Коварство Древних

Глава 23

Нордскол, горы к северу от Морозных высей.

Начало операции против обнаглевших демонов прошло успешно. После помощи Нэлис в ритуале сродства, проведенного над частичками камней, невольно принесенными нежитью из портала, были получены точные координаты искомого укрытия порождений Скверны. Сборный отряд из представителей пяти драконьих родов (пусть из черного присутствовала одна лишь Нэлис, но ведь присутствовала же!) после предварительной разведки осторожно, соблюдая меры безопасности, окружила местность. А затем на область были наложены мощные антипортальные чары. И пусть способность натрезимов шастать в Круговерть Пустоты заблокировать было почти невозможно, но уж помешать воспользоваться имеющимися порталами или построить новые для спасения армии нежити драконы, щедро подпитывающие чары, рассчитывали отнюдь не напрасно.

Результат первого этапа… был неочевидным. Демоны, словно того и ждали, перестали маскировать свое присутствие, и пещера глубоко под горой окуталась активированной мощной стационарной защитой, раскрывая тем самым свое точное местоположение перед сканирующими заклинаниями. Но что хотели этим показать приспешники Саргераса на тот момент оставалось неясным. То ли то, что они готовы к нападению и будут сражаться до последнего, то ли это был намек на то, что действия драконов были просчитаны, и демоны успели эвакуироваться, оставив вместо ценного содержимого пустоту под прочной «скорлупой» защиты.

Впрочем, разумные ящеры не были намерены играть в угадайку. Они прилетели с четким планом, который не предполагал прямой штурм, и не спешили от него отступать, наоборот — не успело недоумение воцариться в головах послов, которые и командовали всей операцией, как их подчиненные, не обремененные необходимостью вести стратегическое планирование, уже начали выполнять второй этап.

Сразу пара десятков драконов, из которых не меньше трети относилось к сородичам Малигоса, начали вливать ману в загодя подготовленное заклинание. В воздухе стали проявляться рунные слова, закручиваясь спиралью вокруг черной фигурки, застывшей в центре скальной площадки. Нэлис была исключена из цепочки командования, но в этот раз главной тому причиной являлось отнюдь не ее происхождение. Она, как самый лучший и опытный специалист в магии Земли, стояла, что называется «у руля», формирующегося заклинания. Секунды превратились в минуту, но еще больше времени опытной магичке не понадобилось — огромная рунная конструкция просто рухнула вниз и, пройдя прямо сквозь заклинательницу, исчезла без следа, растворившись в камне.

Мгновенье-другое, и горы вздрогнули. Драконы, пребывающие в двуногом обличье, поспешили вернуться к истинной форме и подняться в небо, присоединившись к послам и сородичам, продолжающим поддерживать блокировку пространственных чар.

Область гор размером не менее квадратного километра затряслась и, сложившись отрогами скал к эпицентру, осела вниз, изрядно уменьшив высоту данной местности.

Огромные валуны еще продолжали разбегаться по склонам новообразованных гор, а послы, кружа неподалеку друг от друга, обменивались впечатлениями.

— Ну, что там? — Изер не был силен в сканирующих заклятьях, а потому наблюдать вживую за результатами падения огромной массы на щит, прикрывающий убежище демонов, не мог.

— Щит не выдержал, нежить погребена под камнями… — озвучил Кориалстраз, но проделал это излишне спокойным голосом для такого момента, как успешное завершение плана.

— Но…? — давний приятель консорта Алекстразы прочитал между строк и поторопил его внести разъяснения.

— Но нет следов демонов, да и подозреваю, что нежить не та, которую нам показал Хронорму.

— Не успели, — констатировал очевидное огромный зеленый дракон, зависнув рядом с красным сородичем, внимательно изучающим новую проекцию, сформированную показателями сканирующих заклятий, а не видениями прошлого.

— Нужно начать поиски, мы не можем позволить демонам накапливать силу, — вступил в диалог еще один посол, отличающийся от остальной собратии бронзовым отливом чешуи.

— Думаешь, они прячутся здесь, на Нордсколе? — поинтересовался Кориалстраз у Хронорму.

— Не думаю — почти уверен. Но где конкретно — увы, даже не догадываюсь.

— Где-то в очередной пещере.

— Да, скорее всего. У них немного вариантов…

Дальнейшие обсуждения было решено перенести в более спокойное место, и драконы направились в Драконий Покой.

---------//---------

Дарнхольд.

Пьяный мужчина средних лет безучастно разглядывал дно кружки. Без какой-либо цели и уж точно не в поисках истины. Опухшее от длительных запоев лицо, блеклая седина, грубый шрам поперек левого глаза — с такой внешностью он, ссутулившийся на колченогом стуле, нисколько не походил на того бравого широкоплечего пригожего молодца, который геройски проявил себя во время Второй Войны с орками. Да и место обитания оставляло желать лучшего. Крохотная коморка, видавший виды стол с потемневшей от пролитого вина столешницей, чадящая лампа — это не та обстановка, которую ожидаешь увидеть при упоминании о жилье одного из лордеронских генералов.

— У меня было все, о чем я мечтал! Я был силен, красив. У меня были деньги и положение в обществе, — тишину комнатушки разорвал хриплый тусклый голос. — Сначала я лишился красоты, — он, едва касаясь, провел пальцем вдоль шрама. — Затем в погоне за властью я потерял деньги — пост командующего лагерями с пленными стоил не дешево… А после… после у меня отняли ВСЕ! — он издал приглушенный рык — жалкая тень некогда командного голоса пронеслась по коморке.

— «Спесивые даларанские ублюдки, проклятые длинноухие твари и Теренас… двуличная мразь! Да как у него совести хватило встать на сторону этих длинноухих выкормышей?! Он должен был поддержать меня! Меня — своего верного вассала! Который, между прочим, отдал за эту должность все свои накопления!!! И все это ради чего?! Ради того, чтобы целый год в поте лица организовывать лагеря, а затем на все готовенькое пустить этих тощих дрищей в мантиях?!» — несмотря на выпитое, его затуманенным мозгам хватило здравомыслия не сквернословить в слух на сюзерена и союзников Лордерона, особенно когда последние обосновались едва ли не за стенкой, но уж мысленно изощряться в ругательствах запретить ему не мог никто…

— «У меня даже раба отобрали! Какого-то вшивого заморыша… таких зеленых вонючек половину лагеря набилось — бери любого, так нет же — надо обязательно забрать моего! Тоже мне «великого шамана» нашли, как будто пленных матерых колдунов не хватает. Вот зачем им понадобился этот недоучка? Зачем они вообще возятся с этими громилами??»

Впрочем, ответ на последний вопрос был хорошо известен Эделасу Блэкмуру. Как никому другому — ведь будучи впечатленным неукротимой яростью противника генерал уже во время войны задумывался, что было бы неплохо, если бы во главе армии орков встал командующий, умелый и честолюбивый — то есть такой, как он сам. Лелея именно эту мысль, он поднял свои связи, бросил на кон все средства и добился перевода из действующей армии в тыловую службу «скромным» интендантом… Но, видимо, светлые мысли пришли не только в его голову, и потенциальной армией, состоящей из орясин с зелеными рожами, заинтересовались северные союзники, подтянув своих клевретов — даларанцев…

В общем, должность была потеряна и, насколько бывший генерал понимал, безвозвратно. Все, что ему оставалось — посвятить себя своему пороку и предаться безудержному пьянству, которое разбавлялось ругательствами и меланхолией.

— Тарета, принеси еще вина… — по привычке произнес он, но на приказ никто не откликнулся.

— Тарета, твою мать, тащи вино!

Однако, дочка бывшего слуги уже давно сменила статус, став помощницей одного из магов, и возвращаться к своим прошлым обязанностям даже не думала к большому неудовольствию Блэкмура.

— Да пошли они все… — в сердцах пробормотал мужчина, так и не получив ответа.

Тяжесть в голове стала совсем необоримой, и та упала на сложенные на столе руки. Очередной монолог спившегося генерала подошел к концу…

---------//---------

Храм Ан'Киража.

Ныне ставшая старинной пословица кал’дорай гласила: «Перед тем, как идти убивать инфернала, потренируйся на импах». И как бы Азшара не презирала своих соотечественников-предателей, она не брезговала использовать чужую мудрость, чтобы не набивать свои собственные шишки.

Финальная схватка с Н’Зотом нуждалась в репетиции. А кто бы еще лучше мог выступить в качестве главного тренировочного манекена перед схваткой с Древним богом, чем один из его собратьев? Ослабленный, но не утративший своей власти над Бездной, К'Тун как никто другой подходил на эту роль, и именно поэтому сейчас королева эльфов в гордом одиночестве неторопливо, преисполненная королевским величием, спускалась в глубины разрушенного храма Акиров, туда, где скрывался заточенный Титанами бог, попутно уничтожая его охрану. Гордо вздернутый подбородок, властный взгляд, белоснежное платье еще больше осветляло светло-голубую кожу… впрочем, в данном месте большее значение имели артефакты, нежели невесомые одеяния или королевский шарм. К диадеме, являющейся одним из последних напоминаний о мощи Источника Вечности, и медальону драконов, лежащим между ее упругих грудей, добавился тонкий жезл с навершием, инкрустированным голубым сапфиром — камнем, что многократно усиливал связь с сотворенным ею Источником.

За спиной эльфийки, превзошедшей в силе целую армию, а потому не нуждавшейся в сопровождении, оставались лишь завалы из кусков плоти, осколков хитина и бьющихся в предсмертных конвульсиях щупальцев. Детища К’Туна не могли сдержать напора магички, в чьих руках были сосредоточены опыт прожитых тысячелетий, энергия Источника и мощь драконьего артефакта. Разумеется, полноценная войсковая операция сильно бы упростила получение желаемого результата, вот только если сама Азшара могла оперативно вернуться в Сель’Талас, пробив силой барьер пространственных искажений, то проделать это с тысячами эльфов в разумные сроки было проблематично даже для нее. А чтобы вернуться самостоятельно, войску понадобилось бы потратить кучу времени на зачистку руин, чтобы выйти из поля действия блокирующих чар, так как ее подчиненные при всех их навыках не были способны бороться с магией Древнего бога на равных…

Координаты убежища одного из четверки Древних богов раскрыла, как ни странно, Майвелл. Откуда аватара третьего Источника Азерота смогла узнать эту информацию, Азшара так и не выяснила. Даже догадаться о том, что дочь, упоминая «многоликого», говорит именно о К’Туне, уже было нелегко — Азшара просто не сразу поняла, что данное слово нужно трактовать в буквальном смысле. Благо хоть с «бесконечными руинами в песочке» было сложно ошибиться — песок был только на юге нынешнего Калимдора, а руин хоть и хватало и в Танарисе, и в Ульдуме, но со словом «бесконечные» ассоциировались лишь одни — Ан’Кираж, владения бывших Акири, которые занимали едва ли не четверть от всей пустыни.

Конечно, если бы она знала раньше, что здесь скрывается подобная гнусь, то давно бы разнесла тут все… Но Азшара никогда не была заинтересована в покорении остатков насекомых — исследование магии было куда интереснее каких-то полуразумных букашек, а после раскола материка ей и подавно стало не до этого. К слову, киражи вели себя тихо как во времена ее владычества над всем Азеротом, разумно не привлекая внимание господствующих на Азероте кель’дорай, так и после уничтожения Источника Вечности: как теперь уже стало очевидным, опасаясь конкурента по божественным пакостям — Н’Зота. Но вот теперь вскрылось, что К’Тун не просто скрывался ото всех в страхе за свою шкуру, нет, он копил силы, наверняка мечтая о триумфальном возвращении к мировому господству!

Домечтался…

Азшара вскинула изящный жезл, зажатый в левой руке, и направила в коридор, ведущий под наклоном к центру подземного комплекса, хорошо зарекомендовавшую себя очередную волну структурированных искажений, после которой оставались лишь нашинкованные враги. Использовать что-то более разрушительное она не собиралась. И вовсе не из страха быть заваленной в руинах — обрушение потолка ей бы ничем не повредило, но тратить время на расчистку пути королева категорически не желала, вполне себе соглашаясь в этом моменте с бронзовыми драконами, заявляющими, что Время — это самое ценное, что есть у разумных.

Когда до цели по ее ощущениям оставалось рукой подать, сзади послышался нарастающий шум. Азшара, развернулась и заклятье на основе магии Хаоса и воздушной стихии направилось на этот раз в другую сторону коридора, уже подвергавшуюся его воздействиям не далее, как несколько минут назад. Вечно юная девушка абсолютно не удивилась появлению противника у себя за спиной, ведь она открыла портал ко входу в центральный храм Ан’Киража, в то время как основная армия Древнего бога была размещена в городских руинах, но теперь вражеские силы стремительно мобилизовались и стекались к точке проникновения для защиты своего повелителя.

Передовой отряд подкрепления оказался распущен на лоскутки так же, как и остатки обороняющихся, выбежавшие навстречу в отчаянной попытке добраться до эльфийки. И наконец ножка в мягких белых туфлях ступила на круглую площадь огромных размеров. На удивление пустую, за тем исключением, что в ее центре виднелся большой бассейн, ровную гладь которого покрывала маслянисто черная жижа, а может быть, и не только покрывала, но и полностью его наполняла.

Азшара, остановившись на полпути к искомому болоту, удовлетворенно кивнула — знаменитая магичка достигла цели своего, как она надеялась, короткого визита. Не тратя время на пустые разглядывания, девушка вскинула руку, указывая прямиком на центр черного «водоема», над которым и сформировался возникший из ниоткуда столп света. В момент столкновения подозрительной жижи и энергии антагониста раздалось шипение, но с виду другой реакции не было: поверхность осталась по-прежнему гладкой. Неизвестно, чем закончилось бы противостояние двух изначальных стихий, но обитавшему в глубине лужицы существу явно не понравилось приветствие посетившей его гостьи. Черная поверхность забурлила и испустила густой дым аналогичного цвета, который быстро окутал бассейн, а затем, накопив некий критический объем, рывком поднялся вверх и полностью скрыл собой ослепительно желтый столп… Чтобы через мгновение опасть, представив вместо высокоуровневого боевого заклинания магии Света гигантское уродливое существо.

Хозяин резервуара, наполненного эманациями Бездны, почему-то больше всего вызывал ассоциацию с одуванчиком. Но не с тем, который красуется белыми зонтиками пушинок на радость детишкам, а с обычным распустившимся цветком. Вот только вместо желтых лепестков основание было усыпано мерзкого вида извивающимися щупальцами отвратно-блевотного цвета. На кончиках каждого щупальца подрагивали кругляши глаз. А центре «цветка» возвышалось основное отличие от его растительных собратьев — огромный шар-глаз. У физического воплощения К’Туна, а никем другим это создание являться не могло, был своеобразный фетиш на органы, дарующие зрение: глаза были натыканы даже в подложке, из которой и прорастали зрячие щупальца.

— Ты осмелилась напасть на Бога? Жалкое создание, ты приблизила свою гибель. Твоя смерть предрешена…

Но жуткий потусторонний голос, возникающий, казалось, прямо в голове, нисколько не заинтересовал Азшару и уж тем более не подвиг на общение. Также не напрягла ее и попытка ментального воздействия, которое оказывал на нее павший бог с помощью магии Разума на протяжении спуска в обитель и которое усилилось на порядок после появления К’Туна. А уж тратить время на лицезрение этого монстра… нет, не за этим она сюда пришла.

Но от некоторой доли пафоса в угоду моменту королева эльфов не стала отказываться, и по банальному щелчку тонких пальчиков вокруг главного ока бога возникли копья, преисполненные Светом. Сорвавшись в тот же миг в полет, магические снаряды, несмотря на эффект внезапности, не смогли достигнуть цели и уткнулись в невидимую преграду. Расплывшись кляксами по поверхности щита, заклинания не смогли нарушить его структуру, но по крайней мере сделали его видимым для обычного зрения. Мутный купол проходил ровно по бортику бассейна.

Оценив мощь и неприступность барьера, запитанного от сил Бездны, Азшара неслышно хмыкнула. Она не из тех разумных, что любят меряться голой силой, ведь магия — это прежде всего Искусство… А в барьере кроме запредельного количества маны ничего и не было. Между Азшарой и К’Туном появились три сгустка желтого, светло-зеленого и темно-зеленого цветов, которые начали сплетаться в разноцветное копье толщиной с дерево в два обхвата.

Использование Света супротив Тьмы — с одной стороны донельзя логично, ведь он является ее прямым антагонистом, вот только верно и обратное: эти две сущности находятся в равновесии, но, получив малейшее преимущество, легко выигрывают у оппонента. Именно поэтому у световых копий не было ни шанса одолеть защиту бога. Ведь они имели конечный заряд, в отличии от сферы, обладающей потенциально бесконечным источником подпитки: все зависело от пропускной способности канала питающего неразрушимый с виду щит. А вот добавление к Свету элементов Жизни и Хаоса, что сильно конфликтовали с эманациями Бездны, могло принести плоды победы. Оставалось еще решить вопрос с подпиткой чар, но судя по тому, что новое копье уже было сформировано, а разноцветные облачка и не думали пропадать или прекращать снабжать заклинание энергией, Азшара не упустила из виду этот момент.

— … Ты уже мертва, смирись, — К’Тун, уверенный в своей безопасности, все это время продолжал психологическую обработку и пытаться продавить ментальные барьеры, однако то, что вокруг Азшары не виднелось никакой защиты, не означает, что ее не было вовсе. Она умела учиться не только на чужих, но и на своих ошибках.

Наконец заклинание сформировалось, и оказалось, что это никакое не копье. С конца световой палки сорвался трехцветный луч, закрутился вокруг оси, превращаясь в эдакую вытянутую веревку, и впился в защитную сферу, прямо напротив зрачка огромного глаза. Уже спустя секунду, К’Тун осекся, а его глаз сфокусировался на пытающимся пробуриться вражеском заклинании. Около точки соприкосновения защита стала размываться, постепенно тускнея. Но так продолжалось недолго, уже спустя мгновение пятно мрака напротив луча начало восстанавливать свои позиции концентрируя все больше и больше энергии, одновременно с этим остальная область сферы побледнела, избавившись от грязевых разводов Бездны. Система застыла в некоем равновесии, где три силы бросили вызов одной.

Но такое положение дел не устраивало ни одну из сторон. Облачка, питающие заклинание Азшары, стали расти, увеличивая тем самым диаметр энергетического луча. Но Древний бог тоже сделал свой ход, и площадь вздрогнула, когда прямиком из пола, ломая плиты, полезли разнообразные щупальца, также увенчанные глазами, как и основное тело их создателя. В какой-то момент большая часть отростков внезапно посмотрела прямиком на эльфийку, и в их зрачках заклубился мрак, а остальные сосредоточились на источниках маны светового сверла. За спиной, из злополучного коридора, послышался нарастающий шелест — элитные силы, сформировав ударный кулак, спешили к месту начавшегося сражения.

Не изменившись в лице, словно находиться в окружении сотен щупалец — это ее нормальное времяпрепровождение, Азшара положила правую руку на Душу Дракона, и в ту же секунду мир замер. Конечно, не весь Азерот застыл в угоду желанию королевы, но локальная временная аномалия, охватывающая значительную часть храма, имела место быть. Эльфы не были мастаками в магии Времени, но изучение артефакта, к которому приложили лапу в том числе и бронзовые драконы, не прошло даром.

Внимательный наблюдатель легко бы заметил, что искажение времени сработало не для всех одинаково: в отличии от неподвижно застывших щупалец огромный глаз, охваченный черной дымкой, слегка подергивался, словно в попытке сбросить сковавшие его цепи. Однако на самом деле заклинание Азшары не остановило Время для всех, а ускорило ее саму — ведь гораздо проще и менее энергозатратно вырвать из потока Времени только одну себя, чем площадь в несколько сотен квадратных метров. И теперь К’Тун пытался, что-то сопоставить чудовищной разнице в скорости течений Времени и хоть как-то сравняться с противницей, но та не для того влезла на «территорию» Ноздорму, чтобы профукать честно заработанное преимущество и потратить его на разглядывание глазастого монстра…

К’Тун не понял, что сделала наглая эльфийка, размазавшись в поле зрения его многочисленных ок, так и не успевших вступить в сражение, но внезапно его объял Свет. Много Света. Он возник, словно из ниоткуда, аккурат под защитным куполом, ранее считавшимся непробиваемым — по крайней мере, Титанам в свое время быстро надоело ковырять его защиту, и они приковали его прямо вместе с ней. А вот нечего было концентрировать энергию Бездны только в одной точке щита, возлагая остальную защиту на более нейтральную ману!

Если бы здесь присутствовал Утер, прозванный Светоносным, глава ордена Серебряной Длани, он бы уже не смог сомневаться в вопросе: «Могут ли эльфы использовать умения Света паладинов?». Несколько модифицированная Благодать в умелых руках переставала хорошо лечить союзников, но при этом оказалась безжалостна к врагам и по-прежнему не требовала прямого доступа к цели. В своей время принцип обхода магической защиты был разобран и тщательно исследован, и сделан вывод, что это привилегия Света, но Азшара не слишком расстроилась этому факту — для ее планов использование этого аспекта магии было достаточно.

Переход от мягких успокаивающих объятий Мрака к гегемонии безжалостного Света породил ужасную боль, которую даже он, Древний, не смог проигнорировать! В зале раздался громкий то ли стон, то ли бульк — увы, но специального отверстия для криков К’Тун не предусмотрел, зато в ментальном поле его вопль вырвался далеко за пределы храма. На какой-то момент бог утратил концентрацию, и защитный купол перестал оказывать нужный уровень противодействия заклинанию Азшары, тому самому, которое все еще пыталось пробиться сквозь защиту. И теперь, наконец-то, ему это удалось. К’Тун не успел опомниться и отойти от предыдущего удара, как центр глаза пронзил луч, переливающийся тремя красками по цвету породивших его сил. Суть бога поразил самый настоящий болевой шок, а затем скрепы Бездны, удерживающие сосредоточие его мощи в материальном плане Азерота в целом состоянии, начали истончаться, рваться и исчезать…

— Радуйся, пока можешь, но это еще не конец… — последней мыслью К’Тун попытался оставить за собой последнее слово, несмотря на позорное поражение в битве.

— А то я не знаю, — пробормотала Азшара себе под нос, мельком оглядывая исчезающие на площади в корчах щупальца и затем напряженно вглядываясь в основное тело собрата Н’Зота.

Но постепенно эльфийка успокаивалась. Бездна уменьшала свое присутствие тем сильнее, чем меньше черной эссенции оставалось в стремительно пустеющем фонтане, оказавшемся самым настоящем колодцем. Тренировка была закончена. И пусть знающая магичка понимала, что окончательно уничтожить Древнего бога, бывшего едва ли не плоть от плоти Азерота — задача непосильная для ее текущих возможностей, несмотря на кучу козырей на руках и в рукавах. Но даже временное развоплощение Н’Зота дало бы отсрочку и возможность стать сильнее, обрести недостающие для победы знания или придумать новый, более хитрый план. В какой-то момент над фонтаном перестала клубиться черная дымка, и Азшара перед уходом повторила заклинание, с которого и началась эта битва — над пустым провалом воссиял солнечный свет. Так, на всякий случай…

---------//---------

Даларан, башня главы Кирин-Тора.

Первые лучи солнца осторожно заглядывали в окно. В кресле с подложенным на сиденье тигриной шкурой сидел старик и, поглаживая длинную белую бороду, напряженно размышлял, разглядывая какой-то свиток. Глава одного из двух самых знаменитых орденов человечества не мог быть озабочен мелкими проблемами — для этого у него имелось несколько помощников, учеников, не говоря уже об обычных слугах. Поэтому неудивительно, что предмет его измышлений был глобален, серьезен и… до крайности проблематичен. И нет, вопрос никак не был связан с обитателями Круговерти, сторонниками Бездны, спятившими драконами и прочими текущими мировыми бедами — теми самыми, которые поджидали Азерот в не столь отдаленной перспективе. До этих потенциальных катастроф еще нужно было дожить и сделать это желательно в целости и сохранности, но именно последнее как раз и было проблематично, учитывая желание правительницы соседней страны посетить Даларан с «дружественными намерениями», о которых было четко выражено в том самом послании, изучаемом Антонидасом.

В общем разборки с демонами маячили в будущем, а вот Азшара предполагала нанести визит уже через пару дней — и слава Магии, что у него… у города есть эти самые два дня! В прошлый-то раз она заявилась вообще без предупреждения! И чем закончилось? Несколькими трупами, разрушенными зданиями, нарушающими чувство прекрасного… нет-нет, не все так было печально, как выглядит на первый взгляд. «Неразумные человеки» оказались слишком жадными до чьего-то золота и организовали засаду на пути Азшары из этой самой башни в академию. С какой уж целью они решились на этот самоубийственный поступок было неизвестно — напавших быстро повязало сопровождение королевы после того, как окрестности прочувствовали на себе наколдованные главной эльфийкой чары антимагии. Именно из-за последних и произошли упомянутые разрушения: многие даларанские постройки держались в целости только за счет чародейства их хозяев, а после рассеивания скрепляющих заклинаний от зданий оригинальной конструкции остались лишь кучки строительного мусора…

Впрочем, главной причиной тихой паники самого влиятельного в городе человека были отнюдь не возможные жертвы среди недоумков или потери у жилищного фонда — а результаты того агрессивного переманивания магов, что устроила Азшара в свое прошлое посещение. Тогда она так разрекламировала Сель’Талас, что на волне гуляющих слухов о эльфийской магии и свидетельств очевидцев, принимавших участие в совместных походах с союзниками во время Второй Войны, от желающих пройти практику у знаменитых магов не было отбоя! А ведь это, считай, потеря возможных подручных и вместе с тем потенциальные агенты влияния ушастых «союзников»! А маги Даларана только-только стали восстанавливать свою численность, изрядно сократившуюся после двух войн…

На фоне ожидаемой повторной волны пропаганды о прелестях учебы за границей Антонидас особенно переживал за молодое поколение, к которому в частности относились и его ученики. Политический скандал из-за сбежавшей к эльфам принцессы Кул-Тираса явно был бы лишним в карьере верховного мага Даларана.

Второй его ученик хоть и был весьма способным и до подозрительности много знающим, но вот природа конкретно так отдохнула на нем при распределении магического дара. Знания не помогут, если потолок объема маны — уровень старшего мага. Ни магистра или хотя бы мастера, а всего лишь обычного среднестатистического мага, каких даже сейчас, в послевоенные годы, в городе было пруд пруди. Разумеется, не во всех направлениях нужно обладать мощным резервом, но в руководящие посты дорога для Лина была закрыта. Антонидас, в общем-то, так и планировал оставить ученика при академии, благо тот был на удивление хорошо осведомлен во многих дисциплинах. На первый взгляд подобный кадр эльфам без надобности — им подавай потенциальных мастеров, не меньше. Вот только слухи, ходившие по академии, на тему родства новичка, получившего золотой амулет в рекордные сроки, с расой длинноухих магов, несколько напрягали. Ведь дыма без огня не бывает, и шансы, что пареньком заинтересуются эльфы были далеко не нулевыми. Сможет ли тот устоять перед соблазном приникнуть к источнику древних знаний? Этот вопрос и беспокоил Антонидаса, ведь потерять ученика — значит потерять лицо, чего главе Кирин-Тора категорически не хотелось. Слово «нет» мудрый старик, лично знакомый с Азшарой, даже не рассматривал…

— Ладно, надо их куда-нибудь сплавить от греха подальше, но так, чтобы все выглядело естественно, — задумавшийся маг решил поставить точку в своих опасениях. — Может, организовать какую-нибудь посылку в Штормград? Пару книг для местного филиала? Нет, слишком далеко… Выдать им отпуск и направить в Кул-Тирас? Так до острова как бы не дальше, чем до Штормграда, да и адмирал не обрадуется, если я отправлю его дочку на море, ставшее в последнее время совсем неспокойным… Объявить каникулы и отпустить вообще всех учащихся? Так за такое эльфийка мне сразу голову оторвет, ведь одной из заявленных целей визита значится «знакомство с будущими коллегами и хранителями мира между двумя союзными государствами», там еще было что-то про «обмен опытом», но последнее звучало чересчур фантастически: чтобы представители самой надменной расы Азерота решил облагодетельствовать знаниями каких-то левых неумех — это даже на бумаге выглядело неправдоподобно!

— В конце концов, не обязательно же их отправлять в населенные места? Можно снова послать за каким-нибудь ингредиентом. Ядра элементалей вполне подойдут. Помнится, в нагорье Арати их всегда хватало… Решено! Так и поступлю, сегодня же вышлю их из города…

Андонидас не мог знать, что Азшара, вернувшись из «командировки» в Ан’Кираж раньше рассчитанного времени, решила перенести дату посещения Даларана аккурат на пару дней…

Лежащий на столе стеклянный куб осветился мягким светом. На одной из его граней, обращенной в сторону мага, появилось изображение молодо выглядящей женщины с пронзительным взглядом темно-зеленых глаз, острыми чертами заспанного лица и короткой прической волос пепельного цвета — это была помощница архимага и член совета Шести.

— Антонидас! Стража докладывает, что на площади перед академией открылся портал, и из него выходят эльфы! Она уже тут! — голос Модеры был приправлен изрядной долей паники — все-таки не каждый день судьба сталкивает с магичкой, позиционирующей себя как сильнейшую на Азероте да еще и заявившейся к тебе в госте ни свет ни заря.

Хозяин башни некоторое время молчал, даже не дрогнув лицом, словно ничего такого и не произошло, а затем очнулся и по-юношески бодро подскочил рывком с места, успев бросить в артефакт связи:

— Я сейчас буду! Встреть их пока!

---------//---------

Нордскол, Хладарра.

Давным-давно, в те времена, когда Хладарра, как и весь Нордскол, еще являлась частью единственного материка Азерота — Калимдора, эта скромная заснеженная долина была не слишком богата обитателями. Теперь же, по прошествии многих тысячелетий, минувших с той поры, как остров облюбовал под свою резиденцию Малигос, Хладарра ожила, причем в буквальном смысле этого слова! Закаленные в продолжительных холодах деревья, находясь в постоянном энергетическом поле, окружавшем обитель повелителя Магии, превратились в Морозные древа — грозных могучих энтов. И теперь эти великаны, укутанные шапками из пушистых снежинок, медленно блуждали по заснеженному лесу, поскрипывая всеми сочленениями своего десятиметрового роста. Драконы, посещающие долину по вызову Малигоса, обращали на них внимания не больше чем на расплодившихся без меры энергетических паразитов — мана-змей. Первые были немного опасны, но не интересны, вторые — безобидны, но при этом раздражали своими тараканьими повадками, а именно: постоянно крутились под ногами, но попробуй прихлопни этих летающих проныр…

Серьезную опасность ожившие древа представляли только на земле в честной схватке, а вот с воздуха они прекрасно уничтожались как природным оружием драконов — дыханием, так и любой мало-мальски серьезной магией. Но сейчас ни сила, ни размеры, ни древесная броня, ни даже вполне себе достойное магическое сопротивление — ничто не смогло помочь лесным жителям. Один за другим древа разлетались тоннами щепок под ударами чешуйчатых лап, еще больше навсегда застывало диковинными скульптурами под ледяным дыханием, или просто исчезали, будучи обращенными в ничто…

Хозяин долины с болью и горечью во взгляде наблюдал за вакханалией, творящейся вокруг его жилища. Нет, сами деревяшки ему были глубоко безразличны, если не сказать большего. А вот судьба той, под чьими лапами и ударами простых, но мощных заклинаний страдала флора или скорее фауна острова, очень даже волновала Малигоса. Ведь принесшей разрушение на мирный лес была никто иной как его дражайшая супруга — та самая, первая…

Воскрешение Синдрагосы прошло более чем удачно. Тело было сформировано на зависть Алекстразе — красавице, признанной всеми ящерами. Душа встала на «место», как влитая. Мощь энергетического ядра, на создание которого пришлось пожертвовать десятком сородичей, впечатлила бы самых искушенных драконов-магов… Но как всегда было одно «но». В этой прекрасной машине-смерти, которой предстала перед своим супругом Синдрагоса, не было ни капли разума, и мало того — все устремления «новорожденной» драконицы были преисполнены яростью и ненавистью ко всему окружающему и неважно чем последнее являлось: несчастным Морозным древом, неудачливым кроликом, попавшимся на глаза или самим Малигосом — обезумевшая возлюбленная не различала никого и ничего. Отбившись от воскрешенной, он с некоторыми потерями чешуи выдворил злобствующую ящерицу из своей башни на «проветривание» и теперь мрачно наблюдал за ее кровожадным поведением, отказываясь признавать в этом создании свою супругу.

В душе Малигоса разгоралось неистовое пламя ненависти, соразмерной с безумием Синдрагосы. Вот только направлено оно было на вполне конкретный объект.

— Н’С-с-зот! — вырвалось из бронированной груди мага-дракона то ли рык, то ли шипение.

Не требовалось особой мудрости, чтобы установить виновника состояния объекта его страсти. И уж теперь-то стала вполне очевидной причина, по которой все прошлые попытки воскрешения, несмотря ни на какие усилия, постигала неудача. Все просто — душа, ставшая квинтэссенцией безумия, уже не помнила, каково это — быть гордым драконом. Каким образом Древний смог сотворить подобное — дело десятое, но в любом случае посланник Бездны просчитался, и вместо того, чтобы выключить Малигоса из состава противоборствующего альянса, загрузив его неразрешимой задачей по воскрешению супруги, он получил себе во враги повелителя Магии. И все это благодаря недооценке лучшего мага Азерота!

Об этой ошибке Н’Зоту предстояло раскаяться не единожды, в чем Малигос поклялся себе светлой памятью супруги, надежда на встречу с которой только что умерла в страшных муках…