засохшее зернышко, что представляло из себя его энергетическое ядро. Столько практики по тончайшим манипуляциям с маной, сколько он получил за минувшее десятилетие, он не получал за всю свою прошлую жизнь. Все-таки несмотря на востребованность подобных навыков во все времена, его прошлый магический запас позволял пренебрегать как мелкими потерями, к слову составляющими не более пяти процентов от общего запаса маны, вложенного в заклинание, так и кривоватостью плетений, что съедало еще до десяти процентов КПД. А в этой жизни он поначалу был лишен возможности использовать не то что энергоемкие чары, но практически вообще любые, кроме самых простейших, не считая прямых манипуляций маной…

Нельзя сказать, что его усилия прошли даром — по крайней мере, магом по людским меркам его уже можно было назвать совершенно точно. Вот только прежние возможности относительно достигнутого уровня виделись далеким миражом в бесконечной пустыне, и ему предстояло пройти еще долгий путь в попытках прикоснуться к горизонту. Однако даже догадываясь о бесплодностях прилагаемых усилий к становлению величайшим магом, Иллидан не намеревался опускать руки, собираясь воспользоваться данным судьбой шансом по полной программе и прожить вторую жизнь без сожалений об упущенных возможностях…

Правда, он небезосновательно подозревал, что его планам могут помешать. Частичная потеря памяти и тревога, пробуждающаяся всякий раз, когда он пытался проанализировать смутные ощущения от пребывания за гранью, обеспечивали дополнительную мотивацию к тренировкам. «С другой стороны», — рассуждал Иллидан логически, — «Раз мир еще не захватили демоны и Н’Зот, то еще не все так плохо…»

Шум внизу внезапно усилился, и в те редкие минуты созерцательного отдыха, которыми он разгружал свои мозги от занятий с магией, вклинился детский выкрик:

— Лин!

«Сейчас опять будут просить, чтобы я помог им забраться. Как будто мне делать больше нечего», — меланхолично подумал двенадцатилетний мальчик, но ошибся в своих предположениях

— Лин! Там настоящий маг! Показывает магию, почти как у тебя, только настоящую! Пошли смотреть!

На мгновение юный кумир деревенской малышни задумался, а затем все же стал спускаться. «Ну, раз «почти как у меня, только настоящая» — почему бы и не глянуть? Хотя наверняка это очередные рекрутеры: ищут одаренных, восполняют потери. Судя по рассказам торговцев, в этой эпохе постоянно воюют, от того среди магов возникает «естественная» убыль».

Вообще родители назвали его Пфонсом, но… такая собачья кличка пришлась ему не по душе, и он быстренько переименовался, едва научившись членораздельно говорить. И с новым именем особо не заморачивался: выбрал несколько букв из старого и состыкнул так, чтобы не резало человеческий слух. В конце концов, новая жизнь — новое имя, да и тот образ могучего эльфа, который стоял за именем Иллидан Ярость Бури, как-то не слишком соответствует человеческому мальчику.

Процесс спуска превратился в очередную тренировку. И к тому моменту, когда он ступил на землю, в его руках находился приличный шарик очищенной от мусора смолы, ранее покрывающей его кожу и одежду в самых разнообразных местах: сильно измазываясь, он специально усложнял себе задачу. Несколько секунд концентрации и шарик превращается в изящную статуэтку. В руке оказывается «живая» янтарная фигурка гарпии, неуверенно переминающаяся на ладони мальчика, и тут же новорожденный потомок Авины расправляет крылья и отправляется в свой первый полет, который неожиданным образом, минуя ладошки более расторопных детей, заканчивается в руках у самой мелкой из девчонок, оттесненной в задние ряды. Еще мгновение, и смола затвердевает, навсегда фиксируя стремительную грацию крылатого создания.

Ребятня было сгрудилась около счастливицы, рассчитывая рассмотреть подарок, но счастливый визг заставил отпрянуть их в стороны.

Он знал, что большая часть его «продукции» отбиралась родителями сорванцов и продавалась «втридорога» проезжим торговцам, но ему было все рано. Он разбрасывался фигурками не в качестве сувениров на память. «Теперь забудут обо мне как минимум на пару дней», — удовлетворенно кивнул сам себе «начинающий» маг и направился в деревню, чей частокол виднелся за узкой полоской деревьев, отделяющей пляж от поселка рыбаков…

Упомянутый детьми приезжий маг малость неуверенно топтался посреди небольшой площади, прямо напротив дома старосты. Его неуверенность проистекала из отсутствия привычного вида деревенской детворы, окружавшей его всякий раз, когда он по прибытию в очередное поселение рыбаков показывал пару трюков вроде красочных иллюзий или волшебных фейерверков. Старшие юноши и девушки, скучковавшиеся поодаль, вели себя по-взрослому и не спешили бурно восторгаться его завлекательным приемам.

Поэтому-то мужчина с сединой в волосах, одетый в видавшую виды серую робу, обрадовался выбившемуся из толпы в первые ряды Лину как родному.

— Мальчик! Хочешь увидеть страшного орка? Одного из тех, которых победили наши доблестные воины в битве при Лордероне четыре года назад!

— Неа, — «мальчик» едва ли не в носу ковырялся, показывая всем видом, насколько ему не интересно.

На этот раз ожидаемой заминки не последовало, видимо, маг за время своих путешествий успел набраться немало опыта в общении с самыми разными детьми.

— Тогда возможно тебя заинтересует огромная боевая катапульта?

— Неа. Хочу увидеть боевую магию.

— О! — сразу оживился гость. — Тогда смотри!

Маг вытянул руку, и над его открытой ладонью начал формироваться огненный шар, закручиваясь из появляющихся ниоткуда лент огня. Достигнув размера с метр в диаметре, заклинание приобрело законченную форму, и шар начал с гудением медленно вращаться, показывая себя со всех сторон и посылая вокруг волны теплого воздуха, рассыпая при этом ворох быстро гаснущих искр. Правда, не всем частицам призванного огня доставалась бесславная участь угасания, некоторым доставало сил достигнуть земли, где они выполняли свое предназначение — нести разрушение в этот мир. Пожухлая трава, притоптанная сотнями деревенских ног, вспыхивала, наполняя воздух тонким запахом дыма.

Толпа деревенских опасливо шарахнулась назад, но при этом оживленно загудела: зрелище им явно пришлось по вкусу, затрагивая скрытые струнки в душе, позволяя на миг почувствовать себя причастным к событиям минувшей войны. Однако не все оказались под впечатлением от увиденного заклинания. Впрочем, конкретно молодые парни, строя из себя бывалых вояк перед лицом подруг, больше храбрились, чем на самом деле представляли собой образчики хладнокровия. Мальчик же в отличие от старших подошел поближе, протянул руку и под испуганный зрительский вздох со скептичным видом поболтал внутри «огнешара».

— Настоящую, — уточнил Лин.

Вот теперь рекрутер (а то, что это был именно рекрутер, парень не сомневался: несколько телег, борта которых оседлали разновозрастные призывники, соблазненные открывшимися перспективами стать магами, стояли прямо на околице) удивился по-настоящему:

— Ты… как ты узнал, что это иллюзия?!

И тут же раскрыл причину своей эмоциональности, оказавшейся банальной обидой за свои достижения на ниве магического искусства, спасовавшие перед обычным деревенским пацаном:

— Да меня даже в самом Даларане хвалили!

Заклинание тем временем развеялось, как и следы его применения: сгоревшая трава вновь зазеленела, а дым полностью исчез вместе с запахом.

— Он же практически не горячий, как его можно спутать с настоящим?

Но тот уже не слышал, продолжив бормотать себе под нос.

— В самом Даларане… Да сама… сама… эльфийская королева отметила «естественность получающихся образов»!

— Что-что про королеву эльфов? — тут же искренне полюбопытствовал парнишка. Новости и слухи этой эпохи, все еще непонятно насколько именно отстоящей от даты его смерти, он узнавать любил, ведь как ни крути, без этого было слишком скучно.

— А? — с трудом отрешился от своих проблем иллюзионист.

В этот момент из задних рядов молодежи, в отличие от стариков даже не подумавших убегать от явленного заклинания, а потому услышавших упоминание эльфов, раздался наполненный возмущением тонкий юношеский голос:

— Да, хватит нам тут детские фонарики показывать! Давай эльфиек!

По толпе прокатился одобрительный ропот, щедро сдобренный негодованием женской части поселка. Впрочем, последнее ушло, едва послышался девичий выкрик уже про «ушастых красавчиков».

— Эльфов, эльфов! — деревенские чуть ли не скандировали, выкрикивая название союзной расы.

На площади начало скапливаться напряжение. Мгновения стремительно уходили, а заказанных эльфов все не было и не было. Толпа, не получая желаемое, начала негодовать. Уловив изменение настроений, маг все же вышел из ступора и развеял иллюзию шара.

— Конечно-конечно, уважаемые! Я неоднократно бывал в войсках и видел наших союзников во всей их красе! А еще мне даже довелось удостоиться чести поприсутствовать в ставке главнокомандующих южным фронтом и лицезреть предводителей эльфов! Ах, какое небывалое зрелище скажу я вам! Их взгляды были наполнены мудростью! Их тела — само совершенство! А лица настолько прекрасны, что у меня слов…

Пока маг заговаривал толпе зубы, концентрируясь параллельно на заклинании, очевидно, с целью преподнести его как можно эффектнее (явно какая-то заранее отрепетированная заготовка), Лин тем временем внимательно наблюдал за движениями, казалось, бесцельно размахивающего руками кудесника. Пусть наблюдение потоков маны ему теперь и недоступно, но благодаря богатейшему опыту прошлой жизни распознать сотворение чар он смог бы с закрытыми глазами. Буквально по запаху. И его в нынешнем состоянии изрядно привлекали альтернативные способы чародейства: никогда не знаешь, в какой куче навоза найдешь мешок с изумрудами. Хотя, конечно, это не означало, что нужно нырять в каждую такую кучу с головой, но вот при наличии времени… просто потыкать палочкой… почему бы и нет?

Увидев все, что его интересовало в чужой волшбе и осознав, что «настоящую» боевую магию ему никто не покажет, Лин собирался уйти, не прощаясь. Однако едва мальчик повернулся спиной к магу, как тот закончил:

— … И-и-и разрешите представить! Ее Высокое Эльфийское Высочество — Королева Ашара!

Но вовсе не исковерканные титул и имя Королевы заставило его обернуться. Толпа разом замолкла. На лицах недалеких безграмотных рыбаков застыло выражение целой смеси чувств: среди ярко выраженных преклонения и восторга нашлось место похоти и зависти от соответственно мужской и женской части присутствующих. Волей-неволей пробудился интерес к происходящему и у Лина.

Повернувшись, настал его черед впадать в удивление, едва не дошедшее до отвисшей челюсти. До этого момента все, сказанное рекрутером, делилось если и не на само себя, то где-то около того. Но сейчас… сейчас Лин был готов жизнь поставить на то, что как минимум один раз, но этот человек и правда видел Азшару во плоти. Знаменитое выражение лица «Я — Королева, а вы грязь!» было невозможно подделать с чужих слов или картинок… по крайней мере, он искренне так считал. Полуголые девичьи прелести Лин не удостоил вниманием: одного косого взгляда было достаточно, чтобы понять, что все, кроме лица — личная фантазия иллюзиониста для привлечения публики.

Потрясение было вызвано, во-первых, тем, что Азшара явно изменила своим принципам общения только с сильными. Во всяком случае в его голове не укладывалась возможность пребывания Королевы в компании столь никудышного мага да еще и человека. Пусть даже он и просто стоял где-то рядом для массовки.

А во-вторых, хоть понимание, что сейчас его мать родная не узнает, включая брата, бывшего учителя и Тиранду, никуда и не делось, но все же от осознания, что Азшара, где-то рядом, причем не гнушается посещать людские земли, Иллидану стало не по себе…

— А я б ей…

В этот момент молчание народа перешло в оглушительный рев, заглушивший окончание фразы кого-то из задних рядов. Мальчик вздрогнул, и в его голове возникла на редкость здравая, пусть и запоздалая мысль. «Я попросту теряю время в этой глуши. Что толку в совершенствовании контроля маны, если как таковая эльфийская магия слишком энергоемкая, а потому мне пока недоступна? Нет, нужно перебираться в этот их Даларан и учиться человеческому подходу к волшебству, пусть даже если для этого ему выдадут шаманский бубен и придется, размахивая руками, изображать клоуна… Лучше так, чем никак. В конце концов, артефакты еще никто не отменял. А там и контроль параллельно улучшу — идеал, как известно, недостижим. Возможно и еще что-то наметится».

Взглядом выцепив родителей из толпы, он, более ни секунды ни раздумывая, направился к скучковавшимся женщинам, не обратив внимания на отца, возбужденно комментировавшего прелести эльфиек в кругу односельчан.

— Без сожалений, — едва заметно шевельнув губами, напомнил он себе.

В принципе юный маг мог уйти и не прощаясь, но решил разжиться припасами сейчас, чтобы не тратить время на их поиски и заготовку в дальнейшим. Как он подозревал, родители, с которыми у него, несмотря на все его странности, сложились на удивление нейтральные отношения, уже давно смирились с очевидным фактом его ухода, а потому все свои силы бросили на воспитание четырех его братьев и сестер. Естественно, предоставленная свобода действий была ему только на руку.

---------//---------

Окрестности Лордерона. Тренировочная площадка ордена Серебряной Длани.

— …Почувствуй Свет. Отбрось его показательную теплоту: когда нужно, он бывает безжалостным. Впусти его в себя. Ощути этот невероятный сплав спокойствия и решительности. Доверься ему, и он не подведет тебя ни в минуты мира, ни в час войны…

— Мне жарко, Утер. Может в теньке потренируемся? — юноша-блондин королевских кровей не выглядел особо усталым, хоть и был облачен в тяжелые тренировочные латы, но все равно недружелюбно щурился в сторону безоблачной синевы небес.

Наставник, медленно, но верно становящийся другом юному принцу, неодобрительно покосился на подопечного, с попеременным успехом пытающегося напитать молот силой Света, но ничего не сказал, а только вздохнул: излишняя изнеженность в ученике все еще присутствовала, несмотря на все его усилия по ее выколачиванию.

— Артас, Утер! Хватит валять дурака! Заканчивайте свои чародейские штучки и посмотрите, какое славное пиво я прихватил из погреба!

Занятая тренировкой парочка обернулась на знакомый голос. И их ожидания оправдались: на грубо сколоченной скамейке, в тени складской стены, восседал массивный коротышка, принадлежность к дворфам которого легко можно было определить по таким атрибутам, как: наличие полного комплекта боевой латной брони (и это невзирая на мирное время…), длиннющая рыжая борода, заплетенная в косичку, и непременный бочонок с пивом. Образ довершали молот и топор, аккуратно прислоненные к стене — ну, какой же дворф, переживший осаду Стальгорна, выйдет на улицу без оружия?

— Мурадин, — отреагировал тотчас мужчина в серой броне с позолотой, его лицо, обрамленное благообразной русой бородкой, выделяющейся серебром седых волос, нахмурилось. — Не мешай занятию.

Прямой взгляд суровых голубых глаз паладина столкнулся с плохо различимым из-за кустистых бровей прищуром посла Каз Модана. Но если выражение глаз и было непонятным, то ухмылка на лице определялась вполне однозначно: брату нынешнего короля Каз Модана было скучно, и он искал себе достойную компанию. А кто может быть достойнее, чем юный принц Лордерона, являющийся и его учеником, и давний друг — первый паладин новосозданного ордена, чье влияние распространилось далеко за пределы Лордерона, о чем свидетельствовал хотя бы тот факт, что главная резиденция Серебряной Длани по факту находилась в соседнем Штормграде, отстраиваемом после победы во Второй Войне с орками.

— Да брось, Утер! Посмотри на мальца, — незваный гость кивнул в сторону Артаса, который после отповеди учителя усиленно делал целеустремленный вид, показывая, что никто и ничто не сможет встать между ним и тренировкой. — В такой день надо за девчонками бегать или пить пиво в тенечке, а не заниматься высокоморальной хренью.

— Пиво и девчонки не спасут ему жизнь и не помогут в трудной ситуации принять верное решение, в отличии от учений Света, которые ты назвал «высокоморальной хренью».

— Вот в чем-чем, а в пиве уверен на все сто процентов! — Мурадин хлопнул себя по выпирающей на животе округлости нагрудника, специально созданного кузнецами-гномами для удобства сородичей при поглощении пенного напитка в промышленных масштабах. — Да и насчет девчонок… помнится, есть одна белокурая особа, весьма сведущая в магии. Так вот, подозреваю, огненный шар этой крошки пополезнее вашего «светильника» будет. И в перспективе сохранения жизни выгоднее увиваться за такой девчонкой, чем в поте лица изучать воинскую науку. Да у нее и юбка широкая — за такой удобно будет прятаться…

Когда Утер уловил, к чему клонит его старый друг, от изначального желания выгнать того взашей не осталось и следа. Особенно после того, как речь, призванная сыграть на гордости и самолюбии принца, нашла хороший отклик в его пятнадцатилетней бунтарской душе. Теперь Артас старался не для вида, а принялся за тренировку всерьез, и мысли его были направлены отнюдь не на ухаживания за подругой детства.

Соперничество, тщеславие, гордыня… Пусть мотивация была не самой лучшей, но теперь паладин был убежден, что не пройдет и минуты, как лицо ученика избороздят дорожки пресловутого пота. Утер считал, что рано или поздно, но выбьет из принца всю дурь и направит его на правильный путь. Показав большой палец коллеге по наставничеству, мужчина снова углубился в теорию учения Света…