Межесвет (СИ)

Глава 10

(Летиция)

Он боялся к ней прикоснуться, словно девушка состояла из кристаллов песка, а не плоти, и могла запросто рассыпаться; долго стоял, привалившись к стене, и смотрел на нее. Она проспала больше суток, заняв его постель, и ему самому было негде приклонить голову. Конечно, Кассиан мог ответить на любезность и воспользоваться ее комнатой в качестве временного жилища, но юноша не стал этого делать. Вместо этого он бесцельно бродил по лесу, иногда сидел под деревьями, проваливаясь в короткие промежутки сна, и просыпался с затекшими конечностями и пустой головой.

— Как я здесь оказалась?

В ее глазах был животный испуг. Летиция приподнялась на кровати, машинально схватила покрывало и прижала его к груди. Увидев, что полностью одета, она немного успокоилась. Касс слишком устал, чтобы тратить время на объяснения. Сутки назад она разбудила его и что-то говорила несколько часов напролет, но ее рассказ был настолько обрывочным и малоосмысленным, что позднее он попытался собрать его воедино — и не смог. Это было похоже на сон; может, это и было сном.

— Мирцея хочет тебя видеть.

— Мирцея?

— Наша жрица, — пояснил Касс.

— Ах да… — Девушка встала, смущенно расправила смятое покрывало и одернула платье. — Мне нужно умыться и причесаться.

— Подожди здесь.

Касс знал, что не обязан никому прислуживать, но ему все равно хотелось угодить Летиции. Она могла помочь ему вырваться из беспросветного мрака, нескончаемой череды страданий, на которые он себя обрек. Ее душа пылала так ярко, что юноша был не прочь хоть немного погреться в исходившем от нее свете. Он принес Летиции все, о чем она просила — чашу с водой и чистое полотенце; затем предложил воспользоваться его расческой.

— Отведи меня, — сказала девушка, покончив с утренним туалетом.

Мирцея ждала их в большом зале, сидя у вогнутого зеркала и раскуривая благовония. На жрице было платье из некрашеного льна и черный бархатный жилет, волосы лежали на плечах золотистой копной, а на шее сверкало ожерелье из красного жемчуга, похожее на застывшие капельки крови. Она благодарно кивнула Кассу и велела оставить их с Летицией наедине. Госпожа ди Рейз проводила юношу долгим взглядом и обернулась к жрице.

— Смотри, — произнесла Мирцея, чуть отодвигаясь назад.

Летиции пришлось наклониться, чтобы взглянуть в зеркало. Размытые отражения метались на его поверхности, хотя они с Мирцеей не двигались, а с потолка лился ровный свет. Так продолжалось несколько секунд, а затем госпоже ди Рейз показалось, что она увидела нечто смутно знакомое, и девушка протянула руку к зеркалу, коснулась его дрожащими пальцами — и ощутила, как их ласкают мягкие как бархат крылья, покрытые пыльцой. Она резко отдернула руку и испуганно взглянула на жрицу. Мирцея улыбалась.

— Мотыльки…

— Подобно Эрис, ты родилась ведьмой, Летиция ди Рейз, — мягко произнесла жрица, — и обладаешь особыми привилегиями. Ты вольна вернуться в мир людей, если захочешь. Мы этого не можем. Мы все оказались здесь, потому что возжелали силы — и она была дарована нам в обмен на человеческое счастье: жить среди людей, любить и подарить жизнь. Каждый человек является единицей общества, ощущает себя частью единого целого. Мы, ведьмы, несмотря на Гильдию и ковены, всегда сами по себе.

— Я не понимаю.

Мирцея указала рукой на подушки, сложенные подле алтаря. Летиция села на одну из них, жрица последовала ее примеру. Теперь их лица оказались на одном уровне. Таким образом Мирцея показывала, что они равны, пусть даже она много лет правила ковеном, а Летиция явилась сюда только вчера.

— Мою силу измеряли метарами. Мне сказали, что я слабая ведьма.

— Пробуждение темного искусства сопровождается определенными событиями — Вспышкой, как некоторые это называют. Твоя сила еще спит. Она запечатана. Но она была с тобой всегда, Летиция ди Рейз. Там, во внешнем мире, — Мирцея на миг сомкнула веки, как будто вспоминая, — у меня есть ребенок. Не чудовище. Я стала матерью раньше, чем ведьмой.

Летиция не подозревала, что такое возможно. Это еще раз доказывало, что магия не была навязана ведьмам — они сами стремились к могуществу и добровольно приносили жертвы.

— Ты сказала, я могу вернуться.

— Да. Твоя кровь не заражена.

— Но я… — Летиция смутилась. — Я думала, что стала ведьмой, потому что испила воды Лете… — Она вкратце поведала Мирцее о случившемся в некрополе. — И я бегала волчицей. Не человеком. Ланн знает, он видел меня.

— Ланн? — переспросила Мирцея.

Девушку словно ударили, хлесткой пощечиной привели в сознание — и только сейчас госпожа ди Рейз поняла истинное значение сказанного. Твоя кровь не заражена. Ее захлестнули чувства, она едва не расплакалась от радости, позабыв обо всем, что привело ее сюда. Она думала, что пути назад нет, но он существует. Она сможет вернуться к Ланну, стать его королевой, если пожелает, обосноваться во дворце и каждый день надевать новое платье; она привезет из Сильдер Рока отца и Вилл и поселит их рядом с собой. Ей не нужно больше убегать, не нужно бояться близости с любимым, ведь все те ужасы, что она себе воображала, не выйдут из ее чрева. Вот что такое свобода…

А затем совсем иная мысль спустила Летицию с небес на землю. Она ушла из родного дома, чтобы не быть ничьей невестой или женой. Она хотела быть сама по себе, как настоящая ведьма, хозяйка своей жизни, в которой действуют ее личные правила. Получив нужные знания, она сможет стоять по правую руку короля, колдунья в красном, способная движением пальца превращать города в груды искореженного камня. Стоять по правую руку… а рядом с Ланном будет сидеть кто-то другой. Или он может отказаться от всего этого, предоставить ей возможность самой решать, как и где они будут жить, и тогда его сердце и тело будут навеки принадлежать одной Летиции.

Мирцея наблюдала за сменой выражений на лице госпожи ди Рейз. Когда-то жрица потянулась к силе, чтобы спасти свое дитя, прекрасно зная, что цена за это будет непомерной. Так и случилось. Муж погиб, а с ребенком ее разлучили. Сейчас Мирцея уже не решалась отыскать дочь, слишком много воды утекло, девушка вряд ли помнит свою биологическую мать, и, возможно, думает, что живет с настоящими родителями; а может, она ступила на кривую дорожку, развратничает и чистит карманы прохожим. И пусть Мирцея только что говорила о ней с безграничной нежностью, жрицу не слишком заботила судьба дочери. Ребенок был далеким воспоминанием, красным от плача существом в ворохе пеленок, маленьким и безымянным.

— Если в тебе и была волчица, то ее больше нет. Возможно, та сила была привита тебе, как чужеземная болезнь, но она ушла. По твоим жилам течет чистая кровь, но только до тех пор, пока ты не станешь практиковать настоящую магию. — Мирцея взяла госпожу ди Рейз за руку и заглянула ей в глаза. — Хочешь ли ты этого? Стать одной из нас. И даже если ты откажешься, твой приход сюда не будет напрасным. Правильный выбор очень важен. Если в том мире, что ты покинула, тебя кто-то ждет — вернись к нему. Запомни: смертные не могут владеть оружием богов.

По ту сторону зеркала метались бабочки. Они отчаянно бились крыльями о твердую поверхность, силясь найти выход из холодной черной тюрьмы. Мирцея, перехватив взгляд Летиции, поднесла ее руку к зеркалу, провела ее пальцем вертикальную черту: и гладь зеркала разверзлась, как живая ткань, мотыльки вырвались на свободу, какое-то время порхали вокруг женщин, а затем обсели потолок в своем вечном стремлении к свету.

Летиция долго не сводила с бабочек изумленного взора. Волшебство было реально — его можно было увидеть и потрогать рукой. Мирцея наблюдала за девушкой с необъяснимой лаской в глазах.

— Почему ты так беспокоишься обо мне? — спросила Летиция чуть погодя. — Разве ты не должна обучать тех, кто стремится к силе?

— В тебе есть свет. Мягкий, немного приглушенный, удивительно не сочетающийся с твоей природной неусидчивостью. Ты беспокойная девушка, но горишь ярко и ровно. Это красиво. Это успокаивает — словно знание, что в конце пути нас всех ждет вечное лето. Магия обволакивает тебя, и она… поет. — Мирцея выждала паузу, ожидая какой-то реакции. Госпожа ди Рейз передернула плечами. В ее понимании огонь, что не сжигает, вовсе не являлся огнем. — Но колдовство — это темное пламя. Оно изменяет. Оно порочит. Не став ведьмой, ты ничего не утратишь: маленькие приятности, обусловленные твоим даром, останутся с тобой. — Жрица кивнула на зеркало. — Ты встречалась с Тотом? Он один из зазеркального народца. Мы зовем их фейри. Обычные люди его не видят. — Заметив, что девушка пребывает в полном замешательстве, Мирцея добавила: — Подумай, хочешь ли ты измениться навсегда. Времени предостаточно. А пока что возьми это.

Жрица выудила из внутреннего кармана жилета замшевый мешочек и достала из него тусклый камешек. Смочив камешек в воде из чугунного котелка, расположенного слева от алтаря, жрица протянула его девушке.

— Подержи во рту.

Госпожа ди Рейз подозрительно осмотрела предмет, оказавшийся кусочком кварца. Решив, что большой беды не будет, если положить его в рот, она поднесла камешек к губам. Мирцея остановила ее руку.

— Не здесь. На свежем воздухе. — Жрица позвала Касса, как показалось Летиции, очень тихо, но юноша все равно услышал и возник под аркой спустя минуту. — Ей нужно выйти, объяснила она ему.

Снаружи пахло свежестью недавнего дождя. Небо закрывали переплетения толстых ветвей, и легкое дуновение ветра, всколыхнувшего листья, обрушивало на землю короткий град из капель. Летиция почувствовала, что под слоем одежды ее кожу покрывает липкий пот, и ей захотелось раздеться догола, стать под деревом и позволить природе омыть ее тело. Она украдкой взглянула на Кассиана, но юноша твердо шагал вперед, не замечая ничего по сторонам. Его волосы, всклокоченные и неопрятные, блестели на солнце. Накидку он снял, но правую руку по-прежнему охватывала перчатка.

Найдя укромное местечко для отдыха, Касс жестом предложил Летиции сесть на ворох сухих листьев. Она опустилась на землю и прислонилась спиной к дереву, обхватив руками колени. Какое-то время они провели в тишине, прерываемой лишь звуками леса.

— Я слышал, о чем вы говорили.

Летиция метнула в него гневный взгляд.

— Ты подслушивал?

— Ты моя напарница. Я должен знать о тебе все.

— Я твоя — кто?

Юноша поворошил ногой листья.

— Я завидую тебе, Летиция ди Рейз. Ты никого не убила. Никому не причинила вред. Перед тобой открыты все пути. Ты будто богиня или царица, вольна выбрать все, что пожелаешь. По сравнению с этим внутри меня царит стагнация. Разлагается не мое тело, но дух.

— Чтобы двигаться дальше, нужно к чему-то стремиться.

— Я стремлюсь выбраться из болота, в котором застрял. Я недочеловек и недоведьма. Я семнадцать лет жил мужчиной, а потом меня заставили в этом усомниться. — Он горько улыбнулся. Он держался больше года, не давал унынию захватить его целиком, но слова Мирцеи его подкосили. — Ты ведь сама сказала: колдуньями могут быть только женщины.

— Слушай, здесь нечему завидовать, — решительно произнесла Летиция. — Я не собираюсь что-то менять. Повернуть назад сейчас — значит убежать.

— Глупости, — тихо раздалось в ответ.

Госпожа ди Рейз нахмурилась.

— И я тем более не понимаю, почему ты ищешь у меня утешения. Мне жаль, что так вышло с твоим другом. Ужасно терять близкого человека.

— Я потерял не только его. Заодно с другом я потерял любимую, дом, всех, кого я знал, и все, к чему привык. Мне пришлось уйти. Я не мог поступить иначе.

— Так чего тебе надо — чтобы я заменила тебе все это?

Она хотела поставить Кассиана на место, дать ему понять, что его невзгоды никак не связаны с ней и она не обязана становиться его жилеткой для слез. Вместо ответа юноша медленно поднял на нее взгляд — и в глубине его янтарных глаз Летиция увидела мечущийся огонек надежды. Девушка поспешно отвернулась, так как ей стало не по себе, и вовремя вспомнила о камешке, который до сих пор держала в ладони. Вряд ли Кассиан будет донимать ее разговорами, если она не сможет отвечать.

На вкус камешек оказался солоноватым, но Летиция послушно рассасывала его во рту, словно леденец. Кассиан тем временем решил сменить тему.

— Мы будем учиться вместе. Так заведено — испытания проходят попарно.

Госпожа ди Рейз языком убрала камешек за щеку.

— Значит, — медленно произнесла она, — я единственная состою в паре с мужчиной?

— Посмотри на меня.

Он не касался ее, не хватал за руки, но его просьба прозвучала властно. Их взгляды пересеклись. На ветке над ними запела птица: завела свою длинную печальную трель, будто оповещая приход изменений. Кассиан вошел в жизнь госпожи ди Рейз, и нельзя было это предотвратить, как не помешаешь солнцу закатиться. Теперь было уже не важно, обаятелен он или безобразен, глуп или умен, невероятно храбр или по-заячьи труслив. Летиция вздрогнула, когда он снова заговорил. Его слова так гармонично вплелись в узор ее жизни, в историю о волке и девушке, которая хотела быть ведьмой, что ей ничего не оставалось, как поверить во вмешательство высших сил.

— Я не зверь, — сказал Касс. — Я могу себя контролировать.

— Не в этом дело, — уклончиво произнесла Летиция.

— А в чем?

Она не успела ответить. Живот скрутило узлом, к горлу поднялась горечь, и госпожа ди Рейз едва успела отвернуться и упереться ладонями в землю, когда ее стошнило. Черная вода с обрывками волос образовала лужу, но не впиталась в почву, как будто земля не желала ее принимать. Касс протянул Летиции носовой платок, и девушка, немного смутившись, тщательно вытерла рот и руки. У нее самой не имелось ни расчески, ни платка, ни смены одежды; все, что она сумела с собой прихватить, было на ней.

На поверхности черной лужи возникли радужные разводы, затем вода начала исходить пузырями, словно нагрелась до температуры кипения, и быстро испаряться. Кассиан помог Летиции встать и отвел ее в другое место. В тот момент девушке было все равно, кто поддерживает ее под локоть; тело ослабло, а внутри она чувствовала странную пустоту. Ведьмы Лете наделили госпожу ди Рейз способностью обращаться в волчицу, а вовсе не Архен. Они сделали это, чтобы Летиция могла найти и спасти Морвену — выполнить то, что ей поручили.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Мирцея.

Госпожа ди Рейз медленно опустилась на подушку. Жрица кивнула Кассиану, он отвесил легкий поклон и собирался удалиться, когда Летиция произнесла:

— Пусть остается.

Мирцея вопросительно взглянула на нее. Девушка пожала плечами.

— Если уж он слышит все, то зачем прятаться?

— Так принято. Наедине ты можешь быть со мной откровенна. Я не стану говорить того, что может расстроить тебя, или копаться в твоем прошлом. Насчет него я не уверена. Он слишком нетерпелив, как и ты. Впрочем, я не могу отказать тебе в просьбе. Садись, Кассиан, но молчи, не прерывай ни меня, ни нее.

Он взял подушку и сел поодаль. Боковым зрением Летиция видела, как он сменил позу, но взгляд этих янтарных глаз с пламенеющей в них надеждой был все равно прикован к ней. Она велела себе не замечать Кассиана, выбросить его из головы, хотя, возможно, не меньше него нуждалась в дружеской поддержке. Мирцея тронула девушку за руку, привлекая внимание. Летиция коротко вздохнула и заговорила:

— Кто-то преследовал меня во сне, когда я пыталась открыть дверь, за которой была сила. Кто-то темный… и очень могущественный. У него было оружие, чем-то похожее на экзалторское ружье. И он был несокрушим. Нет, я не пыталась причинить ему вред, — торопливо исправилась Летиция, — просто чувствовала это. Он был абсолютен. Он был… богоподобен.

Мирцея слушала госпожу ди Рейз очень внимательно, напряженно вглядываясь в ее лицо. Затем жрица поняла, что от нее требуется, и заставила себя продемонстрировать уверенность и спокойствие: ее прекрасные черты разгладились, из глаз ушла тревога. Мирцея сжала руки Летиции в своих ладонях и ободряюще улыбнулась. Она должна была дать ответ.

— Сила, о которой ты упомянула, столь же древняя, как дис и сама Богиня. Это Тень Охотника. Он истинный хищник, сведущий в искусстве смерти, и он зол, как голодный шакал. Ты права. Его существование лежит за гранью жизни и небытия — и тем не менее он реален.

— Что ему нужно?

— Я не знаю. Может, ты или кто-то из твоего прежнего окружения сделал что-то, что оскорбило его?

Летиция неопределенно качнула головой. Таких знакомых у нее было предостаточно. Но почему она должна расплачиваться за чужие ошибки?

— Он стрелял в меня. Я могу умереть во сне и не проснуться?

Жрица медлила с ответом. Потом она сказала:

— Можешь. Если он увидит в тебе подходящую жертву, то загонит до полного изнеможения, как охотничьи собаки — лань. А потом убьет из милосердия.

— Он сумасшедший бог?

— Мы не можем судить богов. Они разительно отличаются от нас, они мыслят другими категориями. Добро и зло не воспринимаются ими так, как нами.

— Это неправильно, — донеслось со стороны.

— Я велела тебе молчать, — хмуро произнесла Мирцея. Ей не хотелось иметь дело с темными богами, но Летиция искала силы и знаний, и жрица не могла прогнать ее из одних опасений, что девушка принесет с собой смуту. Женщину, заменившую Мирцее мать, пронзила стрела дуллахан, и жрице оставалось лишь подхватить падающее тело и оплакать его. Некогда дуллахан были самыми верными служительницами Богини, и чем она их отблагодарила? Велела своей Тени их обезглавить и обрекла на вечную службу.

— А Богиня? — спросила Летиция. — Она тоже злая?

— Да, — подтвердил Касс. — С точки зрения людей.

— Богиня дает нам шанс, — возразила Мирцея. — Сила, что используется для сотворения заклинаний, называется Маной. Она делает нас ведьмами, но забирает что-то взамен. Эта субстанция незрима и неосязаема, подобно душе. Поэтому после смерти все, кто имел дело с колдовством, находят утешение в Колыбели. Там мы восстанавливаем то, что было утрачено.

— Быть заточенным в стеклянную клеть на целые века, — задумчиво промолвил ведьмак. — В этом есть своя прелесть, я уверен.

— Касс!

— Но ведь это не рай? — осведомилась девушка.

— Нет, — сказала Мирцея. — Это что-то вроде чистилища, хотя многие считают его адом. Ведьмы не становятся ангелами, Летиция ди Рейз, слишком много деяний за ними числится — и хороших, и дурных. Ладно. — Жрица поднялась, и Летиция последовала ее примеру. — Сегодня я сделала для тебя исключение, но обычно по ночам мы учимся, а днем отдыхаем. Если ты планируешь остаться, придется привыкнуть к такому распорядку. Я позову за тобой. — Мирцея окинула девушку взглядом. — На моей памяти у тебя был спектральный кинжал.

— Я его выронила, — виновато призналась Летиция.

— Ей нужна перчатка, — отозвался Касс.

— Будет сделано, — кивнула Мирцея. Едва успев откинуть ширму, она повернулась к юноше и спросила с улыбкой: — Тебе несказанно повезло, не находишь? Вы вместе сможете охотиться на призраков.

Госпожа ди Рейз состроила недовольную гримасу, Кассиан промолчал.

— Мирцея, — окликнула ее Летиция. — А кто твоя напарница?

Взгляд жрицы на мгновение ожесточился.

— Я полноправная ведьма, — медленно произнесла она. — Мне не нужна пара.

Кассиан провел госпожу ди Рейз до ее комнаты и позволил себе войти без приглашения. Летиция заняла стул с хмурящимися феями, водрузив локти на столик. Скользнула взглядом по зеркалу — его поверхность была темной и ничего не отражала, — а потом устало уронила голову на руки. Она без труда воскресила в памяти мягкие крылья мотыльков, ласкающих подушечки ее пальцев. Что значит 'маленькие приятности'? Что входит в этот набор? И пусть Летиция всерьез рассматривала возможность отказаться от обучения колдовству, бросить все и вернуться к Ланну, в ней уже пылала жажда могущества. Слова Мирцеи ее взбудоражили. Раз она родилась ведьмой, вдруг ее внутренние резервы превышают магический потенциал любой из Вираго? Шайна-Ламех умеет выдыхать пламя, Эйра-Луна могла в разгар лета принести холод зимы, Алия-Аллор исцеляла увечья и болезни одним лишь наложением рук. Что если она, волчья невеста, Летиция ди Рейз, способна на большее? Тогда в один день она сможет доказать этой несносной карлице, как сильно та ошибалась; убедить всех, что она, как никто другой, достойна носить алый ведьмин плащ.

— Здесь невыносимо скучно, — молвила Летиция, не поднимая головы. — Чем занимаются другие ведьмы ковена?

— Иногда они здесь, иногда уходят, — сдержанно ответил Касс. — Я не заглядываю в комнаты женщин. Это не в моих правилах.

— В мою ты вошел без спросу.

Он замолчал на секунду, замявшись. Потом произнес:

— Я прошу прощения. Мне выйти и войти снова, когда ты меня пригласишь?

— Если приглашу, — поправила его девушка. Она чуть повернула голову, чтобы взглянуть на Касса. Юноша стоял неподвижно, засунув большие пальцы за ремень брюк. — Ну, скажи же хоть что-то. Например, насколько я невыносима.

— Ты отвратительна, — четко выговорил он.

Она не успела ответить на любезность, так как ее мысли спутал внезапный глухой стук. Летиция инстинктивно перевела взгляд на зеркало, Касс немедленно просиял. Поверхность зеркала все еще содрогалась, как водная гладь от подземных толчков, когда в его центре показалось лицо и ладошки Тота. Изображение было расплывчатым, словно карлик смотрел на них через мутное стекло. Убедившись, что обитатели внешнего мира готовы к приходу гостей, он переступил через оправу.

— Зачем ты стучал? — поинтересовался Касс.

— Мало ли чем вы могли здесь заниматься, — важно произнес Тот.

Повисло неловкое молчание.

— Успел снять чайник? — наконец спросила Летиция.

— Что? — Карлик смешался и покраснел. — Да, — сказал он, — но она не пришла.

— Она? — переспросил юноша.

— Эри. — Уловив недоумение в глазах людей, Тот попытался объяснить: — Она художница. Ледяная фея. Наверное, — с горечью прибавил он, — она чересчур хороша для меня. Я просто маленький уродливый тролль.

При виде столь искреннего отчаяния Летиции захотелось приободрить карлика. Она ласково погладила Тота по крошечному плечу.

— Это неправда, — произнесла она.

— Да ну? — Карлик ткнул пальцем в сторону Касса. — А он так говорит!

— Подлец! — возмутилась Летиция.

Карлик посмотрел на нее с благодарностью.

— Эри рисует разные вещи, — пылко заговорил он. — Но лучше всего у нее выходит Мир Теней. Когда у нее нет вдохновения, Эри путешествует по созданным картинам. Но она не берет меня с собой.

— Мир Теней? — переспросила девушка.

— Ты не знаешь, кто такие Тени? — удивился Тот.

Кассиан подошел к одному из гобеленов, пробежался пальцами по вышитой поверхности. Затем перевел взгляд на Тота и сложил руки на груди. Он тоже был заинтригован.

— Я уверен, вы о них слышали, — произнес карлик. — Тень Колдуньи. Тень Охотника. Тени, которые определяют дис. Их плоть истаяла или была уничтожена, весь их мир давно истлел. Тысячи лет назад они были так же физически реальны, как и вы, но в них не было божественного начала.

— А в нас оно есть? — спросила Летиция.

Тот предпочел уйти от прямого ответа:

— Не знаю, правильно ли называть его так. На чем я остановился? Так вот, Эри…

На этот раз поверхность зеркала всколыхнулась безо всякого предупреждения, раздался громкий всплеск. Первым, на что обратила внимание госпожа ди Рейз, были локоны цвета яркой бирюзы и нежно-голубые острые крылышки. По воздуху струился изорванный белый шлейф. Лицо и руки феи оказались измазаны красками всевозможных цветов, в кулачке она сжимала кисточку длиной в ее рост. Даже не удостоив взглядом людей, фея буквально накинулась на Тота:

— Я везде тебя искала!

— Зачем? — смущенно спросил карлик.

— Я нарисовала! — с гордостью заявила Эри, и ее раскосые миндалевидные глаза, чересчур огромные для ее маленького личика, вспыхнули неугасимым пламенем творца. — Ту картину! Художница-Мать, это лучшая моя работа! Хочешь посмотреть?

— Так вот почему ты не пришла, — догадался Тот.

— Не пришла? — Спустя мгновение в ее глазах промелькнула тень вины. — Ах, я совсем забыла об этом! — Тот инстинктивно потянулся к фее, ожидая потока извинений, но Эри воскликнула: — Но это совершенно не важно!

— Не важно? — Карлик снова поник.

— Картина, Тот! Она такая красивая!

— Можно и мне взглянуть? — вмешалась в разговор Летиция.

Эри вздрогнула и посмотрела на девушку, только что заметив ее присутствие. Затем взгляд феи скользнул влево, на застывшего перед гобеленом Касса. Узнав его, Эри кокетливо улыбнулась.

— Твоя подружка? — спросила она.

— Вроде того, — кивнул Кассиан.

Летиция ограничилась гневным взглядом, но не стала раскрывать рта, дабы не спугнуть зазеркальную жительницу. Ей очень хотелось посмотреть на картину. И когда полотно стало разворачиваться перед ними из одного-единственного мазка, сделанного Эри в воздухе, госпожа ди Рейз не пожалела о своем решении. Холст оказался таким большим, что заслонил собой всю стену и уперся в пол и потолок, немного согнувшись. Мастерски изображенные здания, леса и поля висели посреди бескрайней черноты, словно на невидимых нитях; были здесь и высокие замки, и крепостная стена с сотней брешей от снарядов, и мирное селение у реки, и водяная мельница, без конца черпавшая воду. Картина была живой: на деревьях от ветра шевелились листья, река шумела, на башнях реяли цветные знамена.

— Вот как я это представляю, — в голосе Эри звенела гордость.

— Ты точно дорисовала? — поинтересовался Кассиан. И сразу высказал свое мнение: — Слишком много черного.

Фея изумленно вскинула бирюзовые брови. Карлик так и не нашел нужных слов, чтобы выразить восхищение, но, похоже, они оказались не нужны — Эри не сомневалась в безупречности своей картины.

— Это законченная работа. Разве ты не понимаешь? Знакомые места, висящие в пустоте, существующие или воображаемые. Так живут Тени — если это можно назвать жизнью. Воспоминаниями и мечтами. Эй, осторожно! — торопливо предупредила фея, когда Летиция попыталась коснуться полотна. — Ты можешь упасть внутрь.

— Я могу попасть туда? — тихо спросила госпожа ди Рейз. — Что бы ты ни нарисовала, можно мгновенно переместиться в это место?

Эри насторожилась.

— Теоретически. То есть, я еще не пускала туда людей…

— Можно мне? Хотя бы на минуту?

— Нет, — замотала головой фея, — я так не думаю.

— Ты испугалась, — заметил Кассиан.

— Не дави на нее, — вмешался Тот, — она этого не любит!

— Я не могу сопровождать ее сейчас, — объяснила Эри. — И отпустить ее одну не могу. Она видит меня. Она ведьма? — Фея заметно колебалась. Внутри ее маленького тельца отчаянно билось желание показать кому-то еще, что эти места существуют на самом деле, что у замков шершавые стены, в точности как на ее рисунке, а траву покрывает настоящая роса. Тот не раз просил ее об этом, но она каждый раз отказывала, потому что боялась, что он не сможет — или не захочет — вернуться в прежний мир. — Там время движется иначе. Разве у тебя совсем нет страха, человек?

Летиция не знала, что ответить. Разум предупреждал ее об опасности, но девушка не могла противиться стремлению поскорее выбраться из этого каменного лабиринта, из тесной комнатки в шесть шагов, надолго ставшей ее жилищем. Все казалось обманчивым и ложным, кроме этого развернувшегося полотна.

— Опасаться нечего, — сказал Касс.

Юноша приблизился к госпоже ди Рейз, его рука легко скользнула в ее руку. Несмотря на нежность прикосновения, Летиция почувствовала в юноше силу, которой могла довериться.

— Я пойду вместе с ней.